Храбрость. Часть вторая
v 1 - 52
Переводчик
Восемь Бит, Мария Кулишова
Редактор
Annette Liu
Лань Ванцзи подчёркнуто учтиво взирал прямо перед собой:
— Ничего.
Вэй Усянь продолжил:
— Но мы же с тобой приятели, разве нет? А ты по-прежнему такой холодный — и взглядом меня не удостоишь. С твоей ногой и вправду ничего серьёзного?
Лань Ванцзи ответил:
— Мы не приятели.
Вэй Усянь развернулся и пошёл спиной вперёд, намереваясь вынудить Лань Ванцзи посмотреть в его лицо:
— Тебе ни к чему бравировать, если что-то и впрямь случилось. Твоя нога ранена или сломана? Когда это произошло?
Он собрался добавить «хочешь, я понесу тебя на спине», но тут его нос внезапно защекотал благоуханный ветерок. Вэй Усянь вновь развернулся и покосился в сторону аромата. Глаза его тут же загорелись.
Заметив, что Вэй Усянь резко прекратил болтать, Лань Ванцзи проследил за его взглядом и увидел около полудюжины девушек, шедших вместе. Та, что посередине, была одета в лёгкое облачение бледно-алого цвета с шифоновой накидкой, порхающей по воздуху. Со спины очертания её фигуры казались весьма приятными.
Именно на эту фигуру и уставился Вэй Усянь.
Одна из девушек засмеялась:
— Мянь-Мянь, твой мешочек для ароматных трав и в самом деле чудесен: когда он со мной, комары совсем не досаждают мне. И запах стоит приятный, я бы даже сказала, бодрящий.
Голосок девушки, названной Мянь-Мянь1, действительно звучал тягуче-мягко, даже сладко:
— Внутри мешочка толчённые лекарственные травы, поэтому он может пригодиться в разных случаях. У меня есть ещё парочка. Кто-нибудь хочет один?
1Мянь-Мянь — «тягучий»; «спокойный».
Вэй Усянь порочным ураганом подлетел к ней:
— Мянь-Мянь, оставь и для меня один.
Девушка опешила, не ожидая, что сзади неё внезапно прогремит голос незнакомца. Она обернулась, явив Вэй Усяню своё прелестное лицо, слегка нахмурилась и спросила:
— Ты кто такой? И почему тоже зовёшь меня Мянь-Мянь?
Вэй Усянь ухмыльнулся:
— Я слышал, что все зовут тебя Мянь-Мянь, поэтому подумал, что это твоё имя. А разве нет?
Лань Ванцзи равнодушно наблюдал за развернувшейся перед ним картиной, а Цзян Чэн, поняв, что Вэй Усянь вновь принялся за старое, страдальчески закатил глаза.
Щёчки Мянь-Мянь вспыхнули:
— Тебе нельзя так звать меня!
Вэй Усянь спросил:
— Почему нельзя? Давай ты скажешь мне своё имя, а я больше не буду называть тебя Мянь-Мянь, идёт?
Мянь-Мянь ответила:
— Думаешь, я должна сказать тебе своё имя только потому, что ты его спросил? Между прочим, перед этим тебе следовало представиться самому!
Вэй Усянь согласился:
— А моё имя совсем простое. Запоминай. Меня зовут Юаньдао.
Мянь-Мянь несколько раз пробормотала себе под нос «Юаньдао», но так и не смогла вспомнить ни одного молодого господина из ордена заклинателей, наречённого подобным образом. Меж тем, внешность юноши и его манера держаться подсказывали ей, что перед ней стоял явно не простой ученик. Мянь-Мянь продолжала озадаченно смотреть на уголки губ Вэй Усяня, едва изогнутых в дразнящей ухмылке, не понимая, в чём дело.
Вдруг позади них послышался ледяной бубнёж Лань Ванцзи:
— Глупая игра слов.
Мянь-Мянь тут же сообразила, что Вэй Усянь имел в виду строчку из стихотворения «Бескрайность любит дальние края»2 и подшучивал над ней. Она яростно топнула ногой:
— Да кто тебя полюбит? Бесстыжий!
2По берегам зелёные поля, бескрайность любит дальние края — вольный перевод строк из древнекитайского стихотворения неизвестного автора. «Дальние края» — Юаньдао, «бескрайность» — Мянь-Мянь, т.е. Вэй Усянь намекает девушке на то, что «Мянь-Мянь любит Юаньдао».
Остальные девушки прыснули со смеху, наперебой защебетав:
— Вэй Усянь, ты и впрямь бесстыжий!
— Впервые встречаю такого надоеду!
— Я скажу тебе, её зовут…
Мянь-Мянь дёрнула её за рукав и потащила всех прочь:
— Пойдёмте, пойдёмте! Не говорите ему моё имя.
Вэй Усянь прокричал девушкам вслед:
— Хорошо, иди, но подари же мне мешочек с травами! Неужели ты вот так просто оставишь меня? Или тебе жалко? Если не подаришь, то я всё-таки разузнаю, как тебя зовут. Уверен, кто-нибудь обязательно скажет мне…
Окрик Вэй Усяня прервал мешочек, запущенный прямо ему в грудь. Тот охнул и притворился пронзённым в самое сердце, а затем вернулся к Лань Ванцзи, не переставая ухмыляться и вертеть мешочек за тесёмки, обмотанные вокруг пальца. Заметив, что лицо того леденело с каждой секундой, он спросил:
— Что? Опять ты смотришь на меня подобным образом. Ладно, на чём мы остановились? Так вот. Хочешь, я понесу тебя на спине?
Лань Ванцзи спокойно взглянул на него:
— Ты со всеми ведёшь себя столь легкомысленно?
Вэй Усянь на миг задумался, затем ответил:
— Кажется, да?
