Довольство. Часть четвёртая

Гомон шёл со всех сторон.

Подобно безбрежному океану шёпота, хихиканья, плача и бормотания он наступал позади и впереди, сверху и снизу. Голоса были женские и мужские, юные и старческие, громкие и тихие. Иногда Вэй Усянь мог даже различить обрывки фраз, но они накатывали подобно волнам, приближаясь и удаляясь, и уловить отдельные слова никак не удавалось.

Галдёж действительно был чересчур громким.

Вэй Усянь продолжил одной рукой потирать висок, а вторую запустил в мешочек цянькунь и достал Компас Зла размером с ладонь. Его стрелка, дрожа и дребезжа, сделала два полных оборота, всё ускоряясь и ускоряясь, а затем и вовсе начала бешено вращаться в разные стороны!

В прошлый раз на горе Дафань Компас Зла уже вёл себя необычно, совсем отказываясь показывать направление. В этот же раз стрелка в бешеном темпе вертелась сама по себе, не замирая ни на секунду. И беспорядочные подёргивания были куда более подозрительными, чем полная неподвижность.

Дурное предчувствие всё сильнее охватывало душу Вэй Усяня. Он крикнул:

— Цзинь Лин!

Мужчины уже довольно долго бродили по крепости, но до сих пор никого не встретили. Вэй Усянь ещё несколько раз громко позвал Цзинь Лина, но ответом ему по-прежнему была лишь тишина. Первые каменные клети, что путники миновали, оказались пустыми. Продвинувшись же вглубь форта, в центре одной из них они обнаружили чёрный гроб.

Находка эта была весьма неожиданной. Она являла собой конструкцию высшего качества, изготовленную из превосходных пород дерева довольно искусной обработки. Едва увидев гроб, Вэй Усянь тут же проникся к нему нежной симпатией и не смог удержаться от нескольких постукиваний по крышке. Стук по прочной древесине вышел чистым и звонким, и Вэй Усянь выразил своё одобрение:

— Замечательный гроб!

Мужчины, встав с противоположных сторон гроба, обменялись короткими взглядами, одновременно протянули руки и подняли крышку.

В ту же самую секунду галдёж голосов в ушах Вэй Усяня усилился и едва не оглушил, набежав подобно прибою. Казалось, всё это время за ними украдкой наблюдало бесчисленное множество пар глаз — их владельцы тайком следили за ними и бурно обсуждали каждое слово мужчин, каждое их действие; а открытие гроба возбудило в них особый интерес. Вэй Усянь успел обдумать все подстерегающие опасности и приготовился противостоять затхлым трупным запахам, тянущимся к ним когтистым лапам чудовищ, переливающейся через край отраве, рассеивающимся по воздуху ядовитым парам или же просто злобным духам. Но пуще всего он, конечно, желал увидеть Цзинь Лина. Однако ничего не произошло. Вообще ничего.

Гроб оказался пустым.

Вэй Усянь немного удивился, но при этом разочаровался, не обнаружив в гробу запертого Цзинь Лина. Тем временем Лань Ванцзи слегка склонился над гробом. Бичэнь обнажился сам по себе ещё на несколько цуней и холодный бело-голубой свет залил дно гроба. Тогда Вэй Усянь, наконец, заметил, что ящик не пустовал, просто то, что лежало внутри, оказалось гораздо меньше, чем труп или что-то подобное, что мужчина ожидал увидеть, и надежно схоронено в глубинах гроба.

Внутри гроба лежала длинная сабля.

Оружие не имело ножен, его лезвие было тонким и сверкающим, а рукоять, казалось, отлили из золота, оттого на вид она казалась довольно увесистой. Сабля покоилась на красной ткани, которой было обшито дно гроба, и сияла отражённым кроваво-красным цветом, испуская угрожающую ауру смерти и убийств.

Оружие положили в гроб вместо покойника. Что ж, похоже, хребет Синлу и правда был весьма таинственным местом, с каждым шагом являя всё новые и новые загадки.

Мужчины накрыли гроб крышкой и продолжили свой путь. В других клетях также обнаружились гробы, и, судя по структуре древесины, их возрасты сильно отличались друг от друга. Внутри каждого из них также находилось по длинной сабле. Лань Ванцзи и Вэй Усянь обошли весь каменный форт и добрались уже до самой последней погребальной камеры, но следов Цзинь Лина до сих пор не наблюдалось. Вэй Усянь, одолеваемый беспокойными мыслями, захлопнул гроб.

Увидев его нахмуренные брови, Лань Ванцзи на секунду задумался, затем положил гуцинь на гроб и занёс руку над струнами. Из-под его пальцев полилась мелодия.

Он проиграл лишь небольшой отрывок и убрал руку с инструмента, сосредоточенно вглядываясь в струны, которые продолжили трепетать остаточными вибрациями.

