Удивительная история о том, как наследный принц потерял память. Часть третья

Глаза Се Ляня внезапно округлились.

Пока он сидел с видом человека, который не может поверить в происходящее, Сань Лан спросил:

— Что-то не так?

Но разве Се Лянь мог сейчас вымолвить хоть слово? Стыд от того, что попался на обман и закружился волчком в чужой игре, переживания и горячая кровь разом ударили в голову. Он ударил ладонью по столу и выдавил сквозь сжатые зубы:

— Так. Это. Был. Ты!

Стол не выдержал удара – разломился на части. Повезло, что на втором этаже трактира кроме них не было никого, иначе посетители наверняка бросились бы в панике врассыпную. Оружия у Се Ляня не имелось, поэтому он снова занёс ладонь. Сань Лан же остался сидеть на своём месте, только чуть повернул голову.

Удар пришёлся в стену за его спиной, посыпались обломки камня, но сам мужчина не шелохнулся. Скрестив руки на груди и чуть подняв веки, он спросил:

— Даочжан, что всё это значит?

Лицо принца горело огнём, он даже не представлял, насколько сильно сейчас покраснел. Хрустнув суставами другой руки, он с мрачной злостью проговорил:

— Ты… даже не думай притворяться. Тебе прекрасно известно, что ты… со мной сделал.

Сань Лан приподнял веки чуть выше.

— Сожалею, но я действительно не очень понимаю, что же я сделал с даочжаном, раз ты так рассердился. Может, объяснишь?

Се Лянь просто онемел.

И он без зазрений совести просит принца сказать это вслух! Как можно такое произнести? Заговорить о подобном среди бела дня?! Се Лянь никогда не встречал настолько наглых людей, от злости он задрожал от плечей до самого сердца, лицо краснело всё сильнее, речь сделалась сумбурной:

— Замолчи! Ты… настоящий… Я… убью тебя… бесстыжего… гнусного… подлого… ты…

Сань Лан, вздохнув, сказал:

— Даочжан, вот уж не думал, что мой искренний порыв встретит такой ответ. И всё же, где именно я оказался бесстыжим, гнусным и подлым?

С огромным трудом вернув себе самообладание, Се Лянь ответил:

— Даже не думай снова меня обмануть! Красная нить на твоей руке доказывает, что ты и есть тот… тот…

— О? – Сань Лан неторопливо поднял руку. – Ты об этом? А что не так с красной нитью?

При взгляде на красную нить Се Лянь будто почувствовал укол иглой.

— Я видел. Тогда, ты… на твоей руке была именно такая красная нить…

— Когда?

В какой-то момент Се Ляню по-настоящему захотелось убить его.

Он ведь прекрасно знает, но всё равно спрашивает, неслыханная подлость!

Но Се Лянь сам не знал, почему, каким бы сильным ни был гнев, клокочущий в душе, он не мог и пальцем тронуть подлеца. И вовсе не потому, что находился под чьим-то контролем. Его собственное тело не позволяло ему исполнить задуманное!

Тем временем несколько человек шумно взбежали по лестнице с криками:

— Дорогие гости, что вы делаете?! Как же можно затевать драку на ровном месте?!

Се Лянь обернулся, чтобы бросить:

— Здесь опасно! Вам лучше… — но от одного взгляда вновь застыл как вкопанный.

На руках этих людей тоже оказались повязаны красные нити!

У принца вырвалось:

— Что происходит? Откуда эти нити у вас на пальцах?

— Нити? Красная нить – и есть красная нить, что тут необычного? Ничего не происходит, кря… Гм. Ничего не происходит, ага!

Се Лянь совсем запутался. Неужели в здешних краях красная нить на руке – это простое украшение, дань обычаю?

Принц повернулся обратно, а Сань Лан, будто прочёл его мысли, сказал:

— Даочжан верно полагает, повязывать на палец красную нить – это местный обычай. Не веришь, можешь посмотреть на посетителей внизу.

