Столетние страдания, тысячелетние бедствия. Часть третья

Советник не ответил, окончательно погрузившись в страшные воспоминания, которые не оставляли его по сей день.

— Эти лица очень давно не видели солнечного света, и даже лунное сияние для них казалось невыносимо ярким. Когда я неожиданно снял маску, они, потревоженные, зажмурились и замолчали. Но потом, разглядев, кто я, начали… выкрикивать моё имя. Я остолбенел. Раньше я говорил, что не видел ничего страшнее зрелища, как десятки тысяч человек падают с небес и сгорают в море огня. Но картина, представшая передо мной той ночью, оказалась в сотни тысяч раз ужаснее! Моя рука, сжимающая маску, задрожала, и если бы все мои конечности не одеревенели от испуга, маска упала бы и разбудила Его Высочество. Однако те лица, похоже, очень торопились мне что-то сказать, они всё активнее разевали рты, но понизили голос, будто боясь разбудить своего носителя. От их вида я испытал отвращение и ужас, но всё же мне хотелось узнать, что они поведают, поэтому я наклонился, задержал дыхание и приблизился к лицу Его Высочества. Оказавшись совсем близко, я ощутил густой аромат снадобий, который всё равно не перекрывал запах крови и гниения. Ну а потом лица велели мне… скорее бежать, потому что Его Высочество сошёл с ума! Выяснилось, что мои друзья, покинув нас, всё же решили незаметно вернуться, беспокоясь о Его Высочестве. Но так вышло, что столкнулись с ним как раз в тот момент, когда Его Высочество собрал множество людей и погнал в сторону жерла Медной печи. Тогда-то они и узнали, что Его Высочество вовсе не отказался от идеи жертвоприношения. Потрясённые и разгневанные, они попытались его остановить. Завязалась битва, но никто и подумать не мог, что Его Высочество не остановится перед убийством и просто сбросит их троих в Медную печь, вместе с несколькими сотнями человек! Простые люди, сброшенные в жерло вулкана, разумеется, сразу обернулись пеплом, но трое моих друзей обладали немалым уровнем заклинательства, а кроме того, убитые Его Высочеством, запечатлели в душе ненависть и сильнейшее нежелание смириться. Тем самым их души обернулись паразитами на его теле, каждый день они осыпали его гневными порицаниями, требуя прекратить то, что он творил. Я слушал и слушал, при этом чувствовал ужас и растерянность, совершенно не представляя, как мне быть. В чём был ужас? Я и сам не мог точно сказать, что именно мне казалось более ужасным – то, во что превратился Его Высочество, или всё же эти существа на его лице! В тот момент я вдруг почувствовал, как мне на голову легла чья-то рука. Остолбенев от страха, я медленно поднял голову и увидел перед собой Его Высочество. Я не знал, когда он проснулся. Но теперь они вместе с тремя лицами уставились на меня четырьмя парами глаз! Выражения маленьких лиц исказились ещё сильнее, они так скривились, что раны на лице принца открылись и закровоточили. Он очень долго смотрел на меня, а потом вздохнул и произнёс: «Я же говорил, чтобы ты больше не входил сюда». И я тогда осознал, в последнее время он так странно себя вёл. Его Высочество не смог смириться с изменениями на своём лице, как не выдержал и вида своего отражения, не похожего ни на человека, ни на демона. Поэтому он разбил зеркала, а кровь текла по его лицу, когда он пытался срезать лица. Раны никак не зарастали, отсюда и запах гниения. Но сколько бы раз они ни избавлялся от них, они непременно возвращались!

Советник закрыл ладонью пол-лица, его зрачки резко сузились.

