Ночные приключения трёх шутников в храме Цзюйяна. Часть первая
v 1 - 4
После того как история повторилась, ситуация вышла из-под контроля. За последующие сто лет в окрестностях горы Юйцзюнь бесследно пропали семнадцать невест. Иногда затишье длилось дольше десятка лет, а иногда всего за месяц исчезало сразу две невесты. По окрестностям поползли мрачные слухи о том, что на горе Юйцзюнь завёлся злой дух новобрачного, и, если какая-то девушка приглянется ему, он непременно украдёт её во время проводов в дом жениха, а всю процессию провожатых сожрёт без остатка.
Поначалу слух о происшествиях на горе Юйцзюнь не достигал Небес, поскольку, даже несмотря на пропажу семнадцати невест, всё же подавляющее большинство девушек прибывали в дом жениха в целости и сохранности. Во всяком случае, попытки найти девушек не увенчались успехом, защитить их от похищения также не получалось, поэтому оставалось лишь как-то приспосабливаться. Казалось бы, дело ограничилось тем, что семей, которые согласились бы отдать свою дочь замуж в окрестностях горы Юйцзюнь, стало намного меньше, да и местные жители не решались устраивать шумные празднества. Вот только как раз семнадцатая невеста оказалась дочерью чиновника. Отец безмерно любил своё драгоценное дитя, и, прознав о недобрых слухах, тщательно отобрал в качестве сопровождающих процессию проводов невесты сорок лучших воинов исключительной доблести. И всё же дочь уберечь не удалось.
В этот раз злой дух новобрачного прямо-таки разворошил осиное гнездо. Конечно, даже самые высокие чины мира людей, к которым мог бы обратиться несчастный отец, не могли ничего поделать со злым духом. Поэтому чиновник собрал нескольких друзей, таких же чиновников, и устроил богослужение, да ещё, по указке высокообразованных людей, стал помогать бедным и кормить голодающих, покуда слухи не расползлись по всему миру и не достигли ушей нескольких небожителей, изрядно удивив последних. Если бы не его старания, вероятность того, что небожители услышат голоса простых смертных, была крайне мала.
Се Лянь заключил:
— В целом дела обстоят таким образом.
Поскольку лица юношей не выражали ни капли заинтересованности, принц так и не понял, слушают они его или нет. Если они всё пропустили мимо ушей, придётся повторять заново. Однако Нань Фэн всё-таки поднял взгляд и хмуро поинтересовался:
— У исчезнувших невест имелись какие-либо общие черты?
Се Лянь ответил:
— В списке похищенных попадаются и бедные, и богатые, и красавицы, и страшненькие, и первые жёны, и наложницы, одним словом — никакой закономерности. Совершенно невозможно предположить, по какому принципу злой дух новобрачного отбирает жертв.
Нань Фэн хмыкнул, отпил глоток чая и, кажется, погрузился в размышления. Фу Яо даже не думал притрагиваться к чаю, который предложил ему Се Лянь, он лишь неспешно вытер пальцы белым платком, затем, нахмурившись, произнёс:
— Ваше Высочество, позволь узнать, почему ты настолько уверен, что преступник — именно дух новобрачного? Ведь это нельзя сказать наверняка, ещё никому не удавалось увидеть его, как можно судить, какого он пола или возраста? Неужели ты опираешься лишь на собственные предположения?
Се Лянь, расплываясь в улыбке, ответил:
— В свитке обобщаются сведения, собранные служащими из дворца Линвэнь, а «злой дух новобрачного» — всего лишь прозвище, данное в народе. Твои рассуждения, впрочем, весьма разумны.
Они обменялись ещё парой предположений, и Се Лянь с радостью пришел к выводу, что двое младших служащих рассуждают достаточно ясно, и, несмотря на малоприветливые лица, в дело они вникали абсолютно без труда, что принесло Се Ляню несказанное удовлетворение. За окном спускались сумерки, и троим путникам пришлось покинуть чайную. Се Лянь, нацепив бамбуковую шляпу и сделав пару шагов, вдруг обнаружил, что за ним никто не последовал. Поэтому с недоумением во взгляде обернулся и увидел, что юноши уставились на принца с таким же недоумением.