Се Лянь выглянул через перила на первый этаж и действительно увидел, что среди гостей, сменяющих друг друга непрерывным потоком, очень многие носили на пальцах красную нить, а некоторые повязывали даже сразу несколько.

— Что это за обычай?

— Ну, как сказать, — улыбнулся Сань Лань, — вообще-то это тоже связано с тем самым Хуа Чэном.

— А?

— Он и его вторая половинка носят на пальцах такие нити. Многие люди в этом подражают им, нить означает молитву о заключении брака или что человек уже влюблён.

Се Лянь слушал, не шевелясь, затем произнёс:

— Получается… этот Хуа Чэн всё-таки весьма поразительная личность? Раз люди столь рьяно стремятся ему подражать…

— Поразительная или нет… смотря с кем сравнивать. Кстати, даочжан, кажется, на пол что-то упало, позволишь мне поднять и взглянуть?

Тут до Се Ляня наконец дошло, что он всё это время сохранял атакующую позицию. Когда он понял, какой вышел конфуз, весь его гнев как рукой сняло, и принц моментально опустил руки.

— Прошу прощения, прошу прощения. Сань Лан, я правда… в самом деле виноват перед тобой. Слишком погорячился и опять неправильно тебя понял…

Сань Лан, всё время сохранявший спокойствие, склонился и что-то подобрал с пола.

— Ничего страшного. Даочжан, это ты обронил?

Он выудил из беспорядка, царящего на полу, золотой листок, который, должно быть, выскользнул из рукава принца, когда тот нанёс удар. Се Лянь только собирался ответить, как вдруг Сань Лан поднёс листок к глазам, сощурился и сказал:

— Хм? Вещица на вид… кажется знакомой.

После он неторопливо достал кое-что из-за пояса. Ещё один золотой листок.

И оба листка оказались совершенно одинаковыми!

У Се Ляня вырвалось:

— Так значит, это твоё?

— Гм. Я действительно выронил немного, поэтому и вернулся на поиски…

Се Лянь, боясь, что его превратно поймут, поспешил оправдаться:

— Сань Лан, послушай, я всё объясню.

— Не стоит так волноваться. Разумеется, я выслушаю твои объяснения, даочжан.

Се Лянь вздохнул с облегчением.

— Вот как было дело. Эти золотые листки я подобрал только что на улице. Вначале хотел дождаться владельца, чтобы вернуть находку ему, но прождал больше двух часов, и никто не пришёл за ними. А я в самом деле… — На этом моменте принц почувствовал укол стыда и опустил голову, тихо продолжив: — Поэтому я и… позволил себе распорядиться находкой на своё усмотрение, решил занять немного и купить съестного, как раз ту самую маньтоу… Я намеревался впоследствии вернуть долг в двойном размере, но что ни говори, выходит, я… взял их без спроса. Прошу меня простить.

Сань Лан, сощурившись в улыбке, произнёс:

— Даочжан, к чему извинения? Это ведь совершенно нормальный поступок! Не говоря уже о том, что я изначально и намеревался пригласить тебя отобедать вместе, та маньтоу в итоге всё же досталась мне. Не обращай внимания на такие пустяки. Тебе это не кажется чудесным совпадением? Удивительно, что потерянные мною деньги нашёл именно ты, даочжан. Поистине, что называется «если встреча суждена, мы найдём друг друга и за тысячу ли»^[1].

^[1] Полная фраза звучит так: «Если встреча суждена, мы найдём друг друга и за тысячу ли. Если не суждена, то мы не узнаем друг друга, даже сидя напротив».

Се Лянь, заполучив прощение, почувствовал, что сердце перестало сжиматься.

— Но должен заметить, Сань Лан, что впредь тебе следует проявлять осторожность. Золото так явно упало на землю, а ты даже не заметил. В следующий раз не стоит быть столь невнимательным!

Тем временем дрожащие от страха слуги трактира вмешались:

— Уважаемые гости, вы успокоились или нет, кря? Если успокоились, давайте подсчитаем плату за сломанный вами стол, кря!

Се Лянь виновато замолчал.

