Человек, поднимаясь наверх, остаётся человеком. Человек, опускаясь вниз, остаётся человеком. Часть вторая

Се Лянь резко вскинул голову.

— Исключено.

Затем повторил ещё раз, твёрдо и категорично¹:

¹Букв. — разрубая гвозди и раскалывая железо.

— Так поступить ни в коем случае нельзя.

Советник кивнул.

— Я знал, что ты ответишь так. Поэтому мы всерьёз обдумываем второй способ.

Се Лянь со всей серьёзностью произнёс:

— Прошу, говорите.

— Второй способ заключается в том, что Ваше Высочество наследный принц добровольно раскается перед всеми жителями государства Сяньлэ, попросит у Небес снисхождения, а затем проведёт месяц в медитации лицом к стене.

Се Лянь непринуждённо ответил:

— Это неприемлемо.

Советник так и застыл, затем добавил:

— Но ведь это не означает, что тебе на самом деле придётся сидеть лицом к стене и медитировать, достаточно просто сделать вид… кхм, — Он вдруг вспомнил, что всё-таки находится перед божественной статуей Императора Шэньу, и тут же заговорил по-другому: — Достаточно просто проявить убедительную искренность, и всё.

Се Лянь всё также ответил:

— Неприемлемо.

— По какой причине?

— Советник, сегодня я спускался с горы, и знаете, что я увидел? Простых жителей столицы, которые не только не обвинили меня в происшествии во время торжества, но даже наоборот — высказали немалое одобрение. Это доказывает, что народ моего государства считает мой выбор спасти ребёнка верным. А если сделать так, как вы говорите, а именно — принять наказание за праведный поступок, будто за ошибку, — что тогда подумают люди? Это ведь всё равно что сказать им — спасение человеческой жизни, мало того, что не ценнее строительства семиярусной пагоды², но за него ещё и придётся нести наказание! В таком случае, как они будут мыслить, как станут поступать впредь?

²Принц обращается к фразеологизму «Лучше спасти человеку жизнь, чем построить семиярусную пагоду», который означает «Спасение человеческой жизни — величайший подвиг».

— В действительности совершенно не имеет значения, правильный ли это поступок. Сейчас ты должен выбрать из двух путей один. В жизни невозможно и накормить волков, и сохранить всех овец. Наказание понесёт либо тот ребёнок, либо ты.

— Правильный ли поступок — имеет огромное значение. Если непременно нужно сделать выбор, я выбираю третий путь.

Советник растёр точку между бровей.

— Послушай… Ваше Высочество, прости меня за прямоту, но какое тебе дело до того, что они подумают и как помыслят? Сегодня они думают одно, завтра другое. Тебе нет нужды упрямиться из-за подобных мелочей. Поверь мне, люди будут делать то, что должны делать, даже когда ты принесёшь покаяние. Никого не тронет твой поступок и никто не воспримет тебя в качестве примера для подражания. Лучше мы осмотрительно задобрим тех, кто наверху, это намного важнее.

Спустя пару минут молчания Се Лянь ответил:

— Советник, честно говоря, с тех самых пор, как я поступил в ученики монастыря Хуанцзи, чем больше я постигаю, тем больше размышляю, и уже давно вынашиваю одну мысль, которую до сих пор не решался озвучить.

— Какую мысль?

— Мы так рьяно почитаем и поклоняемся божествам, но верный ли это путь?

Советник на мгновения потерял дар речи, а после спросил:

— Если мы перестанем поклоняться божествам, прикажешь нам северо-западным ветром питаться³? Или, может, Ваше Высочество наследный принц считает, что мириады мириадов верующих, что поклонялись богам сотни, тысячи лет, ошиблись в своей вере?

³Обр. в знач. — жить в нужде, голодать.

Се Лянь покачал головой, подумал с минуту и ответил:

— Верующие, разумеется, не ошиблись. Но… ученик считает, что в поклонении нет нужды.