— Я… упал на колени возле его кровати. Его Высочество медленно сел и произнёс: «Не бойся. Они предали меня, поэтому их постигла такая участь. Не повторяй их ошибки, и я буду относиться к тебе, как и прежде, ты останешься моим преданным слугой, ничего не изменится». Но как я мог не бояться?! И что значит – ничего не изменится? Ведь всё уже изменилось! Ума Его Высочеству было не занимать. Раньше он никогда не обращал внимания на реакцию людей, но после низвержения научился читать по лицу. Он разгадал мои мысли и медленно произнёс: «И ты покинешь меня. Так?» Честно говоря, я не имел точного ответа. Если бы он сбросил в Медную печь лишь «преступников», о которых говорил, я мог бы притвориться, что ничего не произошло. Я уже сказал, что смог бы его понять. Но ведь он своими руками убил и сбросил в жерло вулкана моих лучших друзей, которых я знал столько лет, с которыми мы всегда поддерживали друг друга! И это в самом деле… выходило за рамки человечности. Я… не мог этого принять. Тогда Его Высочество, обращаясь сам к себе, сказал: «Ничего, я предполагал, что никто не пожелает остаться со мной, ведь я стал таким… Я способен выжить в одиночку. Я понял, что я всегда был один!!! Мне больше никто не нужен!!!» Его лицо сделалось невыносимо свирепым, он схватил меня за шею рукой, и, уставившись в мои глаза, всё повторял: «Я могу быть один, я могу быть один, я один, я один, я один, я один, я один, мне никто не нужен, никто не нужен, никто не нужен, никто не нужен…» Его Высочество был очень силён, и пожелай он убить меня, ему хватило бы малейшего усилия, чтобы сломать мне шею. Я не мог произнести ни звука, однако он всё медлил. К тому же, стоило Его Высочеству выйти из себя, три моих друга на его лице принялись громко кричать, и как будто сделали с ним что-то, отчего у него заболела голова. Я тоже закричал, мы все впятером будто обезумели. Его Высочество схватился за голову одной рукой, а другой сильнее сжал мою шею. У меня в глазах потемнело, и я понял, что долго не продержусь, но в тот момент… заметил кое-что у него под подушкой. Там лежал меч, он клал его под голову, когда спал, обзавёлся этой привычкой после низвержения. Я взялся за рукоять и выхватил оружие, в холодном блеске которого Его Высочество громко рассмеялся. Его глаза налились кровью, он спросил: «И ты хочешь меня убить? Давай! Скорее же, пронзи меня! Бей прямо в сердце! Ты такой же, как они! Посмотрим, кто умрёт последним! Вы или я!» Конечно, я не убил его, только выставил меч перед ним и закричал, срывая голос: «Ваше Высочество! Ваше Высочество! Вернись! Посмотри на себя! Посмотри, во что ты превратился!» Он разбил все зеркала в доме и уже давно не видел своего отражения. В сияющем клинке отразился его облик, и он разглядел своё лицо. И вдруг застыл. Он нисколько не ослабил пальцы на моей шее, но через какое-то время из его глаз скатилась слеза. При виде влажной дорожки на его щеке я тоже не выдержал – залился слезами. Каким же уродливым было отражение в металле! Мне было самому противно смотреть на него, и именно поэтому я заставил его взглянуть на себя, чтобы напомнить, каким безобразным монстром он обернулся! И всё же я сжалился над ним – меч выпал из моих рук, ударившись о пол. В конце концов Его Высочество с силой отбросил меня прочь и сказал: «Проваливай». И я сбежал, без оглядки, спотыкаясь и падая.

На этом моменте Се Лянь наконец смог выдохнуть чуть спокойнее.

И советник тоже расслабленно опустил руки.

— Я бежал далеко, за пределы государства Уюн. Прошло совсем немного времени, и Медная печь изверглась снова. И на этот раз она похоронила всё государство Уюн, почти никому не удалось спастись. Так погибло целое государство. Избежав страшной участи, впоследствии я больше не слышал вестей о Его Высочестве, как будто он был похоронен вместе со своей страной. Что до меня, я сам поднялся до Небесных чертогов путём самосовершенствования, достиг небольших успехов, чтобы иметь возможность поддерживать тело в форме, и отправился бесцельно скитаться по свету. С юного возраста я прислуживал Его Высочеству, а когда нужда в этом отпала, я даже не представлял, чем мог бы заниматься. Его Высочества не стало, мои друзья тоже погибли. Я сотворил три пустых сосуда, подарил им голоса моих друзей и наделил способностью беседовать со мной, а иногда играть в карты.

Услышав о «пустых сосудах», Се Лянь сделался чуть более задумчивым.

Советник добавил:

— После я продвинулся в магическом учении и передал своим «пустым сосудам» все особенности характера и навыки погибших друзей.

— Это были трое других советников Сяньлэ? – тихо спросил принц.

Недаром те трое всегда казались ему странноватыми, ведь никогда не передвигались по одиночке, не общались с принцем по одному. Оказывается, они были лишь марионетками, и в отсутствие советника эта тайна сразу стала бы явной.

