Cон в облаках

Экстра: сон в облаках¹

¹Ориг. — ЮньМэн, объяснение смысла названия см. в конце главы.

Когда Лань Ванцзи вернулся, Вэй Усянь досчитал уже за тысячу триста.

— Тысяча триста шестьдесят девять, тысяча триста семьдесят, тысяча триста семьдесят один…

Он раз за разом отбивал ногой воланчик из разноцветных перьев, который летел вверх, переворачивался в воздухе и плавно устремлялся вниз, затем взлетал ещё выше и снова неторопливо опускался, будто его дёргали за невидимую нить, никак не давая соскользнуть с ноги Вэй Усяня.

И точно такая же невидимая нить крепко привязала к нему взгляды целой оравы ребятишек, которые наблюдали за игрой со стороны.

Затем Лань Ванцзи услышал голос Вэй Усяня:

— Тысяча триста семьдесят два, тысяча триста восемьдесят один…

Лань Ванцзи:

— …

На глазах у детей, глядящих на него с мечтательным восхищением, Вэй Усянь занимался чистым надувательством. Шмыгающие носом ребятишки совершенно потеряли способность к рассуждению под влиянием таких огромных чисел, и никто из них так и не заметил подвоха. Лань Ванцзи продолжал наблюдать, широко раскрыв глаза, как Вэй Усянь перескочил от семидесяти двух до восьмидесяти двух, потом точно так же до девяноста. Как раз когда воланчик взлетел снова, мужчина увидел Лань Ванцзи. Сверкнув взглядом, он будто бы собирался позвать Лань Ванцзи, поэтому в какой-то момент не рассчитал силу — перелетев через Вэй Усяня, яркий воланчик устремился к земле за его спиной.

Краем глаза увидев, что сейчас потеряет воланчик, Вэй Усянь поспешно махнул ногой назад и пяткой спас положение. Последний раз воланчик взлетел выше прежнего, и громкий возглас «Тысяча шестьсот!», сопутствовавший полёту, вызвал ликования детишек и энергичные аплодисменты до боли в ладошках.

Результат был определён, раздался тонкий голосок маленькой девчушки:

— Тысяча шестьсот! Он победил, вы проиграли!

Вэй Усянь воодушевлённо принял результат, нисколько не смутившись. Лань Ванцзи тоже поднял руки и трижды хлопнул в ладоши.

Как вдруг один мальчишка, закусив палец и нахмурившись так, что на лбу появилась морщинка, проговорил:

— Мне кажется… как-то неправильно.

Вэй Усянь спросил:

— Что же здесь неправильного?

Мальчик ответил:

— Откуда после «девяносто» вдруг взялось «сто»? Ты точно посчитал неправильно.

Кажется, дети разделились на два лагеря: одни, весьма очевидно, уже попали под вредное влияние Вэй Усяня, и принялись дружно возражать:

— Быть не может! Небось, придрался потому, что проиграл?

Вэй Усянь тоже вступил в спор:

— Почему же после «девяносто» не может быть «сто»? Посчитай сам, что идёт после девятки?

Мальчишка принялся старательно загибать пальцы, считая медленно и явно с трудом:

— …Семь, восемь, девять, десять…

Вэй Усянь тут же вставил:

— Смотри, после девяти идёт десять, ну а после девяноста очевидно идёт сто!

Мальчик, всё ещё сомневаясь, спросил:

— …Правда? Да нет же!

— Да как же нет? Не веришь, давай спросим любого прохожего.

Он огляделся по сторонам и тут же хлопнул себя по ляжкам:

— Ай-яй, нашёл. Вон тот молодой господин, который выглядит весьма надёжным. Прошу, постойте!

— …

Лань Ванцзи остановился.

— Что такое?

— Вы не против, если я задам вам один вопрос?

— Не против.

Вэй Усянь спросил:

— Скажите, пожалуйста, какое число идёт после девяноста?

— Сто.

Вэй Усянь выставил руки в поклоне:

— Благодарю за любезность.

Лань Ванцзи кивнул:

— Не стоит благодарности.

Вэй Усянь, улыбаясь до ушей, кивнул, затем развернулся к мальчишке и сказал:

— Вот видишь.

