Лань Сичэнь произнёс:

— Глава Ордена Цзинь… Не могли бы вы нам всё объяснить?

Цзинь Гуанъяо ничего не ответил, костяшки на его руках побелели.

Зато заговорил Вэй Усянь:

— Похоже, Глава Ордена Цзинь не хочет рассказывать. — он поднял руку, и под ней тут же появился обнажённый труп женщины. Вэй Усянь положил ладонь ей на голову. — Но ты же не думаешь, что одно твоё нежелание говорить помешает мне найти способ всё узнать?

Едва войдя в Сопереживание, не успев и глаз открыть, Вэй Усянь ощутил окутывающий насыщенный запах румян и пудры. Из его рта вырвался кокетливый голос:

— Она-то? Она хочет замуж, конечно же. Ей было больше двадцати, когда она встретила того мужчину. В этом возрасте ещё пара лет — и прощай популярность. Вот она и решилась понести сына, хотя и понимала, что её отругают. В конце концов, ей просто не терпелось выбраться отсюда. Но ведь для этого и мужчина должен хотеть сына.

Он открыл глаза и увидел просторный зал, к которому отлично подошло бы описание «роскошный», и с десяток круглых столов, за каждым — по нескольку клиентов и красивых женщин. Что касается женщин, одни обнажили плечи, другие распустили волосы, некоторые сидели на коленях посетителей, а кто-то из них поил клиентов вином изо рта в рот. Выражения на лицах у всех были довольные и хмельные.

С первого взгляда стало ясно, что это за место.

Вэй Усянь подумал: «Так значит, сожжённая в этом храме была продажной женщиной. Неудивительно, что призраки обнажены. Наверняка все они — проститутки и их клиенты».

Клиент подле него усмехнулся:

— Сын — это ведь родная кровь, в конце концов. Неужели мужчина отказался от него?

Женщина ответила:

— Сама она сказала, что его отец — важная персона из ордена заклинателей. Значит, у него и дома много сыновей. Ничто  не ценится, если оно не редкость. С  чего бы ему заботиться о том, кто родился от какой-то посторонней девицы? Она всё ждала и ждала, но никто за ней не пришёл, поэтому ей только и оставалось, что растить сына самой. Уже четырнадцать лет прошло.

Сразу несколько клиентов спросили:

— Важная персона? Неужели правда?

Женщина сказала:

— Ох, ну зачем же мне лгать вам? Её сын сейчас служит у нас мальчиком на побегушках. Вот он, вон тот. — Женщина повернулась и махнула мальчику с подносом в руках: — Сяо (2) Мэн! Подойди!

Мальчик, как было велено, подошёл к столику.

— Сестрица Аньсинь (3), что такое?

Вэй Усянь тут же всё понял.

Клиенты рассматривали Мэн Яо с презрением. А тот снова спросил:

— Я вам для чего-то нужен?

Аньсинь усмехнулась.

— Сяо Мэн, ты последнее время ещё учишься тем вещам?

Мэн Яо замер.

— Каким вещам?

Аньсинь пояснила:

— Тем вещам, которым ты должен выучиться по велению матери. Вроде каллиграфии, этикета, владения мечом, медитации и всего прочего… Как у тебя с этим дела?

Она не успела договорить, а клиенты уже начали посмеиваться, словно услышали нечто потешное. Аньсинь обернулась к ним.

— Не смейтесь, я говорю правду. Мать растит его как молодого господина из состоятельной семьи. Она научила его читать и писать, купила множество брошюр с приёмами фехтования и даже хочет отправить его на обучение.

Один из клиентов воскликнул:

— Отправить на обучение? Я что-то не так расслышал?

Аньсинь ответила:

— Нет! Сяо Мэн, скажи этим молодым господам. Тебя ведь прежде отправляли в частную школу, не так ли?

Клиент уточнил:

— Он и сейчас туда ходит?

Аньсинь отмахнулась:

— Не-а, вернулся всего пару дней спустя. И ни под каким предлогом не соглашается идти снова. Сяо Мэн, тебе не нравится учиться или тебе не понравилось само место?

Мэн Яо не ответил. Аньсинь хихикнула и ткнула ярко-красным ногтем ему в лоб.

— Малыш, ты расстроился?

Надавила она довольно сильно. В центре лба Мэн Яо появилась тонкая красная отметина, напоминающая тень киноварной метки. Он потёр лоб.

— Нет…

Аньсинь махнула рукой.

— Ну всё, всё, можешь идти. — Мэн Яо развернулся, но не успел отойти и на пару шагов, как она подхватила что-то со стола и примирительно окликнула: — Вот, держи угощение.

Мэн Яо обернулся, и ему в грудь врезался изумрудно-зелёный фрукт, после чего упал на землю и укатился. Аньсинь недовольно пожаловалась:

— Почему ты такой медлительный? Даже фрукт поймать не можешь. Подними скорее, не растрачивай попусту.