В прошлом он без лишних разговоров мог бы возместить сколько потребуют, но сейчас он даже маньтоу не мог себе купить.

Сань Лан же ответил:

— Конечно. Запишите всё на мой счёт.

Очевидно, что это принц первым атаковал Сань Лана, но теперь тот вызвался помочь ему возместить ущерб за поломанные вещи. Се Лянь был так растроган его добротой и заботой, что не мог произнести ни слова. Только сглотнул и пробормотал:

— Ты…

Слуги тоже повели себя несколько странно: им едва не разгромили весь трактир, а они с радостными улыбками принесли ещё более роскошный стол, за который двое уселись вновь. Се Лянь, не в силах избежать угрызений совести и в то же время благодарности, чувствовал только, что не может выразить этого никакими словами.

Тогда Сань Лан снова заботливо произнёс:

— Даочжан, только что в твоих речах я услышал некий скрытый смысл. Что случилось? Даочжан, кто-то с тобой что-то сделал?

Но как Се Лянь мог заговорить о подобном? Едва пришедшее в норму лицо вновь залилось краской, принц промямлил:

— Ничего, совсем ничего.

Сань Лан однако не отступал:

— Если не возражаешь, могу я узнать в общих чертах? Возможно, Сань Лан найдёт способ хоть немного помочь тебе.

Он говорил это с добрыми намерениями, но Се Лянь, которого он совсем загнал в угол, вновь беспокойно поёрзал, затем беспомощно сказал:

— Правда, ничего не случилось. Сань Лан, не мог бы ты перестать спрашивать…

У меня язык не повернётся такое рассказать.

Видя реакцию принца, Сань Лан решил не настаивать:

— Ладно. На чём мы только что остановились? Ты хотел увидеться с Хуа Чэном, верно?

Се Лянь, приведя мысли в порядок, серьёзно ответил:

— Да. Сань Лан, тебе известно, как это сделать?

— Разумеется, известно. Вот только ближайшие несколько дней с Хуа Чэном встретиться не получится.

— Почему?

Сань Лан палочками сложил из овощей на тарелке улыбающееся лицо.

— Говорят, что в последнее время его второй половинке нездоровится, поэтому он должен находиться рядом с ней. Кроме этого у него больше ни на что нет времени.

Се Лянь подумал, что этот Хуа Чэн и впрямь оказался самоотверженным романтиком, для которого любимый человек значит очень многое, и ещё больше восхитился им.

— Вот как, значит. Но… сколько придётся ждать, чтобы всё-таки встретиться с ним?

— Самое большее – пять дней, но по меньшей мере три дня. Я бы посоветовал даочжану не переживать и до той поры отдохнуть в спокойствии.

Только Се Лянь подумал, что ему негде отдыхать, Сань Лан тут же сказал:

— Если даочжану некуда пойти, может, временно остановишься у меня? Всё равно в моём большом доме почти нет обитателей.

Се Лянь не выдержал и тихо выдохнул:

— Сань Лан, ты правда… такой хороший!

Принц впервые похвалил кого-то вот так откровенно, и ему стало несколько неловко. Но кроме этих слов он в самом деле не мог отыскать других, которые выражали бы его мысли более ясно. Сань Лан, словно весьма удовлетворённый похвалой, заулыбался:

— Чья же вина, что мы с тобой, даочжан, с первого взгляда подружились? Ох, верно, я забыл задать ещё один вопрос. Даочжан, сколько драгоценных лет тебе исполнилось в этом году?

— Семнадцать.

— Ах, семнадцать. Значит, ты младше меня.

И действительно, Сань Лан выглядел примерно на двадцать лет.

— Что ж, если так посудить, — как бы невзначай бросил он, — даочжан должен называть меня «гэгэ».

Се Лянь, будучи сыном императорского рода, беспримерно почитаемым Его Высочеством наследным принцем, не обязан был называть кого бы то ни было «братьями», мало кто мог вынести груз такой великой чести. Но этот Сань Лан на самом деле произвёл на Се Ляня очень хорошее впечатление. Да и сам принц, который никогда не обращался к посторонним людям подобным образом, испытал сильное любопытство, поэтому с улыбкой произнёс:

— Так значит, мне следует называть тебя Сань Лан гэгэ.