— Да, — подтвердил советник. – Поэтому тебя можно считать и их учеником. Жаль, что это всё же не они сами, ведь я смог восстановить лишь малую часть их способностей, «пустые сосуды» не смогли бы ничему тебя научить. Да и сейчас они уже давным-давно уничтожены, хоть и провели со мной довольно долгое время. Ещё через сотню-другую лет пантеон Небесных чертогов полностью сменился, всех прежних богов постигло падение, их постепенно заменили новые. Но это меня уже не касалось, я просто влачил жалкое существование, дожидаясь смерти. Покуда однажды… в одном государстве не родился наследник престола. В день, когда звезда Огня зажглась в созвездии Сердца. И это были вы, Ваше Высочество наследный принц государства Сяньлэ.

Ну вот, история наконец приблизилась к главному. Пальцы Се Ляня, лежащие на коленях, чуть поджались.

Советник сидел в позе лотоса, скрестив руки на груди, и продолжал:

— Мне это показалось весьма интересным совпадением, знаком судьбы. Хотя со времени гибели государства Уюн прошло уже слишком много времени, и за столько лет наверняка встречаются подобные астрономические явления, никаким совпадением это назвать нельзя. И всё же я, преследуя сам не зная какие цели, сменил имя, выбрав первое, что пришло в голову, и решил стать советником государства Сяньлэ.

Се Лянь подумал: «Так и знал, что имя выдумано наобум…»

— Не думайте, что я с презрением отношусь к Сяньлэ, но для меня оказалось слишком просто дослужиться там до советника. Оставалась лишь одна проблема: людям всегда кажется, что те, у кого над губой не растут усы, ничего не умеют. У молодых нет ни опыта, ни способностей, их не воспринимают всерьёз. Если бы я отправился на экзамены в этом облике, боюсь, меня бы не пропустили дальше, поэтому я сменил лицо, сделав себя старше лет на пятнадцать-двадцать. И в итоге произошло то, чего я и ожидал, – меня приняли. Ну а будучи советником, я должен был напрямую общаться с чиновниками Небесных чертогов. Так я и встретился с Цзюнь У. Внешне он сильно отличался от знакомого мне наследного принца Уюна, но всё же я знал его слишком хорошо, и после нескольких разговоров с ним в меня закрались подозрения. Которые пока оставались лишь подозрениями. К тому же, даже подозревая его, я не собирался ничего никому говорить. Он сильно изменился, и те лики исчезли с его лица. Я подумал тогда, что, должно быть, затаённая злоба моих друзей рассеялась, а если так, то нет нужды вновь ворошить прошлое и нарушать всеобщий покой. Притвориться, что я его не узнал, показалось мне неплохим решением.

— На вашем месте я бы, наверное, поступил так же, — заметил Се Лянь.

— Но всё же у меня не вышло скрываться до конца. Потому что… мы оба увидели вас. Ваше Высочество, должно быть, догадываетесь, почему я возлагал на вас столь большие надежды. Вы очень похожи на него. Поэтому я питал чаяния, что вы станете тем человеком или божеством, каким хотел стать он. И сможете сделать то, чего он сделать не смог. Что вы своим совершенством восполните мои и его неудачи, о которых мы сожалели.

Хуа Чэн же спокойно возразил:

— Вы ошибались с самого начала. Они нисколько не похожи.

Советник, посмотрев на него, ответил:

— Сейчас вы, конечно, можете так говорить. Но когда-то сходство существовало, и что самое страшное, сходство это было невероятным.

Он вновь вернулся к Се Ляню.

— Когда вы, в маске Воина, радующего богов, спасли ребёнка, упавшего с городской стены, меня это совсем не обрадовало. И не только потому, что из-за этого события прервалась церемония жертвоприношения. Ваш поступок слишком бросался в глаза и привлёк внимание Цзюнь У. Он начал говорить со мной о вас, и каждый раз проявлял благосклонность, которая казалась мне неподобающей. Но я действительно видел, что вы очень понравились ему, как радуются люди, обнаружив талантливое дитя. Кроме того, он проявил намерение поднять вас на Небеса, но каждый раз я под разными предлогами отговаривал его.

Се Ляню тоже не очень хотелось верить, что отношение Цзюнь У к нему было фальшью во всём. Слушая рассказ советника, принц ощутил сложную палитру эмоций, которую трудно было выразить словами.