Нань Фэн задал вопрос:
— Куда это ты собрался?
Се Лянь ответил:
— На поиски места для ночлега. Фу Яо, почему ты снова закатил глаза?
Нань Фэн, продолжая недоумевать, спросил снова:
— Так зачем ты направился в сторону гор?
Се Ляню частенько приходилось есть и спать где придётся, иногда даже проводить целую ночь прямо на улице, подстелив под себя какую-нибудь тряпицу. Так и теперь, принц по обыкновению намеревался отыскать в горах пещеру, чтобы можно было развести костер. И лишь когда Нань Фэн окликнул его, Се Лянь вспомнил, что оба его помощника являются подчинёнными Богов Войны, и если поблизости найдётся храм Наньяна или Сюаньчжэня, троица сможет отправиться туда на ночлег, тогда вовсе нет нужды ночевать на пустыре.
Очень скоро они отыскали в неприметном закоулке поблизости невзрачный и обветшалый храм Духа земли, на алтаре которого стояла разбитая подставка с догоревшими благовониями. С виду храм выглядел давно заброшенным. Поклонялись здесь когда-то маленькому круглому каменному божку, олицетворяющему духа этих земель.
Се Лянь несколько раз обратился к духу. Тот же, за многие годы отвыкнув от посетителей и неожиданно услышав призыв и продрав глаза, едва не подпрыгнул от испуга: перед ним предстали трое незнакомцев, двое из которых излучали ореол слепящего божественного сияния, так что даже лица их нельзя было разглядеть. С дрожью в голосе дух пробормотал:
— Чего изволите приказать вашему покорному слуге, о великие бессмертные небожители?
Се Лянь кивнул, приветствуя духа, и ответил:
— Ничего особенного. Ответьте нам лишь на один вопрос: нет ли поблизости храмов, где поклоняются Генералу Наньяну или же Генералу Сюаньчжэню?
Дух земли, опасаясь показаться неучтивым, стал высчитывать на пальцах, приговаривая:
— Так, так, так… всего в пяти ли1 отсюда построен храм, в котором поклоняются… поклоняются… Генералу Наньяну.
1 Мера длины, равная 0,5 км.
Сложив руки в благодарственном жесте, ладонями друг к другу, Се Лянь произнес:
— Премного благодарен.
И дух земли, ослеплённый ярким божественным сиянием, исходящим от двоих спутников принца, в спешке скрылся. Се Лянь вынул пару монет и положил их на алтарь, затем увидел рассыпанные рядом ещё не сгоревшие до конца благовония, поднял их и зажёг в честь духа. Пока принц проделывал всё это, Фу Яо так часто закатывал глаза, что Се Ляню хотелось поинтересоваться, не притомился ли он.
И в самом деле, в пяти ли от жилища духа земли они увидели у дороги процветающий храм. Несмотря на небольшой размер, в храме всего хватало в достатке, от посетителей не было отбоя, внутри царила необыкновенно оживлённая атмосфера. Скрыв истинную сущность, они вошли в храм и увидели, что в главном зале прихожане поклоняются статуе Бога Войны Наньяна, с луком в руках и сверкающем доспехе.
Бросив взгляд на статую, Се Лянь подумал лишь: «Мда…»
В маленьком деревенском храме изваяние божества было вылеплено и раскрашено довольно примитивно, в целом картина весьма сильно отличалась от реального облика Фэн Синя в памяти Се Ляня.
Однако для самих небожителей разительное отличие храмового изваяния от истинного облика уже стало привычным делом. И не только родная мать не узнала бы его в подобном образе, иногда небожитель и сам не мог разглядеть в изваянии себя. Всё-таки практически ни один ремесленник не встречался с небожителями лично, поэтому все образы получались либо красивее оригинала, либо уродливее, и узнать, какое конкретно божество они изображали, можно было лишь по каноничной позе, оружию, наряду и головному убору.