Лань Ванцзи опустил глаза и через некоторое время произнёс:
— Какая распущенность!
Он сквозь зубы выдавил из себя эти два слова, наполненные долей крайней ненависти, гнушаясь даже ещё раз гневно посмотреть на Вэй Усяня, и из последних сил ускорил шаг. Поняв, что Лань Ванцзи вновь превозмогает себя, Вэй Усянь поспешил сказать:
— Хорошо. Можешь не пытаться идти быстрее, я просто уйду.
Он в два прыжка нагнал Цзян Чэна, но и тот не оказал ему радушного приёма, злобно прошипев:
— Да что ты за убожество такое!
Вэй Усянь ответил:
— Ты, вроде, не Лань Чжань, так с чего вдруг взял с него пример звать меня «убожеством»? Сегодня он выглядит хуже, чем обычно. Что с его ногой?
Цзян Чэн раздражённо ответил:
— А тебе, конечно, больше делать нечего, кроме как переживать за него! Лучше бы за себя так переживал! Кто знает, что этот болван Вэнь Чао задумал, заставляя нас искать вход в какую-то пещеру на горе Муси. Надеюсь, будет не как в прошлый раз, когда мы охотились на древесного оборотня, и Вэнь Чао заставил нас окружать добычу, служа ему живыми щитами.
Какой-то юноша позади них прошептал:
— Конечно, он выглядит хуже, чем обычно, ведь в прошлом месяце Облачные Глубины сожгли дотла. А вы разве не знали?
Вэй Усянь остолбенел:
— Сожгли?!
Цзян Чэн же, в отличие от Вэй Усяня, за последние несколько дней слышал уйму подобных историй, поэтому почти не удивился:
— Адепты Ордена Цишань Вэнь?
Юноша ответил:
— Можно сказать и так. Но можно также сказать, что… Орден Гусу Лань сам всё сжёг. Вэнь Сюй, старший сын главы Ордена Цишань Вэнь, приехал в Гусу, в чём-то обвинил главу Ордена Гусу Лань и заставил его адептов сжечь своё собственное жилище! Клан Вэнь торжественно нарёк свои действия «очищением», провозгласив дальнейшее возрождение из пепелища. Большая часть Облачных Глубин вместе с прилегающими угодьями оказалась уничтожена: вековая обитель безмятежного блаженства в одночасье погибла. Глава Ордена Гусу Лань тяжело ранен, и пока неизвестно, выживет ли он. Увы…
Вэй Усянь спросил:
— Нога Лань Чжаня как-то связана с этим?
Юноша ответил:
— Конечно. Первым делом Вэнь Сюй приказал сжечь библиотеку, заявив, что преподаст урок каждому, кто не станет выполнять его требование. Лань Ванцзи отказался подчиниться, поэтому люди Вэй Сюя схватили его и сломали ногу. Рана ещё не зажила, а его уже притащили сюда! Кто знает, чего они добиваются!
Вэй Усянь припомнил, что всё это время Лань Ванцзи и в самом деле никуда не ходил, кроме как на ежедневные выволочки Вэнь Чао, а во всех остальных случаях либо сидел, либо стоял, не говоря ни слова. Он всегда ставил превыше всего безупречные манеры и достойное поведение, поэтому, разумеется, не мог допустить, чтобы остальные видели его изувеченную ногу.
Заметив, что Вэй Усянь явно вознамерился вновь подойти к Лань Ванцзи, Цзян Чэн потянул его за рукав:
— Что ты опять творишь?! Неужели у тебя всё ещё хватает смелости задирать его? Роешь себе могилу своими собственными руками!
Вэй Усянь возразил:
— Я не собираюсь задирать Лань Чжаня. Только взгляни на его ногу. Он уже столько дней вынужден ходить туда-сюда: состояние раны наверняка ухудшилось, и, думаю, мы смогли заметить увечье лишь потому, что ему больше не удаётся скрывать его. Если так пойдёт и дальше, то, вероятно, вскоре она совсем отнимется. Я понесу его на спине.
Цзян Чэн притянул Вэй Усяня ещё ближе:
— Вы с ним — не закадычные товарищи! Ты разве сам не замечаешь, насколько он терпеть тебя не может? Хочешь понести его на спине? А он явно хочет, чтобы ты ни на шаг не приближался к нему.
Вэй Усянь ответил:
— Ну и пусть он терпеть меня не может — я-то могу. Я схвачу его и тут же посажу себе на спину. Он же не задушит меня в пути.
Цзян Чэн напомнил ему:
— Мы в таком положении, что даже о самих себе позаботиться не можем; считаешь, сейчас самое время заботиться чужими неприятностями?
Вэй Усянь заметил:
— Во-первых, это не чужая неприятность. А во-вторых, рано или поздно, кому-то придётся обо всём позаботиться!
Их тихий спор прервал подошедший слуга Ордена Цишань Вэнь, прикрикнувший на них:
— А ну прекращайте перешёптываться и ищите внимательнее!
Следом за ним перед юношами появилась очаровательная девушка по имени Ван Линцзяо. Она была одной из приближённых прислужниц Вэнь Чао, и все без лишних объяснений знали, как именно она ему служила. Раньше Ван Линцзяо состояла служанкой при главной жене Вэнь Чао, но, обладая определённой долей красоты, она забралась в ложе к своему хозяину, лишь пару раз стрельнув глазками. И как часто происходит на свете, тот, кто влез наверх, тянет за собой всю родню: в среде заклинателей нежданно-негаданно возник Орден Инчуань Ван.
Уровень духовных сил девушки оставлял желать лучшего, поэтому она не могла использовать высокоуровневые мечи заклинателей. Вместо этого Ван Линцзяо, подобно прочим слугам Ордена Цишань Вэнь, держала в руках длинное железное тавро. Этому клейму не требовалось нагрева: оно оставляло на теле глубокий и болезненный ожог при малейшем прикосновении.