Он поднял голову, глядя на сверкающую золотом грандиозную и блестящую статую Императора Шэньу, и произнёс:

— Человек, возносясь, становится божеством. Божество для человека — суть предшественник, достойный восхищения, также учитель, ведущий за собой, и путеводный светоч. Но не хозяин. Мы можем быть благодарны ему, можем восхищаться им, но вовсе не возводить в культ. Также в случае с шествием на Празднике Фонарей, я считаю, что правильное отношение — это благодарность и взаимная радость, но не страх, не заискивание, не благоговейная осмотрительность, и уж точно не признание себя его рабами.

Советник стоял и спокойно слушал, а вот троим его помощникам явно стало неуютно, они то и дело озирались по сторонам.

Се Лянь продолжал:

— Произошла трагическая случайность, ничего поделать нельзя. Я готов возжечь и преподнести богам тысячу лампад, готов озарить светом долгую ночь, и даже если сам сгорю, как мотылёк, в огне, моего сердца не коснётся страх. Но я не желаю склонять голову в покаянии за свершённое благое дело. Медитировать, сидя лицом к стене? Но в чём моя вина? И в чём вина других людей? Это похоже на то, как вместо свершившего зло Ци Жуна был наказан Фэн Синь, который как раз стремился проучить злодея. Что же это за справедливость такая? Если Небеса всё видят, они ни за что не обрушат на меня свой гнев.

Советник посмотрел куда-то в сторону и спросил:

— В таком случае, Ваше Высочество, позволь спросить, что если Небеса всё-таки обрушат свой гнев? Станешь ли ты тогда просить прощения?

— Если это действительно случится, в таком случае Небеса будут неправы, а я — прав. И я выступлю против Небес, и буду стоять на своём до конца.

От таких слов выражение лица советника чуть изменилось, он усмехнулся:

— Ваше Высочество, твои речи наполнены немалой смелостью.

Трое помощников разом посмотрели на советника, однако всё же промолчали. И в этот же момент снаружи храма вдруг послышался шум тревоги — будто зазвенели множество колоколов. На этот раз четверо наставников наконец не смогли сохранить спокойствие. Они одновременно бросились во внутренние покои храма, перегоняя друг друга.

Се Лянь поспешил за ними. Они прошли через несколько строений за храмом Шэньу и оказались перед чёрным как смоль восьмиугольным зданием. Врата этого чёрного дворца были распахнуты, и из них наружу со свистом летели бесчисленные сгустки серого дыма.

Советник в ужасе закричал:

— Где Чжу Ань?! Куда он провалился?! Что здесь творится?!

К ним подбежали несколько монахов, охранявших врата, главным среди которых оказался тот самый шисюн по фамилии Чжу. Он ответствовал:

— Советник!!! Я здесь! Я и сам не понимаю, что произошло, врата были накрепко заперты и вдруг отворились!

Советник, схватившись за волосы, закричал:

— Сейчас же несите новые сосуды запечатывания духов!

Се Лянь сразу бросился во дворец. Повсюду внутри чёрного дворца в живописном беспорядке располагались разные по размеру стеллажи из сандалового дерева, заставленные глиняными кувшинами, фарфоровыми вазами и нефритовыми шкатулками всех цветов и форм. Ранее сосуды послушно покоились на стеллажах, плотно закрытые красными пробками, запечатанные исписанными киноварью жёлтыми талисманами. Теперь же часть сосудов оказалась разбита, остальные продолжали сами по себе падать с полок, а те, что не падали, ходили ходуном.

В каждом из таких сосудов запечатывания духов держали нечисть, что когда-то бесчинствовала в мире. Чёрные дворцы, подобные этому, устанавливались позади каждого божественного храма на горе Тайцан, чтобы при помощи чистой священной Ци подавлять тьму. Неизвестно, что здесь произошло, но духи внезапно восстали и бросились наутёк!

— Не успеть!

