Зелень. Часть десятая

Меч Лань Ванцзи полоснул по груди Сюэ Яна, при этом острие Бичэня не только рассекло живую плоть, но и подцепило мешочек-ловушку для духов, спрятанный у него за пазухой. Вэй Усянь же, однако, ничего не мог разглядеть из-за тумана:

— Сюэ Ян! Что ты требуешь отдать? Шуанхуа? Шуанхуа никогда не принадлежал тебе и никогда принадлежать не будет, так почему же ты кричишь «отдай»? Совсем позабыл о совести?

Сюэ Ян расхохотался в ответ:

— Учитель Вэй, смотрю, вы совсем не желаете проявить ко мне снисхождение!

Вэй Усянь добавил:

— Смейся. Смейся, сколько влезет. Можешь хоть лопнуть от смеха, но тебе ни за что не собрать душу Сяо Синчэня воедино. Он питал к тебе величайшее отвращение, но, тем не менее, ты всеми силами пытаешься его вернуть, чтобы продолжить забавляться с ним.

Сюэ Ян то громко хохотал, то вдруг разразился громкими проклятиями:

— Кто здесь хочет забавляться с ним?!

Вэй Усянь спросил:

— А иначе зачем ты валялся у меня в ногах, умоляя восстановить его душу?

Безусловно, проницательный человек, коим являлся Сюэ Ян, давно догадался, что Вэй Усянь намеренно провоцировал его, чтобы, во-первых, вызвать гнев, мешающий сосредоточиться на бое, а во-вторых, заставить повысить голос и тем самым подсказать Лань Ванцзи его точное местоположение и цель для следующего удара. Однако Сюэ Ян всё же не мог сдержаться и не отвечать на словесные выпады, вот и на этот раз яростно выплюнул:

— Зачем?! Пф! А то ты не знаешь! Я хочу преобразить его в лютого мертвеца, кровожадного духа, вынужденного подчиняться моим приказам! Он же всегда стремился быть добродетельным и высоконравственным человеком, верно? Так вот, я заставлю его убивать, снова и снова, не прекращая ни на секунду! Тогда он во веки вечные не обретёт покоя!

Вэй Усянь удивился:

— Хм… Значит, ты так сильно его ненавидишь? Но почему ты тогда убил Чан Пина?

Сюэ Ян презрительно усмехнулся:

— Почему я убил Чан Пина? Неужели тебе и впрямь нужно спрашивать об этом, Старейшина Илин! А я ведь уже говорил! Я говорил, что вырежу весь Орден Юэян Чан и не пощажу и собаки!

Каждой фразой он всё равно что обнаруживал своё местоположение в густом тумане. Звуки пронзаемого мечом тела сыпались без остановки, но устойчивость Сюэ Яна к боли была на порядок выше, чем у обычных людей. Во время «Сопереживания» Вэй Усянь видел, как лезвие меча вошло ему в живот, но Сюэ Ян продолжил смеяться и балагурить, будто ничего не случилось.

Вэй Усянь произнёс:

— Что ж, отличная причина. Но, к несчастью, временные рамки рушат всё твоё объяснение. С чего это вдруг такому жестокому типу как ты, готовому мстить за косой взгляд в свою сторону и убивать самыми изуверскими способами, при этом не оставляя ни одного свидетеля, на столько лет откладывать окончательное уничтожение одного несчастного клана? На самом деле, тебе прекрасно известно, зачем ты убил Чан Пина.

Сюэ Ян хмыкнул:

— Просвети же меня! Что мне известно?! Что мне так прекрасно известно?!!

Последнее предложение он выкрикнул в полный голос. Вэй Усянь ответил:

— Ты не просто убил его, ты отчего-то выбрал линчи — пытку, олицетворяющую наказание, кару. И если предположить, что ты мстил за себя, то почему тогда воспользовался Шуанхуа, а не Цзянцзаем, своим собственным мечом? Почему вырвал Чан Пину глаза, тем самым уподобив его Сяо Синчэню?

Сюэ Ян перешёл на срывающийся крик:

— Вздор! Один сплошной вздор! Я жаждал расплаты — так с чего бы мне позволять умереть ему без мучений?!

Вэй Усянь ответил:

— Ты, вне всякого сомнения, жаждал расплаты. Да вот только за кого ты так стремился отмстить? Какая ирония. Если ты действительно искал возмездия, то тебе следовало казнить линчи самого себя!

