Добродетель. Часть вторая

Двое мужчин и ребёнок немедленно отправились на гору Луаньцзан. Когда чёрный пик, пронзающий облака, показался перед ними, сердце Вэй Усяня напряжённо сжалось.

Вдалеке из чёрного леса доносился рёв лютых мертвецов, да к тому же не одного-двух, а целой группы. Лань Ванцзи сделал магический пасс рукой, и Бичэнь тут же заметно ускорился, при этом полёт по-прежнему остался ровным.

Едва они успели приземлиться, из леса навстречу неожиданно выбежала чёрная тень, которая с криком набросилась на живого человека. Бичэнь разрубил нападавшего надвое, а смертельно бледный человек на земле, увидев Вэй Усяня, заголосил:

— Молодой господин Вэй!

Вэй Усянь взмахом руки выбросил вперёд талисман и обратился к спасённому:

— Четвёртый дядюшка, что произошло?!

— Из пещеры Фумо… Из пещеры Фумо сбежали все лютые мертвецы!

— Я же выставил защитные заклятия! Кто их снял?!

— Их никто не трогал! Это… это…

Внезапно впереди раздался звонкий крик девушки:

— А-Нин!

В чёрном лесу напротив дюжины заклинателей клана Вэнь стоял мертвец с закатившимися глазами и зверским лицом — Вэнь Нин. От талисманов, которыми было облеплено его тело, не осталось почти ничего. В руках Вэнь Нин тащил по земле двоих лютых мертвецов, которых уже порвал в клочья: от них остались практически одни скелеты, истекающие чёрной кровью. Вэнь Нин всё ещё рвал их на части, словно не мог успокоиться, пока трупы не превратятся в прах. Ближе всех к нему с мечом в руках стояла Вэнь Цин.

Вэй Усянь закричал:

— Разве я не говорил, чтобы никто не трогал талисманы на его теле?!

Вэнь Цин, ни капли не удивившись внезапному появлению Лань Ванцзи, ответила:

— Никто их не трогал! Никто не входил в пещеру Фумо! Он сам сорвал их в приступе ярости, и не только с себя — он разрушил все защитные заклятия, стоящие на кровавом пруду и пещере Фумо! Все лютые мертвецы из пруда выбрались наружу! Вэй Усянь, спаси бабушку и остальных, они долго не продержатся!!!

Пока она говорила, сверху раздалось жуткое шипение. Люди подняли взгляды и увидели нескольких лютых мертвецов, которые забрались на верхушку дерева и теперь, словно змеи, свисали с неё, скаля зубы, сквозь которые капала отвратительная слизь. Вэнь Нин тоже увидел их. Он немедленно отбросил в сторону превратившиеся в кашу останки, одним прыжком оторвался от земли и оказался на верхушке дерева!

В высоту дерево достигало самое меньшее пять чжанов, а Вэнь Нин смог одним прыжком преодолеть такое расстояние, его взрывная сила поражала своей мощью. Оказавшись на дереве, Вэнь Нин обеими руками разорвал всех мертвецов, так что конечности разлетелись в стороны, а на землю пролился кровавый дождь. Но и на этом он не успокоился, спрыгнув с дерева в противоположную сторону. Вэй Усянь вынул Чэньцин и успел крикнуть лишь:

— Лань…!

Он собирался попросить Лань Ванцзи спасти остальных людей, пока сам разберётся с Вэнь Нином, но, обернувшись, не обнаружил никого рядом. Сердце его обожгло волнением, но спустя мгновение воздух озарила мелодия гуциня, от которой из чёрного леса в небо взлетела стая потревоженных ворон. Лань Ванцзи не нуждался в просьбах, он уже направился на помощь людям. Вэй Усянь облегчённо выдохнул, поднёс Чэньцин к губам и сыграл длинную трель. Вэнь Нин, приземлившись, на миг застыл. Вэй Усянь, пользуясь возможностью, позвал:

— Вэнь Нин! Ты узнаёшь меня?

Мелодия гуциня прозвучала трижды и замолчала. Это значило, что Лань Ванцзи в три приёма справился со всеми лютыми мертвецами, вышедшими из-под контроля. Вэнь Нин слегка пригнулся, из горла его вырвался низкий хрип. Он выглядел словно дикий зверь, беспокойный, настороженный и в любой момент готовый напасть. Вэй Усянь собирался заиграть на флейте снова, но внезапно понял, что Вэнь Юань всё ещё крепко обнимает его ногу, не смея даже вздохнуть. Он совершенно забыл о ребёнке!

Вэй Усянь второпях взял мальчишку на руки и перебросил Вэнь Цин с криком:

— Забери его и спрячься подальше!

Именно этот момент Вэнь Нин выбрал для внезапной атаки.

На Вэй Усяня словно навалилась каменная глыба, от удара он отлетел назад и с силой врезался в дерево. Шею обдало жаром, с языка сорвалась брань. Лань Ванцзи, возвратившись, застал именно эту картину. Лицо его немедленно переменилось, и он мгновенно оказался перед Вэй Усянем. Вэнь Цин уже передала Вэнь Юаня кому-то и собиралась осмотреть раны Вэй Усяня, но когда её опередил Лань Ванцзи, девушка замерла. Лань Ванцзи практически обнял Вэй Усяня, прислонив к груди, взял его за руку и начал передавать духовную силу.

Вэнь Цин торопливо обратилась к нему:

— Оставь его, в этом нет нужды! Позволь мне! Я — Вэнь Цин!

Вэнь Цин из Цишань славилась как первоклассный врачеватель, лишь поэтому Лань Ванцзи прекратил передачу духовной силы и позволил девушке осмотреть Вэй Усяня. Но его руку всё же не отпустил. Вэй Усянь же, придя в себя, оттолкнул Лань Ванцзи и крикнул:

— Не дайте ему уйти!

После нападения на Вэй Усяня Вэнь Нин, опустив руки, направился вниз с горы. В той стороне прятались от лютых мертвецов другие заклинатели клана Вэнь.

Вэнь Цин крикнула им:

— Бегите! Быстрее, все прочь! Он идёт к вам!

Вэй Усянь вырвался от Лань Ванцзи и побежал вдогонку с голыми руками, забывая дышать на бегу.

Догнав его, Лань Ванцзи спросил во второй раз:

— Где твой меч?

Вэй Усянь одним движением вынул двенадцать талисманов и в ответ крикнул:

— Понятия не имею, куда его забросил!