С этим криком Се Лянь ногой захлопнул врата. Железные замки, что висели на них, оказались разломаны злобными духами, когда те прорвались наружу. Принц выхватил меч и кончиком лезвия изобразил в воздухе несколько иероглифов, затем вонзил клинок в землю. Он привёз с собой на гору более двухсот мечей и почти каждый день носил при себе разные. Каждый такой клинок являлся уникальным славным оружием. Когда меч вонзился в землю, ворота наглухо запечатались, только слышались гневные вопли злобных духов, что бились и метались внутри чёрного дворца.

Покинув чертоги дворца, принц поднял голову и увидел, что над каждым пиком, за каждым божественным храмом сгущаются чёрные тучи. Злобные духи ринулись в небо и чёрными клубами густого дыма полетели в определенном направлении. Чжу Ань воскликнул:

— Что там такое? Почему они летят туда?

Советник забранился:

— Тебе что, голову стряхнуло? Там находится дворец Сяньлэ!

Будто оседлав ветер, в мгновение ока все прибежали на пик Сяньлэ. Чёрные клубы дыма, что вылетели из бесчисленных храмов с бесчисленных пиков горы Тайцан, тоже стеклись сюда и теперь сформировали огромную воронку над пиком, будто созданную из туч. Советник то и дело вопил:

— Что происходит в твоём дворце?! Всю запечатанную нечисть притягивает сюда! Что ты туда принёс?!

Се Лянь и сам растерялся.

— Ничего! Только…

Только… что? Се Лянь внезапно вспомнил: тот мальчик!

Чжу-шисюн закричал:

— Советник, беда!!! В покоях Его Высочества начался пожар!

И действительно, один из углов дворца Сяньлэ занялся пламенем, сияние которого взметнулось к небесам, озаряя красным чернеющие над дворцом тучи. Но вдали, у подножия горы в столице ещё бодрствующий простой люд, увидев такую картину и ничего не зная о случившейся беде, радостно тянул соседей посмотреть на чудо:

— Ого! Великие божества на горе бессмертных творят магию, как красиво!

На пике Сяньлэ все тут же бросились к дворцу. Се Лянь не держал при себе слишком много прислуги, поэтому пожар тушили уже прибежавшие из других мест монахи, таская воду из колодцев. Не увидев среди них своих спутников, принц бросился во дворец. Злобные духи со всей горы Тайцан слетелись сюда, внутри всё было черным-черно, протяни руку — и не увидишь пальцев. Се Лянь едва смог различить два силуэта в центре зала и закричал:

— Фэн Синь! Му Цин!

Двое юношей создали защитный круг и с огромным трудом удерживали его, не давая тёмным духам подобраться к себе. В ответ, как и ожидал принц, послышался голос Фэн Синя:

— Ваше Высочество! Не входи сюда! Этот ребёнок слишком странный, твари летят именно к нему!

Се Лянь только сейчас заметил, что за двумя юношами виднеется ещё одна маленькая чёрная фигурка, которая будто бы сидит на коленях и держится руками за голову. Ребёнок закричал:

— Это не я!!!

Оценив ситуацию, Се Лянь воскликнул:

— Хватит удерживать круг, разорвите его!

Му Цин в ответ крикнул:

— Нельзя! Если разорвём круг, эти твари взбесятся, нам нужно найти среди них самую…

Но Се Лянь перебил его:

— Не страшно. Отпускайте! Сейчас!

Му Цин стиснул зубы, и они одновременно с Фэн Синем опустили руки. Вышло, как он и сказал — злобные духи, лишившись сдерживающей силы, все как один принялись визжать, словно взбесились!

Однако в следующий миг Се Лянь протянул руку и с молниеносной скоростью выхватил струйку чёрного дыма из этого хаоса.

Совершенно не глядя, просто голыми руками схватил и крепко сжал в ладони. И стоило ему поймать её, как остальные беснующиеся беглые духи во дворце Сяньлэ явно замедлились.

Все, кто находился снаружи дворца, одобрительно закивали.

