Исчезнувшие лампы

Всё произошло так быстро, что Линь Цюши даже понять ничего не успел, но уже машинально бросился к столу. Он хотел, как вчера, погасить лампу, только от неожиданности запаниковал и перевернул её. Фитиль, конечно, сразу погас, но вот лампа со звоном упала на пол, и масло из неё вылилось.

Комната вновь погрузилась в темноту. Линь Цюши приник на одно колено у окна, его посетило очень нехорошее предчувствие… Над головой послышался шорох пальцев о бумагу. Но теперь было ясно, что тварь явно не одна.

Линь Цюши задержал дыхание и сосредоточился, поднял голову и на просвет увидел множество детских рук, шарящих и царапающих по бумаге. В следующий миг раздался звук разрыва, и снаружи в комнату проникла мертвенно-бледная маленькая ручка.

Словно уловив какой-то сигнал, ручка сначала проделала в бумаге дыру, затем исчезла вновь. А следом в отверстии показалось лицо ребёнка, который разевал кроваво-красный рот и издавал писклявый плач.

Ребёнок попытался протиснуться в комнату через окно. На месте его глаз виднелись лишь чёрные щёлки, бледное лицо распухло, как от воды. Живые дети не должны так выглядеть.

Тварь старательно пыталась пролезть в комнату и вот уже протиснулась наполовину, грозясь свалиться на пол.

Линь Цюши невольно отшатнулся, но плач ребёнка напомнил ему стишок из подсказки, который он тут же быстро зачитал вслух:

— Растревожится земля, небо растревожится,

Моё малое дитя никак не успокоится,

Кто мимо пройдёт, пусть трижды прочтёт,

Тогда мой малыш до рассвета уснёт.

Движения твари замедлились, однако не прервались.

Тогда Линь Цюши прочитал стишок ещё раз и ещё, и вот на третий раз уже почти проникший в комнату ребёнок наконец замер, повиснув в окне, будто бы заснул.

Линь Цюши вздохнул с облегчением. Ранее, во время жертвоприношения речному богу, стишок читали жители посёлка, таким образом пытаясь уберечься от нападения. Именно поэтому мужчина решился тоже прочитать эти слова вслух, однако не был уверен до конца, что они действительно помогут.

Мелкий демон застрял в окне, не продвинувшись внутрь больше ни на миллиметр.

Но Линь Цюши пока не решался пошевелиться — через бумагу на просвет он всё ещё видел снаружи высокий силуэт женщины.

Она бродила по веранде в беспокойстве, ожидая чего-то.

А когда заметила наконец, что ребёнок в окне, похоже, больше не двигается, пришла в настоящую ярость. Линь Цюши увидел, как она с трудом вытянула демонёнка из дырки в окне, затем сама заглянула в комнату, рыская по ней гневным взглядом и тихо нашёптывая проклятия.

Линь Цюши, притаившийся под окном, не шевелился.

Он спрятался в слепой зоне, ровно в таком месте, где женщина со своего угла зрения не могла его обнаружить. Её чёрные глаза осмотрели комнату, но не нашли того, что искали, оттого изо рта вырвался низкий рык ярости, как у разозлённого дикого животного.

Линь Цюши притворялся, что ничего не видит и не слышит.

Противостояние продолжалось — женщина не уходила, Линь Цюши не двигался.

Кажется, хозяйка была твёрдо уверена, что человек в комнате не спит, и потому настойчиво ждала, что он себя выдаст. Только когда во дворе раздался звонкий крик петуха, Линь Цюши наконец услышал её удаляющиеся шаги. А вместе с шагами — звук тяжёлого металлического предмета, который тащили по полу. Вспомнив об огромном тесаке, которым женщина вчера рубила трупы, Линь Цюши заподозрил, что именно это орудие она и взяла с собой.

Вне всяких сомнений, если бы не быстрая реакция, Линь Цюши был бы уже мёртв.

Поглядев на сладко сопящего на кровати Гу Лунмина, Линь Цюши невольно проникся к нему уважением, а также убедился в собственной догадке.