Талисманы в воздухе выстроились в ряд и загорелись, затем ударили по Вэнь Нину, словно цепь из огня, которая немедленно его сковала. Лань Ванцзи лёгким взмахом руки ударил по струнам гуциня, и Вэнь Нин словно натолкнулся на невидимое препятствие. Мертвец замедлился, ему стало тяжело продвигаться дальше. Вэй Усянь поднёс Чэньцин к губам. Из-за удара, который ему нанёс Вэнь Нин, флейта окрасилась кровью, брови мужчины сошлись на переносице, но всё же Вэй Усяню удалось, сдерживая клокочущую в груди кровь и претерпевая боль, сыграть ровную мелодию.

Лишь объединив силы, они смогли заставить Вэнь Нина опуститься на колени. Тот вскинул голову к небу и громко взревел, так что задрожали листья на деревьях чёрного леса. Вэй Усянь в конце концов не выдержал — изо рта его хлынула кровь.

Мелодия гуциня Ванцзи внезапно сделалась резкой, и Вэнь Нин, обхватив голову руками, с безумным воем съёжился на земле. Вэнь Цин с криком «А-Нин! А-Нин!» бросилась к нему, но Вэй Усянь остановил её:

— Берегись!

Сердце Вэнь Цин разрывалось от боли, когда она видела, как мелодия гуциня усмиряет её младшего брата. Даже понимая, что если в подобной ситуации не применить силу, он может быть опасен, девушка не могла сдержать боль в душе. Раздался её голос:

— Ханьгуан-цзюнь, прошу, проявите снисхождение!

Вэй Усянь присоединился к ней:

— Лань Чжань! Полегче…

— …Молодой… господин…

Вэй Усянь застыл как вкопанный.

— Подожди-ка! — затем крикнул: — Лань Чжань, не мог бы ты остановиться?!

Голос принадлежал Вэнь Нину.

Лань Ванцзи заглушил струны рукой, остановив отголоски их звучания.

Вэй Усянь осторожно спросил:

— Вэнь Нин?!

Вэнь Нин с огромным трудом поднял голову.

Его глаза больше не выглядели озверевшими и мертвенно-белыми, теперь… в них чернела пара зрачков!

Вэнь Нин открыл рот и снова проговорил:

— …Молодой господин… Вэй?

Слова по одному слетали с его губ, как будто он вот-вот прикусит язык. И всё же это определённо была человеческая речь, а не бессвязное рычание.

Вэнь Цин так и застыла, словно обратившись в камень.

Лишь спустя пару мгновений она внезапно закричала и с плачем «А-Нин», спотыкаясь, кинулась вперёд.

Девушка повалила брата на землю, крепко обнимая, а Вэнь Нин проговорил:

— Сес…тра…

Вэнь Цин обняла брата за шею, рыдала и смеялась, зарываясь лицом в его грудь, и всё повторяла:

— Это я! Это твоя сестра, твоя сестра! А-Нин!

Она непрестанно называла Вэнь Нина по имени, и остальные заклинатели, глядя на них, тоже захотели броситься вперёд, но всё же не решились — так и стояли все вместе, обнимая друг друга, громко крича и смеясь.

Четвёртый дядюшка радостным криком оповестил тех, кто скрывался внизу:

— Всё хорошо! Получилось! Получилось! А-Нин проснулся!

Вэй Усянь подошёл ближе, присел рядом с Вэнь Нином и спросил:

— Как ты чувствуешь себя сейчас?

Вэнь Нин лежал на земле, его конечности и шея всё ещё двигались немного скованно. Он проговорил:

— Я… я… — Спустя несколько попыток ему, наконец, удалось произнести: — …Мне хочется плакать, но не получается, почему так…

Помолчав, Вэй Усянь похлопал его по плечу со словами:

— Ты разве не помнишь? Ты уже мёртв.

Убедившись, что Вэнь Нин действительно находится в пробуждённом сознании, Вэй Усянь в душе испустил долгий спокойный выдох.

У него получилось.

Тогда, на тропе Цюнци, поддавшись порыву гнева, он превратил Вэнь Нина в низкоуровневого лютого мертвеца. Несмотря на то, что Вэнь Нин всё-таки сам распознал и разорвал на части замучивших его до смерти надзирателей, всё же, когда его сестра пришла в себя, ей стало невыносимо больно смотреть на младшего брата. Ведь он совершенно её не узнавал, только всё время рычал и кусался, как бешеный пёс, жаждая крови и плоти.

Успокоившись, Вэй Усянь клятвенно заверил её — у него есть способ вернуть Вэнь Нину сознание. Никто не знал, что никакого способа у него нет, всё это Вэй Усянь придумал лишь для того, чтобы хоть как-то успокоить Вэнь Цин. На самом деле он не мог ничего обещать наверняка, оставалось лишь действовать наобум.

Вэй Усянь много дней ломал голову, забывал о сне и пище, и всё же выполнил обещание.

Вэнь Цин держала в руках мертвенно-бледное лицо Вэнь Нина. Крупные жемчужины слёз скатывались по её щекам. В конце концов она не выдержала и разрыдалась. Так же, как тем вечером, когда девушка увидела бездыханное тело брата.

Вэнь Нин окоченевшими руками гладил её по спине. Всё больше и больше людей клана Вэнь поднимались сюда снизу, и те из них, кто пока не присоединился к плачущей толпе, с благоговением и благодарностью смотрели на Вэй Усяня и Лань Ванцзи.

Вэй Усянь понимал, что брат и сестра наверняка очень многое хотят сказать друг другу, а Вэнь Цин определённо не желала бы, чтобы кто-то видел её в заплаканном состоянии. Поэтому позвал:

— Лань Чжань.

Лань Ванцзи посмотрел на него, и Вэй Усянь произнёс:

— Раз уж ты пришёл, может, останешься ненадолго, посидишь?

***

Они подошли к входу в пещеру, из которой вырывался ледяной ветер.

Лань Ванцзи спросил:

— Пещера Фумо?

Вэй Усянь ответил:

— Она самая. Это я придумал название, как тебе?

Лань Ванцзи промолчал.

— Я знаю, в душе ты наверняка думаешь — «так себе». Когда это название разошлось по миру, я слышал, что многие его критиковали. Говорили, что раз уж я иду по Пути Тьмы, значит, я и есть самый главный демон во плоти. Как у меня хватило совести дать такое имя своему гнезду?

Лань Ванцзи вновь ушёл от ответа. Они уже вошли в пещеру, смех Вэй Усяня громким эхом разлетелся под сводами, отражаясь от стен.

— На самом деле все они ошибаются. Это название означает совсем не то, что думают люди.

— И что оно означает?

— Смысл прост. Я ведь часто сплю здесь. Разве место, где демон лежит на земле и спит, не должно зваться Пещерой Фумо?

Лань Ванцзи промолчал, не зная, что на это сказать.

Когда они оказались в основном гроте, Лань Ванцзи спросил:

— Что такое кровавый пруд?