Как правило, если храм божества находился в густонаселённом и богатом городе, то статуя в нём соответствовала ожиданиям небожителя. Ну а чем беднее местность, тем хуже вкусы мастеров, и тем ужаснее получаются изваяния божеств, без слёз не взглянешь. В нынешние времена лишь статуи Генерала Сюаньчжэня в большинстве своём изготавливали довольно близкими к оригиналу. По какой причине? Все дело в том, что если остальные небожители при виде своих уродливых статуй закрывали на это глаза, то Сюаньчжэнь в подобной ситуации незаметно разбивал изваяния, чтобы их ваяли заново, либо пробирался в сновидения мастеров и выражал недовольство всяческими намёками. Множество подобных случаев и заставили последователей Сюаньчжэня понять — статуи их божественного покровителя непременно должны выглядеть красиво!
Подчиненные Сюаньчжэня все как один были столь же требовательны и разборчивы во вкусах, как и сам генерал. Оказавшись во дворце Наньяна, Фу Яо в течение двух часов непрестанно подвергал его божественную статую критике с ног до головы, всё ему было не так: и поза скрючена, и краски вычурны, и мастер попался с кривыми руками и слишком странным вкусом. Увидев, как на висках Нань Фэна постепенно надуваются синие вены, Се Лянь решил поскорее увести разговор в иное русло и как раз кстати приметил девушку, вошедшую в храм и набожно опустившуюся на колени для вознесения молитвы.
Принц мягко произнёс:
— Кстати говоря, я не ожидал, что на севере огонь благовоний в храме Совершенного Владыки Наньяна будет гореть столь ярко, ведь резиденция его находится на юго-востоке.
Храмы и монастыри в честь небожителей, возводимые простыми смертными, имитировали дворцы в Небесных чертогах, а божественное изваяние в храме отражало истинный образ самого небожителя. Огонь благовоний, возжигаемых прихожанами храмов и монастырей, становился основным источником магической силы божеств. Благодаря географическому положению, историческому развитию, местным обычаям и множеству иных причин, в различной местности жители обыкновенно поклонялись разным богам. В пределах собственных владений магическая сила каждого небожителя достигала небывалой мощи, это и являлось так называемым территориальным преимуществом. И лишь могущество Владыки Шэньу совершенно не зависело от местности, поскольку последователей, храмов и монастырей в каждой части света ему хватало в достатке. Столь яркие огни благовоний в честь Наньяна даже за пределами его владений считались явлением несомненно благостным, и Нань Фэну следовало бы преисполниться гордости за своего генерала, однако, судя по его лицу, выходило как раз наоборот.
Фу Яо же, напротив, с улыбкой произнес:
— Недурно, весьма недурно. Высшее проявление всенародной любви.
Се Лянь было заговорил:
— Впрочем, одну деталь мне хотелось бы уточнить, вот только не знаю…
Но Нань Фэн тут же его прервал:
— Если не знаешь, стоит ли об этом спрашивать, в таком случае лучше промолчи.
Се Лянь подумал: «Не совсем. Я хотел сказать "не знаю, сможет ли кто-нибудь мне разъяснить"».
И всё-таки принца посетило предчувствие, что ни к чему хорошему его любопытство не приведёт, поэтому он решил в очередной раз повернуть разговор в иное русло. Впрочем, к его удивлению, Фу Яо плавно проговорил:
— Я догадываюсь, о чём ты хотел узнать. Наверняка тебя интересует, почему среди тех, кто приходит в храм поклониться Наньяну, так много женщин?
Именно эта деталь столь сильно заинтересовала Се Ляня.
Среди последователей Богов Войны мужчин всегда было больше, чем женщин, и лишь Его Высочество наследный принц Сяньлэ восемьсот лет назад являлся беспримерным исключением. Однако причина тому предельно проста, её можно выразить двумя словами: внешняя красота.