Мальчик не слишком верил Вэй Усяню, с лица которого не сходила хитрая улыбка. Но стоило ему взглянуть на Лань Ванцзи — молодого господина в белоснежных одеяниях, с мечом и нефритовой подвеской на поясе, прямо-таки походящего на бессмертное божество с невероятно прекрасным, кажущимся нереальным, лицом, и в душу ребёнка закрался благоговейный страх. Его колеблющееся сердце мгновенно поддалось на уговоры, и мальчик промямлил:

— Так значит, вот как надо считать…

Дети загалдели:

— Тысяча шестьсот против трёх сотен, ты проиграл!

Мальчик, в душе никак не желая мириться, ответил:

— Проиграл, так проиграл. — Он протянул Вэй Усяню леденец из засахаренных ягод на палочке и громко сказал: — Ты победил! Вот, забирай!

Когда детишки разбежались, Вэй Усянь с леденцом в зубах произнёс:

— Ханьгуан-цзюнь, ты оказал мне огромную услугу!

Лишь тогда Лань Ванцзи подошёл к нему ближе.

— Я заставил тебя ждать.

Вэй Усянь покачал головой:

— Ничего подобного, ты ведь ушёл совсем недавно. Я и воланчик подбросил чуть больше трёх сотен раз.

— Тысячу шестьсот.

Вэй Усянь громко расхохотался и откусил ягоду боярышника. Лань Ванцзи хотел ещё что-то сказать, но тут почувствовал на губах прохладу, а на языке — сладость. Это Вэй Усянь запихнул ему в рот засахаренные ягоды на палочке.

Глядя на странное выражение его лица, Вэй Усянь спросил:

— Ты ешь сладкое?

Лань Ванцзи держал во рту леденец, не откусывая, но и не выплёвывая, поэтому ответить не мог. Тогда Вэй Усянь сказал:

— Не ешь, так отдай мне, — схватившись за тонкую палочку, он вознамерился вернуть лакомство, однако спустя несколько попыток ему это так и не удалось. Судя по всему, Лань Ванцзи крепко впился в ягоду зубами. Вэй Усянь лучезарно улыбнулся.

— Так ты будешь есть или не будешь?

Лань Ванцзи тоже откусил одну ягоду и ответил:

— Буду.

— Давно бы так. Если хочешь, говори сразу. Ты с детства такой — как захочешь чего-то, так и скрываешь в душе, ни за что не желая высказать вслух.

Пока Вэй Усянь неустанно смеялся, они неторопливым шагом вошли в посёлок.

Вэй Усянь с малых лет обожал бродить по городским улицам и никак не мог набродиться — быстро бежал вперёд и хотел всё, что попадалось на глаза. Увидев какую-то игрушку, он непременно желал её потрогать, а услышав приятный аромат только что приготовленной еды, обязательно хотел купить немного попробовать. Лань Ванцзи, поддавшись на его уговоры, тоже попробовал несколько закусок, к которым раньше ни за что бы не притронулся. И каждый раз, глядя на то, как он ест, Вэй Усянь спрашивал:

— Ну как? Нравится?

Лань Ванцзи же иногда отвечал «Сносно», иногда «Вкусно», но чаще всего это был ответ «Странно». Слыша последнее, Вэй Усянь каждый раз с громким смехом отбирал у него лакомство и больше пробовать не давал.

Они хотели где-нибудь пообедать, но Вэй Усянь то и дело перебегал от лавки к лавке, где так напробовался всевозможных лакомств, что набил живот. В конце концов, ему даже стало лень идти, поэтому они нашли приличную и опрятную харчевню, где присели за стол выпить супа.

Вэй Усянь, ожидая свой суп из свиных рёбрышек и корня лотоса, взял палочки и принялся, играючи, поедать тонко нарезанную редьку, которую подавали на закуску. Увидев, что Лань Ванцзи поднялся из-за стола, он с удивлением спросил:

— Ты куда?

— Подожди, я скоро вернусь, — и в самом деле, прошло совсем немного времени, как он вернулся. Как раз принесли только что сваренный суп. Вэй Усянь выпил глоток, подождал пока слуга отойдёт и тихо сказал Лань Ванцзи:

— Невкусно.