Мэн Яо скривил уголки губ. Ему уже должно было исполниться четырнадцать, но, возможно, из-за необыкновенно маленького роста он казался младше на пару лет. И зрелище появления такой улыбки на его лице вызывало самые неуютные ощущения.

Он медленно наклонился, поднял фрукт и, улыбаясь ещё сильнее, обтёр его об одежду.

— Благодарю, сестрица Аньсинь.

Аньсинь уверила:

— Всегда пожалуйста. Пойди займись делом.

Мэн Яо:

— Позовите меня, если понадоблюсь.

Когда он ушёл, один из клиентов отпустил комментарий:

— Если бы мой сын жил в подобном месте, я бы забрал его несмотря ни на что.

Кто-то подхватил:

— Его отец — и правда важная персона из ордена заклинателей? Разве для него не должно быть проще простого купить проститутке свободу и дать денег на воспитание сына? Да ему достаточно было бы только пальцем шевельнуть.

Аньсинь ответила:

— Да разве можно поверить всему, что говорит эта женщина? Важная персона существует только в её словах, больше половины из которых — выдумка. На мой взгляд, это мог быть просто богатый торговец, образ которого она приукрасила…

Внезапно раздался громкий крик. Со второго этажа донёсся звон попадавшей на пол посуды, а затем треск сломанного гуциня, который вылетел с лестницы и упал в центре зала. Это перепугало людей, приятно проводивших время за ближайшими столиками, так что многие разразились бранью. Аньсинь тоже едва не упала и завопила:

— Что произошло?!

Мэн Яо воскликнул:

— Мама!

Подняв голову и увидев, как рослый мужчина за волосы вытащил из комнаты женщину, Аньсинь то ли нервно, то ли возбуждённо потянула за одежду сидящего рядом клиента:

— Снова она!

Мэн Яо рванул вверх по лестнице. Прикрывая голову руками, женщина изо всех сил старалась натянуть одежду на плечи. Увидев бегущего к ней Мэн Яо, она поспешила крикнуть:

— Я говорила тебе не подниматься наверх! Ступай вниз! Сейчас же спускайся!

Мэн Яо подбежал, чтобы освободить женщину из рук мужчины, но получил пинок в живот и скатился вниз по лестнице под многочисленные вскрики.

Вэй Усянь уже третий раз видел, как этот человек кубарем летит вниз по лестнице после пинка.

Снова раздался громкий крик. Клиент потащил женщину за волосы прямо по ступеням, отобрал одежду и вышвырнул на улицу. Он плюнул на её обнажённое тело и выругался:

— Уродины только и знают, что торговаться… старая шлюха думает, будто она — свежее мясо!

Перепуганная женщина лежала ничком посреди улицы, боясь подняться. Одно движение — и окружающие увидят её наготу. Прохожие на улице были одновременно изумлены и взволнованы, они задерживали шаг и с блестящими глазами тыкали пальцами. В дверях публичного дома толпились работницы, похихикивая и подобно Аньсинь рассказывая историю о бедной увядшей красотке. Лишь одна женщина протолкалась через двери, затем сняла с себя и так тонкую газовую накидку, наполовину обнажив полные белоснежные груди, теперь затянутые лишь в ярко-красное нижнее платье. У неё была очень тонкая талия. Женщина притягивала взгляды, все уставились на неё.

Красотка сплюнула и выругалась:

— Давайте, ублюдки, смотрите! У вас вообще есть право смотреть на такую, как я? За каждый взгляд вы должны платить — так где деньги?! Эй, где деньги?!

Не прекращая ругаться, она протянула руку и потребовала от зевак денег. Когда толпа немного поредела, она набросила снятую накидку на лежавшую женщину, а потом помогла ей подняться и не без труда увела в главный зал. На ходу она ругалась:

— Я тебе давно говорила умерить гордость. Перед кем ты строишь недотрогу? Выучила урок? В следующий раз помни!

Вэй Усянь подумал: «Эта женщина кажется мне знакомой. Где же я её видел?»

Пострадавшая шептала:

— А-Яо, А-Яо…

После сильного пинка Мэн Яо долго не мог встать и всё ещё лежал на полу. Женщина подхватила его другой рукой и потащила прочь уже мать и сына.

Клиент рядом с Аньсинь спросил:

— Кто эта красотка?

Аньсинь сплюнула шелуху от семечек.

— Знаменитая стерва. Страшна в гневе.

А кто-то рядом разочарованно вздохнул.

— И это талантливая в прошлом Мэн Ши (4)? И  как она до такого докатилась?

Аньсинь усмехнулась.

— Докатилась, это уж точно. Она наперекор всем выносила ребёнка. Разве может рожавшая женщина сохранить внешность? Если бы не её прежнее звание «талантливой», к ней бы и вовсе никто не приходил, даже из милости. Говорю же, все из-за мало-мальского образования, которое она получила.

Клиент выразил глубокое понимание:

— Из-за чего же ещё! Все, кто прикоснулся к чернилам, навсегда обзаводятся невероятной гордостью и не желают поступаться принципами.