В воздухе друг за другом раздались два свистящих звука, и нечто острое, с шумом рассекающее воздух, полетело прямо на него. Вэй Усянь не дрогнул ни единым мускулом. Вэнь Нин же метнулся в сторону, мгновенно оказавшись перед ним, и перехватил два гвоздя, испускающие зловещий чёрный свет. Сюэ Ян зашёлся в леденящем, словно крик неясыти, хохоте. Однако уже через секунду смех резко оборвался, и он окончательно притих, перестав обращать внимание на Вэй Усяня и продолжив молча сражаться с Лань Ванцзи.

Вэй Усянь подумал: «Мелкий бродяжка чересчур живучий, будто совсем не чувствует боли, и любые раны ему нипочём. Нужно лишь, чтобы он произнёс ещё пару фраз, и тогда Лань Чжань добьёт его. В конце концов, с отсечёнными ногами далеко не ускачешь. Как же жаль, что он больше не попадается на мои уловки!»

Внезапно из клубов тумана донёсся звонкий стук бамбукового шеста о землю.

Тут же сообразив, Вэй Усянь выкрикнул:

— Лань Чжань, бей туда, откуда слышишь стук!

Лань Ванцзи сделал резкий выпад, и Сюэ Ян издал сдавленный стон. В мгновение ока шест затарабанил вновь, на этот раз в нескольких чжанах от прежнего места!

Лань Ванцзи нанёс ещё удар, ориентируясь на источник шума. Сюэ Ян пригрозил:

— Слепышка, ты решила ходить за мной по пятам? А не боишься, что я разорву тебя на части?

Со дня своей гибели от рук Сюэ Яна А-Цин постоянно скрывалась, не позволяя себя поймать. Но, по какой-то причине, и сам Сюэ Ян не заботился существованием призрака, будто считал её слишком ничтожной и ничем не опасной. Теперь же А-Цин тенью ступала за Сюэ Яном в тумане и стучала бамбуковым шестом о землю, показывая, где он находится, и обозначая направление новой атаки для Лань Ванцзи!

Сюэ Ян двигался крайне быстро и в один миг оказался на противоположной стороне улицы. Однако А-Цин тоже отличалась особой проворностью ещё при жизни, а став призраком, и вовсе прицепилась к Сюэ Яну, точно проклятие, мелко и дробно колотя своей палкой. Чёткий и ясный звук гудел эхом то слева, то справа; то спереди, то сзади; то рядом, то в отдалении — казалось, что от него нигде не скрыться. И за каждым её тюком молниеносно следовал вихрь сияния Бичэня!

Поначалу Сюэ Ян чувствовал себя в тумане как рыба в воде, то скрываясь в белой мгле, то выныривая на поверхность и нападая, словно из ниоткуда, но сейчас ему пришлось отвлечься от битвы, чтобы разобраться с А-Цин. Грязно выругавшись, он швырнул себе за спину талисман, и этой доли секундного промедления хватило, чтобы вдогонку за странным пронзительным вскриком А-Цин Бичэнь пронзил грудь Сюэ Яна!

Талисман Сюэ Яна окончательно уничтожил призрак А-Цин, стук бамбукового шеста, обнаруживающий его укрытие, прекратился. Тем не менее, меч Лань Ванцзи поразил жизненно важный орган: Сюэ Яну больше не удастся непостижимым образом исчезать и вновь появляться, оставаясь практически неуловимым!

В густом тумане послышался булькающий плеск отхаркиваемой крови, и Вэй Усянь спешно метнул в его направлении мешочек-ловушку для духов, спасая душу А-Цин. Сюэ Ян, тяжело и грузно ступая, медленно поволочился вперёд, а затем вдруг резко рванул к Лань Ванцзи и, протянув руки, заревел:

— Отдай!!!

Льдисто-голубое сияние Бичэня вспороло белую дымку: Лань Ванцзи начисто отсёк Сюэ Яну руку.

Алая кровь брызнула шумным фонтаном, и обширная область тумана рядом с Вэй Усянем постепенно окрасилась в багряный цвет. В воздухе повис стойкий запах свежего мяса, и с каждым вдохом во рту ощущался сырой ржавый привкус. Но Вэй Усянь совсем не интересовался происходящим, всецело поглощённый поисками и сбором рассеявшейся души А-Цин. Cюэ Ян же сохранял полное молчание, и в тиши раздался лишь оглушительный грохот рухнувшего на колени тела: по-видимому, тот потерял столько крови, что наконец-то упал, больше не способный двигаться.