Вэй Усянь, указав на тёмные воды внутри пещеры, ответил:

— Вот это он и есть.

Освещение в пещере было слабым, вода в пруду казалась не то красной, не то чёрной, и от неё исходил ощутимый, но не резкий запах крови.

Раньше вокруг пруда тянулась вязь из запретных заклинаний, которую разорвал Вэнь Нин. Вэй Усянь восстановил её и завязал покрепче для верности.

Лань Ванцзи произнёс:

— Слишком тяжёлая тёмная Ци.

— Именно, очень тяжёлая. Как раз подходит для создания тёмных сущностей. Здесь я «взращиваю» ещё не до конца сформировавшихся лютых мертвецов. Угадай, сколько их там, на дне? — Усмехнувшись, он ответил сам: — Честно говоря, я и сам этого не знаю. Но вода в пруду по запаху всё сильнее напоминает кровь.

Возможно, из-за тусклого освещения лицо Вэй Усяня казалось необычно бледным, а улыбка — жутковатой. Лань Ванцзи спокойно посмотрел на него и произнёс:

— Вэй Ин.

— Что?

— Ты правда… способен удержать контроль?

— Удержать контроль над чем? Ты имеешь в виду Вэнь Нина? Конечно, способен. Видишь, к нему уже вернулось сознание. — Он самодовольно добавил: — Лютый мертвец, каких ещё не бывало на свете.

— Что если он снова придёт в бешенство? Что ты будешь делать тогда?

— У меня уже есть опыт в усмирении взбесившегося Вэнь Нина. Он находится под моим контролем. Пока со мной всё в порядке, он тоже будет в порядке.

Лань Ванцзи некоторое время молчал, прежде чем спросить снова:

— Но что если с тобой что-то случится?

— Этого не произойдёт.

— Как ты можешь быть уверенным?

Вэй Усянь решительным тоном ответил:

— Этого не произойдёт. И не может произойти.

Лань Ванцзи задал другой вопрос:

— Ты собираешься всю жизнь провести вот так?

— А что в этом плохого? Тебе не нравятся мои владения? Эти горы по размеру превосходят даже Облачные Глубины. И питаюсь я здесь намного лучше, чем у вас.

— Вэй Ин, — Лань Ванцзи перебил его. — Ты понимаешь, о чём я.

Вэй Усянь бессильно развёл руками.

— Лань Чжань, ну что ты за человек… Невероятно. Я всячески пытаюсь сменить тему, а ты вновь возвращаешься к ней.

В горле Вэй Усяня запершило. Внезапно изнутри подступила кровь, но он сдержал приступ, лишь едва заметно кашлянув. Увидев, что Лань Ванцзи собирается взять его за руку, Вэй Усянь отпрянул.

— Что ты делаешь?

— Ты ранен.

— Не нужно. Зачем тратить духовные силы на такие пустяковые раны? Отдохну немного, и всё само заживёт.

Лань Ванцзи не желал тратить время на разговоры и снова попытался схватить того за руку, когда в пещеру кто-то вошёл.

Раздался голос Вэнь Цин:

— Отдохнёшь, и всё само заживет? А я, по-твоему, что, умерла?

Следом за ней показался Вэнь Нин, который нёс в руках чайный поднос. На шее, на мертвенно-бледной коже всё ещё виднелись не стёршиеся заклятия. За ногу Вэнь Нина обнимал Вэнь Юань. Как только он вошёл, ребёнок подбежал к Вэй Усяню и повис уже на его ноге. Вэй Усянь и Лань Ванцзи одновременно перевели взгляд на Вэнь Нина. Уголок рта мертвеца шевельнулся, словно тот хотел улыбнуться, но ничего не вышло — мышцы на его лице совершенно окоченели. Поэтому Вэнь Нин лишь произнёс:

— Молодой господин Вэй… Молодой господин Лань.

Вэй Усянь поднял ногу с Вэнь Юанем, покачал в воздухе и произнёс:

— А вы зачем пришли? Так быстро наплакались?

Вэнь Цин со злостью ответила:

— Вот посмотришь, как я сейчас заставлю заплакать тебя!

Несмотря на дерзкий тон, голос её всё равно звучал немного в нос.

Вэй Усянь ответил:

— Шутишь? И как же ты заставишь меня… Ай!!!

Вэнь Цин подошла и неожиданно ударила его по спине, буквально выбив из Вэй Усяня кровь, которая хлынула изо рта. Не веря своим глазам, он прохрипел:

— Какая ты… жестокая…

Сказав это, он закрыл глаза и упал. Лань Ванцзи побледнел, подхватил его на руки и воскликнул:

— Вэй Ин!

Вэнь Цин же вынула три блестящие серебряные иглы и принялась кричать:

— Я ещё не показала всю свою жестокость! Поднимайся!

Вэй Усянь как ни в чём не бывало поднялся из объятий Лань Ванцзи, стёр кровь в уголках рта и произнёс:

— Вот и не показывай. Самая жестокая вещь на свете — это женское сердце. Не хотел бы я этого увидеть.

Оказывается, своим ударом Вэнь Цин всего лишь избавила его от застоя крови, скопившегося в груди. Неужели прославленный в мире заклинателей первый лекарь Цишань мог нанести необдуманный удар?

Лань Ванцзи понял, что это была очередная злая шутка Вэй Усяня, и потому резко взмахнул рукавом, развернулся и пошёл прочь, словно вовсе не желал интересоваться этим бесстыжим человеком.

Вэнь Нин только что пришёл в себя, поэтому его реакция немного замедлилась. Увидев, что Вэй Усянь харкает кровью, он также застыл от неожиданности, но потом вспомнил, что сам ранил Вэй Усяня в момент, когда сознание его всё ещё было замутнённым. Испытывая угрызения совести, Вэнь Нин проговорил:

— Молодой господин, простите…

Вэй Усянь спокойно махнул рукой.

— Ладно, забудь. Ты думаешь, что со мной может что-то случиться лишь от одного удара?

Чёрные глаза Вэнь Цин заметили выражение лица Лань Ванцзи, она произнесла:

— Ханьгуан-цзюнь, присядете?

Вэй Усяня внезапно осенило — ведь он совершенно забыл о том, что Лань Чжань с тех пор, как они вошли в пещеру, даже не присел. Но здесь негде было присесть. В пещере стояло лишь несколько каменных кроватей, но и те оказались завалены всякой всячиной — флагами, саблями, коробочками, а также окровавленными бинтами и недоеденными фруктами — страшно посмотреть!

Вэй Усянь произнёс:

— Только вот присесть негде.

Вэнь Цин невозмутимо ответила:

— Конечно, есть, — и одной рукой безжалостно смахнула всё, что лежало на каменной плите, прямо на пол, добавив: — Смотри, вот же есть место.