Покрепче вцепившись в тавро, Ван Линцзяо с напыщенным видом забранилась:
— Молодой господин Вэнь приказал вам отыскать вход в пещеру, а вы тут шушукаться удумали?
Времена настали такие, что даже обычная служанка, достигшая своего положения, запрыгнув кому-то в постель, помыкала ими, раздуваясь от собственной важности. Юноши не знали, смеяться им или плакать.
Вдруг чуть в стороне от них послышался голос:
— Нашёл!
Ван Линцзяо тут же забыла про Вэй Усяня и Цзян Чэна и поспешила к говорящему, мельком взглянула на находку, затем ликующе вскричала:
— Молодой господин Вэнь! Нашли! Вход в пещеру!
Вход представлял собой дыру в земле, надёжно скрытую под древним баньяном со стволом, который едва ли могли обхватить трое взрослых мужчин. Найти его оказалось столь трудно, потому что, во-первых, само отверстие было совсем маленьким, около получжана в диаметре, а во-вторых, толстые, беспорядочно сросшиеся корни и вьющиеся растения переплелись в прочную паутину, напрочь загораживающую вход. Кроме того, над дырой также лежал слой опавших листьев и сухих веток, перемешанных с землёй и мелкими камнями: нора едва виднелась за всей этой массой.
Разгребши мёртвую листву и грязь, обрубив жёсткие корни и ветки, молодые люди наконец добрались до зияющей мрачной дыры.
Очевидно, она вела глубоко под землю: прохладный воздух пахнул в лица всех присутствующих, вызвав неприятные мурашки, пробежавшие вдоль спины, а камушек, брошенный внутрь, бесследно исчез, не издав ни звука.
Вэнь Чао восторженно воскликнул:
— Должно быть, это он! Быстрее, спускайтесь вниз!
Терпение Цзинь Цзысюаня лопнуло, и он ледяным тоном произнёс:
— Ты говорил, что привёл нас сюда на ночную охоту. Так позволь поинтересоваться, какую всё-таки тварь нам стоит ожидать? Если ты заблаговременно оповестишь нас, то мы сможем точнее согласовать свои действия и не побежим кто в лес, кто по дрова, как получилось в прошлый раз.
Вэнь Чао переспросил:
— Оповестить вас?
Он поднялся на ноги и ткнул пальцем сначала в сторону Цзинь Цзысюаня, а потом на себя:
— Сколько раз мне ещё придётся повторять вам, чтобы вы наконец запомнили? Не заблуждайтесь на свой счёт. Вы — всего лишь заклинатели, которые служат мне, а приказы здесь отдаю я. И я не нуждаюсь ни в чьих советах. Я один веду войска в бой и управляю ходом сражения. Лишь я один способен повергнуть зверя!
Вэнь Чао особенно выделил слова «лишь я один», и тон, коим он их произнёс, звучал столь высокопарно, чванливо и хвастливо, что все собравшиеся одновременно почувствовали и омерзение, и желание громко расхохотаться. Ван Линцзяо шугнула их:
— Вы, разве, не слышали, что сказал молодой господин Вэнь? А ну спускайтесь немедленно!
Цзинь Цзысюань стоял впереди всех. Он усилием воли сдержал свою ярость, откинул полы мантии и, ухватившись за крепкую лозу, без колебаний прыгнул в бездонную пропасть.
На этот раз Вэй Усянь прекрасно понимал его чувства: какие бы жуткие твари ни водились в той пещере, встреча с ними всё равно представлялась куда более приятной, чем дальнейшее пребывание с Вэнь Чао и его свитой. Вэй Усянь всерьёз опасался, что если эта парочка шавок ещё хоть мгновение будет оскорблять его взгляд, то он предпочтёт кануть в небытие, забрав их с собой!
Все остальные последовали за Цзинь Цзысюанем, друг за другом шагая в дыру.
У молодых людей, принудительно согнанных в Цишань, отобрали мечи ещё в самом начале перевоспитания, поэтому они с большой осторожностью спускались вниз. Вдоль стен норы росли весьма прочные лозы, толщиной с запястье ребёнка. Вцепившись в одну из них, Вэй Усянь не спеша погружался под землю, мысленно прикидывая глубину пещеры.
Когда его приблизительный подсчёт дошёл до тридцати с чем-то чжанов, ноги Вэй Усяня коснулись твёрдой поверхности.
Вэнь Чао что-то прокричал им сверху и, убедившись, что внутри безопасно, вольготно спланировал вниз на своём мече, поддерживая за талию Ван Линцзяо. Через пару мгновений в дыру также слетели его слуги и адепты Ордена Цишань Вэнь.
Цзян Чэн прошептал:
— Надеюсь, на этот раз с добычей, на которую он нацелился, будет не слишком трудно справиться. Не знаю, есть ли отсюда другие выходы, но если зверь или иная тварь вдруг впадёт здесь в бешенство, то может порвать эти длиннющие лозы, и тогда нам будет непросто даже спастись бегством.
У остальных учеников мелькали схожие мысли. Они невольно подняли глаза на маленькое белое пятнышко входа высоко над ними, встревожившись и насторожившись.
Вэнь Чао соскочил с меча:
— Почему вы всё ещё стоите? Неужели я должен объяснять, что вам делать? Вперёд!
Молодых людей погнали вглубь грота.
Поскольку им надлежало прокладывать ему дорогу, Вэнь Чао приказал слугам раздать ученикам несколько факелов, однако свод пещеры оказался высоким и необъятным, поэтому свет пламени не достигал его. Вэй Усянь внимательно слушал эхо, ощущая, что чем дальше они шли, тем более рассеянным становился звук, словно над их головами нависала уже целая гора в сотню чжанов.