Лань Ванцзи вновь призвал Бичэнь. Следующий удар отсечёт Сюэ Яну голову!

Внезапно покрытая туманом земля на миг озарилась голубыми языками пламени, устремившимися ввысь.

Огонь Талисмана Перемещения!

Вэй Усянь понял, что ситуация обернулась отнюдь не в их пользу, и, невзирая на опасности, таящиеся в демоническом тумане, ринулся на свет. Однако уже через секунду едва не поскользнулся и не растянулся на животе: в месте, где запах крови был особенно силён, вся дорога оказалась залита липкой тёмной жидкостью, хлынувшей из отрубленной руки Сюэ Яна.

Сам же Сюэ Ян исчез.

Вэй Усянь спросил подошедшего с противоположной стороны Лань Ванцзи:

— Могильщик?

Бичэнь угодил в наиболее жизненно важный орган Сюэ Яна да к тому же лишил мужчину руки: судя по количеству вытекшей крови, он непременно умрёт в самое ближайшее время. Собственных духовных сил Сюэ Яна уже явно не хватило бы на использование Талисмана Перемещения.

Лань Ванцзи слегка кивнул:

— Я трижды поразил могильщика мечом и почти захватил его в плен, но затем на меня напала огромная толпа ходячих мертвецов и позволила ему сбежать.

Вэй Усянь задумчиво сказал:

— Значит, он был ранен, и, тем не менее, снова потратил значительное количество духовных сил, забрав с собой труп. Скорее всего, могильщик знает, кто такой Сюэ Ян и на что он способен, поэтому решил унести его тело… чтобы проверить, нет ли при нём Тигриной Печати Преисподней.

По слухам, когда Цзинь Гуанъяо «избавился» от Сюэ Яна, Тигриная Печать растворилась без следа. Однако сейчас, по всей вероятности, знак явно находился у Сюэ Яна: город И наводнили несметные полчища ходячих, живых, и порой даже лютых мертвецов, которых невозможно контролировать, пустив в ход один лишь порошок, содержащий трупный яд, или же забив пару десятков гвоздей в черепа. Владение Тигриной Печатью — единственное, что могло объяснить, как Сюэ Ян командовал столь многочисленной армией, заставлял их безропотно подчиняться и атаковать стройными рядами. Подозрительный и хитроумный человек, подобный Сюэ Яну, определённо не стал бы выпускать знак из поля зрения, и только постоянное ношение печати при себе внушило бы ему чувство безопасности. По всему выходило, что когда могильщик забрал его тело, он также забрал и Тигриную Печать Преисподней.

Дело приняло отнюдь не шуточный оборот, и Вэй Усянь серьёзным тоном произнёс:

— Похоже, что при нынешних обстоятельствах нам остаётся исключительно надеяться, что мощь восстановленной Сюэ Яном печати не безгранична.

Неожиданно Лань Ванцзи мягко перебросил ему что-то.

Вэй Усянь с лёгкостью поймал предмет:

— Что это?

Лань Ванцзи ответил:

— Правая рука.

Брошенным предметом оказался новый мешочек Цянькунь. Вэй Усянь, припомнивший наконец, для чего они пришли в город И, взбодрился:

— Правая рука нашего дражайшего друга?

Лань Ванцзи:

— Мгм.

Несмотря на препятствия, учинённые могильщиком, оравы ходячих мертвецов и непроглядную белую мглу, Лань Ванцзи благополучно отыскал правую руку трупа. Вэй Усянь пришёл в полный восторг и вознёс ему горячие слова восхваления:

— Ты воистину достоин титула Ханьгуан-цзюня! Теперь мы снова на шаг впереди.  Жаль, конечно, что это не голова — мне ужасно любопытно, каков наш дражайший друг на вид. Ну да ладно, скоро узнаем… А где Сун Лань?

Едва тело Сюэ Яна пропало, движение висящей демоническим саваном дымки ускорилось, туман словно бы поредел, а окружение стало более-менее видимым, поэтому Вэй Усянь вдруг понял, что Сун Лань испарился. Там, где он раньше лежал, теперь находился только Вэнь Нин, присевший на корточки и уставившийся на них бессмысленным взором.

Лань Ванцзи положил руку на рукоять Бичэня, уже покоившегося в ножнах, но Вэй Усянь остановил его:

— Всё в порядке, волноваться нет нужды. Сун Лань, а точнее, лютый мертвец, коим он теперь является, наверняка больше не одержим жаждой убийства, иначе Вэнь Нин предупредил бы нас. Вероятно, он вернулся в сознание и просто ушёл.