Лань Ванцзи набрал немного супа в ложку, попробовал и тут же спросил:

— Почему невкусно?

Вэй Усянь помешал ложкой в чашке и ответил:

— Нельзя выбирать твёрдые лотосы, лучше розоватые. Здесь кладут мало специй, надо бы посмелее сыпать. Бульон вышел пресным, да и лотосы не пропитались вкусом. Моя шицзе всё равно готовила вкуснее.

Он сказал это просто так, решив, что Лань Ванцзи ответит «Мгм» и продолжит внимательно слушать, но к его неожиданности тот не стал лишь молча вслушиваться, поинтересовавшись:

— Сколько и какие специи следует положить? Как сделать так, чтобы лотосы пропитались вкусом?

Вэй Усянь наконец начал что-то понимать и удивлённо спросил:

— Ханьгуан-цзюнь, ты что, хочешь приготовить для меня суп из свиных рёбрышек и корня лотоса? А только что ходил подсмотреть, как его готовят?

Лань Ванцзи ещё не успел ответить, а Вэй Усянь уже начал посмеиваться:

— Ха-ха, Ханьгуан-цзюнь, не то чтобы я в тебя не верил, но, судя по манерам вашего ордена, где адепты никогда сами не притрагиваются к чёрной работе, и ещё по вкусу той пищи, на которой вас взращивают с малых лет, на получившееся у тебя блюдо наверняка будет больно смотреть.

Лань Ванцзи отпил ещё супа, не выразив ни согласия, ни возражения. Вэй Усянь всё ждал, что тот поддержит разговор, но Лань Ванцзи оставался непоколебимым как гора Тайшань, и всё не отвечал ему, поэтому Вэй Усянь, в конце концов, не выдержал.

Он беззастенчиво спросил:

— Лань Чжань, ты правда имел в виду, что хочешь приготовить мне еду?

Лань Ванцзи оставался сдержанным, не отвечал ни «да», ни «нет».

Вэй Усянь заволновался. Он вскочил на ноги, схватился руками за края стола и настоял:

— Ну хотя бы «мгм» скажи.

Лань Ванцзи сказал:

— Мгм.

— Так что же — да или нет? Ладно, Лань Чжань, я просто подшучивал над тобой. Если ты в самом деле собираешься мне готовить, даже если прожжёшь котёл, и от него останется одна большая дыра, я на твоих глазах съем всё, что в нём было.

— …

Лань Ванцзи:

— До этого не дойдёт.

Вэй Усянь едва не запрыгнул на стол, умоляя:

— Так ты приготовишь или нет? Приготовь, приготовь, Ханьгуан-цзюнь, я съем!

Лань Ванцзи без тени эмоций придержал его за талию.

— Манеры.

Вэй Усянь предостерегающе произнёс:

— Гэгэ, ты не можешь так со мной поступить.

Лань Ванцзи наконец сдался под его уговорами, взял Вэй Усяня за руку и сказал:

— Я уже готовил для тебя.

— А? — Вэй Усянь удивлённо замер. — Уже готовил? Когда? Что ты готовил? Почему я этого не помню?

— Семейное пиршество.

Помолчав, Вэй Усянь спросил:

— Тем вечером, когда я решил, что ты купил целый стол блюд из хунаньской харчевни в посёлке Цайи… ты приготовил их сам?

— Мгм.

Вэй Усянь был потрясён до глубины души.

— Их приготовил ты? В Облачных Глубинах есть такое место как кухня?

— …Конечно, есть.

— Ты помыл и порезал овощи? Налил масло в сковороду и пожарил? И подбирал к блюдам специи?

— Мгм.

— Ты… ты…

Вэй Усяня его признание потрясло настолько, что он не мог и слова выговорить. В конце концов, он одной рукой схватил Лань Ванцзи за ворот и притянул к себе, другой обвил за шею и наградил страстным поцелуем.

К счастью, они всегда выбирали самые неприметные тихие уголки у стены. Лань Ванцзи подхватил его и развернулся так, чтобы оставить на обозрение лишь свою спину и руки Вэй Усяня, обвивающие его шею.