Женщина снаружи прекрасно видела спящего Гу Лунмина. И если бы могла напасть на него, наверняка уже сделала бы это.

Иными словами, существовало по крайней мере два условия, при которых хозяйка могла убивать. Первое — жертва не спит. Второе — она видит жертву, которая не спит.

Линь Цюши просидел под окном всю ночь, и к утру ноги затекли так, что он с трудом поднялся, пришлось размять мышцы руками. Вернувшись на кровать, он посмотрел на окно. Сквозь дыру в бумаге просвечивали первые солнечные лучи.

Скоро уже рассветёт, а Линь Цюши всю ночь так и не поспал как следует. Он полежал всего несколько минут, когда рядом зашевелился Гу Лунмин.

— Блин, блин! — вырвалось у парня, когда он со сна увидел отверстие в окне. Он принялся трясти Линь Цюши: — Линьлинь, Линьлинь, окно порвано! Что-то пробило бумагу снаружи!!!

Линь Цюши со страдальческим видом открыл глаза.

— Я знаю.

— Знаешь?! — поразился Гу Лунмин.

— Ага, — кивнул Линь Цюши. — Ночью приходили и демонята, и хозяйка.

Гу Лунмин:

— …

Он ещё не успел причесаться, и казалось, что у парня на голове птичье гнездо из волос. Сейчас он, совершенно обалдевший, пялился на Линь Цюши, не в состоянии сразу после пробуждения до конца осознать полученную информацию.

Линь Цюши откинулся на спинку кровати и вкратце пересказал всё, что с ним случилось ночью.

Выслушав, Гу Лунмин долго молчал с задумчивым лицом, потом наконец выдавил:

— Ну ты крутой… — И всё-таки на всякий случай испугался: — Значит, эта тварь опять пялилась на меня всю ночь? — Парня прошиб озноб, стоило представить бледное лицо, глядящее на него через дыру в окне.

— Да, — подтвердил Линь Цюши. — Ну пялилась и пялилась, с тебя не убыло.

— Не говори так! Я ведь бедная старшеклассница, которой и восемнадцати не исполнилось…

Линь Цюши:

— …

Ага, нормальная такая мускулистая старшеклассница метр восемьдесят ростом…

Также Линь Цюши поведал Гу Лунмину о том, что подсказка для этой двери может усыпить маленького демонёнка.

Тот удивлённо цокнул языком:

— Ну ты, конечно, смельчак. А что если бы он напал на тебя из-за этого стишка?

— Как говорится, «предполагай смело, действуй осторожно». Будь это смертельным проклятием, жители посёлка ни за что не стали бы зачитывать его вслух. А раз они не побоялись, и к тому же остались в живых, значит, никакого негативного действия стишок не имеет.

Гу Лунмин и сам мог догадаться, но чтобы в нужный момент правильно среагировать, да ещё по памяти прочитать стишок вслух… Вряд ли ему бы это удалось. А видя, что Линь Цюши сохраняет полное спокойствие, пережив такое злоключение, парень восхищённо произнёс:

— Вот что значит человек из Обсидиана. Круто.

— Более-менее… — На самом деле Линь Цюши сначала тоже не на шутку испугался, но быстро взял себя в руки. — Кстати, как ты думаешь, кто заменил лампу в нашей комнате?

— Не знаю, — ответил Гу Лунмин. — Думаю, существует два варианта. Это либо хозяйка, либо кто-то из нашей команды.

Линь Цюши указал на пол:

— Ночью я случайно разбил лампу, которую ты выкрал.

— Ну ничего, мы ведь можем поискать в других комнатах, — Гу Лунмин развёл руками.

Они наскоро умылись и вышли из своей комнаты, чтобы осмотреть сначала те, в которых никто не живёт, а затем и остальные. Но вот что удивительно: — в большинстве комнат лампы оказались заменены на обычные, а наполненные маслом из мертвецов куда-то исчезли.

— Где же лампы? — недоумевал Гу Лунмин. — Кто-то их унёс? — Он начал рассуждать вслух: — Может, это Янь Шихэ сделал? Только у него и ещё у одной пары остались нужные…

— Думаю, он бы не стал этого делать.