Он негромко свистнул. Вэнь Нин поднялся на ноги, и, склонив голову, отступил в туман, постепенно скрывшись из виду. Звон цепей, волочащихся по земле, также затух вдали. Лань Ванцзи, без лишних замечаний, спокойно обратился к Вэй Усяню:

— Идём.

Они уже почти тронулись в путь, но тут Вэй Усянь внезапно притормозил:

— Погоди.

На земле он заметил нечто одинокое, плавающее в подсыхающей луже крови.

Перед его глазами предстала отсечённая левая рука. Все четыре её пальца были сжаты в тугой кулак, мизинец же отсутствовал.

Вэй Усянь присел рядом и, лишь приложив немалые усилия, смог поочерёдно оторвать фаланги от ладони. В середине раскрытого кулака обнаружилась маленькая конфетка. 

Конфетка выглядела слегка почерневшей и явно непригодной в пищу.

Сюэ Ян так сильно сжимал её в руке, что почти раздавил.

Вэй Усянь и Лань Ванцзи вернулись в похоронный дом вместе. Двери оказались открытыми, внутри же обнаружился Сун Лань, с опущенной головой стоящий подле гроба Сяо Синчэня и смотрящий внутрь.

Все ученики, обнажив мечи, сгрудились в сторонке и настороженно следили за лютым мертвецом, который совсем недавно напал на них, но увидев же, что Вэй Усянь и Лань Ванцзи наконец вернулись, юноши просияли, словно их только что спасли от неминуемой гибели, не рискуя, однако, выразить свою радость громкими криками, больше всего на свете боясь отвлечь или разъярить Сун Ланя.

Вэй Усянь вошёл первым и представил его Лань Ванцзи:

— Сун Лань, даочжан Сун Цзычэнь.

Сун Лань поднял голову от гроба и повернулся к вновь прибывшим. Лань Ванцзи, слегка приподняв полы своих одежд, грациозно переступил через высокий порог похоронного дома, а затем кивнул в знак приветствия.

Поскольку Сун Лань уже пришёл в себя, в белках его вновь появились зрачки, и пара ясных чёрных глаз глядела на мужчин в ответ.

И в глазах этих, когда-то принадлежавших Сяо Синчэню, плескалась невыразимая и бескрайняя скорбь.

Нужда в расспросах отпала. Вэй Усянь понял всё без слов. С той поры как Сюэ Ян преобразил его в лютого мертвеца и заставил подчиняться своим приказам, Сун Лань всё видел и теперь всё вспомнил.

Любые слова, любые фразы лишь усилят его страдания и прибавят безнадёжности.

Немного помолчав, Вэй Усянь вынул из-за пазухи два одинаково крошечных мешочка-ловушки для духов и передал их Сун Ланю:

— Даочжан Сяо Синчэнь и дева А-Цин.

А-Цин, несмотря на свой чрезвычайный страх перед Сюэ Яном, намертво прилипла к его спине и ни на шаг не отставала от своего убийцы, не дав тому ни малейшей возможности уклониться от атаки или же спастись бегством, до тех пор, пока Бичэнь не пронзил его сердце и Сюэ Яну не воздалось по делам его. Бросок талисмана почти развеял душу А-Цин, и Вэй Усяню с огромным трудом удалось найти и собрать лишь небольшую её часть. Тем не менее, теперь душа А-Цин, как и душа Сяо Синчэня, разбита вдребезги.

Две измождённые души комочками свернулись в своих ловушках, и казалось, что любое ничтожное усилие разобъёт и рассеет их остатки. Сун Лань слегка трясущимися руками подхватил мешочки и бережно положил их на ладонь, не осмеливаясь даже взять их за тесёмки, потому что колыхание могло быть слишком сильным.

Вэй Усянь спросил:

— Даочжан Сун, как ты хочешь поступить с телом даочжана Сяо Синчэня?

Сун Лань осторожно переложил мешочки в ладонь, сложенную лодочкой, другой же рукой вытащил Фусюэ и написал на полу две строчки: «Предам тело огню. Позабочусь о душе».

Душа Сяо Синчэня, рассыпавшаяся на столь мелкие осколки, уже наверняка не сможет вернуться в своё тело. Сожжение трупа было весьма здравой мыслью, ведь необременённая телом и обеспеченная должным покоем душа в один прекрасный день, вероятно, воротится в этом мир.