— Переломный момент случился на мосту Инянь.

Услышав «на мосту Инянь», Се Лянь вернулся из своих мыслей.

— Помните призрака, поселившегося на том мосту?

Се Лянь мрачно ответил:

— Это был толчок для моего вознесения, конечно, я помню.

— Мне та встреча сразу показалась странной. Призрак бесчинствовал на разрушенном мосту в пустынной местности. Облачённый в сломанный доспех, с каждым шагом он оставлял на земле кровавые пламенеющие следы, а из тела, залитого кровью, торчали острые мечи. И ещё те три вопроса, что он задавал… Всё это заставило меня задуматься, однако я тогда не мог точно сказать, в чём же причина моего беспокойства. Ну а ты, одолев призрака, вскоре вознёсся, и я так и не успел ничего понять. К счастью, после твоего вознесения, Цзюнь У относился к тебе по-прежнему благосклонно и очень внимательно, будто ничего не поменялось. И я сказал себе не выдумывать лишнего. А потом случилась великая засуха и мятеж в Юнани. И появилась та тварь, Безликий Бай.

Се Лянь задержал дыхание и сосредоточился, а советник продолжал:

— Я уже говорил, что сначала не знал, что он такое. Даже впоследствии, когда разразилось поветрие ликов, меня лишь посещали смутные подозрения. Всё же озлобленные духи часто паразитируют на телах своих обидчиков, просто раньше это явление не распространялось в таких масштабах. Прибавлялось и моё негодование в отношении так называемой воли Небес. Вначале я посчитал, что Безликий Бай появился естественным путём, как наказание тебе от самого Неба. Но впоследствии ты встречался с той тварью всё чаще, поветрие ликов буйствовало всё сильнее, множество других событий не могло не заставить меня предположить худшее.

— Что вы имеете в виду под «множеством других событий»? Например? – поинтересовался Се Лянь.

— Та семья из трёх человек, погибшая под стенами императорской столицы Сяньлэ.

Се Лянь едва не задохнулся:

— Это… были…?

— Впоследствии я осмотрел трупы и обнаружил, что они вовсе не являлись людьми. А тремя пустыми сосудами.

— Но ведь пустые сосуды полые внутри, у них нет внутренностей, они не способны истекать кровью! – поразился Се Лянь.

— Наличие внутренних органов и не требовалось. Если человек падает с такой высоты, его внутренности от удара превращаются в кашу, и достаточно просто запихнуть в пустую оболочку гнилое мясо и залить кровь. Один из моих троих друзей как раз обладал мастерством изготовления таких необыкновенных вещей, он был первым, кто попробовал создать пустую оболочку в виде человека, однако обучил своему умению лишь нас четверых – в те времена создание пустых сосудов ещё не было так распространено, как сегодня. Мои друзья погибли, а кто ещё, кроме меня, мог создавать столь реалистичные оболочки?

Се Лянь опустил голову, его зрачки сузились.

Погибшая под стенами столицы Сяньлэ семья практически стала запалом, который и разожёг огонь войны. Но оказалось, что все трое были фальшивками, обманом!

— Но почему… вы тогда не рассказали мне об этом?

— Я не решился. Подумал, что если это и впрямь он, то вы, узнав обо всём, с прежним своим характером наверняка сразу отправились бы свести с ним счёты. Но это не спасло бы ни вас, ни государство Сяньлэ, только ускорило бы всеобщую гибель. К тому же, даже не будь тех пустых сосудов, рано или поздно…

Рано или поздно огонь войны разожгло бы что-то другое. Как та потерявшаяся собака в императорской столице.

— Потом вы потерпели поражение, а Сяньлэ пало. Тогда я уже не смог стерпеть – распустил всех из монастыря Хуанцзи, вызвал его на разговор в храме Шэньу и раскрыл правду о том, что узнал его.

Это и была та их встреча восемьсот лет назад, о которой упомянул Цзюнь У.