Внезапно струны содрогнулись, и одна нота исполнилась сама по себе.

Вэй Усянь поинтересовался:

— Расспрос?

«Расспрос» был ещё одной знаменитой мелодией, написанной одним из предков Ордена Гусу Лань. В отличие от «Призыва», «Расспрос» применялся, когда установить личность покойника не представлялось возможным, и, соответственно,  нельзя было использовать проводник. При помощи игры на гуцине заклинатель задавал духу вопросы, а его ответы преобразовывались в ноты, которые воспроизводились струнами.

Если струны начали трепетать сами по себе, это означало, что Лань Ванцзи уже удалось установить контакт с духом, обитающим в этой каменной крепости. Теперь они могли обмениваться вопросами и ответами, используя язык гуциня.

Язык гуциня был особым искусством, доступным только адептам Ордена Гусу Лань. Несмотря на то, что Вэй Усянь, пусть порой и поверхностно, но владел великим множеством знаний и умений, существовали также и приёмы, неподвластные ему, и язык гуциня являлся одним из них. Он прошептал:

— Ханьгуан-цзюнь, помоги мне узнать у него, что это за место, кто и для чего его построил.

Лань Ванцзи в совершенстве изучил язык гуциня, поэтому тут же, безо всяких промедлений уверенно исполнил несколько фраз. Через несколько мгновений струны сами по себе ответили ему двумя нотами. Вэй Усянь торопливо спросил:

— Что он говорит?

Лань Ванцзи ответил:

— Не знаю.

Вэй Усянь:

— Аа?..

Лань Ванцзи неспешно пояснил:

— Он говорит: «Не знаю».

— …

Вэй Усянь в ступоре поглядел на него и внезапно вспомнил их давний разговор о мече «Какая разница». Он в замешательстве потёр нос, и, так и не найдя, что сказать, подумал: «А Лань Чжань стал сообразительнее. Он даже научился заводить меня в тупик».

Так или иначе, но первый вопрос остался без ответа, и Лань Ванцзи сыграл ещё несколько звуков. Струны отозвались теми же двумя нотами, что и ранее. Теперь Вэй Усянь и сам понял, что ответ был прежним — «Не знаю». Он сказал:

— А о чём ты спрашивал на этот раз?

Лань Ванцзи ответил:

— От чего он умер.

Вэй Усянь предположил:

— Возможно, кто-то стремительно убил его исподтишка, тогда стало бы ясно, почему он не знает, от чего умер. А спроси-ка у него, кто его убил?

Лань Ванцзи занёс руку над гуцинем и озвучил следующий вопрос. Но в ответ вновь раздались уже знакомые две ноты — «Не знаю».

Чья-то душа попала здесь в ловушку, но не знала ни что это за место, ни причину своей смерти, ни кто убил её. Вэй Усянь впервые столкнулся с таким неосведомлённым покойником. Пораскинув мозгами, он решил начать с другой стороны:

— Хорошо, давай так. Спроси у него, мужчина он или женщина. Уж это-то он должен знать!

Лань Ванцзи поступил, как было велено. И на этот раз стоило ему убрать руки, как одна из струн энергично задребезжала. Лань Ванцзи перевёл:

— Мужчина.

Вэй Усянь обрадовался:

— Что ж, мы выяснили хоть что-то! А теперь узнай, не заходил ли сюда юноша пятнадцати-шестнадцати лет?

Ответ был утвердительным.

Вэй Усянь продолжал:

— В таком случае, где сейчас этот юноша?

Струны помедлили пару мгновений, но потом всё же ответили. Вэй Усянь сгорал от нетерпения:

— Что он сказал?

Лань Ванцзи бесстрастно произнёс:

— Он сказал: «Прямо здесь».

Вэй Усянь остолбенел.

«Здесь», скорее всего, означало каменную крепость. Но ведь они уже обшарили каждый её уголок и не обнаружили никаких признаков присутствия Цзинь Лина. Вэй Усянь уточнил:

— Он же не может лгать, верно?

Лань Ванцзи ответил:

— Я здесь, потому это невозможно.

И в самом деле. «Расспрос» играл Ханьгуан-цзюнь, и под его заклятием ни один дух не способен лгать и мог говорить только правду. Вэй Усянь внимательно осмотрел погребальную камеру, надеясь найти тайный механизм или, может быть, замаскированный проход, который они пропустили. Тем временем Лань Ванцзи, немного поразмыслив, сыграл ещё пару фраз. Он сразу же получил ответ, и на этот раз выражение его лица слегка изменилось. Заметив его реакцию, Вэй Усянь спросил:

— Что ты узнавал сейчас?

Лань Ванцзи сказал:

— Его возраст и откуда он родом.

Оба этих вопроса задавались с целью установить личность духа. Вэй Усянь уже понял, что Лань Ванцзи выяснил что-то не совсем обычное, и спросил:

— И что?