Вэй Усянь кивнул:

— А что ты намереваешься делать потом?

Сун Лань написал: «Отправляюсь по дороге жизни с Шуанхуа в руках. Буду уничтожать тварей вместе с Синчэнем».

Некоторое время подумав, он дописал: «А когда он очнётся, попрошу прощения и скажу, что он не виноват».

Именно эти слова он не успел сказать Сяо Синчэню перед своей смертью.

Демонический туман города И таял на глазах, и вскоре путники могли разглядеть улицы, перекрёстки и дома. Лань Ванцзи и Вэй Усянь вывели учеников из пустынного селения, и у ворот Сун Лань разделился с ними.

Он, по-прежнему одетый в чёрные одеяния заклинателя, с двумя мечами, Шуанхуа и Фусюэ, за спиной и с двумя душами, Сяо Синчэня и А-Цин, в руке, в полном одиночестве отправился по другой тропе.

Не по той, что привела их в город И.

Лань Сычжуй задумчиво посмотрел на скрывающуюся в отдалении фигуру:

— Сяо Синчэнь, яркая луна и ласковый ветерок; и Сун Цзычэнь, холодный снег и замёрзший иней… Кто знает, суждено ли этим двоим пережить радость новой встречи.

Вэй Усянь и остальные же пошли по дороге, поросшей сорняками. Неожиданно его взгляд упал на особо густые кусты бурьяна, и он подумал: «Кажется, тогда именно в этих зарослях Сяо Синчэнь и А-Цин нашли Сюэ Яна».

Лань Цзинъи прервал его мысли:

— А теперь ты обещал рассказать нам, что видел во время «Сопереживания». Почему вдруг тот человек оказался Сюэ Яном? И зачем он притворялся Сяо Синчэнем?

— И ещё, тут был Призрачный Генерал, да? Куда же он подевался? Почему его нигде не видать? Он остался в городе И? Почему он вообще так внезапно появился?

Вэй Усянь сделал вид, будто не слышал второй части вопросов:

— Ну, история эта довольно запутанна…

По пути назад Вэй Усянь поведал им об увиденном, и по окончании рассказа юноши столь опечалились, что никто и не вспомнил о Призрачном Генерале.

Лань Цзинъи зашмыгал носом первый:

— И почему подобное вообще существует на свете!!!

Цзинь Лин впал в ярость:

— Этот Сюэ Ян — настоящая шваль! Отребье! Он принял слишком лёгкую смерть! Будь здесь Фея, я бы приказал ей загрызть его до смерти!

Вэй Усянь в ужасе затрепетал: будь здесь Фея, то он бы умер от страха, раньше, чем растерзали бы Сюэ Яна.

Юноша, похваливший внешний вид А-Цин, когда они наблюдали за ней через щёлку, в глубокой скорби запричитал:

— О, дева А-Цин, о, дева А-Цин!

Лань Цзинъи рыдал громче всех, ведя себя крайне непристойно, но на этот раз никто не напомнил ему о прекращении излишнего шума, потому что у Лань Сычжуя глаза тоже были на мокром месте. Лань Ванцзи, к счастью, не стал накладывать на него заклятие молчания. Лань Цзинъи, давясь соплями и слезами, предложил:

— Надо сжечь для даочжана Сяо Синчэня и девы А-Цин немного ритуальных денег. Перед развилкой вроде бы есть деревня. Давайте купим погребальных принадлежностей и почтим их память.

Все согласно закивали головами:

— Да, да, конечно!

За разговорами они добрались до каменного знака на перекрёстке и вошли в деревню. Лань Цзинъи и Лань Сычжуй в нетерпении вбежали в ближайшую лавку и через некоторое время вынесли целый ворох каких-то благовоний, свечей и красно-жёлтых бумажных денег, а затем отошли в сторонку и из камней и булыжников соорудили подобие очага. Остальные юноши подтянулись к ним, расселись кругом у огня и принялись сжигать ритуальные деньги, бормоча что-то себе под нос. Вэй Усянь тоже пребывал не в лучшем расположении духа и за всю дорогу даже ни разу не пошутил, а увидев, чем занимаются ученики, вовсе не выдержал и обратился к Лань Ванцзи:

— Ханьгуан-цзюнь, ты только погляди, что они делают под дверями других людей. А ты даже их не останавливаешь.

Лань Ванцзи равнодушно ответил:

— Ты можешь их остановить.