— Почему?

— Пока мы не до конца убеждены в том, какие в этом мире условия смерти. Если лампа с маслом мертвецов — это одно из них, он лишь ускорит свою кончину, забрав все лампы себе. Только если… он заполучил больше сведений об этих лампах.

— Больше сведений? — Гу Лунмин нахмурился, не совсем понимая, что именно это означает.

Линь Цюши покачал головой и не стал продолжать. Его посетило множество догадок, но без каких-либо реальных доказательств о них пока лучше промолчать, чтобы понапрасну не волновать Гу Лунмина.

Однако тот оказался достаточно умён, чтобы не продолжать расспросы, видя, что Линь Цюши молчит. Он лишь вздохнул:

— И что мы теперь будем делать?

— Для начала пойдём завтракать, посмотрим, нет ли в команде потерь.

Нужно узнать, не случилось ли чего с теми, кто вчера выбросил лампы.

Стоило заговорить о еде, Гу Лунмин заметно приободрился и радостно затараторил:

— Отличный план, отличный!

Спустя несколько минут они появились в общем зале.

Завтрак — событие очень важное, на которое всегда приходят все члены команды, чтобы узнать, не умер ли кто прошедшей ночью. Линь Цюши огляделся по сторонам и принялся считать людей, но тут Янь Шихэ, который весьма кстати оказался рядом, странно улыбнулся и сказал:

— Можешь не считать, семеро. Ни на одного меньше. Вы сегодня так поздно, я уж думал…

— Думал, нас уже нет? — Линь Цюши посмотрел на него.

Тот развёл руками и признал:

— Всё-таки в этом мире кто угодно может умереть.

Линь Цюши не стал отвечать.

Вместе с ними теперь в зале находились девять человек. Минус трое уже погибших… Выходит, что ночью ни с кем не случилось несчастья.

Линь Цюши сел на свободное место, почти не глядя положил себе еды и погрузился в раздумья. Неужели вчерашнее происшествие в их комнате отвлекло тварей, и поэтому никто не умер? Он как раз думал об этом, когда мужчина, сидящий в углу, вдруг вскочил — его начало безостановочно тошнить.

Они не знали даже имени мужчины, но Линь Цюши смутно вспомнил, что это был напарник того несчастного, которого в первый же день утащило под воду во время жертвоприношения речному богу.

«Буэ… буэ…» — От жутких звуков на лицах остальных отразилась крайняя степень отвращения.

— Дружище, ты в порядке? — Гу Лунмин положил палочки и уже поднялся, чтобы помочь бедняге, но Линь Цюши его удержал.

— Что такое? — с сомнением посмотрел на него Гу Лунмин.

— Не подходи. Что-то не так.

— Что не так?

— Не уверен… Но, кажется, он находится под воздействием какой-то твари.

На самом деле Линь Цюши услышал ещё кое-что. Очень неприятный звук, похожий на то, как раздирают плоть зубами. Чувствительный слух Линь Цюши чётко уловил, что звук раздаётся именно от этого мужчины, хоть он и ничего не ел в тот момент, наоборот, его выворачивало наизнанку. Однако судя по реакции остальных, они ничего подобного не заметили.

Вскоре после того, как Линь Цюши задержал Гу Лунмина, мужчину начало рвать кровью, из его рта на пол выливались кровавые потоки с ошмётками органов.

Тогда остальные присутствующие изменились в лице, очевидно, эта картина их сильно напугала.

— А!!! А!!! На помощь! Помогите! — мужчина упал и принялся с криками кататься по полу, прижимая руки к животу, словно испытывая невыносимую боль.

Впрочем, крики продлились недолго — постепенно дыхание мужчины стало слабеть, пока он не замер на полу неподвижно, испустив дух.

В зале воцарилась пугающая тишина.

Кто-то не выдержал и сразу же выбежал из комнаты, но Линь Цюши остался стоять на месте, так же как и Янь Шихэ, с которым они вчера обменялись подсказками. Выражение лиц у обоих было схожим.