Глядя на лицо, нетронутое румянцем, и слушая ровное дыхание, Вэй Усянь скользнул рукой вниз, чтобы кое в чём удостовериться, и едва не обжёгся. Лань Ванцзи схватил его за шаловливую руку и предупредил:

— Вэй Ин.

— Я сижу прямо у тебя на коленях, зачем ты меня зовёшь?

— …

Тон Вэй Усяня сделался серьёзным.

— Просто… я просто очень обрадовался. Лань Чжань, ну почему ты такой невероятный во всём, за что бы ни взялся? Даже готовишь потрясающе!

Похвала прозвучала несравнимо искренне. С самого детства Лань Ванцзи удостоился бессчётного множества похвал и одобрений, но ни одно из слышанных им не производило подобного эффекта — чтобы ему с таким трудом приходилось сдерживать рвущиеся вверх уголки губ. Мужчина лишь притворялся бесстрастным:

— Это нетрудно.

— Нет. Это очень трудно. Ты просто не знаешь, сколько раз с самого детства меня прогоняли с кухни.

Помолчав, Лань Ванцзи спросил:

— Ты прожигал дно котла?

— Только однажды. Забыл добавить воду, кто ж знал, что котёл возьмёт и загорится. Не смотри на меня так. Правда, всего один раз.

— Что ты туда положил?

Вэй Усянь задумался и улыбнулся.

— Это было так давно, как я могу помнить всё в деталях? Не будем больше об этом.

Лань Ванцзи ни выразил ни согласия, ни возражения, лишь приподнял слегка бровь. Вэй Усянь притворился, что не заметил эту едва различимую эмоцию. Он вдруг кое о чём вспомнил и с сожалением всплеснул руками.

— Ну почему ты сразу не сказал мне, что это ты приготовил? Вот я болван, ведь тем вечером я почти не притронулся к еде.

— Ничего. Приготовлю снова, когда вернёмся.

Вэй Усянь приложил столько стараний, и всё ради одной этой фразы. Его лицо тут же озарилось ликованием, и даже суп показался не таким уж плохим на вкус.

Они вышли из харчевни и ещё немного прошлись по улице, когда услышали впереди шум — толпа окружила игровую площадку с разложенными на земле призами, и люди по очереди бросали маленькие кольца, пробуя что-нибудь выиграть.

Со словами «Вот это мне нравится» Вэй Усянь потянул за собой Лань Ванцзи. Купив у организовавшего развлечение лоточника три кольца, он спросил:

— Лань Чжань, ты когда-нибудь играл в эту игру?

Лань Ванцзи покачал головой, и Вэй Усянь воскликнул:

— Ты даже в это не играл. Я тебе объясню. Всё очень просто: берёшь вот это кольцо, отступаешь немного назад и бросаешь, чтобы набросить кольцо на приз, который лежит на земле. Если получилось набросить, он твой.

Лань Ванцзи повторил:

— Если получилось набросить, он мой.

— Именно так. Какой приз ты хочешь? Я выиграю любой, какой пожелаешь.

— Всё равно.

Вэй Усянь облокотился на его плечо и дернул за кончик лобной ленты.

— Ханьгуан-цзюнь, подобная небрежность по отношению ко мне немного неуважительна.

Лань Ванцзи серьёзно ответил:

— Я пожелаю то, что ты выиграешь.

Вэй Усянь удивлённо застыл на секунду.

— Ну что за человек, при всём честном народе, как же так можно?

Лань Ванцзи с непониманием переспросил:

— Как — «так»?

— Ты меня соблазняешь.

Лицо Лань Ванцзи осталось невозмутимым.

— Нет.

— А вот и да! Ладно, тогда я выиграю для тебя… вот это, точно, вот это! — Он указал на большую черепаху из белого фарфора, которая располагалась дальше всего. С этими словами Вэй Усянь отступил на несколько шагов.

Когда он оказался уже в целом чжане от площадки, хозяин, помахав рукой, окликнул Вэй Усяня:

— Хватит, хватит!

Вэй Усянь же возразил:

— Не хватит, не хватит.