Аньсинь продолжила:

— Если бы она смогла прокормить себя прочитанными книгами, тогда я бы ни слова не сказала, но ведь это всего лишь уловка для привлечения мужчин. Скажу напрямую: мы тут все шлюхи. И что же, ты лучше нас лишь потому, что прочитала пару книжонок? К чему эта гордость? Не только простые горожане смотрят на неё сверху вниз, думаете, другим сестричкам здесь она нравится? Клиенты иногда выбирают молоденьких девушек, которые должны изображать скромность и благочестие ради ощущения новизны. Но кто же будет платить за такое старой пожелтевшей жемчужине? Её слава давно угасла. Все это знают, и лишь одна она не понимает…

В этот момент кто-то похлопал Аньсинь по спине. Развернувшись, она увидела ту самую женщину — та стояла с занесенной для пощёчины рукой. Аньсинь приняла удар с негромким вскриком, какое-то время стояла оторопело, а потом взъярилась:

— Ах ты мерзавка!

Женщина закричала в ответ:

— Это ты мерзавка!!! Треплешься тут целыми днями… твоему языку заняться больше нечем?!

Аньсинь взвизгнула:

— Да каким хреном тебя касается, что я делаю?!

Женщины сцепились на первом этаже главного зала, не гнушаясь пускать в ход ногти и зубы, таская друг друга за волосы и выкрикивая проклятия вроде «я тебе когда-нибудь лицо порежу» или «никто тебя не захочет, даже если ты ему заплатишь». Вульгарность их речей была невыносима для слуха.

Многие проститутки подошли, чтобы разнять их.

— Сы-Сы (5), прекрати!

Сы-Сы?

Вэй Усянь наконец понял, почему лицо женщины показалось ему знакомым. Если прибавить ему семь-восемь шрамов, разве не получится Сы-Сы, женщина, пришедшая в Пристань Лотоса ради того, чтобы раскрыть тайну?!

Он вдруг почувствовал, как лицо обожгло волной жара. Весь зал погрузился в океан яростно-красного. Вэй Усянь тут же выдернул себя из Сопереживания!

Он открыл глаза, и Лань Ванцзи спросил:

— Что там?

Лань Сичэнь тоже заговорил:

— Молодой господин Вэй, что вы увидели?

Вэй Усянь глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, а потом ответил:

— Думаю, Глава Ордена Цзинь вырос в этом храме Гуаньинь.

Цзинь Гуанъяо сохранял самообладание. Цзян Чэн недоумённо протянул:

— Вырос? Разве он не… — Он собирался сказать «разве он вырос не в публичном доме», когда вдруг тоже осознал. — Этот храм когда-то был публичным домом. Он сжёг то место дотла и построил на его месте храм Гуаньинь!

Лань Сичэнь спросил:

— Ты действительно устроил пожар?

Цзинь Гуанъяо ответил:

— Да.

Цзян Чэн холодно рассмеялся.

— Как-то слишком спокойно ты признался.

Цзинь Гуанъяо сказал:

— Разве теперь есть какая-то разница? Одним поступком больше, одним меньше.

После недолгой тишины Лань Сичэнь спросил:

— Ты планировал таким образом замести следы?

И хотя многие знали, что Ляньфан-цзунь вырос в публичном доме, ни разу за столько лет никто не знал наверняка, где именно этот публичный дом располагался. Действительно довольно странно. Все понимали, что Ляньфан-цзунь тайно тянул за ниточки, чтобы скрыть подобные вещи, но мало кто мог предположить, что он просто сжёг до основания место, где родился и вырос.

Цзинь Гуанъяо ответил:

— Не совсем.

Лань Сичэнь вздохнул и не стал продолжать. Цзинь Гуанъяо поинтересовался:

— Ты не собираешься спросить — почему?

Лань Сичэнь покачал головой. А мгновением позже заговорил, хотя и не отвечая на вопрос.

— Дело не в том, что я не знал о твоих поступках. Я просто верил, что для каждого из них у тебя есть причина.

Он продолжил:

— Но твои деяния переходят всякие границы. И я… теперь не знаю, стоит ли верить тебе.

В голосе Лань Сичэня угадывались крайняя усталость и разочарование.

На улице бушевала гроза. Ветер пробирался через щели храмовых ворот. И под пронзительный вой стихии Цзинь Гуанъяо вдруг упал на колени.

Все удивленно замерли. Вэй Усянь, только что забравший у Цзинь Гуанъяо меч с пояса, тоже весьма удивился. Цзинь Гуанъяо слабым голосом начал:

— Брат, прости меня.

— …

Услышав это, даже Вэй Усянь почувствовал себя неловко. Он не смог сдержаться и произнёс:

— Эй, слушайте, давайте лучше хорошенько подерёмся, вместо того чтобы разговаривать. Будем просто сражаться, идёт?

Этот человек менял выражение лица по своему желанию, а теперь вот упал на колени. Никакого достоинства. На лице Лань Сичэня играла необъяснимая палитра эмоций.