— Он что… умер? — спросил Гу Лунмин. — Почему так внезапно…

Линь Цюши молча нахмурился, не отводя взгляда от живота погибшего, ведь звуки чавканья продолжались и исходили именно из живота мужчины.

Пока Линь Цюши размышлял над этим, в животе несчастного возникло неестественное шевеление, будто бы что-то пыталось выбраться изнутри.

Это было настолько заметно, что теперь уже все в зале обратили внимание на происходящее.

Гу Лунмин сухо усмехнулся:

— Он что… рожает?

Стоило ему это сказать, как на животе трупа кожа натянулась так, что стала видна рука, судя по размеру, принадлежащая ребёнку.

После увиденного Гу Лунмин не решился больше шутить и погрузился в молчание вместе с Линь Цюши.

Чавканье постепенно стихло, ему на смену пришёл звук разрываемой плоти, и на их глазах живот умершего надулся, а потом что-то вспороло его изнутри.

Из живота показалась маленькая окровавленная ручка, затем какое-то существо попыталось выбраться наружу.

Это оказался крошечный младенец, весь покрытый кровью, при этом с очень большой головой и разинутой пастью, полной острых мелких зубов, на которых всё ещё виднелись ошмётки плоти.

Теперь уже наблюдатели невольно отшатнулись, а Гу Лунмин воскликнул:

— Блин! Он и правда родил!

Выкарабкавшись из распоротого живота, дитя обернулось лужей крови и исчезло прямо у них на глазах. Только растерзанный труп остался доказательством, что всё случившееся — не галлюцинация, и умер ещё один член команды, при этом такой страшной смертью.

Пока все стояли ошеломлённые, в зал вошла хозяйка. Она взяла труп за руку и просто потащила за собой, словно какой-то мешок. Перед тем как удалиться, она улыбнулась всем пока ещё живым жуткой улыбкой.

Глядя ей вслед, никто не смел заговорить. А Линь Цюши вспомнил, как женщина вчера топила масло из мертвецов.

Янь Шихэ нарушил тишину равнодушным:

— Хм, похоже, те лампы, о которых я вчера узнал, вовсе не были условием смерти!

Эта фраза будто пробудила застывших как столбы людей. Двое несказанно обрадовались — похоже, они как раз не выбрасывали свою лампу, но зато остальные один за другим вышли из зала, притом второпях — должно быть, хотели поискать выброшенные вчера лампы и вернуть в комнаты.

Линь Цюши думал, что тем людям удастся найти хотя бы парочку, однако вскоре они вернулись с совершенно бледными лицами, а кто-то даже гневно забранился, не в состоянии сдержать эмоций. Внимательно послушав, Линь Цюши понял: кто-то забрал лампы, которые те вчера выкинули, ни одной не удалось найти.

— Мать вашу, кто-то хочет нас всех погубить! Кто-то хочет, чтобы мы все здесь умерли… — ругался один мужчина. — Пусть этот «кто-то» только попадётся мне!

— Настоящая подлость, — беспомощно хныкала женщина. — Что же нам теперь делать?

Янь Шихэ, похоже, потерял интерес к дальнейшим обсуждениям, поднялся со своего стула и вежливо попрощался со всеми.

Линь Цюши и Гу Лунмин, переглянувшись, тоже покинули зал.

Оказавшись в безлюдном уголке, они решили обсудить, как быть дальше.

— Давай украдём ещё лампу, — предложил Гу Лунмин. — Видимо, это единственный выход.

— Это всё я виноват, — вздохнул Линь Цюши. — Будь я осторожнее, не опрокинул бы лампу.

Гу Лунмин покачал головой:

— Ты всё равно большой молодец.

— Хм?

— Честно говоря, обычно я очень плохо сплю, попав за дверь.

Линь Цюши:

— …

Засыпать, едва голова коснётся подушки, — это по-твоему называется «плохо сплю»?

Но Гу Лунмин, немного смущаясь, добавил:

— Только оказавшись за дверью вместе с тобой и поселившись в одной комнате, я стал спать гораздо лучше. Не знаю, в чём тут дело, но… с тобой мне очень хорошо спится.