Хозяин воскликнул:

— Молодой господин, вы стоите слишком далеко, так вы ничего не выиграете. И тогда уж не жалуйтесь, что я выманиваю у людей деньги!

Вэй Усянь ответил:

— Если не встану подальше, берегись, как бы не разориться!

Толпа покатилась со смеху, все заговорили:

— А самоуверенности этому молодому господину не занимать!

Простецкая игра лишь казалась лёгкой, но призы на земле лежали на определённом расстоянии друг от друга, и обычному человеку контроль силы броска стоил немалых усилий. Но если речь шла о заклинателе, тут и говорить нечего — если не отойти подальше, какой же тогда интерес в игре? Отойдя очень далеко, Вэй Усянь намеренно повернулся к площадке спиной, что вызвало ещё более громкий смех толпы. Кто бы мог подумать, что в следующий миг мужчина подкинет кольцо в руке, потом бросит за спину, и оно легко опустится прямо на панцирь фарфоровой черепахи, ровнёхонько надевшись ей на голову.

И хозяин, и толпа просто потеряли дар речи. Вэй Усянь обернулся, довольно усмехнулся, затем помахал Лань Ванцзи ещё двумя кольцами в руке.

— Попробуешь?

— Хорошо.

Он подошёл к Вэй Усяню.

— Что ты пожелаешь?

У таких уличных торговцев безделушками не могло оказаться ничего на самом деле ценного, только кое-как сработанные вручную вещицы, которые лишь издали выглядели неплохо. И только что выигранную Вэй Усянем черепаху смело можно было считать самым красивым из всех выставленных призов. Вэй Усянь снова окинул взглядом площадку, но чем дольше смотрел, тем явственнее понимал, что все призы безобразны, и ему не хочется никакой из них. Выбор оказался нелёгок. Как вдруг краем глаза он увидел тряпичного ослика, уродливого до такой степени, что взгляд просто не мог на нём не задержаться, и радостно заявил:

— Вот этот неплох, похож на Яблочко. Давай, давай, давай, вот его.

Лань Ванцзи кивнул, отступил на чжан дальше Вэй Усяня и тоже развернулся спиной. Кольцо с идеально выверенной точностью долетело до цели.

Толпа разразилась криками «Браво!», люди неистово захлопали в ладоши. Лань Ванцзи обернулся и посмотрел на Вэй Усяня, а тот, громко расхохотавшись, вбежал на площадку, схватил с земли выигранного ослика, засунул под мышку и зааплодировал старательнее всех, выкрикивая:

— Ещё, ещё!

У Лань Ванцзи в руке остался последний снаряд. Дважды легко, но уверенно подкинув кольцо в руке, мужчина бросил его за спину, немного помедлив. А затем сразу же развернулся.

После броска толпа вокруг удивлённо ойкнула — кольцо, описав кривую дугу, даже не коснулось края площадки. Вместо этого ровнёхонько опустилось на Вэй Усяня, таким образом изловив его.

Вэй Усянь вначале застыл, затем безудержно рассмеялся. Сожалея о потраченном впустую броске, зеваки начали наперебой сыпать утешениями:

— Неплохо!

— Да, вы и так выиграли много призов.

— Отличный результат!

Хозяин лавки с ликованием закатил глаза и облегчённо вздохнул. Затем, показывая большой палец вверх, вскочил и подхватил:

— Ага! Просто невероятно. Молодой господин, ваши слова оказались чистой правдой, если я дам вам ещё пару попыток, я точно останусь ни с чем!

Вэй Усянь с улыбкой произнёс:

— Ладно уж, мы поняли, что ты больше не желаешь с нами сыграть. Да и мы уже наигрались, правда? Лань Чжань, пойдём, пойдём.

Хозяин лавки радостно проводил:

— Ступайте, не торопясь!

Лишь когда двое путников плечом к плечу удалились и исчезли в оживлённой толпе, хозяин вдруг спохватился:

— Третье кольцо! Они ведь мне его не вернули!!!

Вэй Усянь шёл, левой рукой обнимая черепаху, правой зажимая под мышкой ослика. Спустя некоторое время пути он спросил:

— Лань Чжань, и почему я раньше не замечал, что ты столь внимателен к мелочам?