Неизвестно, показалось ли принцу, но когда он сказал «гэгэ», улыбка Сань Лана вдруг сделалась немного странной.

Её поистине было трудно описать словами. Глаз Сань Лана будто бы загорелся огнём, таким горячим, что Се Лянь даже почувствовал жар на собственной коже. Поморгав, принц спросил:

— В чём дело?

Тот ужасающий жар немедля испарился, Сань Лан вернулся к прежнему виду и с улыбкой ответил:

— Ни в чём, просто я очень рад, вот и всё. У меня дома нет никого младше по возрасту, и я никогда не слышал, чтобы кто-то так меня называл.

— Если Сань Лан не гнушается, в таком случае… я могу тебя так называть?

Сань Лан заулыбался так, что взгляд сверкнул, но на словах всё же принялся вежливо отказываться:

— Ох, разумеется, я ни в коем случае не гнушаюсь. Тут нужно спрашивать самого даочжана, не против ли ты.

— Не против, конечно, не против. Сань Лан гэгэ, мы прямо сейчас можем пойти к тебе домой или…?

Сань Лан положил палочки на стол.

— Что ж, идём прямо сейчас, ступай за мной.

Жилище Сань Лана оказалось невероятно просторным и великолепным поместьем. Се Лянь, оказавшись внутри, подумал, что оно не уступает некоторым покоям императорского дворца Сяньлэ, и ещё сильнее убедился, что этот Сань Лан далеко не обычный человек.

Вечером, в одиночестве лёжа в кровати, Се Лянь то и дело ворочался с боку на бок.

Ему всё время казалось, что рядом чего-то не хватает, как ни повернись – спокойно уснуть не получается. Кроме того, из-за едва ощутимого телесного недомогания, если лечь на спину, от давления ныла поясница; если же перевернуться на живот, то казалось, словно что-то давит сверху.

Промаявшись между сном и явью, Се Лянь посмотрел множество хаотичных отрывков сна. Он хотел пошевелиться, но кто-то крепко его держал. Голос возле уха говорил с ним шёпотом: иногда он принадлежал мужчине, иногда юноше; иногда называл его «гэгэ, гэгэ», иногда «Ваше Высочество»; говорил ему «не бойся, Ваше Высочество».

Нежный до крайности, порочный до крайности, но при этом полный бесконечной любви и заботы.

Принц рывком пробудился, вся его одежда промокла насквозь от пота. Пытаясь отдышаться, Се Лянь сжал кулаки и в беспомощной ярости ударил по кровати. Запустив пальцы во влажные волосы, он подумал: «Когда же всё это… наконец забудется?! Дайте только поймать этого бесстыжего ублюдка, я непременно…»

Тут принц заметил, что в какой-то момент у изголовья его постели появилась одежда. Тоже белые одеяния, но уже более соответствующие его вкусу. Словно испытав огромное облегчение после тяжкого испытания, Се Лянь поспешил во внутреннюю часть комнаты, чтобы наскоро принять омовение.

Он избавился от одежд и опустился в воду, но вдруг заметил на своей шее тонкую серебряную цепочку.

На цепочке висело искрящееся на свету кольцо. Неизвестно, сколько оно было спрятано за пазухой принца, всё равно он совершенно не чувствовал его на своём теле, поэтому удивился:

— Разве я носил такую подвеску?

Кольцо было настолько ослепительно красивым, что Се Лянь погрузился в увлечённое созерцание. Но при этом не ослабил бдительности, и когда внезапно рядом сверкнул серебристый блик, вскрикнул:

— Кто здесь?

Принц нанёс удар ладонью по воде, брызги взлетели гребнем и словно стальные бусины ринулись в бой, со стуком разбиваясь о стены. Но атаковал принц, как оказалось, не человека, а… саблю?!