Вэй Усянь возмущённо воскликнул:

— Эй!

Вэнь Нин также заговорил:

— Да, молодой господин Лань, присядьте, выпейте чаю… — с такими словами он протянул чайный поднос, который держал в руках, в сторону Лань Ванцзи.

На подносе стояли два чайных стакана, вымытые до блеска. Вэй Усянь, заглянув внутрь, произнёс:

— Неужели всё настолько плохо, раз вы налили гостю простой воды? Даже чайных листьев не положили!

Вэнь Нин в оправдание произнёс:

— Я спрашивал, но дядюшка сказал, что не запас чайных листьев…

Вэй Усянь взял стакан, выпил глоток и произнёс:

— Не очень-то гостеприимно. В следующий раз к приходу гостя обязательно запаситесь чаем.

Позднее он и сам понял, насколько смешно это звучит. Случится ли он, этот следующий раз, да и откуда здесь взяться гостям?

Вэнь Цин же принялась его ругать:

— И у тебя хватает совести говорить нам такое? Сколько раз я посылала тебя с горы за покупками, а ты каждый раз тащишь обратно всякую ерунду. Где семена редиса, которые я просила тебя купить в этот раз?

Вэй Усянь ответил:

— Когда это я приносил ерунду? В этот раз я купил игрушки для А-Юаня. Да, А-Юань?

Вэнь Юань даже не пытался поддержать его:

— Сянь-гэгэ лжёт. Игрушки купил вот этот гэгэ.

Вэй Усянь рассерженно воскликнул:

— Ну что за несправедливость!

Пещера Фумо наполнилась смехом, но Лань Ванцзи ко всеобщему удивлению вдруг развернулся и, ни слова не говоря, направился к выходу.

Вэнь Цин и Вэнь Нин одновременно замерли в растерянности, а Вэй Усянь позвал:

— Лань Чжань?

Лань Ванцзи замедлил шаг, в его голосе нельзя было расслышать эмоций.

— Мне пора возвращаться.

Не оборачиваясь, он покинул пещеру Фумо. Вэнь Нин снова пришёл в смятение, решив, что это его вина. Вэнь Юань взволнованно вскрикнул:

— Гэгэ!

Мальчик на маленьких ножках побежал следом за Лань Ванцзи, но Вэй Усянь успел его поймать, зажав ребёнка под мышкой.

Он обратился к Вэнь Цин и Вэнь Нину:

— Подождите меня здесь, — и в несколько шагов нагнал Лань Ванцзи: — Уже уходишь? Я провожу.

Лань Ванцзи ответил молчанием.

Вэнь Юань, зажатый под мышкой Вэй Усяня, поднял взгляд на Лань Ванцзи и спросил:

— Гэгэ, ты не будешь кушать с нами?

Лань Ванцзи посмотрел на мальчика, протянул руку и мягко погладил его по голове.

Вэнь Юань решил, что он останется, и потому его личико радостно просветлело. Мальчик прошептал:

— А-Юань случайно услышал секрет. Говорят, сегодня будет много вкусного…

Вэй Усянь прервал мальчика:

— Дома гэгэ уже ждёт еда, он не останется.

Вэнь Юань грустно охнул, выразив разочарование, повесил нос и больше ничего не сказал.

Двое мужчин с ребёнком в тишине спустились по тропе к подножию горы Луаньцзан. Здесь они, по-прежнему не говоря ни слова, одновременно остановились.

Спустя некоторое время Вэй Усянь произнёс:

— Лань Чжань, ты спрашивал, собираюсь ли я провести так всю жизнь. Вообще-то я тоже хотел бы спросить у кого-нибудь. Есть ли у меня иной выбор, кроме этого? — Он начал рассуждать сам: — Отказаться от Пути Тьмы? Но что будет с людьми на горе? Бросить их? Я не могу пойти на это. И я уверен, что, будь ты на моем месте, ты бы тоже не смог. Кто даст мне возможность пойти по лёгкому и открытому пути? По пути, где я смогу защитить тех, кого хочу защитить, пускай даже без применения Пути Тьмы?

Лань Ванцзи смотрел на него, не отвечая ни на один вопрос. Но оба мужчины в душе понимали.

Такого пути нет.

Решения не существует.

Вэй Усянь неторопливо произнёс:

— Спасибо, что составил мне компанию сегодня. И спасибо, что сообщил мне о свадьбе шицзе. Но… что правильно, а что нет, позволь мне решать самому. Как оценить меня, пусть решают другие. И не важно, что я обрету или потеряю. Я сам способен понять, как следует поступить. Я уверен, что способен удержать контроль.

Словно зная заранее, каким будет ответ, Лань Ванцзи слегка наклонил голову и закрыл глаза.

Так они и попрощались.

Уже возвращаясь обратно на гору, Вэй Усянь осознал, что ведь именно он пригласил Лань Ванцзи отобедать, а в итоге прощались они в обстановке, которую едва ли можно было назвать непринуждённой. И Вэй Усянь, восприняв это как должное, забыл рассчитаться за кушанья.

Он произнёс про себя: «Эх, всё равно Лань Чжань всегда при деньгах, с него не убудет, если он ещё раз за меня заплатит. Наверное, у него при себе ещё остались деньги. Ведь не может быть, чтобы он всё истратил на игрушки для ребёнка. В крайнем случае, в следующий раз я снова приглашу его, тогда будем в расчёте… Ох, какой ещё следующий раз?»

Если подумать, каждый раз Вэй Усянь по той или иной причине расставался с ним на не слишком приятной ноте. Возможно, им действительно не суждено быть друзьями.

И похоже, впредь у них больше не появится возможности подружиться.

Вэнь Юань левой рукой держался за руку Вэй Усяня, а в правой нёс деревянный меч, водрузив плетеную из соломы бабочку себе на голову.

— Сянь-гэгэ, а богач-гэгэ ещё придёт к нам?

Вэй Усянь прыснул со смеху.

— Что значит — богач-гэгэ?

Вэнь Юань с детской непосредственностью ответил:

— Богатый гэгэ — это богач-гэгэ.

Вэй Усянь спросил:

— А я кто?

Вэнь Юань, как и ожидалось, ответил:

— Ты — Сянь-гэгэ, бедняк-гэгэ.

Вэй Усянь посмотрел на мальчика и снял бабочку с его головы со словами:

— И что же, он тебе понравился потому, что богат?

Вэнь Юань поднялся на носочки, пытаясь забрать игрушку, и недовольно захныкал:

— Отдай мне… он купил её для меня!

