Утерянная коралловая бусина. Негаданно-нежданно красный взгляд к себе он приковал. Часть четвёртая

Се Лянь удивился:

— И почему же мне нельзя это пить?

Государыня взяла кубок, вылила немного содержимого на платок и приложила к лицу, втирая в кожу.

— Недавно нам привезли партию свежих фруктов с горы Тайцан. Я не люблю есть вишню, но по одному рецепту её мякоть можно наносить на лицо, вот я и размяла немного, попробовать. Никакого результата не увидела и уже собиралась попросить слуг вылить кубок. Разве это ещё можно пить?

Се Лянь, послушав, улыбнулся, но в душе вспомнил вчерашнее происшествие. Мать Му Цина не может себе позволить поесть вишню больше одного раза в год, а самого Му Цина осыпают насмешками, когда он собирает ягоды на горе. Наверняка ему тяжело было бы увидеть что-то подобное. Боясь, что Му Цин услышит и расстроится, Се Лянь с улыбкой перевёл разговор в другое русло:

— Может быть, для меня всё-таки найдётся что-нибудь съестное?

Государыня улыбнулась:

— Ну что ты такое говоришь, если кто услышит, ненароком подумает, что я морю тебя голодом. На самом же деле ты с самого детства слишком разборчив в еде, у меня никак не получалось тебя откормить. Ты так сильно похудел за всё время, что провёл на горе. Сегодня будешь есть то, чем матушка тебя накормит. И не вздумай привередничать.

Они ещё немного поговорили ни о чём, потом государыня спросила принца о происшествии на праздничной церемонии. В её голосе звучало беспокойство:

— Из слов советника я поняла, что это серьёзная проблема. Не знаю, могу ли я чем-то помочь? Тебя подвергнут наказанию?

Се Лянь ещё не успел ответить, когда Ци Жун вставил слово:

— Хмф, мой царственный брат ни в чём не повинен, это ведь не он свалился со стены. Если кого и наказывать, то лучше наказать того мелкого задохлика.

Се Лянь подумал: «Какого ещё задохлика?» Но не успел он одёрнуть Ци Жуна, государыня рассмеялась. Как раз в этот момент она вдруг заметила снаружи зала ещё двоих юношей и произнесла:

— А кто это дитя рядом с Фэн Синем? Впервые замечаю прибавление в твоей свите.

Тогда Се Лянь с радостью ответил:

— Это Му Цин, вчера на празднике он исполнял роль Демона.

После этих слов брови Ци Жуна чуть нахмурились. Государыня же спросила:

— А? Пусть подойдёт, я взгляну на него. И Фэн Синь пусть заходит.

Повинуясь, Фэн Синь и Му Цин вошли в зал и встали перед государыней на одно колено. Женщина внимательно оглядела Му Цина и сказала Се Ляню:

— Вчера я лично убедилась, что он неплохо сражается. Очень симпатичный юноша, лицом похож на образованного министра. Вот уж не думала, что он столь умело обращается с саблей, да ещё источает такую яростную ауру в бою.

Се Лянь улыбнулся до ушей.

— Правда? Мне тоже кажется, что он весьма неплох.

Ци Жун, однако, с прохладой в голосе спросил:

— О? Так это он вчера был под маской Демона?

Се Лянь тут же почуял неладное. Не обманув ожиданий, в следующий миг Ци Жун вдруг вышел из себя, схватил нефритовый кубок с чайного столика и вознамерился с яростью выплеснуть его прямо в лицо Му Цину.

— Вот твоя награда!

Се Лянь ловким движением выбил кубок из рук Ци Жуна, не дав ему тем самым исполнить задуманное. Затем схватил двоюродного брата за шиворот и воскликнул:

— Ци Жун, что ты творишь?!