Лань Ванцзи ответил:

— Пятнадцать, из Ланьлина.

Вэй Усянь так же резко поменялся в лице.

Неужели «Расспрос» обнаружил душу Цзинь Лина?!

Вэй Усянь сосредоточенно прислушался. И действительно, среди всеобъемлющего океана голосов смутно различались слабые крики Цзинь Лина, затихающие в отдалении.

Лань Ванцзи продолжил расспрашивать. Вэй Усянь понял, что он собирается уточнить нынешнее местонахождение Цзинь Лина, потому впился глазами в струны гуциня, ожидая ответа.

На этот раз отклик оказался довольно долгим. Лань Ванцзи, закончив его прослушивание, обратился к Вэй Усяню:

— Оставайся на прежнем месте, повернись на юго-запад и далее следуй указаниям струн. На каждой ноте делай шаг вперёд. Когда мелодия затихнет, твоя цель окажется прямо перед тобой.

Вэй Усянь молчаливо и безропотно повернулся на юго-запад. Позади него раздались семь нот, и он тотчас же сделал семь шагов вперёд. Однако перед ним ничего не возникло.

Ноты продолжили звучать, но паузы между ними становились всё длиннее и длиннее, и Вэй Усянь шёл всё медленнее и медленнее. Шаг, и ещё шаг, и ещё…

На шестом шаге гуцинь неожиданно смолк. Больше не слышалось ни единого звука.

Вэй Усянь уперся в стену.

Она была сложена из серовато-белых каменных изразцов, бесшовно соединённых друг с другом.  Вэй Усянь обернулся:

— Он в стене?!..

Бичэнь обнажился, и в воздухе просвистели четыре всполоха голубого света, высекши в стене аккуратный иероглиф в виде знака диеза¹.

¹Ориг.: иероглиф 井 — «колодец».

Мужчины принялись разбирать кладку, и, вынув несколько каменных кирпичей, обнаружили сплошной пласт чёрного илистого грунта.

Похоже, что стены каменной крепости изначально задумывались двухуровневыми, с прослойкой земли между каменных кладок. Вэй Усянь заметил в цельном массиве выступающий ком и начал голыми руками раскапывать его. Под чёрной, словно смоль, грязью проступили черты человеческого лица с плотно закрытыми глазами.

Это был пропавший Цзинь Лин!

Лицо Цзинь Лина было полностью облеплено землей, и стоило воздуху проникнуть в его рот и нос, как он тут же сделал глубокий вдох и закашлялся. Увидев, что юноша всё-таки жив, Вэй Усянь наконец почувствовал, как тревога постепенно отпускает его. Цзинь Лин действительно находился на грани жизни и смерти, иначе бы «Расспрос» не смог обнаружить его душу, готовящуюся навсегда покинуть тело. К счастью, он провёл захороненным в стене не слишком много времени, но задержись они ещё хоть ненадолго, и юноша бы задохнулся.

Мужчины поспешили отрыть его тело, но кто бы мог подумать, что оно поведёт себя, подобно корнеплоду, выдернутому из земли: когда верхняя часть тела Цзинь Лина вырвалась из плена, меч на его спине зацепил ещё что-то и потащил за собой.

Это оказалась истлевшая до белых костей человеческая рука!

Лань Ванцзи уложил Цзинь Лина на пол и нащупал его пульс.  Вэй Усянь тоже не терял времени даром: он подхватил ножны Бичэня и, ориентируясь на длину руки, начал ловко проделывать дыры в слое грунта в форме человеческой фигуры. Вскоре перед его глазами предстал целый скелет.

Скелет находился в том же положении, что и ранее Цзинь Лин: захороненным в стене в стоячей позе. Контраст мёртвенно-бледных костей, резко выделявшихся на фоне чёрной, как уголь, земли, резал глаза. Вэй Усянь продолжил копать вбок и вытащил из кладки ещё несколько кирпичей. Немного порывшись в грязи, он, уже ожидаемо, нашёл ещё один скелет.

Этот истлел не до конца: кое-где с костей торчала полусгнившая плоть, а с макушки свисали всколоченные длинные волосы. По остаткам бледно-пурпурного платья Вэй Усянь определил, что скелет некогда принадлежал женщине. Однако, в отличие от остальных, она стояла не прямо, а согнувшись в поясе. Объяснение этому нашлось быстро — подле её ступней покоился ещё один скелет, присевший на корточки.

Вэй Усянь перестал копать дальше. Он отступил на пару шагов назад. Гомон в его ушах бурлил и клокотал, подобно приливу.

Теперь он был почти уверен. Толстые стены каменной крепости были битком забиты человеческими трупами.

Сверху и снизу; на юге и востоке, на севере и западе — по всем сторонам света; стоя, сидя, лёжа, на корточках…

Что же это было за место?!