Две жизни, две смерти - 2

Так Чэн Исе снова оказался возле Чэн Цяньли.

Вышедший из своей первой двери Чэн Цяньли тем же вечером попал в реанимацию с высокой температурой, родители решили, что мальчик не выкарабкается, и только Чэн Исе знал, что его брат стоит на пороге новой жизни.

Через несколько дней Чэн Цяньли привезли из реанимации в палату, показатели постепенно пришли в норму, а проснувшись, он увидел рядом с собой старшего брата, Чэн Исе.

Тот сидел на стуле, откинувшись на спинку и чуть прикрыв глаза, как будто спал. Чэн Цяньли видел, как сквозь чёрные волосы Чэн Исе пробивается солнечный свет, отчего они кажутся немного прозрачными. Тень от ветвей деревьев за окном падала ему за спину, похожая на крылья, и в глазах Чэн Цяньли брат показался ему чистым ангелом, спустившимся с небес.

Ресницы ангела дрогнули, он открыл заспанные глаза, и всего на мгновение в них мелькнуло нечто неуловимое, такой взгляд мог принадлежать только ребёнку.

— Брат, — позвал его Чэн Цяньли.

Стоило Чэн Исе услышать это «брат», и детское выражение исчезло из его глаз, они сделались спокойными словно глубокие озёра. Он посмотрел на Чэн Цяньли:

— Очнулся? Как себя чувствуешь?

Чэн Цяньли покачал головой:

— Я отлично себя чувствую.

Наверное, ему показалось, но сегодня его здоровье как будто значительно улучшилось, не чувствовалось привычной боли во всех частях тела.

— Хорошо, — сказал Чэн Исе. — Завтра ты пойдёшь со мной.

Чэн Цяньли оторопел:

— Пойду? Куда?

— Туда, где могут спасти твою жизнь.

Младший брат озадаченно уставился на Чэн Исе, и тот решил, что на него сейчас посыпятся вопросы, но этот дурачок только покивал и немного обеспокоенно спросил:

— А мама с папой знают? Они не будут против?

— Не будут, — заверил Чэн Исе. — Я уже им сказал.

Вернувшись в родной город, Чэн Исе прошёл обследование в этой же больнице, и врачи не без удивления обнаружили, что первоначально неизлечимая болезнь оставила мальчика в покое, он абсолютно здоров! Врождённый дефект сердечно-сосудистой системы невозможно было вылечить имеющимися у современной медицины средствами, но в теле Чэн Исе не осталось ни единого признака болезни.

— Отпустите его со мной, здесь он умрёт, — так сказал Чэн Исе родителям. — Только я могу спасти его. Вы же видите это на моём примере.

На вид абсурдная просьба Чэн Исе заставила родителей близнецов долго колебаться, но когда Чэн Исе представил доказательства в виде результатов обследования, они всё же согласились. Поскольку даже врачи ничего не смогли бы сделать с Чэн Цяньли, если бы тот остался в больнице, а раз так, почему бы не позволить Чэн Исе побороться за жизнь младшего брата.

После Чэн Исе успешно забрал Чэн Цяньли из больницы, и они уже вдвоём вернулись в Обсидиан.

В Обсидиане близнецов приняли очень тепло, Чэн Исе повезло, что он встретил этих людей. Только вот Чэн Цяньли, будучи ещё ребёнком, который почти всё детство провёл в больницах, боялся темноты и всего на свете, никак не мог привыкнуть к жутким мирам за дверью, несмотря на то, что его здоровье постепенно восстанавливалось.

Он каждую ночь просыпался от кошмаров и прибегал в комнату Чэн Исе, обнимая подушку и заливаясь слезами:

— Брат, мне опять снился страшный сон…

Чэн Исе, который как раз что-то искал в интернете, только повернулся к брату и кивком велел забираться на свою постель.

Чэн Цяньли, послушно устроившись на кровати за спиной Чэн Исе, уставился в потолок, потом спросил:

— Брат, ты не боишься?