— Я задал ему множество вопросов, однако он не ответил ни на один. Тогда я спросил: «Ваше Высочество, чего же вы добиваетесь?» И он наконец дал ответ. Он сказал, что хочет сделать из вас своего совершенного преемника. Если на свете существовал кто-то, способный целиком и полностью его понять, то это были вы. И если бы ему это удалось, вы бы никогда его не предали! Я понял, что он имеет в виду. Мы так сильно разругались, что вновь подрались. Но мне нельзя было с ним биться, это означало для меня неминуемую смерть. Он мог задавить меня одним пальцем, но в тот момент он вдруг скривился и схватился за лицо. Меня это напугало, но потом я заметил, что на его лице снова проявились те жуткие лики! Значит, они не исчезли, он лишь при помощи магической силы подавил их! А теперь они вновь «сбежали», только неизвестно, что стало причиной – всплеск эмоций или моё присутствие! Мои друзья вмешались, отчего у него разболелась голова, а выражение лица сделалось пугающим, ну а я воспользовался моментом и сбежал. Мне снова пришлось скитаться по миру людей, на этот раз старательно скрываясь. Тогда я подумал: – что сейчас творится на землях, когда-то принадлежащих государству Уюн? И отправился туда, чтобы увидеть всё своими глазами. Но к моему вящему удивлению, по возвращении туда я обнаружил нечто поразительное. Каким-то образом территория государства Уюн оказалась запечатана и отделена от внешнего мира. Я долго шёл по ней, пока вновь не встретился со своими друзьями.

— Вы говорите о горных чудищах? Старости, болезни и смерти? – уточнил Се Лянь.

— Именно. Медная печь поглотила их тела, но прах, сожжённый почти без остатка, смешался с вулканическим пеплом и оказался в воздухе. Со временем пепел оседал и накапливался, пока через многие сотни лет не обернулся тремя огромными горами, в которых оказались заключены части их душ. У меня ушло очень много времени на то, чтобы найти способ общаться с горными чудищами, но всё же достигнув успеха, я узнал много нового. Оказалось, что прошлое поколение божеств пало и забылось не само по себе. Их убили, медленно, одного за другим. Он… избавился от целого пантеона богов, не оставив никого! Омыв кровью Небесные чертоги, он вернулся в мир людей и стал терпеливо ждать. Спустя какое-то время он взял новое имя, создал новую личность, и, как «человек», «вознёсся» в очередной раз. Предыдущее поколение небесных чиновников погибло без остатка, никто не знал, кто он такой, также никому не было известно, кем он являлся раньше. Все те легенды, что ходят сейчас в миру о его происхождении, облике и характере, любые классические рассказы и забавные слухи – всё это фальшивка. Ложь, которую он так скрупулёзно сочинил! Теперешняя столица бессмертных – это новые Небесные чертоги, построенные лично им и находящиеся полностью под его контролем. А тела и прах прошлого поколения богов смешаны с грязью и положены в её фундамент, чтобы он мог каждодневно попирать их ногами. Вполне возможно, что и под вами сейчас покоится чей-нибудь прах.

— …

Советник продолжал:

— Теперешний он – Первый Бог Войны Небесных чертогов, с виду озарённый ослепительным светом. Но в его душе сокрыта безграничная тьма. Обида, боль, гнев, ненависть… всё это требовало выхода. Только так он мог сохранять равновесие и продолжать править во всех трёх мирах на постаменте Первого Бога Войны, а не развязывать кровавую бойню. Прежнее государство Уюн превратилось в ад, а Медная печь, которой он скормил бесчисленное множество живых людей и троих назначенных им небесных чиновников, признала его своим хозяином. Поэтому он стал периодически выливать свои тёмные эмоции в Медную печь и при помощи духов погибших жителей Уюна разжигал пламя преисподней и взращивал в том пламени множество ужасающих тварей.

— Способ создания тех тварей отличается от процесса рождения «непревзойдённых», верно? – спросил Се Лянь.

— Отличается, несомненно. «Непревзойдённые» появились многим позднее, потому что он… изменил способ взращивания.

— Что за «способ взращивания»?

— «Качество» и «количество», — советник бросил взгляд на Хуа Чэна. – Вам обоим наверняка известно, что «непревзойдённый» может появиться раз в сотню, а то и несколько сотен лет. И за раз рождается только один, поэтому их крайне мало и сложность становления непревзойдённым весьма велика. Кроме того, прежнее воплощение непревзойдённого – самостоятельное существо. Медная печь лишь предоставляет ему условия для ускорения прорыва. Те, кто наделён способностью стать непревзойдённым, могут стать им в любой области. И рано или поздно становятся. Фактически звание «цзюэ» — «непревзойдённый» — произошло от слов «цзюэши» — «не имеющий равных в мире» и «цзюэдин» — «высочайший пик». И оно не связано с прохождением через Медную печь. Впрочем, любой, кто выдержал это испытание, действительно достоин носить этот венец. Поскольку таких практически не существует. По сей день вас ведь всего трое?