Вэй Усянь в самом деле не знал стыда — даже маленького ребёнка дразнил без зазрений совести. Положив бабочку себе на голову, он упрямо ответил:

— А вот и не отдам. Ты даже назвал его папой. А меня? Меня только гэгэ называешь, этим ты ставишь меня ниже на целое поколение!

Вэнь Юань, подпрыгнув, воскликнул:

— Я не называл его папой!

— А я слышал, что называл. Ничего не хочу знать, я должен занять место выше, чем гэгэ и даже папа. Как тебе следует меня называть?

Вэнь Юань обиженно пролепетал:

— Но… но А-Юань… не хочет называть тебя мамой!.. Это странно…

Вэй Усянь вновь прыснул.

— Кто говорит, что ты должен называть меня мамой? Выше гэгэ и папы стоит дедушка. Ты не знаешь даже столь простой вещи? Если он так полюбился тебе, так бы сразу и сказал. Если бы я знал, то просто попросил бы его забрать тебя. Его дом, конечно, богатый, но очень страшный. Он бы забрал тебя и запер в комнате, чтобы ты с утра до ночи переписывал книги. Ну как, испугался?

Вэнь Юань торопливо замотал головой и тихонько пробормотал:

— …Я не пойду… мне нужна моя бабуля.

Вэй Усянь продолжал гнуть своё:

— Значит, бабуля тебе нужна, а я не нужен?

Вэнь Юань примиряюще ответил:

— Нужен. Сянь-гэгэ тоже мне нужен. — Мальчик растопырил пальцы и начал загибать по одному, считая: — Ещё мне нужен богач-гэгэ, ещё сестрёнка А-Цин, Нин-гэгэ, четвёртый дядюшка, шестой дядюшка…

Вэй Усянь снова положил бабочку на голову ребёнку.

— Ну всё, хватит. Потерял меня среди целой толпы людей.

Вэнь Юань поскорее спрятал бабочку в карман, чтобы Вэй Усянь не забрал её снова, а потом спросил:

— А богач-гэгэ ещё придёт к нам?

Вэй Усянь лишь улыбался в ответ.

Лишь через некоторое время он сказал:

— Наверное, он больше не придёт.

Вэнь Юань разочарованно спросил:

— Но почему?

— Потому. В этом мире у каждого человека есть свои дела и свои дороги. У него и так достаточно дел. Откуда взяться времени, чтобы постоянно крутиться вокруг кого-то другого?

В конце концов, они идут по разным дорогам.

Вэнь Юань, то ли понимая его, то ли нет, только охнул в ответ. Мальчик выглядел явно расстроенным.

Вэй Усянь одной рукой сгрёб Вэнь Юаня и посадил на руки, напевая под нос:

— …Кому нужен этот широкий светлый путь, на котором и так не протолкнуться? Я буду идти по своей кривой дорожке, пока не стемнеет… Пока! Не! …Пока не стемнеет?

Но добравшись до слова «стемнеет», он внезапно обнаружил, что вокруг светло, как днём.

Вершина горы, на которую Вэй Усянь обычно возвращался в полной темноте, сегодня ночью преобразилась до неузнаваемости.

Вокруг маленьких хижин всё было чисто подметено, даже сорняки заметно поредели. А на деревьях вокруг висели красные фонарики. Все они были сделаны вручную и подвешены на ветках. От круглых простеньких фонариков исходил мягкий свет, который рассеивал непроглядную тьму горного леса.

Обычно к этому времени все пятьдесят жителей горы заканчивали ужинать, разбредались по ветхим хижинам, гасили свет и ложились спать. Сегодня же все они собрались в самом большом шалаше. Крышу держали восемь крепких деревянных столбов, так что под ней могли поместиться все. Рядом располагалась маленькая хижина, которая служила «кухней». Здесь они и принимали пищу.

Вэй Усяню увиденное показалось странным. Вместе с Вэнь Юанем он подошёл ближе и начал сыпать вопросами:

— Для чего вы собрались сегодня? Не планируете спать? От фонарей так светло, что всё это значит?

Вэнь Цин вышла из кухни и вынесла тарелку с блюдом. Она ответила Вэй Усяню:

— Мы повесили фонари для тебя, а завтра сделаем ещё и развесим по дороге сюда. Ты каждый день бродишь по ней впотьмах. Не ровен час, поскользнёшься и что-нибудь себе сломаешь.

Вэй Усянь ответил:

— На этот случай есть ты.

— Мне лишняя работа ни к чему. К тому же, денег ты мне не платишь. Если что-то сломаешь, не надо винить меня за то, что кости во время моего лечения могут срастись неправильно.

Вэй Усянь поёжился и ускользнул от неё. Когда он вошёл в шалаш, остальные освободили для него место. Внутри стояли три стола, на каждом — по несколько тарелок с горячими блюдами.

Вэй Усянь спросил:

— Вы что, ещё не ели?

Вэнь Цин ответила:

— Нет. Все ждут тебя.

— Зачем это? Я поел внизу.

Он тут же понял, что зря это сказал. И правда — Вэнь Цин с грохотом поставила тарелку на стол, так что кусочки красного перца на блюде разом подпрыгнули. В голосе её послышался гнев:

— Неудивительно, что ты ничего не купил! Всё проел, значит? Я отдала тебе все те гроши, что у меня были, а ты потратил их вот так беспечно!

Вэй Усянь заголосил:

— Нет! Я не…

Тут он увидел, как из кухни, прихрамывая, вышла бабушка, одной рукой опираясь на клюку, другой держа ещё одну тарелку. Вэнь Юань закрутился на руках Вэй Усяня, соскользнул вниз из-под локтя и подбежал к старушке с криком:

— Бабуля!

Вэнь Цин сразу бросилась помогать женщине, укоряя её:

— Ну я же сказала, не надо ничего носить! Твоя помощь не нужна, просто присядь вместе со всеми, на кухне слишком много дыма. А у тебя ноги больные и руки тоже, вдруг упадёшь? Тогда тарелок не останется совсем. Мы с таким трудом принесли на гору всю эту посуду…

Остальные члены клана раскладывали палочки и наливали чай, приглашая Вэй Усяня присесть на почётное место. Ему подобное отношение казалось крайне непривычным.

В прошлом от его взгляда не могло укрыться, что все эти люди на самом деле его побаивались.

Они знали о его недоброй славе и жестоких деяниях во время Аннигиляции Солнца, слышали широко распространившиеся слухи о зверствах, при помощи которых он просто выплёскивал гнев, и своими глазами видели, как он управлял мертвецами и забирал людские жизни. Первое время бабуля Вэнь, увидев его, начинала дрожать от ужаса, а Вэнь Юань прятался за её ноги. Лишь многие дни спустя мальчишка постепенно стал привыкать к нему.