Ясно как белый день, что ни всеобщее уважение, ни незаурядные божественные силы не дали бы подобного результата, а всё дело было лишь во внешней привлекательности изваяний и храмов наследного принца. Почти каждый храм и монастырь в его честь возводился императорскими зодчими, а для изготовления божественных образов приглашались искуснейшие мастера высшего уровня из разных уголков страны, чтобы они создавали свои шедевры точно в соответствии с истинным обликом принца. К тому же знаменитая фраза, произнесенная принцем на мосту Инянь — «Тело пребывает в страдании, но душа пребудет в блаженстве2», послужила поводом к украшению его статуй цветами, да и сами его монастыри нередко превращались в цветущие сады. По той же причине в те времена у принца появилось иное прозвище, а именно — «Бог Войны в короне из цветов». Прихожанкам нравилось смотреть на его прекрасные статуи и гулять среди моря цветов, именно поэтому они любили приходить в храмы наследного принца, а заодно могли поклониться и возжечь благовония.
2 «Блаженство» дословно переводится здесь как «персиковый источник».
Остальных Богов Войны при этом окружала столь тяжёлая убийственная атмосфера, а лица их статуй являли собой картину столь суровую, свирепую и жестокую, что прихожанки, бросив на них взгляд, с большей охотой шли возносить молитвы Гуаньинь3 или кому-то вроде неё. К изваянию Наньяна в этом храме трудновато приклеивался ярлык «убийственно свирепый», но божественно прекрасным его назвать было ещё труднее. И всё же женщины, приходящие вознести ему молитвы, численно едва ли уступали мужчинам. К тому же явный отказ Нань Фэна давать тому объяснение выглядел более чем странно. Как раз в эту секунду девушка, замеченная Се Лянем ранее, закончила молиться, поднялась с колен, чтобы взять благовония, и вновь повернулась.
3 Гуаньинь — богиня милосердия, подательница детей, родовспомогательница, покровительница женской половины дома.
Это её движение заставило Се Ляня пихнуть обоих юношей в бок. Ни один из них не смог бы спокойно стерпеть подобного, так что оба невольно повернулись в ту же сторону, что и принц, после чего моментально изменились в лице.
Фу Яо не сдержался от замечания:
— Ну и уродина!
Се Лянь, поперхнувшись, поправил его:
— Фу Яо, не следует отзываться о девушках подобным образом.
Однако если говорить начистоту, Фу Яо не солгал. Лицо девушки выглядело настолько плоским, что казалось, будто кто-то ударом ладони расплющил его. Язык не поворачивался назвать черты её лица заурядными и описание «глаза в стороны, да нос на один бок» подходило к её внешности как нельзя лучше.
Но Се Лянь совершенно не замечал, красива девушка или не слишком. Его внимание привлекла куда более неприятная деталь — сзади на юбке девушки зияла огромная дыра, заметив которую, уже не удавалось притвориться, что её там нет.
Фу Яо было удивленно вскинул брови, но затем сразу же надел маску безразличия. А вот вздувшиеся на висках Нань Фэна жилы в тот же миг бесследно исчезли.
Лицо бедняги переменилось столь стремительно, что Се Лянь поспешил успокоить его:
— Ты только не волнуйся. Не волнуйся.
Тем временем девушка с благовониями в руках вновь опустилась на колени и стала кланяться, приговаривая:
— Прошу благословения Генерала Наньяна, верная твоя последовательница Сяоин возносит мольбы о скорейшей поимке злого духа новобрачного, чтобы больше ни одна безгрешная душа не пострадала по его вине…
Девушка молилась столь искренне и усердно, что совершенно не замечала ни огромную дыру на юбке, ни троих незнакомцев, расположившихся у подножия статуи, которой она отбивала поклоны. Се Лянь, искренне озаботившись судьбой девушки, произнес:
— Что же делать? Ведь нельзя позволить ей в таком виде идти по улице! Она соберёт на себе все взгляды, покуда дойдёт до дома.