В полном недоумении схватив твёрдую саблю, Се Лянь вдруг увидел, как серебряные линии на рукояти оружия разошлись, словно открылся глаз, и за «веками» показалось вращающееся глазное яблоко. Се Ляня это потрясло ещё сильнее.

Что это за необыкновенная штуковина?!

Клинок сабли отличался изящной формой. Словно живое, оружие с пылким радушием кинулось к нему в объятия. Се Лянь не был к такому готов, поэтому сабля достигла цели, и принц от прикосновения ледяного металла вскрикнул и содрогнулся с ног до головы.

Должно быть, из-за отсутствия Ци убийства, принц интуитивно чувствовал, что сабля для него не опасна. И потому лишь с трудом оттолкнул оружие от себя, но совершать какие-то более грубые действия, к примеру, одним ударом забросить за девятое небо, не собирался. Тем временем мелькнул красный силуэт, который резким движением забрал саблю у принца и с угрозой произнёс:

— Вот ты где, значит…

Приглядевшись, Се Лянь увидел у края бассейна Сань Лана, который сжимал в руке саблю. И хотя он улыбался, на его лбу всё же смутно виднелись вздувшиеся вены. Бесцеремонно шлёпнув саблю ладонью, он произнёс:

— Я же сказал, что сейчас тебе сюда нельзя!

— Сань Лан, — позвал принц, — эта сабля – твоё… магическое оружие?

Когда Сань Лан повернулся к нему, на его лбу уже не было вздувшихся вен, юноша вновь сделался невозмутимым.

— Никчёмная железка, не более. Гэгэ… то есть, я, твой гэгэ, выставил себя посмешищем перед тобой.

Но Се Лянь проникся к нему искренним почтением, у принца даже глаза заблестели. Схватившись за полу красных одеяний, он сказал:

— Нет, нет, нет. Сань Лан гэгэ просто поразителен! У тебя даже получилось создать оружие, у которого есть собственное сознание!

Сабля, которой только что досталось от Сань Лана, обиженно нахмурилась, а когда Се Лянь похвалил её, вновь принялась самодовольно вращать глазом, пытаясь незаметно подобраться к принцу. Сань Лан весьма хладнокровно отвесил ещё удар.

На сей раз сабля окончательно обиделась – с громким «бум» упала на пол и принялась кататься туда-сюда, словно маленький плачущий ребёнок, которого ударил взрослый. Се Лянь почти слышал собственными ушами её рыдания. От такого зрелища принцу стало жалко бедняжку, и он торопливо поднялся:

— Постой, Сань Лан! Будет тебе, не бей его. Думаю, он просто в порыве озорства пришёл поприветствовать меня. Не стоит так его ругать!

Только показавшись из воды, принц вспомнил, что под водой был совершенно голым, отчего-то покраснел и, смутившись, погрузился обратно. Сань Лан тем временем уже совершенно естественно развернулся и вышел.

Второпях выбравшись из бассейна, Се Лянь переоделся в новую одежду, сделанную из материала, весьма приятного к телу. Неприятное ощущение от того, что к коже прикасается грубая ткань, наконец исчезло, и Се Лянь в душе ощутил ещё большую благодарность. Он вышел из комнаты и очутился в изысканном зале для приёма гостей, где его уже ждал Сань Лан, сидящий на высоком месте.

Неизвестно, какие воспитательные меры он применил к своей сабле, но та теперь послушно покоилась на его поясе, не шевелилась и вообще выглядела крайне сурово и невозмутимо. Было совершенно невозможно представить, как она только что каталась по полу и капризничала.

Увидев принца, Сань Лан улыбнулся:

— Ты уже встал? Как спалось?

Се Лянь не стал лукавить:

— Первую половину ночи мне почему-то всё время виделись сны… Но потом я уснул спокойно.

— Наверное, ты слишком устал.

Они обменялись парой отвлечённых фраз, потом ещё немного пообщались, и так прошёл весь день. Наверное, им предстояло подобным образом сосуществовать друг с другом до того момента, когда у этого Хуа Чэна появится свободное время.