Цзинь Гуанъяо продолжил:

— Брат, мы с тобой знакомы уже много лет. Что бы кто ни сказал, ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь. Я больше не намерен занимать пост Верховного заклинателя, и я окончательно уничтожил Тигриную Печать Преисподней. После этой ночи я отправлюсь в земли Дунъин и больше никогда не вернусь. Учитывая всё это, сохрани мне жизнь, прошу.

Отбытие в Дунъин, говоря начистоту, являлось откровенным бегством. Звучало довольно бесстыже, но Цзинь Гуанъяо всегда славился гибкостью — если можно было смягчить ситуацию, он бы никогда не вышел в открытую схватку. Боевой мощи Ордена Ланьлин Цзинь хватило бы, чтобы одолеть пару-тройку других. Но стоило всем кланам, большим и малым, объединиться в поход против него, и уничтожение, подобное падению Ордена Цишань Вэнь, оставалось лишь вопросом времени. Вместо того чтобы тянуть до этого момента, куда предпочтительнее сразу отступить, залечь на дно и копить силы. А в будущем вполне мог бы появиться шанс вернуться и снова подняться на вершину.

Вэй Усянь произнёс:

— Глава Ордена Цзинь сказал, что Тигриная Печать полностью уничтожена. Могу ли я на неё взглянуть?

Цзинь Гуанъяо ответил:

— Молодой господин Вэй, восстановленная версия — это всё же не оригинал. Её можно использовать лишь ограниченное количество раз. Она уже стала абсолютно бесполезной. Кроме того, вам лучше всех известно, сколько тёмной энергии в ней содержится. Думаете, я бы стал носить с собой обломки, от которых больше нет толку и которые могут навлечь лишь сплошные несчастья?

Вэй Усянь протянул:

— Откуда мне знать. А вдруг ты сможешь найти ещё одного Сюэ Яна?

Цзинь Гуанъяо:

— Брат, каждое мое слово — чистая правда.

Его голос звучал более чем искренне. Цзинь Гуанъяо действительно весьма уважительно обращался с Лань Сичэнем с момента пленения. В этот миг Лань Сичэнь всё ещё не был способен отвернуться от него. Он лишь вздохнул:

— Глава Ордена Цзинь, ещё когда выяснилось, что ты по собственному разумению спланировал нападение на гору Луаньцзан, я сказал, что тебе больше нет нужды звать меня «братом».

Цзинь Гуанъяо ответил:

— Произошедшее на горе Луаньцзан — ужасная ошибка, на которую меня толкнуло отчаяние. Но у меня не было пути назад.

Лань Сичэнь переспросил:

— Что значит «не было пути назад»?

Лань Ванцзи слегка нахмурился и холодно произнёс:

— Брат, не заводи с ним лишних разговоров.

Вэй Усянь также вмешался:

— Глава Ордена Лань, вы помните, о чём сами предостерегали Главу Ордена Цзян? Не стоит слишком долго с ним разговаривать.

Лань Сичэнь прекрасно знал, на что способен Цзинь Гуанъяо, стоит ему только открыть рот. Но едва расслышав в словах последнего намёк на скрытые причины случившегося, он не пожелал упускать возможность выслушать всё до конца. Именно в эту слабость и целил Цзинь Гуанъяо. Он понизил голос:

— Я получил письмо.

Примечания:

(1) Оригинальная пословица: «В поисках я износил крепчайшие сапоги, но случай выпал, и мне досталось без труда, что я искал».

(2) Сяо — приставка со значением «маленький, младший, молодой» и т.д., может ставиться перед фамилией в случае обращения к человеку младше по возрасту, либо к ребёнку или юноше.

(3) Аньсинь — покой на душе.

(4) Ши — поэма.

(5) Сы — вспоминать, тосковать (о ком-то).



Комментарии: 25

  • + добавочка, в экстре "Преступные друзья" А-Яо целый клан, включая детей и стариков, сдал Сюэ Яну на опыты по созданию лютых мертвецов. За то, что противились попыткам Цзинь Гуаншаня ввести пост верховного заклинателя.
    Это месть? Или убийство в гневе? Или ситуация, когда нельзя было поступить иначе? Или А-Яо так ненавидел папу за маму, что аж спать не мог?