Ци Жун, даже вздёрнутый за ворот, продолжал вырываться и огрызаться:

— Но брат, я лишь помогаю тебе вразумить отбившуюся от рук прислугу! Вчера, пока ты не появился, он в одиночку выплясывал на платформе, да ещё с такой радостью! То и дело выпрашивал одобрение публики. Какая-то мелочь, а возомнил себя главным героем торжественного шествия? Ещё и взбунтоваться решил!

Государыня так и застыла, удивлённо пролепетав:

— Жун? Что… что ты делаешь?

Сок вишни не попал на лицо Му Цина, но запачкал одежду. Однако юноша по-прежнему остался стоять на колене с мрачным и бледным лицом — ведь государыня не разрешала ему подняться. Се Лянь передал Ци Жуна Фэн Синю:

— Не позволяй ему лезть в драку.

Фэн Синь протянул одну руку к Ци Жуну, но мальчишка тут же осыпал его пинками и тумаками, выплёвывая ругань:

— А ты что ещё за дрянь? Откуда в тебе, псина, столько смелости, чтобы хватать меня своими руками?

У Се Ляня от безысходности разболелась голова. Принц произнёс:

— Ци Жун, в последнее время твоё безобразное поведение становится всё более невыносимым! — затем повернулся к государыне. — Матушка, забыл вам кое-что сказать. Заберите у него золотую повозку.

Ци Жун удивлённо вздрогнул и заорал:

— Нет, не надо! Почему?! Это подарок от тёти на мой день рождения!

Се Лянь возразил:

— Что бы это ни было, её следует забрать. Только что по пути во дворец ты едва не натворил бед. Пока не научишься аккуратно править повозкой, не прикасайся к ней.

Государыня охнула и спросила:

— Едва не натворил бед? Каких бед он едва не натворил?

Се Лянь вкратце описал ужасную манеру Ци Жуна править повозкой. У виновника от ярости покраснели глаза, он продолжал кричать:

— Царственный брат несправедливо меня обвиняет! Ясно ведь, что я ни одного прохожего не сбил!

Се Лянь, не зная, как ещё его вразумить, ответил:

— Только потому, что кое-кто не дал этому случиться!

Ци Жун в момент вырвался из рук Се Ляня и, раздуваясь от ярости, выбежал прочь из дворца Цифэн. Государыня несколько раз позвала его, однако он так и не вернулся, поэтому женщина беспомощно произнесла:

— Я поговорю с ним об этом завтра. Ох, это дитя, он так долго мечтал о повозке, а несколько дней назад отпраздновал день рождения. Глядя, как сильно он желает получить её, я подарила ему повозку. Кто же знал, что всё так обернётся? Я бы не стала делать такой подарок, если бы предполагала подобное.

Се Лянь спросил:

— Но зачем ему непременно понадобилась повозка?

— Он сказал, что тогда сможет в любое время ездить на гору Тайцан и возить тебя во дворец.

Подумав, что Ци Жун, в конце концов, преследовал добрые намерения, Се Лянь замолчал. Спустя пару мгновений принц заключил:

— Вам лучше найти ему учителя, который сможет обуздать его нрав. Ни в коем случае нельзя продолжать в том же духе, это никуда не годится.

Государыня вздохнула:

— Какому учителю под силу его вразумить? Он всегда слушался лишь тебя одного. Неужели ты предлагаешь, чтобы он вместе с тобой отправился на гору, занялся совершенствованием тела, духа и нрава? Но советник под страхом смерти не желает принимать его в ученики.

Се Ляню даже мысли об этом показались смешными и страшными. Принц покачал головой.

— Если Ци Жун с его-то характером поселится в монастыре Хуанцзи, ни одному живому существу на горе Тайцан не будет покоя.

Эта проблема вызывала у обоих — матери и сына — ужасную головную боль. Никто не мог найти подходящего выхода, поэтому они решили пока отложить этот вопрос. Под вечер, повидавшись и немного поболтав с родителями, Се Лянь покинул императорский дворец.