Вэй Усянь сказал:

— Ладно. Я помогу тебе научить их уму-разуму.

Он подошёл к юношам:

— Мои глаза меня не обманывают? Вы же все адепты именитых орденов, и ваши родители и старшие наверняка говорили вам, что покойники не получают ритуальных денег! Для чего им вообще деньги, раз они уже мертвы? Никто не получит и те, что вы жжёте сейчас. К тому же, вы сидите прямо под чьей-то дверью. И если вы будете продолжать…

Лань Цзинъи замахал на него:

— Кыш-кыш! Весь ветер загородил, теперь не разгорится никак. И вообще, ты ведь сам не умирал, так откуда знаешь, что покойники не получают ритуальных денег?

Ещё один юноша, с лицом, перепачканным слезами и золой, согласился с ним:

— Вот именно. Откуда ты знаешь? А что если всё-таки получают?

Вэй Усянь пробормотал:

— Откуда я знаю?

Он-то уж точно знал!

За все десять с лишним лет, что Вэй Усянь был мёртв, он не получил ни клочка бумаги!

Лань Цзинъи вонзил ещё один кинжал в его сердце:

— А если и не получишь денег после смерти, то, скорее всего, потому что никто не станет жечь их для тебя.

Вэй Усянь сам себе задал молчаливый вопрос: «Как же так? Неужели я действительно потерпел крах по всем фронтам? Неужели на всём белом свете не нашлось ни единого человека, который захотел бы сжечь для меня ритуальные деньги? И неужели я ничего не получал лишь потому, что жечь их было некому?»

Чем больше он размышлял, тем сильнее отказывался в это верить. Он повернулся к Лань Ванцзи и прошептал:

— Ханьгуан-цзюнь, ты жёг для меня ритуальные деньги? По крайней мере, ты ведь жёг их для меня, да?

Лань Ванцзи мельком взглянул на него, а затем опустил голову, стряхнув с манжеты частички пепла, и спокойно уставился вдаль, не говоря в ответ ни слова.

Вэй Усянь, смотря на его невозмутимое лицо, подумал: «Да неужели?!»

Неужели он и впрямь ничего не жёг?!

Внезапно к ним подошёл крестьянин с луком за спиной. Выглядел он весьма раздражённо:

— Чего вы тут развели? И как раз у моей двери! Из-за вас мне теперь век не видать благополучия!

Вэй Усянь заметил:

— Ну что, напросились?

Юноши впервые занимались подобным, поэтому не могли знать, что жечь ритуальные деньги перед чьим-либо домом — дурная примета. Все наперебой затараторили слова извинения. Лань Сычжуй поспешно вытер лицо и спросил:

— Значит, это ваш дом?

Крестьянин забранился в ответ:

— Эй, паршивец, думай, что говоришь. Наша семья владеет этой землёй вот уже три поколения. Чей же ещё это может быть дом?!

Цзинь Лину весьма не понравилась манера его речи, и он едва не вскочил на ноги:

— Да как ты смеешь разговаривать с нами в таком тоне?!

Вэй Усянь надавил ему на голову и удержал на месте. Лань Сычжуй продолжил:

— Так вот в чём дело. Приношу свои извинения, мой вопрос не нёс в себе никакого подтекста. Понимаете, когда мы проходили этот дом в прошлый раз, то видели здесь совсем другого охотника, поэтому я и решил уточнить.

Крестьян удивился:

— Другого охотника? Какого ещё другого охотника?

Он показал три пальца:

— Этот дом передаётся по наследству вот уже три поколения. И живу я здесь один, без братьев! Мой отец уже давно умер, но я до сих пор не женился и уж тем более, не завёл детей. Так откуда здесь взяться другому охотнику?!

Лань Цзинъи воскликнул:

— Но мы и вправду его видели! — Он поднялся с земли: — Такого, с головы до ног укутанного в одежды, с большой шляпой на голове. Он сидел как раз на вашем дворе и починял лук со стрелами, словно готовился к охоте. Мы спросили у него дорогу, когда проходили через эти места, и в итоге он указал нам на город И!

Крестьянин сплюнул:

— Чушь собачья! Говоришь, видели его на моем дворе? В моем окружении и близко нет никого похожего! Город И — проклятое место, кишащее призраками, и он послал вас туда? Да он просто желал вам погибели! Та тварь явно была злым духом!