  • К комментариям.
    Да ничем они не похожи. Абсолютно разные люди. Не считаю Гуаньяо ни больным на голову, ни психопатом (в отличие от, например, Сюэ Яна), но вот личности и мотивация у них абсолютно разные.
    Вэй Ин никого никогда не убивал во имя личной власти, богатства или статуса.
    Вэй Ин всегда дрался, ненавидел или убивал открыто.
    Жуткие тысячи человек убил? Серьезно?
    Из жутких тысяч он убил, напоминаю
    - комбатантов клана Вэнь на поле боя и в партизанской войне.
    - лично троих из высших лиц враждебного клана, с которым шла война, попытавшихся убить самого Усяня, Ванцзи и Чэна и еще десятки учеников, пустить кровь и выжечь клеймо на лице у невинной девушки, искалечивших Цзян Чэна, выжегших и вырезавших всю семью - клан- Орден Усяня и Чэна, включая родителей и шиди.
    - четверых надзирателей в концлагере, убивших Вэнь Нина и измывавшихся над заключенными.
    - 100-200 (вроде как) из 300 человек, отправившихся его убить в соотношении 300:2.
    - (не всех) из 3000 человек, которые направлялись для того, чтобы убить самого Вэй Ина и 50 невиновных человек под его защитой, и ТОЛЬКО после того, как Цзинь Гуаншань отдал им приказ атаковать и убить в пропорции 3000:1.
    Извините, люди, но это даже не месть - если не считать 7 человек в этом списке, а самая обычная война.

    А вот что касается А-Яо - ради чего он убивал (не считая убийства на поле боя и во время агентурной работы, потому что это точно так же - война)? Я отдельно выделю ложь А-Су и убийство психически больного сына из-за того, что по каким бы причинам он ни хотел жениться на Цинь Су, но в той ситуации - это был единственный способ сохранить психику и нормальную жизнь А-Су. В этой ситуации реально не было "правильного" выхода, где можно остаться незапятнанным.
    Но вот только мотивация всего остального - личная власть. Стать главой Ордена Цзинь/верховным заклинателем и удержаться на этом посту. Не месть, не страх, не помрачение рассудка, не безвыходность, не самооборона.
    Отец, названный брат и покровитель, единокровные и двоюродный братья, политические оппоненты, свидетели его происхождения или преступления, и просто те, кого отец сказал, - как Усяня. НИКТО из этих людей не организовывал, к примеру, покушение на А-Яо, не убивал его друзей, не жег его дом.
    А стиль действий А-Яо - изучение психологии "врага", манипулирование, ложь и удар исподтишка.
    Гуаньяо, конечно, очень искренне говорит про ненависть к отцу, за оскорбление и растоптанную жизнь матери. Вот только вопрос.... Если он НАСТОЛЬКО ненавидел и презирал Цзинь Гуаншаня за свою мать - то почему же он так пытался добиться его признания? Почему не остался с Не Минцзюэ? Почему не вернулся к Минцзюэ, когда Гуаншань его не оценил, или не попросил Сичэня взять под свое командование? Они ведь оба его ценили, с ними он совершенствовался как заклинатель, и достиг уважения и высокого статуса. Но... он не был наследником в их кланах по крови, верно? Так почему же ненавистному Гуаншаню А-Яо много лет и охотно помогал делать любую сомнительную гнусность, где замарывались руки - опорочить и организовать покушение на Вэй Ина, найти и прикрывать от наказания Сюэ Яна, вести работы по воссозданию Тигриной Печати и лютых мертвецов?
    И только - внезапно! - когда путь к наследию расчищается со смертью Цзинь Цзысюаня, но Цзинь Гуаншань НЕ собирается делать своим наследником Гуаньяо, а начинает присматриваться к Мо Сюаньюю - у А-Яо внезапно взыграли гнев и мстительность за маму? Серьезно?

  • В комментах пишут про сравнение Вэй Усяня и Цзинь Гунъяо. Но что их объединяет по большому счету? Только убийства во имя мести
    Но если смотреть со стороны Цзинь Гунъяо: да, тяжелое прошлое. После этого заискивания, коварство, много других темных делишек, и вот, он поднялся с самого дна на вершину. Очевидно, что после такого нельзя остаться человеком. Но все его действия изначально были направлены на отмщение, затронули множество невинных, которых можно было не затрагивать, он предал всех, кто ему доверял, и готов сделать все ради власти. Мы, конечно, не знаем, что творилось в его голове, но мне кажется, что ослепленный несправедливостью и жаждой мести, он сошел с ума.
    Если же говорить о Вэй Усяне, то его месть была направлена конкретно на орден Цишань Вэнь, конкретно на военных. Единственное в этом этапе, что я не оправдываю — жестокие методы действия, как и в случае с Вэнь Чао, но тогда это тоже была кровная месть.
    Следующей ключевой точкой Вэй Усяня стало убийство около 1,5к заклинателей. Вот это — единственное сходство с Гунъяо, потому что многие убитые были невиновны. Да, они могли подумать своей головой и, подобно Мянь Мянь, уйти из кланов, понимая, что эти кланы прогнили, вместо того, чтобы приносить приясягу на борьбу с неизвестно кем и неизвестно почему, но мы не знаем всех обстоятельств.
    В итоге да, и Вэй Усянь, и Цзинь Гунъяо столкнулись с несправедливостью и прогнившим обществом. Разница в том, что Вэй Усянем с этим обществом боролся, а Гунъяо решил не только стать его частью, но возглавить это общество.
    Можно, конечно, предположить, что если бы гланым героем был Цзинь Гунъяо, мы бы смотрели на него по-другому. Да будь кто угодно, но не Вэй Усянь, главным героем, мы, вероятно, приняли бы его за полноценного злодея. Но согласитесь — даже вникая во все детали, невозможно проникнуться симпатией к человеку, который постоянно притворяется, идет по головам, помыкает теми, кто ему доверяет, да хотя бы совершает инцест и после убивает сына.
    Цзинь Гуанъяо — сумасшедший. Это не оскорбление, а факт, потому что он сам, вероятно, не отдаёт себе ответ в своих действиях. Но все его действия пренадлежат ему, и он сам был волен выбирать, как поступать, каким бы прогнившим общество вокруг не было.
    То же самое и в случае с Вэй Усянем — это его действия, его решения, и его вина.
    Ошибка Вэй Усяня в том, что он нарушил собственные клятвы и использовал свои силы для того, за что сам ненавидел обидчиков.
    И на самом деле то же самое можно сказать о Цзинь Гуанъяо.
    Но Вэй Усяню "повезло" — после убийства и перерождения его пыл и жажда мести утихли, он сам теперь с ужасом думал о том, что сделал
    Цзинь Гунъяо же не был остановлен, уже тогда сильно уйдя по кривой дорожке, и не остановился сам.
    Возможно ли было в их ситуациях поступить по-иному — неизвестно, и мы сами не поймем, не ощутив (и я надеюсь, никогда не ощутим) все это на своей шкуре.