Разведчики, возглавляющие шествие, бдительно смотрели вперёд и через некоторое время заметили в отдалении огромный водоём.
Если бы он находился на поверхности, то считался бы глубоким озером. Воды его отливали зловещим чёрным цветом, а тёмная гладь — усеяна островками и выступами различных размеров.
Дорога заканчивалась здесь.
Тем не менее, несмотря на то, что молодые люди зашли в тупик, они так и не обнаружили никаких следов добычи. К тому же, ученики до сих пор не знали, на кого охотятся, и сердца их наполнила пугающая неопределённость, и без того обостряя нервную настороженность.
Вэнь Чао, не найдя столь желанного им зверя, также встревожился и принялся браниться, но тут вдруг его осенила «блестящая» идея:
— Найдите кого-нибудь, подвесьте повыше и пустите ему кровь. Её запах выманит зверя.
Подавляющее множество тварей до одури алкало крови: добыча наверняка выползет на свежий аромат тёплой алой жидкости, исходящий от живого человека, беспомощно висящего в воздухе!
Ван Линцзяо с готовностью ответила, указав на одну из девушек и предложив:
— Давайте её!
Этой девушкой оказалась та, что по пути сюда подарила Вэй Усяню мешочек с ароматными травами, «Мянь-Мянь». Когда палец ткнулся в её сторону, Мянь-Мянь ошарашенно замерла на месте. Со стороны выбор Ван Линцзяо выглядел словно бы случайным, однако, на самом деле, она давно вынашивала подобные планы. Большая часть орденов и кланов отправили в Цишань молодых людей мужского пола, поэтому на ту горстку девушек, что прибыла на перевоспитание, Вэнь Чао неминуемо обращал особое внимание. Особенно доставалось Мянь-Мянь, являвшейся весьма хорошенькой. Вэнь Чао уже несколько раз тянул к ней свои сальные ручонки, а ей оставалось лишь молча сносить обиды. Но Ван Линцзяо всё примечала и таила в сердце ядовитую злобу.
Мянь-Мянь наконец осознала, что выбор пал на неё, и с перекошенным от ужаса лицом сделала несколько нетвёрдых шагов назад. Поняв, кого Ван Линцзяо имела в виду, Вэнь Чжо вспомнил, что так и не успел заняться ей как следует, и немного раздосадовался:
— Эту? Давай кого-нибудь другого.
Ван Линцзяо притворилась незаслуженно обиженной:
— Зачем? Я выбираю эту. Ты что, будешь по ней скучать?
Ван Линцзяо принялась беззастенчиво ластиться к нему, и Вэнь Чао вознёсся на небеса от счастья, постепенно тая в её руках. Он окинул взглядом облачение Мянь-Мянь и убедился, что девушка явно не входила в состав главенствующего клана какого-нибудь ордена, а скорее всего, была обычной ученицей. Мянь-Мянь станет идеальной приманкой, потому что даже в случае её невозвращения домой родной орден девушки вряд ли заявится к Вэнь Чао и примется канючить на все лады. Подумав так, он сказал:
— Глупости! С чего бы мне вдруг скучать по ней? Поступай, как тебе угодно. Всё решает моя Цзяо-Цзяо!
Мянь-Мянь понимала, что если сейчас её подвесят, то живой она уже точно не спустится. Девушка попыталась спастись бегством, но все, за кем она пыталась укрыться, тут же расступались в стороны. Вэй Усянь дёрнулся всем телом, но Цзян Чэн крепко вцепился в него. Тут Мянь-Мянь неожиданно заметила, что двое юношей остались стоять на месте, непоколебимо, словно скалы, и, трепеща от страха, спешно бросилась за их спины.
Юношами оказались Цзинь Цзысюань и Лань Ванцзи.
Слуги Ордена Цишань Вэнь подошли к ним, намереваясь связать Мянь-Мянь, но поняв, что эти двое не собирались давать им дороги, прокричали:
— В сторону!
Лань Ванцзи равнодушно молчал.
Увидев, что дело принимает дурной оборот, Вэнь Чао пригрозил:
— Что вы встали столбами? Не понимаете человеческой речи? Или корчите из себя героев, спасая красавицу в беде?
Цзинь Цзысюань поднял брови:
— А тебе всё мало? Мало того, что ты используешь людей в качестве щитов, так теперь ещё хочешь пустить кровь живому человеку, чтобы выманить тварь?!
Вэй Усянь с некоторой долей удивления подумал: «Всё-таки у этого спесивца Цзинь Цзысюаня кишка не столь тонка».
Вэнь Чао показал на них пальцем:
— Вы восстаёте против меня? Что ж, предупреждаю, я слишком долго проявлял к вам снисхождение. А сейчас немедленно подвесьте эту девку своими собственными руками! Иначе ни один человек из ваших орденов не вернётся домой живым!
Цзинь Цзысюань издал презрительный смешок, не двигаясь с места. Лань Ванцзи тоже, казалось, будто совсем его не слышал, оставшись стоять безмятежно, словно погружённый в глубокое созерцание.
Однако один из адептов Ордена Гусу Лань тихо трясся в уголке, внимая угрозам Вэнь Чао, и, в конце концов, не стерпел, кинулся вперёд и схватил Мянь-Мянь, намереваясь связать её. Лань Ванцзи сурово нахмурил брови и тут же с силой оттолкнул юношу в сторону ударом ладони.
Он так и не произнёс ни слова, но взгляд его, направленный на адепта, был более чем внушителен и понятен каждому: настоящий позор, что Орден Гусу Лань принял в свои ряды подобного тебе!