Он в сердцах расплевался, надеясь отогнать от себя грядущие неприятности, затем покачал головой, развернулся и пошёл прочь. Оставшиеся в одиночестве юноши молча обменивались растерянными взглядами, и один лишь Лань Цзинъи по-прежнему неизвестно с кем спорил:

— Но он действительно сидел на этом дворе. Я очень хорошо его запомнил…

Вэй Усянь сказал Лань Ванцзи пару фраз, а затем вновь повернулся к ученикам:

— Теперь-то вы поняли? Кто-то привёл вас в город И. Тот охотник, что указал вам путь, был вовсе не местным жителем, а кем-то, кто обрядился им, преследуя дурные намерения.

Цзинь Лин спросил:

— Выходит, всё это время, начиная с подброшенных кошачьих тушек, кто-то умышленно вёл нас сюда? И за всем этим стоит мнимый охотник?

Вэй Усянь предположил:

— Вероятнее всего, да.

Лань Сычжуй в замешательстве спросил:

— Но зачем он приложил столько усилий, заманивая нас в город И?

Вэй Усянь ответил:

— Пока неясно. Но отныне и впредь будьте крайне осмотрительны. Если вы вновь столкнётесь с чем-то подозрительным, не пускайтесь по следу в одиночку, а предупредите адептов своих орденов и разбирайтесь со всем только вместе. Не окажись в этот раз рядом с вами Ханьгуан-цзюня, никто не поручился бы за ваше существование.

Вообразив, что могло бы произойти, застрянь они в городе И в полном одиночестве, большинство юношей содрогнулись от страха. Окружили ли бы их мертвецы, или же настиг этот демон во плоти, Сюэ Ян — любое возможное развитие событий бросало учеников в холодный пот.

Когда на небе зажглись первые звезды, Лань Ванцзи и Вэй Усянь вместе с остальными добрались до городка, где юноши оставили осла и собаку.

В городке этом сияли яркие вечерние огни и повсюду слышался оживлённый гул людских голосов: ученики радостно заболтали и приободрились, поняв, что наконец-то вернулись на территорию живых людей.

Вэй Усянь распростёр объятия навстречу ослу и выкрикнул:

— Яблочко!

Яблочко заревел, словно пришёл в бешенство, но за его воплем Вэй Усянь внезапно услышал лай собаки и в два счёта запрыгнул Лань Ванцзи за спину. Через секунду к ним примчалась Фея и немедленно зарычала на осла, который тоже не остался в долгу и оскалился в ответ.

Лань Ванцзи сказал:

— Привяжи её. Время ужинать.

Волоча за собой Вэй Усяня, едва ли не приклеившегося к его спине, он в сопровождении работника трактира направился на второй этаж. Цзинь Лин и остальные собрались последовать за ними, однако Лань Ванцзи обернулся и окинул их туманным взором. Лань Сычжуй тут же обратился к юношам:

— Старшие и младшие будут отдыхать в разных комнатах. Мы останемся на первом этаже.

Лань Ванцзи слегка кивнул и со своим обычным бесстрастным выражением лица продолжил подниматься по лестнице. Цзинь Лин в замешательстве замер на ступеньках, размышляя, стоит ли ему пойти наверх или же остаться внизу. Вэй Усянь повернул голову и широко ухмыльнулся ему:

— Взрослые и дети должны быть порознь. Некоторых вещей вам лучше не видеть.

Цзинь Лин скривил губы:

— Да кто бы вообще захотел смотреть на подобное!

Лань Ванцзи распорядился организовать для учеников трапезу на первом этаже, а для себя и Вэй Усяня подготовить отдельную комнату на втором. Мужчины устроились за столом друг напротив друга.

Вэй Усянь заговорил:

— Ханьгуан-цзюнь, послушай, что я скажу. Пожалуйста, не беритесь за устранение последствий в городе И одним лишь твоим орденом. Задача предстоит не из лёгких: он ведь довольно большой, и если вы возьметесь за полную зачистку, то со всех сторон понесёте убытки. К тому же, Шудун не входит в подконтрольную Ордену Гусу Лань зону. Посмотри, в каких орденах состоят ученики, что находятся сейчас внизу, и добавь их в список помощников. Их кланы также должны принять участие в восстановлении города И.

Лань Ванцзи ответил:

— Я подумаю.