  • В комментариях такие умные люди...

  • У меня ощущение, я оправдываю Усяня, потому что наблюдаю, как в нём разгорается любовь — как обжигающий, очищающий огонь. И он настолько в этом беззащитен, настолько ярко в своих чувствах — и при этом, ему так больно от прошлого... Мне кажется, читай я непосредственно о тех событиях, а не наблюдая флэшбеки, я бы его возненавидела. Но сейчас я наблюдаю его агонию от новой любви и раскаяния за себя прошлого, что готова прощать.

  • Мне было очень интересно почитать дискуссию, спасибо!

    От себя хотела бы добавить, что мне нравится слово "общество" и не нравится слово "толпа", оно кажется обесценивающим.
    Причем все персонажи новеллы - часть этого общества и хотят оставаться его частью: общаться, иметь статус, передавать опыт, развивать свои ценности и интересы и т.д. Усянь посидел на горе и чуть не свихнулся от скуки, помните, как он был рад, когда встретил Ванцзи? когда его позвали в гости? И это нормально, мы социальные создания, а не одиночки.

    Нет такого персонажа, как толпа. Толпу составляют конкретные люди, и у каждого есть свои причины и цели, согласно им люди собираются в группы.
    И каждого можно понять. Мы ничего не знаем про жизнь Гуаньшаня, уверена, если бы автор раскрыла его историю - можно было бы найти место для сочувствия. Что совершенно не отменяет того, что он ведёт себя как мудак. И, кстати, общество его поведение осуждает! Даже посетитель борделя четко говорит: так бросать сына - это зашквар.
    У них не самые плохие моральные ориентиры в принципе. Не зря Цижень, Сичень и Ванцзи - признанные моральные авторитеты.

  • Защитники Гуанъяо занимаются банальной софистикой. Какое он может уважение или жалость вызывать лол? Психопат изворотливый, который заслуживает только омерзения. Поубивал всех (включая близких людей), лишь бы побольше власти отхапать

  • Кароче давайте не будем никому психологами и перестанем философски всё и всех оправдывать. Гуань Яо - проститут. Перечитать я буду вряд ли так что оставлю тут свою инсту, буду рада новым друзьям, как никак у нас общие интересы в литературе пхпхпхп @rainbowcoctail до свидания народ.

  • Как вообще можно им восхищаться, я в шоках. А тем более сравнивать Вэй Усяня с ним. И выставлять Вэй Усяня хуже него. Он же больной человек, который собственного сына убил, который родился в результате инцеста, жена из-за этого факта ну и следовательно из-за него покончила с собой. Покрывал человека который применил на человеке линчи. Брата расчленил и по всему Китаю раскидал как мусор какой-то. И это ещё не все что он вытворял. Как можно вообще про это забыть? Разве черт возьми Вэй Усянь такие подлые действия совершал? Вэй Усянь никогда не убивал людей ради власти и своего хрупкого эго в отличии от этого психа (даже статую себе возвёл). Тем более Вэй Усянь искупил уже свои грехи, и при этой жизни осознаёт все что он тогда совершил. Другой же понимает что творит, но не исправляется. Не у одного только Гуанъяо жизнь была не сахар, между прочим. Он мало того что психопат так ещё и крыса которая исподтишка такое вытворяет. Под личиной добродетели вершит зло. Даже его протеже такие же подлые и завистливые как и он сам.
    «Он не может любить и не может насытится чьей-либо любовью. Как чёрная дыра, внутри которой всегда пусто.» это прям стопроцентное попадание.