Сейчас же на него смотрели пятьдесят пар глаз, и в этих взглядах всё ещё не исчезающий до конца страх теперь сливался с благоговейным трепетом, а также с малой толикой заискивания и осторожности. И всё же больше в этих взглядах читалось благодарности и добра, такого же, как во взглядах Вэнь Нина и Вэнь Цин.

Вэнь Цин тихо произнесла:

— Все эти дни ты усердно трудился.

Вэй Усянь ответил:

— Ты… внезапно так тепло со мной заговорила, что я даже немного испугался.

Вэнь Цин сжала руку в кулак, так что щёлкнули костяшки пальцев, и Вэй Усянь немедленно закрыл рот.

Вэнь Цин продолжила свою тихую речь.

— …Честно говоря, они уже давно хотели поесть с тобой вместе, сказать тебе спасибо. Но ведь ты постоянно носился то туда, то сюда, бегал по своим делам, а все остальное время проводил безвылазно в своей пещере, никому не позволяя себя тревожить. Они боялись помешать, боялись потревожить и рассердить тебя, и вообще думали, что ты не любишь ни с кем общаться, не хочешь видеться с ними, поэтому не находили слов, чтобы с тобой заговорить. Сегодня А-Нин пробудился, и четвёртый дядюшка решил, несмотря ни на какие обстоятельства, разделить с тобой пищу… Даже если ты наелся досыта где-то ещё, всё равно присядь за стол. Можешь не есть. Просто поболтай с нами, выпей вина — и этого будет достаточно.

Вэй Усянь оживился, его глаза заблестели.

— Выпить вина? У нас на горе есть вино?

Несколько старших членов клана Вэнь с беспокойством смотрели в его сторону, а услышав вопрос, один из них ответил:

— Да, да! Вино у нас есть. — Он поднял несколько запечатанных бутылей, стоящих у стола, и показал Вэй Усяню со словами: — Плодовое вино. Мы собрали дикие плоды, растущие на горе, и сделали вино. Получилось очень ароматным!

Вэнь Нин, сидя на корточках у стола, добавил:

— Четвёртый дядюшка тоже очень любит вино. Он сам умеет его готовить, а это сделал специально, у него получилось спустя много дней попыток.

Вэнь Нину приходилось произносить по одному слову, поэтому говорил он очень медленно, но всё же не заикался. Четвёртый дядюшка неловко улыбнулся и посмотрел на Вэй Усяня, немного волнуясь. Тот произнёс:

— Правда? Ну тогда я обязательно должен его попробовать!

Он сел за стол, и четвёртый дядюшка тут же откупорил бутыль с вином, протянув её Вэй Усяню обеими руками^[1].

^[1]В Китае вещи обеими руками передают в знак уважения.

Вэй Усянь понюхал вино и с улыбкой заключил:

— И правда ароматное!

Остальные тоже расселись за столы, а когда Вэй Усянь похвалил вино, каждый вокруг него как будто воспринял похвалу на свой счёт: люди радостно заулыбались и принялись за еду.

Впервые в жизни Вэй Усянь не ощущал вкуса вина, которое пил.

Он подумал: «Пока не стемнеет… стемнеет ли?»

Не так уж и темно вокруг.

Внезапно всё его тело охватила приятная бодрость.

Пятьдесят человек теснились за тремя столами, непрестанно орудуя палочками. Вэнь Юань сидел на коленях бабушки и показывал ей свои новые сокровища, устроив сражение деревянной сабли с деревянным мечом. Бабушка широко улыбалась внуку беззубым ртом. Вэй Усянь принялся обсуждать с четвёртым дядюшкой вино, которое они пили когда-либо. Между ними разгорелось горячее обсуждение, но в конце концов оба признали — знаменитая Улыбка Императора, что делают в Гусу, бесспорно не имеет себе равных. Вэнь Цин хлопотала вокруг столов, подливая вино нескольким старейшинам и их подчинённым, но спустя два круга вино закончилось.

Вэй Усянь спросил:

— И всё? Я выпил совсем немного!

Вэнь Цин ответила:

— Ещё осталось несколько бутылок, сохраним их на потом. А на сегодня тебе хватит.

— Куда же это годится! Как говорится, «я готов променять посмертную славу на чашу вина при жизни». Не нужно лишних слов, наполни чарку, благодарствую.

Этот вечер был особенным, и Вэнь Цин налила ему ещё вина, но добавила:

— В следующий раз такого не повторится. Мне правда кажется, что тебе стоит отказаться от вина, ты пьёшь слишком много.

— Мы ведь не в Облачных Глубинах, что значит «отказаться от вина»?!

Стоило ему упомянуть Облачные Глубины, Вэнь Цин странно взглянула на Вэй Усяня и как бы невзначай поинтересовалась:

— Забыла спросить вот о чём. Ты ведь никогда раньше не приводил на гору гостей, что же случилось сегодня?

— Ты про Лань Чжаня? Столкнулся с ним по дороге.

— Столкнулся? Как это — столкнулся? Снова случайная встреча?

— Ага!

— Какая удача. Помнится, вы уже случайно встречались в Юньмэне.

— Ничего удивительного, в Илин и Юньмэн часто заглядывают заклинатели из других земель.

— Я слышала, как ты без стеснения назвал его по имени. Ты настолько бесстрашен?

— Но ведь и он тоже назвал меня по имени. В этом нет ничего предосудительного. Мы давно привыкли так называть друг друга, с тех пор как учились вместе, и уже не обращаем внимания на это.

— Вот как? Но отношения между вами, кажется, не очень дружеские. Говорят, вы словно вода и пламень, каждая встреча непременно заканчивается ссорой.

— Не верь пустым слухам, что распространяют другие. Раньше мы и правда не очень хорошо общались, и во время Аннигиляции Солнца действительно несколько раз ссорились, даже дрались. Но потом всё стало не так плохо, как говорят люди. Вполне сносно.

Более Вэнь Цин не задавала вопросов.

Очень скоро блюда на столах съели подчистую, и кто-то постучал чашкой, причитая:

— А-Нин! Приготовь ещё парочку кушаний!

— Да побольше, вот, наполни этот тазик!

— Откуда взяться такой посудине для еды? Это всё тазики для умывания!

Вэнь Нин не нуждался в пище, и потому всё время сидел в углу шалаша, услышав же просьбу, заторможенно ответил:

— Да, хорошо.

Вэй Усянь, увидев шанс продемонстрировать свои способности, поспешил вмешаться:

— Постой. Давай лучше я! Я приготовлю еды!

Вэнь Цин недоверчиво спросила:

— Ты ещё и готовить умеешь?

Вэй Усянь вскинул бровь.