Лань Ванцзи забрал у него тяжёлую фарфоровую черепаху, и Вэй Усянь, сняв с шеи кольцо, надел его на голову Лань Ванцзи.

— Не притворяйся, что не понимаешь, о чём я говорю. Я знаю, ты сделал это нарочно.

Лань Ванцзи, держа черепаху одной рукой, спросил:

— Куда мы поставим это по возвращении?

Вопрос поистине поставил Вэй Усяня в тупик.

Черепаха, громоздкая и тяжёлая, в самом деле была сработана спустя рукава: голова ужасно нелепая, слепленная с неубедительным и по-детски наивным старанием. Вэй Усянь, осмотрев черепаху, убедился, что мастер не прикладывал усердия вовсе — зелёные горошины-глаза почти что косили в разные стороны. В общем, как ни взгляни, статуэтка никак не вписывалась в обстановку Облачных Глубин. И где её поставить — что и говорить, сложный вопрос.

Подумав, Вэй Усянь предложил:

— Цзинши?

Но сразу же замотал головой, возражая самому себе:

— Цзинши годится лишь для игры на цине да воскуривания благовоний. В столь изящном месте, подходящем для очищения души, где в воздухе колышется ароматный дымок, эта огромная черепаха будет смотреться ужасно.

На словах «годится лишь для игры на цине да воскуривания благовоний» Лань Ванцзи бросил на него взгляд и будто хотел что-то сказать, но сдержался.

Вэй Усянь продолжил:

— Но если поставить в любом другом месте Облачных Глубин, кроме цзинши, вскоре кто-нибудь наверняка её выбросит.

Лань Ванцзи молча кивнул.

Вэй Усяню пришлось приложить немалые усилия, чтобы всё-таки не предлагать «незаметно подбросить её в комнату твоего дяди и никому не говорить, что это наших рук дело». Мужчина ударил себя по ляжке и произнёс:

— Придумал. Поставим её в ланьши.

Лань Ванцзи, задумавшись, спросил:

— Почему в ланьши?

— Что, никак не угадаешь? Поставим её в ланьши. Когда ты будешь вести занятия для Сычжуя, Цзинъи и остальных, если они спросят тебя о статуэтке, тогда ты расскажешь им, что черепаху своими руками изготовил никому неизвестный по причине затворнического образа жизни, но весьма незаурядный мастер, которого пригласили специально, чтобы увековечить твою победу над Черепахой-губительницей. И она таит в себе невероятно глубокий смысл, который заключается в напоминании ученикам Ордена Гусу Лань о необходимости относиться с почтением к подвигам старшего поколения, а также в воодушевлении их стремления к вершинам. Ведь несмотря на то, что Черепахи-губительницы Сюань-у больше нет, в будущем их наверняка будут ждать сражения с Фениксом-убийцей Чжу-цюэ, Тигром-губителем Бай-ху, Драконом-проливателем-крови Цин-луном и тому подобным, и они непременно смогут превзойти своих учителей подвигами, от которых содрогнётся целый мир.

— …

— Ну как?

Спустя недолгое молчание Лань Ванцзи ответил:

— Очень хорошо.

Поэтому спустя несколько дней Лань Сычжуй, Лань Цзинъи и остальные ученики, выслушивая инструктаж от Ханьгуан-цзюня, подняв головы, увидели на письменном столике за спиной Лань Ванцзи статуэтку черепахи грубой работы, которая пялилась на них застывшим взглядом.

Их охватило настолько внезапное потрясение, что никто так и не посмел спросить, откуда статуэтка здесь взялась. Но сейчас речь вовсе не о ней…

Собрав все свои трофеи в рукава цянькунь, двое с победой направились восвояси.

Перед прибытием в Юньмэн Вэй Усянь в красках расписывал Лань Ванцзи красоты местных бирюзовых лотосовых озёр, где вода сливается с небом. Поэтому, разумеется, не мог не потащить его поплавать на озеро. Вообще-то Вэй Усянь намеревался отыскать где-нибудь разукрашенную джонку, чтобы их поездка получилась более праздной и роскошной, но спустя долгие поиски ему удалось раздобыть лишь маленькую деревянную лодочку. Плывя по воде, судёнышко создавало впечатление хлипкого и ненадёжного плавательного средства — казалось, наступишь на лодку легонько, и она тут же пойдёт ко дну. Наверняка двое взрослых мужчин поместятся в неё с трудом, однако иного выбора у них не оставалось.