Каждому было известно, что Его Высочество наследный принц посвятил всего себя самосовершенствованию и с тех пор, как переехал жить в монастырь Хуанцзи на горе Тайцан, всё реже виделся с родителями. По этому поводу государь по большей части не имел возражений, а вот государыня никак не могла смириться. Покинув дворец, Се Лянь решил пройтись по столице и заодно, как пообещал вчера, проводить Му Цина к его дому.

Жилища богачей за красными воротами и грязные землянки бедноты всегда отделяются одним лишь переулком. Отчий дом Му Цина ютился как раз в таком тёмном переулке на самой оживлённой улице столицы.

Стоило троим юношам подойти к входу в переулок, их тут же окружили пять-шесть детишек в лохмотьях, которые наперебой кричали:

— Гэгэ! Гэгэ вернулся!

Се Ляню это сначала показалось странным — почему, встретив незнакомца, дети зовут его «гэгэ»? Однако почти сразу принц заметил, что они обращаются вовсе не к нему, а к Му Цину. Ребятня так и ластилась к юноше, но Му Цин не удостоил их ответной добротой.

— В этот раз ничего нет. Хватит кричать.

Он сохранял невозмутимое выражение, однако тон его голоса на самом деле вовсе не был таким уж холодным. После Му Цин повернулся к Се Ляню и произнёс:

— Ваше Высочество, не обращайте внимания. Это местные дети.

Но ребята, очевидно, были хорошо знакомы с Му Цином и привыкли играть с ним, поэтому ни капли не испугались, наоборот — с хихиканьем окружили юношей и протянули грязные ладошки, выпрашивая у Му Цина угощение. В конце концов, юноша всё-таки достал из кармана гроздь похожих на рубины вишен и разделил между детьми.

Фэн Синь ужасно поразился увиденному, кажется, он совершенно не ожидал от Му Цина ничего подобного. И не удивительно — Му Цин своим крайне безразличным и прохладным бледным лицом производил впечатление человека, который будет смотреть, как незнакомец умирает от голода у него на глазах, но не поделится едой. Се Лянь же не удивился ни капли. Вначале он тоже хотел чем-нибудь угостить детишек, но, к сожалению, у него не было привычки носить при себе сладости, а приказать Фэн Синю дать детям немного серебряных монет выглядело бы подаянием попрошайкам, поэтому принц счёл такой поступок неподобающим. Никто не мог представить, что в следующую секунду вдруг послышится громкий топот копыт и ржание, а затем по улице пронесётся душераздирающий визг.

Юноши переменились в лице. Се Лянь первым выбежал из переулка. По обеим сторонам улицы царила неразбериха, всё летело кувырком, прохожие разбегались в стороны, по земле катились красные яблоки и жёлтые груши. Не успев понять, что происходит, принц услышал безумный хохот и крик молодого парня:

— С дороги, с дороги, все пошли вон! Если кого задавлю насмерть, так я здесь ни при чём — это у вас глаз нет, смотреть разучились!

Фэн Синь выругался и воскликнул:

— Это опять Ци Жун!

Всё верно — Ци Жун стоял на своей роскошной золотой повозке и со зверским выражением лица размахивал кнутом, стегая белую лошадь так, что та неистово ржала. Се Лянь крикнул:

— Остановите его!

Золотая повозка просвистела перед ними, Фэн Синь крикнул «Есть!» и бросился вперёд. Се Лянь же вознамерился осмотреть прохожих и лавочников, которых сбил Ци Жун, чтобы убедиться, не поранились ли люди. Как вдруг принц заметил кое-какую странность. Резко обернувшись, он увидел, что за большой золотой повозкой тащится толстая длинная верёвка. А на конце той верёвки привязан холщовый мешок. Мешок не пустовал - в нём как будто что-то непрестанно барахталось. И судя по всему, это был человек.

В следующий миг Се Ляня пробрало морозом по коже. Ещё секунда, и он бросился за мешком.