— Ну разумеется. Я могу не только в доме хозяйничать, но и на кухне потрудиться. Увидите сами, только подождите.

Все остальные в нетерпении хлопнули в ладоши. Однако, когда Вэй Усянь, заговорщически ухмыляясь, поставил на стол два блюда, Вэнь Цин взглянула на тарелки и произнесла:

— Впредь держись от кухни как можно дальше.

Вэй Усянь попытался оправдаться:

— Ну попробуй же! Нельзя судить только по внешнему виду, а как попробуешь — поймёшь, как это вкусно. Вкус такой, как надо.

Вэнь Цин вспылила:

— Иди ты к чёрту! Не видишь, как А-Юань заливается слезами после твоего блюда? Только продукты зря перевёл. Никому не есть, даже из вежливости!

***

Не прошло и трёх дней, как почти все кланы заклинателей уже знали страшную весть: предатель Ордена Цзян, Вэй Усянь, что обособился от остальных на горе в Илине, создал сильнейшего на данный момент лютого мертвеца, обладающего невиданной скоростью и недюжинной силой, бесстрашного, жестокого, а самое главное — с абсолютно пробуждённым сознанием и неповреждённой памятью! На ночной охоте ему нет равных!

Заклинателей охватила паника: не видать им покоя! Вэй Усянь непременно создаст целую армию лютых мертвецов, подобных этому, после чего попытается основать свой клан и пойти войной на остальной мир заклинателей! И наверняка теперь Путь Тьмы своей лёгкостью привлечёт несчётное множество молодых горячих умов, которые ринутся ему в последователи. И тогда будущее всех кланов заклинателей, идущих по Правильному Пути, скроется во мраке!

Вот только в действительности, в лице успешно пробуждённого мертвеца Вэй Усянь нашёл самую большую поддержку во время поднятия на гору различного груза. Ведь такая рабочая сила не страшилась ни усталости, ни трудностей. Раньше Вэй Усянь мог поднимать на гору лишь один ящик груза за одну ходку, а теперь Вэнь Нин в одиночку управлялся с целой повозкой, на которой, беззаботно свесив ноги, сидел Вэй Усянь.

Разумеется, никто в это не верил. После того как Вэй Усянь с Вэнь Нином несколько раз показались на ночной охоте, немало людей действительно пришли к нему на поклон, в надежде перейти на сторону «Старейшины» и стать его учениками. Изначально пустынный, безлюдный горный пик внезапно обернулся шумным и оживлённым, от посетителей не стало отбоя. Вэй Усянь приказал лютым мертвецам, что бродили у подножия горы с дозором, не нападать на людей, самое большее — мёртвые могли оттолкнуть незваного гостя подальше да скалить зубы с предупреждающим рычанием. Поскольку мертвецы никого не ранили, людей вокруг горы Луаньцзан становилось всё больше.

Однажды Вэй Усянь увидел издали широкий флаг с надписью «Непревзойдённый Владыка Тьмы, Старейшина Илин» и едва не подавился плодовым вином. Не в силах больше этого вынести, он спустился с горы и совершенно бесцеремонно забрал все подношения, которые ему принесли «в знак высшего почтения». И с тех пор стал ходить на гору по другой дороге.

В тот день Вэй Усянь вместе со своей рабочей силой отправился в Илин за покупками, где неожиданно для себя заметил, как впереди мелькнул знакомый силуэт. Вэй Усянь присмотрелся и, не подавая вида, направился следом. Силуэт привёл его за собой к маленькому дворику. Когда они переступили порог, ворота дворика закрылись.

Раздался прохладный голос:

— Выйди.

Цзян Чэн стоял за его спиной. Это он закрыл ворота, а слова его предназначались Вэнь Нину.

Цзян Чэн сам по себе отличался злопамятностью, его ненависть к Ордену Цишань Вэнь заполнила всё его существо. Более того, когда Вэнь Цин и Вэнь Нин спасали их жизни, он находился в бессознательном состоянии и потому совершенно не разделял чувств Вэй Усяня. Он не собирался церемониться с Вэнь Нином, как и в той битве, когда сражался с ним в полную силу. Едва увидев Цзян Чэна, Вэнь Нин потупился и вышел прочь.

Во дворе стояла девушка в чёрной мантии и в шляпе доули^[2] с пришитой по краям вуалью.

^[2]Доули — широкополая коническая шляпа, обычно из бамбуковой щепы, для предохранения от дождя и солнца.

Вэй Усянь ощутил, как запершило в горле.

— …Шицзе.

Услышав шаги, девушка развернулась, сняла шляпу и мантию. Из-под чёрного одеяния полыхнули ярко-красные свадебные одежды.

На Цзян Яньли красовалось торжественное свадебное платье, а пудра и краска для бровей добавили её лицу выразительной яркости. Вэй Усянь сделал два шага к ней навстречу.

— Шицзе… Ты что…?

Цзян Чэн вмешался:

— Что — ты что? Думал, она за тебя замуж собралась?

Вэй Усянь огрызнулся:

— Закрой рот.

Цзян Яньли развела руки в стороны, красуясь перед ним, щёки её подёрнулись румянцем.

— А-Сянь, я… скоро выхожу замуж. Я хотела, чтобы ты меня увидел…

У Вэй Усяня защипало в глазах.

Ведь он не сможет присутствовать на свадьбе Цзян Яньли, не увидит родного человека в свадебных одеждах. Именно поэтому Цзян Чэн и Цзян Яньли тайно прибыли в Илин и привели его сюда, чтобы он всё же посмотрел, какой будет сестра в день свадьбы.

Помолчав, Вэй Усянь всё же улыбнулся и произнёс:

— Я знаю! Я слышал…

Цзян Чэн перебил его:

— От кого ты слышал?

Вэй Усянь ответил:

— Не твоё дело.

Цзян Яньли, смущаясь, проговорила:

— Вот только… я пришла одна, жениха ты не увидишь.

Вэй Усянь состроил пренебрежительную гримасу.

— На жениха я смотреть не желаю.

Он пару раз обошёл вокруг Цзян Яньли и восхищённо воскликнул:

— Красота!

Цзян Чэн добавил:

— Сестра, я же говорил. Правда, очень красиво.

Но Цзян Яньли имела собственное мнение на этот счёт, она уверенно ответила:

— Ваша похвала не считается. Её нельзя считать искренней.

Цзян Чэн бессильно произнёс:

— Ты не веришь ни моим словам, ни его. Неужели непременно нужно услышать то же самое от Него, чтобы ты поверила?

От этих слов лицо Цзян Яньли покраснело до самых мочек ушей, даже румяна не смогли этого скрыть. Девушка поспешила сменить тему разговора:

— А-Сянь… выбери имя в быту.