Юноша медленно отступил назад, вздрагивая плечами и не решаясь посмотреть в глаза остальным. Вэй Усянь прошептал Цзян Чэну:
— Ой-ёй, с характером Лань Чжаня это добром не кончится.
Руки Цзян Чэна также сжались в кулаки.
В подобной ситуации уже никак нельзя печься лишь о себе и надеяться обойтись без кровопролития!
Вэнь Чао пришёл в неописуемую ярость и заорал:
— Взбунтовались! Убить их!
Несколько адептов Ордена Цишань Вэнь обнажили свои мечи и бросились на Лань Ванцзи и Цзинь Цзысюаня. «Сжигающий ядра», Вэнь Чжулю, остался стоять за Вэнь Чао, заложив руки за спину. Он не пошёл в атаку, словно считал, что необходимость в этом отсутствовала: юноши и в самом деле были в меньшинстве, да, к тому же, безоружны. Последние дни, проведённые в бесконечных походах, крайне вымотали их, особенно пострадала и без того раненая нога Лань Ванцзи: они явно не продержатся долго. Вэнь Чао, наблюдая, как яростно его подданные сражаются с юношами, заметно повеселел и с презрением плюнул:
— Да кем вы себя возомнили: перечить мне?! Такие, как вы, заслуживают смерти.
В стороне от него раздался ухмыляющийся голос:
— Всё верно. Тот, кто притесняет других и вершит беззаконие, прикрываясь мощью своего клана, заслуживает смерти. И не только смерти. Ему следует отрубить голову и оставить на всеобщее поругание в назидание потомкам.
Вэнь Чао резко обернулся:
— Что ты там болтаешь?
Вэй Усянь притворился изумлённым:
— Хочешь, чтобы я повторил? Хорошо. Тот, кто притесняет других и вершит беззаконие, прикрываясь мощью своего клана, заслуживает смерти. И не только смерти. Ему следует отрубить голову и оставить на всеобщее поругание в назидание потомкам. Теперь расслышал?
При этих словах Вэнь Чжулю окинул Вэй Усяня взглядом и словно призадумался о чём-то. Вэнь Чао взбесился:
— Да как смеешь ты нести подобную несусветную чушь! Бахвальный бред сумасшедшего! Неслыханная дерзость!
Вэй Усянь насмешливо фыркнул, а затем и вовсе разразился громким разнузданным хохотом.
Он едва не лопался от смеха под растерянными взглядами всех присутствующих, вцепившись в плечо Цзян Чэна и урывками выпаливая:
— Несусветная чушь? Неслыханная дерзость? А, по-моему, это как раз про тебя! Вэнь Чао, тебе известно, кто автор этих слов? Скорее всего, нет, верно? Но я просвещу тебя. Эти слова принадлежат одному очень-очень-очень прославленному заклинателю, твоему величайшему предку и основателю твоего ордена — Вэнь Мао. И это его крылатые изречения ты обозвал несусветной чушью и неслыханной дерзостью? Отлично сказано! Просто замечательно! Ха-ха-ха-ха…
В сборнике «Лучшие произведения Ордена Цишань Вэнь», экземпляры которого раздали всем ученикам, даже самым заурядным выражениям придавался скрытый смысл. Каждое слово снова и снова рассматривалось со всех сторон, а его «глубокое» значение расписывалось сотнями витиеватых фраз. Вэй Усяня тошнило от отвращения, даже когда он просто пролистывал книгу, не говоря уже о том, чтобы вызубрить её наизусть. Тем не менее, это изречение Вэнь Мао он нашёл весьма ироничным, поэтому с лёгкостью запомнил его.
Лицо Вэнь Чао то краснело, то бледнело, и Вэй Усянь добавил:
— Так вот. Какое там наказание полагается тому, кто посмел оскорбить прославленного заклинателя из Ордена Цишань Вэнь? Какая кара его ждёт? Кажется, казнь без суда? Да-да, припоминаю. Ну что ж, значит, ты можешь сдохнуть прямо сейчас.
Вэнь Чао, растеряв остатки самообладания, обнажил меч и кинулся на Вэй Усяня, при этом также выбежав из-под защиты Вэнь Чжулю.
Вэнь Чжулю привык ограждать его от нападений других и никак не ожидал, что Вэнь Чао сам ринется вперёд, оставив его позади, поэтому несколько замешкался, столкнувшись с неожиданными трудностями. Вэй Усянь же, напротив, намеренно разозлил Вэнь Чао и дожидался как раз того момента, когда тот окончательно выйдет из себя. Он молниеносно атаковал, сохраняя на лице ничуть не увядшую улыбку, и за долю секунды обернул ситуацию в свою пользу, одним движением одолев Вэнь Чао и выхватив у него меч!
Вцепившись одной рукой в Вэнь Чао, Вэй Усянь в несколько прыжков достиг островка посреди озера, держась на расстоянии от Вэнь Чжулю. Второй рукой он приставил меч к горлу Вэнь Чао и пригрозил:
— Всем стоять! Шевельнётесь — и я пущу кровь вашему молодому господину Вэню!
Вэнь Чао заверещал:
— Не двигаться! Никому не двигаться!
Адепты, окружившие Лань Ванцзи и Цзинь Цзысюаня, замерли на месте. Вэй Усянь выкрикнул:
— Сжигающий ядра, ты тоже опусти руки! Тебе прекрасно известен нрав Главы Ордена Цишань Вэнь. Ваш господин у меня, и если он потеряет хоть каплю крови, то никто из нас может не надеяться остаться в живых, включая тебя!
И Вэнь Чжулю действительно опустил руки. Убедившись, что ситуация под контролем, Вэй Усянь открыл рот, намереваясь продолжить, но тут вдруг почувствовал, как земля вздрогнула под его ногами.