Белая лошадь, подстёгиваемая Ци Жуном, не щадя сил бешено мчалась вперёд, так что даже повозка едва не взлетала следом. Фэн Синь бросился к животному, чтобы удержать, вот только быстро это сделать явно не получится. Се Лянь в три шага догнал повозку, вынул меч из ножен и рубанул по верёвке, отрубив её от повозки. Холщовый мешок упал, прокатился по земле и замер.

Се Лянь склонился над мешком. Неизвестно, сколько его уже волокли по земле, кое-где мешок изодрался, и кроме грязи на нём виднелись следы крови, словно внутри лежал труп. Принц снова взмахнул мечом, разрубая верёвку, которая связывала горловину мешка, открыл, заглянул внутрь и увидел, что в мешке действительно находится человек. К тому же, это был ребёнок!

Се Лянь одним движением разорвал мешок. Малыш внутри свернулся калачиком, крепко обнимая голову руками. Грязная одежда пестрила если не следами ног, слишком большими для ребёнка, то свежими пятнами крови. Волосы слиплись и спутались от крови и грязи — очевидно, мальчик перенёс жестокие побои, так что теперь даже на человеческое дитя походил с трудом. На вид совсем маленькому мальчонке было не больше семи-восьми лет, он дрожал так, будто с него живьём сняли кожу. В голове не укладывалось, как он смог остаться в живых после того, как его зверски избили и проволокли по земле.

Се Лянь немедля протянул руку к шее ребёнка и облегчённо выдохнул, нащупав пульс, который всё же бился довольно ощутимо. Принц тут же поднял маленькое тельце на руки, обернулся и, вне себя от гнева, закричал:

— Фэн Синь! Сейчас же сними Ци Жуна с повозки!!!

Он никогда в жизни не думал, что в государстве Сяньлэ может случиться что-то подобное. Посредь бела дня, прямо на оживлённой улице, отпрыск знатного рода затолкал живого человека в мешок и потащил по земле за повозкой! Что было бы с ребёнком, если бы принц не вмешался? Мальчик бы наверняка сегодня попрощался с жизнью!

Впереди послышалось отдалённое лошадиное ржание и гневные вопли Ци Жуна, после чего громкий крик Фэн Синя:

— Сделано!

Се Лянь в пару шагов нагнал их и как раз подоспел к моменту, когда Ци Жун издал истошный вопль и гневно забранился:

— Ах ты наглая псина, слуга, что ты о себе возомнил? Как ты посмел меня калечить? Где только храбрости набрался?!

Выяснилось, что Фэн Синь никак не мог сдёрнуть парня с повозки, поэтому пришлось отбирать поводья. Ци Жун, конечно, не желал их отдавать, и всё тянул на себя, так что Фэн Синь в минуту опасности случайно столкнул его с повозки. Упав на землю, Ци Жун прокатился по ней так, что содрал в кровь колени. А увидев вокруг кучу свидетелей, и вовсе невыносимо разгневался. Но тут раздался голос Се Ляня:

— Это я ему приказал.

Ци Жун открыл и закрыл рот, затем воскликнул:

— Мой царственный брат!

Се Лянь в гневе закричал на него:

— Посмотри, что ты натворил! Ци Жун, я просто…

Как вдруг ребёнок на руках Се Ляня поёжился, потом медленно расслабил руки, которые прижимал к голове, и теперь с опаской смотрел на принца из-под локтя.

Се Лянь тут же унял гнев, склонил голову и мягко спросил:

— Как ты себя чувствуешь? Где-нибудь сильно болит?

Малыш всё ещё находился в сознании, он не лишился чувств от боли и не помутился разумом со страху, поэтому просто покачал головой. Се Лянь, увидев, что открытая часть лица мальчонки залита кровью, хотел было взглянуть, не поранил ли тот голову, но к вящей неожиданности принца ребёнок закрыл руками другую половину лица, столь плотно, что казалось — он скорее умрёт, чем позволить принцу посмотреть.