Вэй Усянь спросил:

— Выбрать имя? Какое имя?

Цзян Чэн ответил:

— Имя для моего ещё не родившегося племянника.

Свадьба ещё не состоялась, не рано ли выбирать имя для будущего племянника? Но Вэй Усяню это не показалось чем-то необычным. Совершенно не церемонясь, он ненадолго задумался и ответил:

— Хорошо. Следующее поколение Ордена Ланьлин Цзинь должно носить иероглиф Жу, так пусть он будет Цзинь Жулань^[3].

^[3]Жулань — подобный орхидее, образно в значении: утонченный, изящный.

Цзян Яньли воскликнула:

— Прекрасно!

Цзян Чэн возразил:

— Ничего прекрасного не вижу. На слух похоже на Цзинь Жулань, где Лань — это «синий», фамильный знак клана Лань. Разве можно потомка Орденов Ланьлин Цзинь и Юньмэн Цзян назвать «подобным синеве»?

Вэй Усянь ответил:

— А что плохого в фамильном знаке Лань? Орхидея — благороднейшая среди цветов, а Орден Гусу Лань — благороднейший среди людей. Прекрасное имя.

Цзян Чэн не соглашался:

— Раньше я не слышал от тебя подобных речей.

Вэй Усянь отвечал:

— Шицзе попросила меня выбрать имя, а не тебя, ты-то чего всполошился?

Цзян Яньли поспешила вмешаться:

— Не сердись, ты же знаешь, А-Чэн таков по своей натуре. Но идея попросить тебя придумать имя принадлежит ему. Не ссорьтесь, я принесла вам супа, подождите.

Пока она пошла в дом за горшочком, Вэй Усянь и Цзян Чэн обменялись взглядами. Вскоре Цзян Яньли вышла и вручила обоим по чашке супа, потом снова вернулась в дом, взяла третью чашку и направилась к воротам. Обращаясь к Вэнь Нину снаружи, она произнесла:

— Прошу прощения, осталась только маленькая чашка. Это для тебя.

Вэнь Нин, опустив голову, стоял на страже у ворот. Увидев Цзян Яньли, он оказался настолько смущён неожиданной милостью, что вновь начал заикаться:

— А… Для… для меня тоже есть порция?

Цзян Чэн недовольно спросил:

— А ему для чего?

Цзян Яньли ответила:

— Я всё равно приготовила слишком много, хватит на всех.

Вэнь Нин, запинаясь, пробормотал:

— Спасибо, дева Цзян… спасибо.

Держа в руках полную чашку супа, он так и не смог найти в себе смелость, чтобы сказать «спасибо, но я не смогу поесть». Эта порция пропадёт зря. Ведь мертвецы не могут принимать пищу. Цзян Яньли, заметив его смущение, стала спрашивать Вэнь Нина о чём-то, заведя с ним беседу снаружи. Вэй Усянь и Цзян Чэн остались стоять во дворе.

Цзян Чэн поднял свою чашку со словами:

— В честь Старейшины Илин.

Услышав этот титул, Вэй Усянь снова вспомнил развевающийся на ветру флаг с весьма дерзкой надписью, и в его голове ярко сверкнули горящие золотом иероглифы «Непревзойдённый Владыка Тьмы, Старейшина Илин». Вэй Усянь бросил:

— Заткнись!

Выпив супа, Цзян Чэн спросил:

— Как твоя рана?

— Давно зажила.

Цзян Чэн в ответ лишь хмыкнул, а помолчав, спросил:

— Долго заживала?

— Не более семи дней. Я же говорил тебе, пока у меня есть Вэнь Цин, никакие раны мне не страшны. Но ты, поганец, всё-таки проткнул меня насквозь.

Цзян Чэн съел кусочек корня лотоса и ответил:

— Но ведь ты первым приказал ему раздробить мне руку. Ты поправился за семь дней, а моя рука безвольно болталась целый месяц, даже дольше.

Вэй Усянь пробормотал, ухмыляясь:

— Кто бы нам поверил, не прояви я жестокость? Всё равно это была левая рука, ты по-прежнему мог держать кисть. Столь тяжёлые увечья заживают сто дней, даже если бы ты три месяца не смог пошевелить рукой, это было бы не удивительно.

Снаружи тем временем слышалось, как Вэнь Нин, запинаясь, отвечал что-то на вопросы Цзян Яньли.

Помолчав, Цзян Чэн спросил:

— И что же, ты так и собираешься провести остаток жизни? Есть у тебя какие-нибудь планы на будущее?

— Пока никаких. Они всё ещё побаиваются спускаться с горы. Это приходится делать мне, ведь никто не смеет меня задирать. Главное, чтобы я сам не искал проблем, и всё будет в порядке.

— Не искал проблем? — Цзян Чэн холодно усмехнулся. — Вэй Усянь, возможно, ты мне не поверишь, но я всё же скажу. Даже если ты не станешь искать проблем по собственной воле, они сам тебя найдут. Это в случае спасения человека иногда оказываешься бессилен. А чтобы кому-то навредить, всегда найдётся бесчисленное множество способов.

Вэй Усянь произнёс, спрятав лицо за чашкой:

— Человек, владеющий силой, способен сразить десятерых, владеющих мастерством. Мне плевать на все их способы. Пусть только явятся ко мне, костей не соберут.

Цзян Чэн бесстрастно продолжал:

— Ты никогда не слушал моих предостережений. Но однажды ты поймёшь, что я был прав.

Он в один присест допил остатки супа, поднялся и произнёс:

— Величественный. Невероятный. Не зря тебя назвали Старейшиной Илин.

Вэй Усянь выплюнул кость из супа и ответил:

— Ты закончил или как?

На прощание Цзян Чэн произнёс:

— Не провожай. Если нас увидят вместе, всё пойдёт прахом.

Вэй Усянь кивнул. Он понимал, что подобный визит брату и сестре Цзян спланировать было нелегко. Если их кто-то увидит, то весь маскарад, что они устроили ранее, окажется напрасным.

Вэй Усянь ответил:

— Мы уйдём первыми.

Покинув переулок, Вэй Усянь пошёл впереди, а Вэнь Нин молча направился следом. Внезапно Вэй Усянь обернулся и спросил:

— Почему ты всё ещё держишь в руках чашку с супом?

— А? — Вэнь Нин нехотя признался: — Отнесу на гору… Я не смогу попробовать, но зато могу отдать кому-то ещё…

Вэй Усянь, помолчав, ответил:

— Как хочешь. Только не расплескай по дороге, неси аккуратнее.

Отвернувшись, Вэй Усянь подумал, что, наверное, ещё очень долго не сможет увидеться с близкими людьми.

И всё же… разве сейчас он направлялся не к таким же близким людям?