Вэй Усянь произнёс:

— Ты сядешь с этого края, а я с того. Как усядемся, раскачивать лодку нельзя, а иначе, малейшая неосторожность — и она перевернётся.

— Ничего. Если упадём в воду, я тебя спасу.

— Ты так говоришь, будто бы я сам не умею плавать.

Лодочка скользила по воде, задевая крупные налитые цветы лотосов. Каждый бутон полнился розовым цветом. Вэй Усянь лежал в лодке, закинув руки за голову. Ввиду совсем небольших размеров плавательного средства ноги ему почти пришлось закинуть на Лань Ванцзи. Однако тот не сказал ни слова против такого беззастенчивого и совершенно бесцеремонного поведения.

Мягко шелестел озёрный бриз, спокойно колыхались волны. Вэй Усянь произнёс:

— Сейчас сезон цветения лотосов. Жаль, что коробочки с семенами ещё не созрели, а то я бы опять сводил тебя пособирать отцветшие лотосы.

— Можем приехать ещё.

— Да! Можем приехать ещё.

Сделав пару небрежных гребков веслом, Вэй Усянь уставился куда-то вдаль и на какое-то время ушёл в свои мысли, затем продолжил:

— Раньше неподалёку жил старик, что выращивал лотосы. Теперь, кажется, его не стало.

— Мгм.

— Во времена моей юности он был очень стар, а сейчас прошло уже больше десятка лет. Если он и не умер, наверное, стал таким старым, что уже не может ни ходить, ни плавать на лодке.

Вэй Усянь повернулся и сказал Лань Ванцзи:

— Тогда в Облачных Глубинах я всячески зазывал тебя в Пристань Лотоса позабавиться и больше всего хотел, чтобы ты отправился со мной на пруд к тому старику, воровать лотосы. Знаешь, почему?

Лань Ванцзи никогда не оставлял без ответа вопросы Вэй Усяня и удовлетворял любую его просьбу. Поэтому добросовестно ответил:

— Не знаю. Почему?

Вэй Усянь подмигнул ему и, посмеиваясь, произнёс:

— Потому что тот старик особенно преуспел в умении отвешивать удары бамбуковым шестом, и боль от них была намного сильнее, чем от ваших ферул. Тогда я и подумал, что непременно хитростью заманю сюда Лань Чжаня, чтобы и тебе досталось пару раз.

Услышав его, Лань Ванцзи слегка улыбнулся. И даже холодный ослепительный блеск луны по глади озера потеплел от этой улыбки.

Вэй Усянь даже почувствовал мимолётное головокружение. Лёгкой зыбью эта улыбка незаметно перебралась и на его лицо.

Он произнёс:

— Ладно, я признаюсь…

Внезапно небо и земля поменялись местами, раздался громкий всплеск, брызги взлетели в воздух на пару чжанов — лодочка перевернулась.

Вэй Усянь вынырнул из воды, протёр лицо от капель и воскликнул:

— Сказал же — усядемся, и раскачивать лодку нельзя, а иначе, малейшая неосторожность — и она перевернётся!

Лань Ванцзи подплыл к нему, и Вэй Усянь, увидев его прежний невозмутимый вид, который нисколько не изменился даже после падения в воду, засмеялся так, что едва не наглотался озёрной воды.

— И кто же всё-таки из нас первый подвинулся к другому краю? Посмотри, к чему это привело!

— Не знаю. Может быть, это был я.

— Ладно, возможно, что и я!

Они оба, улыбаясь, схватили друг друга в воде, с силой притянули к себе и слились в поцелуе.

Когда их губы оторвались друг от друга, Вэй Усянь сделал знак рукой и продолжил неоконченную фразу:

— Я признаюсь, что только что нёс полнейшую чепуху. Тогда я просто хотел повеселиться вместе с тобой, и всё.