  • как говорится: cool motive, still murder
    вот такая вот простая истина

  • канталупа, какой прекрасный комментарий. Вы так четко и точно выразили те же ощущения и мысли, которые у меня возникли при прочтении.

  • Кто бы что ни говорил, а я не могу не симпатизировать Цзинь Гуанъяо. Зная всю его историю. Кто бы не обозлился? Меня больше всего тошнит от того, что его вечно называют сыном шлюхи и ставят ему это в укор, словно он выбрал от кого родиться. Мне также не нравится то что проституток так унижают, как не унижают убийц, но это происходит и по сей день, что уж говорить о древнем Китае.
    Кого здесь вообще никак и ничем оправдать невозможно – Цзинь Гуаншань. Вот кто здесь настоящая шлюха, которая к тому же не успевает вовремя вытаскивать. Детей и несчастных судеб натворил хоть отбавляй. Именно из-за него произошла эта история с Цинь Су: мертва её мать, её сын, она сама. А-Яо она действительно нравилась, и он ей тоже. А папаша такую свинью подложил. Позже узнаете все тонкости проблемы с их браком. Гуаншань был жадным трусливым ублюдком, который строил планы как бы занять место Цишань Вэнь, забавлялся с обычными людьми из Цишань (я о смертных, ведь судя по всему у тех кто жил на горе Луанцзан не было даже ядра. А мир смертных и мир заклинателей отдельны друг от друга, даже если их связывает кровное родство. Если углубиться в изучение сянься можно понять что родство не имеет никакого значения для заклинателей, ведь они совершенствуются стремясь к бессмертию и живут сотни лет не старея, пока не достигают своего предела). Цзинь Гуаншань позарился на тигриную печать и оттого стравливал всех с Усянем, а потом пригрел Сюэ Яна для этой цели
    Его жадность и лицемерие вообще за рамками понимания. Такой никчёмный человечек, а столько всего наворотил!

  • Я увидела фразу, что "Вэй Усянь убивал тех, кто того заслуживал"
    Хочется ответить на это словами Гуанъяо: а как мы можем судить, кто этого заслуживает?
    Вэй Усянь убивает из чувства справедливости, Цзинь Гуанъяо же вырос там, где о справедливости просто не могло быть и речи, поэтому для него единственным поводом к убийству может быть стимул забраться наверх, чтобы проявить весь свой потенциал, который как у правителя действительно огромный и это нельзя отрицать.
    Мне кажется, тут речь как раз о том, что кого сподвигло к таким страшным поступкам, ведь по сути уровень жёсткости у них в определённые моменты равноценен. И ответ мне кажется прост: чем бы не руководствовался убийца его можно оправдать, но правда в том, что это не перестанет быть уродливым поступком. Убивал ли убийца по несдержанности и жажде справедливости или же по рассчёту и для собственного продвижения - значения не имеет. И да, Вэй Усянь убивал на войне, но эти пытки нельзя назвать простым убийством.
    А ещё очень грустно, ведь толпа сыпет обвинениями в их адрес вовсе не из-за убийств как таковых.
    Если так подумать - умей люди мыслить более многогранно и менее жестоко и всей этой истории бы не было, а это были бы уже не люди.
    Как по мне, Цзинь Гуанъяо заслуживает уважение хотя бы за своё благоразумие и продуманность. Это редко можно увидеть. Он пытался всегда сглаживать углы, Вэй Усянь же - наоборот их заострять. В итоге общество не приняло ни одно, ни второе.
    Мне кажется, можно сколько угодно винить людей, сравнивать их, вдаваться в мечтания из серии "если бы он сделал по-другому, то....", но ситуацию это не изменит, и надо просто воспринимать людей как людей, которым выше головы не прыгнуть. Многие совершают ужасающие поступки, но при этом имеют огромные плюсы, и мне кажется, то, какие хорошие качества нам более близки как людям, и заставляют нас выбирать то, за кого из персонажей топить. И всё же надо сказать, что они не были бы собой, если бы делали по другому. Мы можем оценить лишь характер в целом, не искажая и не преукрашая некоторые подробности, признавая тех, чьи мотивы можем понять как таких же как и мы людей, и фраза из дорамы, которую сказал Сичень - "не суди о человеке по своим представлениям о добре и зле, а лишь по стремлению его сердца", мне кажется, является как раз главным смыслом во всей этой истории. Нельзя судить, можно лишь понимать и ценить, а можно не понимать и начинать гнобить или же попытаться-таки понять. Понять не в смысле оправдать, а в смысле воспринять и дурное и хорошее как часть человека, ведь человеческие недостатки - это часть каждого, без них мы - уже не мы, и без недостатков мы не были бы такими многогранными и нас невозможно было бы ненавидеть, но также невозможно было бы и любить.
    Какими бы ужасными эти недостатки ни были.
    Люблю эту историю за призыв понимать людей и не оценивать по завышенным стандартам, это умение очень поможет в жизни и я надеюсь, что приобретаю его по прочтении.