Но когда Се Лянь в ночи опять лежал в своей кровати, он снова увидел сон, от которого становилось неспокойно и даже жарко.

В этом сне принца снова и снова доводили до невыносимого исступления, и когда он резко проснулся, опять с ног до головы облился потом. В беспомощной ярости Се Лянь поднялся и вышел из комнаты, чтобы прогуляться и охладиться, как вдруг услышал доносящиеся из дальней комнаты голоса.

Это была комната Сань Лана. Звуки во всём поместье отлично изолировались, и голоса были едва слышны, но Се Лянь всё же уловил их благодаря своему острому слуху. Он задержал дыхание, сосредоточился и бесшумно подобрался к комнате.

Сквозь дверную щель принц заглянул внутрь и увидел сидящего там Сань Лана, который держал в руках кисть цзыхао^[2] и как будто что-то писал. Сейчас его суровое выражение лица разительно отличалось от того, с каким он обращался к Се Ляню.

² Цзыхао или «фиолетовая шерстка», вид писчей кисти, сделанной из меха со спины дикого зайца. Получила своё название благодаря чёрно-фиолетовому цвету наконечника. Кисть по свойствам более твёрдая, чем из шерсти барана.

Рядом с ним стоял человек в чёрном одеянии и маске демона, он чуть склонился и что-то тихо докладывал. Но по какой-то причине ощущение присутствия этого человека в маске демона почти стиралось, по невнимательности можно было даже не заметить, что он там есть.

Се Лянь приготовился внимательно слушать, но человек уже закончил доклад, и принц уловил лишь несколько смутных коротких фраз вроде: «эта тварь давно бесчинствует», «должно быть, он отозвался на молитву и отправился разобраться с ней, тут и случилось непредвиденное», «это только что определённое местонахождение».

Слуга как раз неторопливо перебирал бумаги, когда Сань Лан сказал:

— Сейчас я должен быть рядом с ним, не могу отлучиться. Схвати и приведи эту тварь ко мне не позднее завтрашнего вечера.

Человек в маске демона тихо отозвался:

— Слушаюсь. Вы желаете оставить твари сил на один вздох?

Сань Лан положил кисть на подставку, оглядел написанное своей рукой, но похоже, остался не слишком доволен – смял бумагу в комок и выбросил, после чего наконец ответил, растягивая слова:

— Оставь на несколько вздохов. Я заставлю её выплюнуть съеденное, а затем уж не торопясь размельчу её собачью голову в крошку.

Выражение лица и тон, с которым он это произнёс, любого заставили бы содрогнуться от страха. Но Се Лянь совершенно не ощутил неприязни или настороженности. Человек в маске демона согласно кивнул и развернулся, чтобы уйти, так что Се Ляню пришлось спрятаться.

Вернувшись в свою комнату, Се Лянь теперь тем более не мог уснуть. Он несколько раз прошёлся из угла в угол с мыслями: «Что же за человек этот Сань Лан? О какой твари он говорил?»

Из разговора принцу показалось, словно некая давно бесчинствующая в мире людей тварь проглотила что-то очень важное, чем прогневала Сань Лана. Но поскольку он вынужден присматривать за Се Лянем, не может отлучиться, чтобы размозжить этой твари голову.

Подумав об этом, Се Лянь почувствовал себя крайне неловко. Этот Сань Лан отнёсся к нему с такой невероятной искренностью!

И вдруг сознание принца озарилось мыслью: с какой стати он должен сидеть здесь без дела? Всё равно пока встреча с Хуа Чэном откладывается, а ведь ему давно хотелось хоть чем-то отплатить Сань Лану, этому замечательному гэгэ. Что если помочь ему пленить ту тварь?

Сказано – сделано. Приняв решение, Се Лянь оставил в комнате письмо, где говорилось, чтобы Сань Лан гэгэ не беспокоился, Лянь ненадолго отойдёт и сразу вернётся, и тому подобное. Затем принц легко подпрыгнул, взлетел в воздух и бесшумно покинул роскошное поместье.