И если бы только взгляды, ведь юбку девушки, очевидно, нарочно порезали чем-то острым, поэтому опасения, что бедняжка станет предметом шумных насмешек и перетолков, были совершенно небезосновательны. Позора в таком случае ей не избежать!
Фу Яо безразличным тоном ответил:
— На меня даже не смотри. Она ведь молилась не моему генералу, а значит это не моё дело, и я ничего не видел.
Нань Фэн же, напротив, позеленел, затем побледнел и замахал руками, словно разучился говорить. Вроде бы только что это был бесстрашный герой, как вдруг сделался безнадёжным немым дурачком. Се Ляню только и оставалось, что взяться за дело самому; он сбросил с плеч на пол верхнее монашеское одеяние, которое тут же подхватило порывом ветра и отнесло в сторону девушки. Лишь после того, как непристойный порез на юбке оказался прикрыт, все трое разом выдохнули.
Однако порыв ветра оказался столь неожиданным, что девушка от испуга подскочила, огляделась вокруг и, обнаружив на себе чужое одеяние, в недоумении застыла, затем сняла его и положила на постамент рядом, так ничего необычного и не заметив. Установив благовония на алтарь божества, она засобиралась прочь; но если девушка в таком виде выйдет из храма, то лучше ей впредь не показываться людям на глаза. Двое спутников Се Ляня застыли, словно бесполезные истуканы, поэтому принц обреченно вздохнул. Нань Фэн и Фу Яо успели лишь заметить, что на месте Се Ляня стало пусто, а тот, проявляя видимый облик, уже спрыгнул с постамента.
Тусклые огни храмовых лампад качнулись от ветра, поднятого прыжком Се Ляня, девушка по имени Сяоин лишь успела ощутить, как зарябило в глазах, а в следующий миг из тени к ней вышел полуобнаженный мужчина. Стоило ему протянуть к девушке руку, как она едва не лишилась разума от испуга.
Как и следовало ожидать, раздался её пронзительный визг. Се Лянь не успел и рта раскрыть, как девушка проворно замахнулась и изо всех сил закричала:
— Домогаются!
Прозвучал хлопок, и Се Ляню досталась звонкая оплеуха.
Звук оказался столь громким и отчётливым, что лица юношей, сидящих на постаменте божественной статуи, одновременно вытянулись.
Се Лянь не стал гневаться на девушку из-за пощёчины, он лишь настойчиво впихнул ей свою одежду и что-то быстро прошептал. В тот же миг девушка испуганно потрогала юбку сзади, лицо её при этом сделалось пунцовым, а глаза наполнились слезами. Неизвестно, от обиды или, может, от стыда и негодования, девушка вцепилась в одеяние Се Ляня, закрыла лицо руками и вылетела из храма прочь, оставив позади одинокий силуэт принца. После её ухода в храм ворвался прохладный ветер, и принц поёжился от холода.
Потирая пострадавшее лицо, по которому уже расплылся ярко-красный след от ладошки, Се Лянь развернулся к двоим шутникам и произнес:
— Ну вот. Всё в порядке.
Едва он замолчал, как Нань Фэн, указывая на него, спросил:
— Ты… ты поранился?
Се Лянь опустил голову и смущенно ойкнул.
Сбросив верхние одежды, принц обнажил идеальное тело цвета прекрасного белого нефрита, вот только грудь его туго затянутой повязкой закрывали слои белоснежной ткани, на шее и запястьях также красовались плотно намотанные бинты, из-под краев которых виднелись бесчисленные тонкие царапины — зрелище не для слабонервных.
Подумав, что вывихнутая шея, должно быть, уже зажила, Се Лянь стал круг за кругом снимать бинты.
Фу Яо, глядя ему в глаза, спросил:
— Кто это был?
Се Лянь не понял:
— Что?