Он тут же насторожился:
— Цзян Чэн! Это землетрясение?
Сейчас молодые люди находились в подземной пещере и пуще всего опасались землетрясения или оползня, способного завалить вход или похоронить их заживо. Однако Цзян Чэн ответил:
— Нет!
Тем не менее, Вэй Усянь явственно различал толчки, нарастающие с каждой секундой. Лезвие меча несколько раз коснулось шеи Вэнь Чао, заставив того истошно заверещать. Цзян Чэн вдруг крикнул:
— Это не землетрясение — что-то двигается под тобой!!!
Вэй Усянь также заметил, что земля вокруг оставалась в покое, и лишь один его островок сотрясался от толчков. Кроме того, он внезапно начал подниматься и расти вширь, занимая всё бо́льшую и бо́льшую площадь озера.
Вэй Усянь наконец понял, что оказался вовсе не на островке, а на огромном существе, притаившемся в глубинах озера, и сейчас стоял прямо на панцире, покрывающем спину зверя!
Комментарии: 31
satany, а ведь вы правы! Именно запах и почувствовал, это прямой текст. А если бы ему просто хотелось пококетничать/познакомиться с красивыми девушками, то были бы куда более благоприятные возможности - на отдыхе, например, а не в момент, когда их погнали на охоту с понуканиями и тавром.
Я думаю проблема в том, что многие сейчас воспринимают историю с оглядкой на аниме и дораму. А персонажи в новелле сливаются с другими их. образами.
И главное упущение, в оценке действий персонажей - это сам Орден Цишань Вэнь и другие Ордена. В аниме вообще трудно понять, сколь страшна их армия, но тут дают больше.
Орден Вэнь переправляет Бездонный Омут в Гу Су - никто даже в слух высказать не смеет. Всё боятся говорить вслух - почему? Потом что людей Ордена Вэнь так много, что они могут в любой момент - мимо проходить. Почему даже в Ордене Цзян боятся говорить открыто, на своих же территориях? Потому что многие заклинатели без зазрения совести отправлялись к Вэням на поклон. Их ряды только пополнялись с каждым днем, но никак не уменьшались и уже с того дня, после Бездонного Омута, они стали ещё могущественнее, ещё больше, ещё страшней. Когда их Орден захватывает все охотничьи угодья (этого не было в экранизациях), никто опять же и слова против не смеет пикнуть, все сидят у себя дома как так и надо. Почему? Бояться. Да, напряжение росло, но никто не стремился в бой.
Дружба между Орденами? Помощь? Где? Может только между Гу Су и Цинхэ, потому что Глава и будущий Глава названные братья. Цзян и Цзинь? Нет её. Была помолвка, но Гуаншань пошёл по велению жены, на самом деле у него были "другие, лучшие и более выгодные партии".
И видя это, ты уже начинаешь понимать, почему все молчат. Кланы привели соревноваться, кланы привыкли к тому, что между ними не может быть дружбы из-за соперничества, своя шкура ближе и многое другое. И именно за счёт этой разобщённости, Орден Вэнь смог так сильно разрастись. Другим Орденам стоило лишь спохватиться чуть раньше, раньше объединиться и уничтожить зло в зародыше, пока она ещё не стало столь могущественным
С чего взялось перевоспитание? На кого оно направлено?
Забавно, но только на троих - Цзисюань, Вэй Ин, Лань Чжань. Почему? Потому что они - реальная угроза. Молодое, смелое поколение, решительные герои. И именно их молодая и горячая станет одной из самых страшных сил в грядущей войне. Они сдвинут этот валун. И Лань Сичэнь, который себе тогда на стрельбище тоже показал. Чифэн-цзунь тоже бы себя показал, но он молодой Глава Ордена, ему по статусу не положено. Опять же, Глава Нэ молод, немногим старше Лань Сичэня.
Молодое поколение выросло в расцвет Ордена Вэнь, ему чуждо те ценности "мой Орден дороже", потому что они особо чутко понимают, что за счет этого гнета они никогда не смогут прославиться, жить дыша полной грудью.
Что до Цзян Чэна - он, что самое забавное, именно что представитель старого поколения. Своя шкура ближе, свой клан дороже и так далее. И вероятно, он ощущает это подсознательно, что рядом с этими людьми ему и рядом не стоять. Ни в навыках, ни в силе духа.
Самое начало. Ревность Ванцзи, который так и не понял... Да и я что-то только сейчас сообразила. Вэй Ин учуял запах трав, его привлекли вовсе не девушки, а именно запах трав. Он видит ногу Ванцзи, чует запах лекарств и такой "оуе, да мне повезло. Сейчас раздобуду лекарство для Ванцзи! Какой я молодец! Лань... Лань Чжань, ну что ты на меня смотришь, будто убить хочешь?" Он реально просто хотел позаботиться о Лань Чжане, а в дальней перспективе и о тех, кто может быть ранее на этих" охотах", а Ванцзи за своей ревностью не понял, что Вэй Ин всегда на первое место ставит заботу, а потом уже развлечения. Ну не мог же он побежать к Мянь-Мянь со словами - Лань Чжань, ты ранен, я попрошу у неё травы! Не даром ведь подчеркнули, что именно к нему, Ванцзи и Цзисюаню Вэнь Чао наиболее придирчив.
Цзян Чэн не только от Вэй Ина отличается, но и от Лань Чжаня с Цзинь Цзысюанем. Те могут в открытую противостоять неадекватушке Вэню, а он - нет. Хотя те тоже прямые наследники своих кланов. А Цзян Чэн привык всегда за Вэй Ином отсиживаться, как младшенький, тот его всегда отпихивал от участия в стычках, но при этом всегда покрикивал на Усяня, как наследник ордена.