Линь Цюши:

— …

Выслушав Гу Лунмина, он погрузился в долгое-долгое молчание. Ему стало казаться, что с самого начала он ошибался. Ведь если сказанное этим парнем — правда, получается, Жуань Наньчжу вовсе не «дух снотворного»…

Видя, что Линь Цюши замолчал, Гу Лунмин нервно заёрзал, боясь, что сказал что-то не то. Тогда Линь Цюши вздохнул:

— Я думал, ты всегда так хорошо спишь.

— Ха-ха-ха, — неловко усмехнулся Гу Лунмин. — Мне, конечно, известно, что ночью лучше всего спать, тогда будешь в безопасности… Но со страху разве уснёшь? К тому же, если спать слишком крепко, можно упустить какую-нибудь важную подсказку.

Когда Гу Лунмин заговорил о подсказке, Линь Цюши вспомнил случившееся вчера и пришёл к заключению:

— Тот, кто не спит до рассвета, — «малое дитя». Если в комнате есть «малое дитя», загорается лампа, привлекая женщину. — Он задумался и добавил: — Только она, похоже, не способна сама проникнуть в комнату, поэтому приходится посылать вперёд мелких демонят, которые боятся стишка-заговора…

Услышав стишок, демонята сразу засыпают.

На данный момент условий смерти выяснилось два: первое — отсутствие в комнате лампы с маслом из мертвецов. При этом совершенно не важно, спят ли обитатели комнаты, смерть неизбежна. Второе — обитатели комнаты не спят, однако тут есть путь к спасению, главное — трижды зачитать стишок, когда демонёнок попытается пробраться в комнату.

— Тебе не кажется, что отношения у женщины с этими демонятами какие-то странные? — спросил Линь Цюши. — Если для них лампа с маслом из мертвецов — это ограничение, для чего она топит так много этого масла?

Гу Лунмину это тоже показалось странным:

— Ага! Но при этом она не отдаёт эти лампы нам, как будто…

Они закончили фразу одновременно:

— Лампы нужны ей самой.

Линь Цюши сразу всё понял.

— Помнишь храм предков?

Гу Лунмин кивнул:

— Да, и что с ним?

— Раньше я не мог понять, что именно не так в этом храме. Но теперь дошло!

— И что не так?

— Подумай как следует, тебе не показалось, что в храме было слишком светло?

Дверь в храме имелась только одна, а окон — ни одного. Но когда они в пасмурный день вошли туда, то внутри оказалось светло как снаружи в хорошую погоду. Теперь стало ясно, что всё это благодаря масляным лампам.

— Если бы ты не сказал, я бы и не заметил… — сказал Гу Лунмин. — Привык к современному освещению и даже не понял, что в старые времена ничего подобного быть не могло.

— Значит…

— Значит?

Линь Цюши улыбнулся:

— Как думаешь, что случится, если мы погасим все лампы в храме предков?

Услышав такое предложение, Гу Лунмин не на шутку испугался:

— Ты что, серьёзно? Может, не надо?

Если догадка Линь Цюши верна, получается, что лампы что-то сдерживают, и если их погасить, сдерживаемое вырвется на свободу. Кто знает, что тогда может произойти…

— Не стоит так переживать, — мягко успокоил Линь Цюши. — Я просто пошутил.

Гу Лунмин:

— …

На самом деле ты вот сейчас пошутил, верно?

— Я правда пошутил! — Видя всё ещё напряжённое выражение лица Гу Лунмина, Линь Цюши рассмеялся. — Правда, не волнуйся, я не из тех, кто действует, не подумав.

Недоверие во взгляде Гу Лунмина никуда не исчезло.

Тогда Линь Цюши просто перепрыгнул на другую тему:

— Когда пойдём воровать лампу?

Гу Лунмин вздохнул с облегчением:

— Как скажешь. Может, сначала разведаем обстановку?

— Идём.

Видя, что Гу Лунмин наконец ему поверил, Линь Цюши почувствовал какое-то извращённое удовольствие. Впрочем, если подумать, Жуань Наньчжу довольно часто издевался над ним подобным образом…