Когда большое количество злобных духов находились в состоянии хаоса, собираясь в одном месте, они инстинктивно следовали за самым сильным среди них.

Стоит лишь поймать его, и остальные, лишившись предводителя, на некоторое время потеряют ориентир. Только что Се Лянь с первого взгляда разглядел самого сильного духа, схватил его и, не оставляя тому ни единого шанса, с силой сжал в ладони, так что дух рассеялся без следа.

После этого четверо наставников, взмахнув широкими рукавами, воскликнули:

— Все на место!

Полчище злобных духов, потеряв своего лидера, покружились немного во дворце Сяньлэ, похожие на безголовых мух, и наконец беспомощно подчинились — нехотя вернулись в хранилище цянькунь, спрятанное в рукавах у каждого из наставников. Несколько десятков монахов тушили оставшиеся очаги пламени, густой чёрный дым во дворце постепенно рассеялся, и Се Лянь смог разглядеть всех троих, кто там находился.

Фэн Синь и Му Цин стояли на одном колене, пока ещё не пришедшие в себя. А ребёнок за их спинами по-прежнему сидел, схватившись за голову, не произнося ни слова. Когда наставники вошли в зал и увидели эту картину, то сразу задали вопрос:

— Откуда здесь взялся ребёнок? Фэн Синь сказал, что духи прилетели из-за на него? Что всё это значит?

Се Лянь ответил:

— Это тот самый ребёнок, который упал с городской стены во время шествия на Празднике Фонарей.

Наставники так и вздохнули с удивлением. Советник спросил:

— Зачем ты привёл его?

Се Лянь покачал головой, сейчас не было времени всё им объяснять. Принц обратился к Фэн Синю:

— Что он сделал такого, что привлекло всех злобных духов из чёрных дворцов?

Фэн Синь, всё ещё со сломанной рукой, подвешенной на повязке, поднялся и ответил:

— Я и сам не знаю, что он сделал! Но едва он взошёл на пик и оказался во дворце Сяньлэ, прошло совсем немного времени, как сюда вдруг начали слетаться полчища этих чёрных тварей со всех пиков. Они ворвались во дворец, стали виться вокруг него, их становилось всё больше и больше, мы даже из дворца выйти не могли.

Се Лянь оглядел подпаленные до черноты колонны и стены дворца Сяньлэ.

— А почему начался пожар?

Му Цин, лицо которого целиком покрывала сажа, ответил:

— Выйти мы не могли, пришлось нарисовать защитное поле и оставаться в нём. Духи опрокинули свечи, от которых загорелись занавески. Хотели выкурить нас из круга.

Фэн Синь добавил:

— Хорошо, что Ваше Высочество успел вовремя и быстро схватил самого вредного среди них. Иначе, ещё немного, и мы бы сгорели здесь все вместе.

Послушав его, Му Цин закрыл глаза и чуть опустил голову. А наставники тем временем уже окружили мальчика, внимательно его осматривая.

Се Лянь спросил:

— Советник, с ребёнком что-то не в порядке?

Если с мальчиком, в самом деле, непорядок, к примеру, в него вселилась тёмная тварь, Се Лянь разглядел бы это с самого начала. За годы тренировок в монастыре Хуанцзи он натренировал зрение как раз для этого, редко какая нечисть могла укрыться от его взора. Однако в ребёнке он ничего подобного не увидел. Советник покачал головой, должно быть, не разглядел тоже, и потому обратился к малышу:

— Назови гороскоп своего рождения⁴.

⁴Гороскоп рождения — восемь иероглифов, включающих в себя год, месяц, день и точное время рождения, в Китае используются для определения судьбы человека.

Хунхун-эр, кажется, относился ко всем вокруг весьма настороженно, даже враждебно. Он лишь смотрел на советника, но ничего не говорил. Се Лянь мягко попросил его:

— Можешь ответить, советник хочет предсказать твою судьбу, он делает это из добрых намерений.