Лань Ванцзи подтолкнул его рукой за пояс, чтобы Вэй Усянь снова забрался в лодку, затем тот обернулся и протянул ему руку со словами:

— Поэтому теперь и ты должен мне честно признаться, Лань Чжань.

Лань Ванцзи тоже сел в лодку и протянул Вэй Усяню красный шнурок.

— В чём признаться?

Вэй Усянь взял шнурок в зубы и обеими руками принялся собирать чёрные волосы, которые распустились, когда они оказались в воде.

— Признаться, что ты тоже этого хотел, — серьёзно произнёс он. — Ты хоть представляешь, как сильно меня задевал, каждый раз отвечая несравнимо холодным отказом?

— Можешь попытаться сейчас и увидишь, откажу ли я тебе хоть в чём-то.

Столь внезапная фраза попала прямиком в сердце, Вэй Усянь даже поперхнулся. Лань Ванцзи же сохранил абсолютно непринуждённое выражение лица, будто совершенно не осознал, что именно сказал. Вэй Усянь прикрыл лоб ладонью и проговорил:

— Ты… Ханьгуан-цзюнь, давай договоримся: прежде чем произносить любовные речи, будь так любезен, предупреждай. Иначе я этого не выдержу.

Лань Ванцзи кивнул.

— Хорошо.

— Лань Чжань, ну что ты за человек!

Не хватит и десятка тысяч слов, лишь громкий смех ответом и объятия.

Заметки от автора: краткое объяснение содержания экстра-глав

Две экстры «Стук в дверь» и «Железный крюк» в черновом варианте задумывались как отдельные короткие зарисовки, когда я ещё училась в университете, и назывались «Свирепый призрак на пороге» и «Выдранный язык». Тогда у меня были задумки коротких «страшилок», но как бы я их ни исправляла, результат мне не нравился и казался каким-то странным. Так что я отложила их в долгий ящик. Потом подумала, не воплощу их в жизнь — будет жаль, если такие сюжеты пропадут. Поэтому, не желая сдаваться, выудила их из долгого ящика, вооружилась целеустремлённостью и решительностью, переписала истории заново и наконец нашла им применение.

«Стук в дверь» — это небольшая заметка о ночной охоте, на которую ВанСяни отправились уже после того, как ушли на покой. Непринуждённая жизнь молодой семьи, свободная и беспечная, когда они наслаждаются охотой на мелких призраков, зарабатывают себе на пенсию, а заодно берут с собой маленького.

«Железный крюк» — это учебная ночная охота, на которую Старейшина Илин вывел молодёжь. Процесс написания продвигался ещё труднее, сцены с нечистью приходилось переписывать больше десятка раз. Но у меня есть небольшой недостаток — когда я пишу текст, а потом перечитываю его, мне всегда хочется что-то исправить. Даже сейчас чешутся руки, но время не ждёт, поэтому вы уж почитайте то, что получилось.

Всё-таки я больше люблю такие вот короткие заметки о необыкновенных приключениях на 10-20 тысяч иероглифов.

«Отцветшие лотосы» — сначала я планировала написать небольшую зарисовку о том, как наши юные друзья из Облачных Глубин и Пристани Лотоса одним прохладным летом вместе ловили призраков, но в конце концов получилась тёплая деревенская повседневность. В общем, несмотря на то, что в детстве Вай-фаю не удалось заманить гэгэ в Пристань Лотоса позабавиться как следует, всё же между нашими маленькими друзьями, которые, сами того не осознавая, ни на секунду не забывали друг о друге, установилось такое вот заочное общение!

«Сон в облаках» — начальный замысел был таков: когда Вай-фая за учинённый в Облачных Глубинах беспорядок выпроводили обратно в Пристань Лотоса, второму молодому господину Ланю приснился сон, в котором он увидел, как отправился вместе с Вай-фаем гулять по Юньмэну, а Вай-фай пригласил его отведать разных закусок и отцветших лотосов. Конечно, тогда он на самом деле никуда не поехал, но вот во взрослом возрасте поездка всё-таки удалась.

Поэтому на самом деле название означает «Сон в Облачных Глубинах, виденный однажды, прекрасной явью воплотился из мечты».