Се Лянь посмотрел на сидящего рядом Хуа Чэна, весьма удачно встретившись с ним взглядом. Не зная, почему тот посмотрел на него, принц всё же слегка улыбнулся.

Советник рассказывал дальше:

— Но в самом начале порождения Медной печи были вовсе не такими. Раз в несколько лет она извергала то десятки, то сотни тварей, целыми стаями. Вероятно, это было связано с его нестабильным характером. И порождённые таким образом создания формировались из его ненависти и затаённой злобы. Боюсь, о некоторых из них вам доводилось слышать. К примеру… Истинный божок-пустослов.

— Истинный божок-пустослов тоже порождение Медной печи?!

— Да. Некоторые из тварей обзавелись собственным сознанием и отделились от Его Высочества, некоторые же не отделились и стали, можно сказать, его двойниками. Истинный божок-пустослов относился к первому типу, а выбравшись из печи, разделился ещё на множество собственных двойников. Мои друзья остались стеречь границы государства Уюн, чтобы не позволить тварям разбредаться за его пределы, а я долгие годы искал демонов вне горы Тунлу, чтобы хоть как-то спасти положение.

Се Ляню неожиданно вспомнились странные слова, сказанные советником Ши Цинсюаню при встрече.

— Наставник! – обратился к нему принц. – Насчёт Повелителя Ветров… Это ведь вы были тем мастером, который предсказал судьбу Цинсюаню и велел его семье не устраивать пышные праздненства?

— Вздор. Какой ещё мастер мог предсказать судьбу точнее, кроме твоего наставника, то есть, меня? Да и какому мастеру настолько нечем заняться? Чтобы раздавать предсказания за чашку отвара?

— …

— Сначала эта тварь пыталась сожрать тогда ещё совсем маленького Ши Уду, но паршивец оказался ему не по зубам, уже в раннем возрасте с ним было нелегко справиться, он совершенно ничего не боялся. Если кто-то дерзок до безрассудства, его невозможно сожрать, только зубы поломаешь. Пришлось божку-пустослову переключиться на младшего брата с посредственной судьбой богатого сынка знатных родителей. И хотя тот ему всё равно не достался, божок-пустослов наделал в их семье такого шума, что братья потащили за собой на дно ещё одного человека, которому было предначертано вознестись. Всё-таки неприятностей тварь им принесла немало, и я в самом деле очень сожалею, что не прикончил божка-пустослова.

— Его уже прикончили, — напомнил Хуа Чэн.

— Хэ Сюань его сожрал? Я слышал об этом. Вообще-то я собирался присматривать за братьями Ши до тех пор, пока им ничто не будет угрожать, но в то время снова открылась гора Тунлу, и я не смог оставаться подле них, отправился к Медной печи. А когда вернулся, всё уже вышло из-под контроля. Ши Уду исполнил свой дурной замысел и такого натворил, что исправить уже было невозможно! Ох и разболелась у меня тогда голова, ведь я не мог им помочь, даже если хотел.

В действительности, помочь было уже нельзя, при всём желании. Советник добавил:

— Но по-правде говоря, божок-пустослов вовсе не считался такой уж страшной тварью, просто ему нравилось наводить беспорядок. Его можно назвать лишь второсортным демоном, но не самым сильным. Кроме него, был ещё, к примеру…

— К примеру… — тихо продолжил принц, — убитый мной на мосту Инянь призрак?

Советник сделал глубокий вдох и ответил:

— Да, он. Как ты думаешь, почему я сказал, что всё началось с той твоей фразы? Потому что призрак на мосту как раз являлся тёмным двойником, которого он создал в Медной печи. Раз в несколько лет ему требовалось злодействовать, убивая людей, и тем самым изливать свой гнев. Но надо же было именно тебе уничтожить того призрака! Почувствовав, что призрак на мосту убит, он немедля спустился посмотреть, кто это совершил, и увидел тебя. Ну а ты, как назло, прямо перед ним произнёс ту фразу… «Тело пребывает в страдании, но душа пребудет в блаженстве». Фраза прозвучала для него безумной насмешкой, смертельно задевшей его за больное место… Это и стало переломным моментом.