Стоило принцу попросить, и Хунхун-эр немедля назвал восемь знаков своего гороскопа рождения. Советник нахмурился и стал перебирать пальцами, высчитывая судьбу. Остальные, посмотрев на него, начали о чём-то тихо переговариваться, лица их становились всё серьёзнее. И Се Лянь, глядя на них, тоже насторожился.

Несмотря на то, что советник выглядел молодым мужчиной с лукавым взором, тридцати с лишним лет, Се Ляню было прекрасно известно, насколько на самом деле силён его наставник, раз мог управлять монастырём Хуанцзи. И в предсказании судеб первый советник государства Сяньлэ, Мэй Няньцин, во всём мире не имел себе равных. Се Лянь же обучался у наставников магии и фехтованию, но никогда не пытался перенять навыки предсказания у главного наставника. Лишь по той причине, что сам советник говорил, предсказание — искусство странников, а ему, как драгоценному наследнику престола, нет нужды обучаться подобным вещам. Кроме того, сам принц не питал интереса к предсказаниям, поэтому даже поверхностно не изучал вопрос. Но вот если за дело брался советник, можно сказать наверняка — результат окажется безошибочным.

Прошло какое-то время, советник всё высчитывал, и его лоб покрывался холодным потом всё заметнее. Он пробормотал:

— Не удивительно… не удивительно, что он нарушил ход церемониального шествия, а тёмные духи, лишь заслышав его запах, впадают в безумство, и даже пожар во дворце Сяньлэ… это… это же просто…

Се Лянь:

— Просто — что?

Советник стёр со лба холодный пот и вдруг отшатнулся прочь от мальчика.

— Ваше Высочество, вы даже не представляете, кого вы привели с собой на гору! Этот ребёнок — страшное создание, он отмечен судьбой одинокой звезды, несущей беды и разрушения⁵. Тёмные твари более всего тянутся к таким. Кто его коснётся, того ждут несчастья, а кто поцелует — тот не жилец!

⁵Одинокая звезда разрушения — понятие в китайском космологическом гороскопе, которым обозначают человека, родившегося под несчастливой звездой, обречённого на одиночество, поскольку он разрушает всё, к чему прикасается, и несёт несчастья близким людям.

Едва он это сказал, раздался громкий крик — Хунхун-эр вскочил и набросился на советника, врезавшись в него головой.

И хотя голос его звучал слабо и по-детски, крик полнился гневом, будто вся его боль и безграничное отчаяние выплеснулось наружу. Присутствующие содрогнулись в душе от этого крика. Тело мальчика с ног до головы покрывали раны, и всё же он неустанно брыкался и пинался, похожий прямо-таки на озверевшего бешеного пса, поистине чрезвычайно свирепого. Наставники схватили ребёнка, а советник, то и дело отступая прочь от него, воскликнул:

— Сейчас же прогоните его, прогоните его с горы! Никому не прикасаться к мальчишке! Я говорю вам, это создание с ужасной судьбой, к нему нельзя даже притрагиваться!

Наставники тут же поспешили отбежать подальше от мальчика, Му Цин и Фэн Синь же не знали, как следует поступить. Видя, что все вокруг убегают от него, как от ядовитой твари, ребёнок замер, и тут же стал набрасываться на них с ещё большим остервенением, кусаясь, царапаясь и крича:

— Нет! Это не я!!! Не я!!!

Как вдруг пара рук обвила его со спины, заключая в объятия. Над головой ребёнка раздался голос:

— Это не ты. Я знаю, что не ты. Ну всё, не плачь. Я знаю, это не ты.

Малыш тесно поджал губы, неотрывно глядя на белоснежные рукава, которые обнимали его за пояс. Он держался очень долго, но, в конце концов, не выдержал — из огромного широко распахнутого чёрного глаза ручьём полились слёзы, мальчишка громко разрыдался.

Се Лянь прижал его к себе и уверенно произнёс:

— Ты здесь ни при чём. Это не твоя вина.