Отсюда и его дальнейший личностный конфликт вырос...прикрывать некому стало а вину за произошедшее свалить не на кого. Сам, все сам. Но к такому Цзян Чэн был не готов, поэтому и спустя 13 лет продолжает винить во всем Усяня, доведя свою злобу до максимума. Но при этом все так же хочет, чтобы тот вернулся и прикрывал его. Мальчик так и не вырос, хотя и повзрослел.
А Вэй Ин- прирожденный лидер, что было еще во время учебы заметно. Не зря же Лань Цижень его проклинал, как главного заводилу, за которым другие следовали.
Причем и по своим способностям превосходил всех своих сверстников, кроме Лань Чжаня. Может еще и поэтому сам считал, что кому много дано- тот больше всех и должен, ведь девиз ордена Цзян "Стремись достичь невозможного" .
"Цзян Чэн напомнил ему:
— Мы в таком положении, что даже о самих себе позаботиться не можем; считаешь, сейчас самое время заботиться чужими неприятностями?
Вэй Усянь заметил:
— Во-первых, это не чужая неприятность. А во-вторых, рано или поздно, кому-то придётся обо всём позаботиться!"
К комментариям ниже: нет, Цзян Чэн не трус и не сволочь. Просто они с Вэй Ином - разные, что очень хорошо показывает эта цитата. У Цзян Чэна всегда в приоритете "свои" перед "чужими". Отчасти он такой из-за матери (вспомните, это же любимый тараканчик госпожи Юй - "а почему МОЙ сын не такой любимый, а почему МЕНЯ не любят, а какую-то первую любовь до сих пор помнят"), отчасти - потому что уже воспитывается как глава клана и должен ставить защиту клана на первое место. Кстати, он и не убежал, когда Мянь-Мянь металась, а все вокруг расступались - он только удержал Усяня, чтобы тот не ринулся на защиту.
А Вэй Ин легко воспринимает как своих и небезразличных других людей. И не только кровную родню или клан. Для него Лань Чжань - не чужой, "мы ж три месяца вместе учились", и Мянь-Мянь не совсем чужая, потому что симпатичная девушка. И Вэнь Нин - тем более - потом станет не чужим.
Вся дальнейшее, что случилось с их отношениями во многом и произошло из-за этого: что для каждого из них "свой" и "небезразличный" формируется немного по-своему.
я не хочу стекло.. давайте не надо?
Ох... Как же всё сложно, но Цзян Чэна понять я могу.
К слову, кто знает как в оригинале (на китайском, в смысле) звучит это легендарное "Убожество. Крайнее убожество"?
Цзысюань начинает показывать характер. Очень нравится. Он залюблен да невозможности, превознесен при жизни. И именно из-за этого создаётся впечатление, что он ни на что не годен (мы ведь смотрим, грубо говоря, глазами Усяня). Но на деле Цзысюань оказывается человеком со стержнем. Очень жаль, что ему посвящено так мало времени в новелле.
На счёт Цзян Чена - я считаю, что он поступает благоразумно. Одно дело - рассуждать при чтении, и другое - поставить себя на его место. Правильно пишут другие: он заботится не только о себе. Думаю, он заботится и о Усяне таким образом: не лезь, замолчи, перестань.
Он пытается утихомирить бурю. Пытается не навлекать внимание на Усяня, защищает его от него самого. По крайней мере старается как может. Не стоит забывать, что как бы там ни было - он никогда не отворачивался от Усяня, и не бросал его.
На счёт ревности к Ванцзы - сложно судить. Усянь ведь не только с ним заигрывает и пытается дружить. Просто ЦЧ заложник образа Ванцзы - как и все остальные. Он видит нахмуренные брови и молчание, слышит "убожество" или что-нибудь такое, и делает очевидный вывод: Ванцзы не нравится Усянь. Думаю, ЦЧ просто хочет избежать конфликт на ровном месте.
как по мне, этот "садистский выбор" для цзян чэна аналогичен дилемме – заступаться ли за мирных "гуляющих", когда на твоих глазах их начинают крутить космонавты. важный момент ещё в том, стоял ты просто мимо и тебе ничего не угрожало при невмешательстве, или ты тоже вышел на "прогулку" – а значит, то, как скоро следующим скрутят тебя самого – лишь вопрос времени.
(простите за аллюзии на заколебавшую реальность, но диктатура везде одинаковая. привожу пример ни в коем случае не ради политосрачей.)
Чукча, спасибо за предложение про спойлер!
надеюсь, бася будет кипеть в самом жарком котле, ну да не о том речь. я вот думала о словах защитников справедливости и какое-то мнение у меня так и не сложилось. если девушку убьют и никто не вступится за нее – это несправедливо. но если бы цзян чэн вступился за нее, то убили бы его людей(и девушку потом, наверное, тоже). одна жизнь за два десятка – разве ж это справедливо?
здесь не цзян чэн трус, здесь орден вэнь гады, а ситуация при любом решении будет несправедлива.
всем счастья и спасибо за перевод
Знаете чего я до сих пор не могу понять? Почему люди, читая новеллу в которой четко написано: Цзян Чэн, в комментариях пишут Дзян Чэн?! Объясните, пожалуйста, я правда не понимаю!!! Где ваши глаза, люди?
P. S. Я обращаюсь только к тем кто пишет Дзян, и не хочу никого обидеть)
Бася Бася что же вы так людям прочтение портите.. а то это как спойлер идёт, а многие их не любят:(...