Тогда Фу Яо уточнил:
— Противник, с которым ты сражался.
Се Лянь:
— Сражался? Ничего подобного.
Нань Фэн:
— Но раны на твоём теле…
Се Лянь беззаботно ответил:
— Это я сам упал.
— …
Три дня тому назад принц действительно поранился, когда сверзился на землю при неудачном схождении в мир смертных. Даже если бы ему пришлось сражаться с кем-то, вряд ли он бы пострадал столь же сильно.
Фу Яо что-то пробормотал себе под нос, но Се Лянь не расслышал, что именно, да и спрашивать не стал, ведь наверняка его слова даже отдалённо не напоминали восхищение твердокаменной волей принца. А спустя мгновение после того как он снял повязку, взгляды Нань Фэна и Фу Яо застыли на обнаженной шее Се Ляня.
На белоснежной коже красовался чёрный обруч.
Комментарии: 24
Предыдущий комментарий навёл на мысли, что у Фэн Синя именно от прихожанок и случилась гинофобия
Ох, Мосян надо точно перечитывать 2-3 раза, чтобы оценить все детали. Когда уже знаешь Му Цина (и запоминаешь соответствия имен и титулов), то вот это так вписывается в образ, такой хохот:
"Все дело в том, что если остальные небожители при виде своих уродливых статуй закрывали на это глаза, то Сюаньчжэнь в подобной ситуации незаметно разбивал изваяния, чтобы их ваяли заново, либо пробирался в сновидения мастеров и выражал недовольство всяческими намёками. Множество подобных случаев и заставили последователей Сюаньчжэня понять — статуи их божественного покровителя непременно должны выглядеть красиво!"
Вот настолько докапывающийся до деталей. И то, что он в сети торчал и мониторил, куда же это пошлют Се Ляня - тоже.
Опять же реакции Фэн Синя на то, что в его храмах появилась куча прихожанок и просят о всяких непристойностях. Ааааа, Фэн Синь, у которого буквально гинофобия, внезапно должен разбираться с кучей прихожанок с интимными вопросами.
поля, на самом дела орисание шрамов это отсылка на события четвертого тома🥲
Поля, ну во-первых, надо было в очередной раз подчеркнуть, как прекрасен Его Высочество, впихнуть еще одну деталь внешности. А во-вторых, это способ показать насколько он неудачник, что попытавшись изящно спуститься с небес, в результате наебнулся и получил кучу ран
мне вот интересно, что за царапины имеют ввиду автор? на этом делается такой акцент, будто это что-то сюжетно важное, но в дальнейшем это никак не упоминается
С каждой главой становится все иньереснее...
Фу Яо прямо как Цзян Чэн и Цзинь Лин, вот прям да, а я тут думаю, могут события двух новелл Мосян происходить в одной вселенной, типа есть заклинатели, но если они с чем-то не справляются, то на помощь им приходят небожители?
SanduShengshou, понимаю
Се Лянь своей неуклюжестью напоминает меня
Читаю я и понимаю, что Фу Яо унаследовал черты Цзян Чена и Цзинь Лина)))
То, как Фу Яо волнуется о Се Ляне.. разбивает моё сердце.
А вот с этого момента мне уже стало интересно читать новеллу после дуньхуа
Ага, об косяк ударился. Или там с лестницы навернулся.))
Трудно представить, что оба бога подумали на такое объяснение.
у фу чо вайбы Цзинь Лина
"это я сам упал".
Се Лянь, упаси тебя ты сам, какой же ты неудачливый)
Как же сердце болит за все его раны...
боже хочу комфортить Се Ляня
Как они беспокоятся за него.))
Фу Яо закатывает глазки как дядюшка Цзян Чэн 😂
Уиии, прекрасная глава
приватный танец от его высочества наследного принца
Фу Яо глаза закатывать научился у папы Цзян Чэна? Теперь злоупотребляет 🙄
Фу Яо напоминает Цзин Лина
Спасибо за труд!)