Вэй Усянь продолжил:

— Подумай как следует. Люди издавна обожали две вещи: грызться за добычу и перекладывать с больной головы на здоровую. И если сейчас твой орден возьмёт на себя всю ответственность, то остальные кланы окончательно избалуются и решат, что это в порядке вещей. Они не поймут ваших мотивов и даже не выразят слов благодарности. А если так и будет продолжаться, то все просто-напросто сядут вам на шею, воспринимая ваше благородство как должное. Так уж устроен этот мир… — Немного помолчав, он добавил: — Но всё же жителям того захолустья крайне не повезло. Город И находится в слишком изолированной местности, и поблизости нет ни одной смотровой башни, а иначе Цзинь Лин, Сычжуй и остальные не забрели бы туда случайно. И души даочжана Сяо Синчэня и девы А-Цин не томились бы в многолетнем заточении.

На свете существовало огромное количество орденов, больших и маленьких, разбросанных, словно звезды на небесах. Однако подавляющая их часть всё же располагалась в процветающих регионах вблизи крупных городов с развитыми путями сообщения или же в богатых и плодородных угодьях с восхитительными пейзажами. Никто не желал селиться на бедных, истощённых и оторванных от мира землях. Бродячие заклинатели тоже редко доходили до подобных мест. И в итоге, когда в подобных деревнях вдруг начинали бушевать твари, их жителям приходилось страдать в одиночестве, поскольку им не к кому было обратиться за помощью. Цзинь Гуанъяо пытался как-то решить эту извечную проблему ещё при жизни Цзинь Гуаншаня, но расходы предстояли воистину колоссальные, поэтому прошлый глава ордена не воспринял его идеи с особым воодушевлением. Кроме того, в то время Орден Ланьлин Цзинь ещё не имел столь большого влияния, как сейчас, поэтому в результате вопрос этот сочли не стоящим внимания, и дело закончилось, так и не успев начаться.

Но после того как Цзинь Гуанъяо унаследовал пост главы ордена и стал Верховным Заклинателем, он немедленно потребовал рабочей силы и материальных ресурсов со всех остальных кланов для претворения в жизнь своих давних целей. Поначалу голоса недовольных звучали со всех сторон. Многие подозревали, что Орден Ланьлин Цзинь заботится лишь о собственной выгоде и таким нехитрым способом пытается прикарманить чужие деньги. Однако Цзинь Гуанъяо, с неизменной благожелательной улыбкой на лице, стоял на своём на протяжении пяти лет. За все эти годы он приобрёл несчётное количество союзников, но со столькими же рассорился в пух и прах. Он из кожи вон лез, где льстил, а где угрожал, и в конце концов все его старания увенчались успехом: было построено более тысячи двухсот смотровых башен.

Смотровые башни распредели таким образом, чтобы они охватывали наиболее отдалённые и бедные территории. За каждой вышкой закрепили адептов одного ордена, которые принимали безотлагательные меры сразу же, едва в округе происходило что-то странное. Когда же их собственных сил оказывалось недостаточно, смотрители посылали сообщения в другие ордены или же бродячим заклинателям с просьбой оказать поддержку. Разумеется, обитатели башен или же пришедшие им на выручку помощники ждали благодарности за свои услуги, но поскольку местные редко купались в деньгах, Орден Ланьлин Цзинь оплачивал их работу из собираемых ежегодно налогов.

Все эти события произошли уже после смерти Старейшины Илин. Вэй Усянь слышал краткий их пересказ из уст Лань Ванцзи, когда в их странствиях им встречались смотровые башни. По слухам, Башня Золотого Карпа намеревалась возвести ещё несколько сот вышек, чтобы покрыть ещё бо́льшую территорию, и увеличить их количество до трёх тысяч. Первые башни получили всеобщее одобрение едва ли не сразу же после своего сооружения, потому что приносимая ими польза стала ясна всем и каждому. Однако голоса скептиков и недоброжелателей не затухали никогда. И если миру заклинателей в скором времени действительно предстоит нечто столь масштабное, то полнейшая неразбериха ждёт всех вновь.

Через несколько минут мужчинам принесли еду и напитки. Вэй Усянь, как бы невзначай, окинул взглядом стол: почти все блюда оказались густо посыпаны жгучими приправами. Тогда он проследил за палочками Лань Ванцзи и заметил, что тот в основном ел из тарелок с неострой пищей и лишь изредка выбирал красные от перца кушанья, при этом выражение его лица оставалось неизменным. Вэй Усянь почувствовал, как в его сердце что-то шевельнулось.

Заметив его взгляд, Лань Ванцзи поинтересовался:

— Что такое?

Вэй Усянь неторопливо плеснул себе вина:

— Хочу, чтобы со мной кто-нибудь выпил.