Бася, а я вот читаю в первый раз и не хотела узнать об этой детали таким образом :/
Перечитываю новеллу уже раз 10. И моё мнение таково: Дзян Чен полный мудак. Он всегда был и будет на вторых ролях. Вей Ин пожертвует ради него своим ядром и это, блядь, ни чем не окупить. 😡😡😡
Мне очень жалко Дзянь Чена во первых его постаяна сравнивали с Вей усянем во вторых его отец был к нему был безразличен
Интересно, от каждого клана вызвали на учения по 20 человек - выходит минимум 60 человек, и возможно еще дети из неосновных кланов. Такие человеческие массы тяжело вписываются в сюжет, особенно в следующей главе)
К Цзян Чэну отношение странное. С одной стороны, зная его судьбу, его жалко. С другой - сам дурак, как говорится. TofuHolic хорошо сказал(а).
Тут чувствуется зависть... А ещё, вы заметили, как Цзян Чэн мрачнеет, когда Усянь уделяет внимание Лань Чжаню? Я вот не сразу, меня в это носом ткнули. Не ревность ли это? 🤔
Kamilevv, чувак, ты охрененная/ый!
это, конечно, всё хорошо, гневные комментарии про Цзян Чэна были неизбежны, но как же это весело читать под team (slowed remix) - phoflo.
О Дзян Чэне могу сказать только то что Вэй Усянь для него тот кто делает вместо него всё что на самом деле хочет сделать Дзян Чэн, но не может (в силу своего положения в обществе или же трусости или ещё по каким причинам). Если бы Дзян Чэн не вымещал за это на Усяне злость, я бы его поняла. Но он постоянно пеняет Усяня за то, что хотел сделать сам. Не будь рядом Усяня, Дзян Чэн не осмелился бы сделать ничего из того что так хотел бы и все эти неисполненные желания легли б тяжёлым грузом на душе. А то что он вечно пытается отгородиться от Усяня, типа моя хата с краю, ужасно бесит. Ваньинь тупо стыдится себя и своих благородных порывов, а страдают другие. Вэй Ин взял на себя роль мишени, хоть это и не входило в его планы. Таким образом он защищает брата, взяв всю злость и позор на себя, а Дзян Чэн вдобавок развивает в нём чувство вины за это.
Сколько было шансов показать себя, но он ничего так и не сделал. Не ударил Цзинь Цзысюаня, только сказал что и сам ударил бы но Усянь его опередил (нет, не ударил бы). Мне вообще кажется, что он не только за Усяня не заступался, но и за Яньли не стал бы. Чуть не сосватал её за Цзысюана даже не спросив сестру, хочет ли она этого до сих пор (мне кажется, что Яньли могла и отказаться в зависимости от обстоятельств, ведь она не хотела быть обузой). Общественное мнение для него гораздо важнее чем семья. Так что разговоры о том что он просто печётся о своем ордене необоснованы. Человек это не слова а поступки. Мало ли что он думает там про себя тихо в уголочке, главное что он сделал на самом деле.
Вот сколько бы не читала комментарии о том, что Цзян Чэн благоразумный и заботится прежде всего о безопасности своих адептов и чести всего Ордена, я считаю его поведение трусливым в данной ситуации. Он напоминает мне хамелеона, который просто подстраивается под обстоятельства, чтобы сохранить своб жизнь и жизнь близких в данном случае, даже если ему не нравится происходящее, он не предпримет попытки бороться с несправедливостью, а, скорее, будут мириться с ней до конца своих дней, если так все будут в безопасности. И неважно, что это будет стоить кому-то постороннему жизни. Короче, этот персонаж мне ничуть не симпатичен, наверное, во мне говорит чрезмерная жажда справедливости.
Цзян Чен как по мне поступал разумно. Сначала беспокоясь о себе и адептах ЕГО ордена а уже о других. Ведь если бы вы оказались на его месте где факт что вы не сбежите от туда а сначала защитите своих людей или же людей другого ордена?
Ну конечно, нельзя стоять в стороне. Но что бы случилось если бы единственный наследник клана Юньмэн Цзян, ввязался в драку? Их всех бы порубили на части, а потом явились бы к ним домой и порубили всех там. И сожгли бы все нахрен, как хату Гусу Лань. Сейчас Вэй Усянь может отделаться тем, что он не кровный родственник семьи Цзян и уроды из Цишань Вэнь попросят только его смерти, а не всей семьи и всех адептов Юньмэн Цзян. А вообще, может чудовище из озера раздавит этого Вэнь Чао и все всё забудут.
На мой взгляд Дзян Чэн беспокоится тут не столько о своей безопасности, сколько об остальных 18 адептах своего ордена. Ему с малых лет говорили что он станет следующим главой ордена и он ощущает возлагаемую на него ответственность, ведь сейчас рядом нет старших. Он прекрасно знает нрав Усяня, и так же прекрасно понимает ситуацию, что случись чего и Вэнь Чао накажет ВСЕХ адептов ордена Юньмэн Цзян, только дай повод. По этой причине он всячески старается сдерживать своего шисюна.
Все ругают Цзян Чэна и мало кому он нравится. Но я уже читаю второй раз и моё мнение к нему меняется. Просто он не такой безрассудный как Вей Усянь и не такой безстрастный как Лань Чжань. Он предпочитает сначала подумать о своей безопасности, но это не значит, что он плохой человек. К тому же его мать всегда говорила, что он всегда будет на втором месте, от сюда и зависть к Вэй Ину.
Первый коммент о персонаже, который не очень то и нравился 😄
Цзян Чэн Просто позорище... самый настоящий трус! И даже зная всю историю все равно не вижу ему оправдания, нельзя стоять в стороне когда происходит такая несправедливость!
Лань Чжань, перед тобой идеальный муж, который может оскорбить человека без помощи мата, новый уровень Охлобыстина из Интернов короче))
wayu, да уж, так и хочется прибить этих придатков, непонятно что возомнивших о себе😬
Да уж, "Павлин" куда отважнее Цзян Чэна.
Ух, как же они бесят!!!