— Чего?

— Призраков.

— Что в них страшного? — хмыкнул Чэн Исе. — Я не боюсь призраков.

— А чего ты тогда боишься? — прозвучало за спиной.

На этот вопрос Чэн Исе не ответил брату. Холодный свет монитора освещал лицо парня; он не хотел озвучивать свои страхи, словно опасаясь, что они тотчас воплотятся в реальность.

Впрочем, Чэн Цяньли не стал выспрашивать дальше, в комнате послышалось его мерное дыхание. Он всё-таки ещё совсем ребёнок — стоило перестать бояться, и он быстро засыпал.

Спустя несколько дней Чэн Исе вошёл в комнату Чэн Цяньли с пушистым комочком за пазухой, и младший брат ещё ничего не успел понять, когда Чэн Исе бросил этот комочек ему на грудь.

Комок, задрав пушистую попу, облизал лицо Чэн Цяньли, и тот рассмеялся, а когда присмотрелся к пушистику, понял, что это милый щенок корги. Он тут же радостно воскликнул:

— Это же корги! Брат! Я люблю тебя!

Чэн Исе кивнул ему и вышел из комнаты.

Все дети любят животных. Но раньше из-за болезни близнецам не разрешали заводить питомцев, зато теперь, когда здоровье Чэн Цяньли пришло в норму, Чэн Исе принёс ему подарок, о котором тот когда-то мог только мечтать.

Чэн Цяньли, конечно же, летал от радости, тем вечером он даже съел на ужин на пару ложек больше, и собрал со всех обитателей коттеджа варианты клички для нового друга. В конце концов было решено назвать корги… Тостом. Это имя идеально подходило щенку.

С появлением Тоста психическое состояние Чэн Цяньли заметно улучшилось, он перестал приходить к старшему брату среди ночи, потому что ему больше не снились кошмары.

Чэн Исе иногда заходил проверить, как тот спит, и каждый раз видел брата распластавшегося посередине кровати, а рядом Тоста, в точно такой же позе, животом кверху. Они оба, большой и маленький, составляли весьма гармоничную картину.

Чэн Исе отвёл взгляд, а закрывая дверь, заметил курящего в коридоре Жуань Наньчжу.

— Ты так поздно не спишь? — спросил тот.

Чэн Исе хмыкнул:

— Не спится.

— Через два дня откроется его вторая дверь, волнуешься?

Чэн Исе помолчал, но всё же кивнул, можно считать, признался сам себе в беспокойстве, обитающем в глубине его души.

— Это всегда нелегко, — Жуань Наньчжу потушил сигарету, — а вы ещё и такие маленькие… Схожу-ка я с вами.

Чэн Исе поблагодарил Жуань Наньчжу.

Тот больше ничего не сказал, повернулся и отправился к себе, и только перед тем, как толкнуть дверь своей комнаты, замер на миг и посмотрел на Чэн Исе:

— Но ему рано или поздно придётся повзрослеть.

Чэн Исе встретился взглядом с Жуань Наньчжу, прекрасно понимая, о чём тот говорит.

— Ты не сможешь защищать его всю жизнь.

— Думаешь, он справится? — спросил Чэн Исе. — Думаешь, он сможет стать таким, как я?

Жуань Наньчжу вздохнул и больше не проронил ни слова.

Иногда, чтобы чего-то достичь, достаточно приложить старания. Но в некоторых случаях приходится полагаться лишь на природный талант и волю Небес. Это несправедливо, но такова жизнь.

Некоторые люди были просто созданы для дверей — хладнокровные, умные, способные отыскать путь к спасению даже в момент смертельной опасности.

Но некоторым это было не под силу.

Чэн Исе относился к первому типу, а его младший брат был обыкновенным глупым ребёнком.

Неизвестно, сколько раз Чэн Исе в своих мечтах представлял себе, что они оба родились совершенно здоровыми. Какое это было бы счастье…

Чэн Цяньли вырос бы как все дети, хоть и немного глуповатым, и заставлял бы родителей переживать за его успехи в школе, но это не страшно — у него ведь есть умный брат, который его защитит.

Но этим мечтам не суждено было сбыться.

Чэн Исе вернулся в свою комнату. Никто лучше него не знал, что Чэн Цяньли совсем не создан для дверей. И если пустить всё на самотёк, он очень быстро попрощается с жизнью за следующей же дверью.

Но разве Чэн Исе мог это допустить? Он уже выбрал путь, по которому собирался пойти.

Через три дня Жуань Наньчжу и близнецы Чэн вместе вошли во вторую дверь Чэн Цяньли.

Уровень сложности второй двери считался самым низким, но для Чэн Цяньли этот поход всё равно стал серьёзным потрясением, от страха он то и дело кричал и плакал.

Чэн Исе тогда поинтересовался:

— Как же тебе удалось выбраться живым из своей первой двери?

— Я не знаю! — ответил Чэн Цяньли. — Я просто каждый вечер ложился спать. А потом однажды увидел открытую дверь, внутри которой горел свет, и вошёл в неё… Так и выбрался.

Чэн Исе и Жуань Наньчжу, услышав такой ответ, погрузились в долгое озадаченное молчание. По всей видимости, выражение «дуракам везёт» обрело доказательство в лице Чэн Цяньли.

После выхода из второй двери Чэн Цяньли попал в больницу на неделю. По словам врача, ухудшение самочувствия было обусловлено чрезмерной нагрузкой на нервную систему. Другими словами, он до смерти перепугался.

Пока Чэн Цяньли ставили капельницы, Чэн Исе всё время находился рядом с ним, и тот как-то спросил:

— Брат, как мне стать хоть немного сильнее?

Чэн Исе молча погладил его по голове.

— Может быть, если перестану бояться призраков, от меня будет больше пользы? — задумался Чэн Цяньли. — Решено, как вернусь в коттедж, каждый день буду смотреть фильмы ужасов…

Чэн Исе хотел вздохнуть, но не смог, удержал этот вздох в груди и только тихо ответил:

— Для начала тебе нужно выздороветь. Об остальном не беспокойся, положись на брата.

Чэн Цяньли послушно покивал.

Сначала Чэн Исе подумал, что Чэн Цяньли вскоре забудет о своём решении, но тот, едва поправившись, в самом деле принялся смотреть ужастики, к тому же каждый день по одному. Он заворачивался в плед на диване в гостиной и дрожал как перепёлка, неизменно пугаясь каждого шороха с экрана.

Чэн Исе в безысходности не стал запрещать брату смотреть ужасы, но, похоже, Чэн Цяньли не дано было натренировать в себе хоть какую-нибудь смелость.

Однако, несмотря на свою боязливость, Чэн Цяньли подарил Обсидиану новую жизненную энергию.

Для группы людей, до очерствения замученных кошмарными задверными мирами, живой и подвижный Чэн Цяньли будто стал цветным карандашом, который раскрасил их будни яркими красками, наполнив коттедж атмосферой живости.

Как было бы здорово, если бы так продолжалось всегда… Чэн Исе думал об этом не раз. Но от некоторых вещей укрыться невозможно.

Всё изменилось за седьмой дверью Чэн Исе.

Дверь оказалась настолько коварной, что Чэн Исе остался последним выжившим, а когда с огромным трудом добрался до выхода, получил записку, которая отличалась от остальных.

В ней очень подробно описывалась подсказка к следующей двери.

В тот момент Чэн Исе ещё не осознавал, как изменится его жизненный путь с появлением этой маленькой бумажки. Он лишь радовался, что избежал смерти, что заполучил подсказку для восьмой двери, что сможет вновь увидеться с Чэн Цяньли.

Многим позже, когда Чэн Исе вспоминал о тех событиях, он понял, что тогда стоял на распутье судьбы.

Где одна дорога вела в ад, а другая… тоже в ад.