  • сколько сдерживался от написания коммента, но прочитав комментарии под этой главой не смог сдержаться, так что высказываю свое мнение и взгляд. Мэн Яо всеми правдамт и неправдами пытается доказать другим, что нн смотря на свое происхождение он ничем не хуже других, а наоборот даже лучше. Все его деяния лишены искренности, добрые дела он делал лишь для того чтобы показать, что он не хуже других правителей, а лучше. Поэтому не смотря на все его поступки хорошие и плохие он мне не нравится. Вэй Усянь же его противоположность в этом плане, все его поступки искренни, да он делал вещи которым нет оправдания, но всегда был честен и искренен, это привлекает меня в нем, есть чувство, что ему можно доверять

  • Тут нет "хороших" и "плохих" персонажей, что только подчёркивает мастерство и зрелость автора. На давайте честно, если мы будем выбирать, кому доверить спину – Вей Усяню или Гуаньяо – кто выберет последнего? Гуаньяо предал всех, убил каждого, кто был ему близок, кто верил в него. У него нет НИ ОДНОГО человека, кем бы он дорожил, кроме себя. Он и Лань Сиченя не трогает только потому, что он единственный может его спасти, все остальные убьют не задумываясь. Хотя уверена, что и его предаст. А кого хоть раз за всю историю предал Вэй Ин? Он виноват много в чём – глупость, заносчивость, высокомерие, гордыня, непочтительность, легкомыслие, самонадеянность, вспыльчивость, неконтролируемая ярость. Но во-первых за каждое из своих недостатков он понёс более чем суровое наказание, потеряв всю семью и жизнь, а во-вторых, он всегда раскаивался за то, чему стал виной. Да даже за обстоятельства, к которым он по логике вещей причастен в равной степени, что и все другие участники конфликта, он тоже извинялся (за того же Цинь Чена или мужа шицзе). Он человечен. Да, прошёл свой тернистый путь, но сердце он сохранил. Он всё так же ценит чужое благополучие превыше своего, всё так же готов стать козлом отпущения, если это будет необходимо. Емана, да его Лань Ванцзы любит, ребят! Указание какого ещё нравственного компаса недостаточно? Гуанъяо же не способен ни на что кроме жажды власти (если она удовлетворена – ему весело играть в доброго правителя) и попытки перекрыть этой властью все перенесённый обиды. Он не может любить и не может насытится чьей-либо любовью. Как чёрная дыра, внутри которой всегда пусто.

  • Цзинь Гуаньяо - лучший пример фразы:
    "Выживают самые изворотливые"

  • О, безусловно Вэй Ин убил тысячи адептов ордена Цишань Вэнь, включая мирных жителей (вспомним, что после Аннигиляции Солнца осталась в живых только горстка людей, которых впоследствии подсократили ещё Цзини, но это уже капля в море в сравнении с тем, сколько уничтожил Вэй) из благих и самых чистых побуждений. Издевался над Вэнь Чао, вплоть до кастрации и преследования он тоже из самых лучших побуждений. Или, допустим, срал с высокой колокольни на все устои и традиции общества того времени, выставляя посмешищем не только Цзян Фэнмяня перед всеми, но впоследствии и Цзян Чэна, который "не мог усмирить нрав" своего брата, Вэй Усянь без зазрения совести унижал авторитет нового главы ордена Цзян, и ему было норм, конечно, потому что он "привык думать о других". К слову, даже в ситуации с пересадкой ядра он ни разу не подумал о других, иначе он как минимум бы не лгал, а спросил у Цзян Чэна его мнения. Эгоизм — не равно "думать о других", что за бред? Это так, навскидку, я не хочу вдаваться в полемику больше, нет смысла в рамках комментирования главы. Добавлю только, что я не хейтер Вэй Ина, но закрывать глаза на его тёмные, гадкие стороны — глупо.

    А что касается Гуанъяо, я просто замечу, что стоило ему прийти к власти, как он как раз принялся помогать остальным. Пример: сторожевые башни в селениях, чтобы простой люд всегда мог позвать на помощь заклинателей в случае чего, а не мыкаться самим, погибая пачками.
    Или, второй пример, остающийся на плаву орден Не, который Хуайсан практически уничтожил, из процветающего он превратился в ничто. Но помощь Гуанъяо (в частности) дала шанс Хуайсану сохранить хотя бы эти крохи, оставшиеся после смерти Минцзюэ, а не развалить орден окончательно.

    И да, "толпа" — это не только братья Лани, Хуайсан и кто-то там ещё, кого привёл в пример комментатор ниже. Попробуйте мыслить более широкими материями, в конце концов, мы все читаем один и тот же текст.)

    Отдельно: спасибо за огромный труд переводчикам! Без вас мы бы не смогли насладиться этой историей и, как следствие, вести много интересных бесед о ней.

  • INSAID, не могу с вами согласиться. Мотив всегда очень важен. Тысячи Вэй Усянь убивал на войне, или когда защищался. Один против толпы, которая ничего не слушала. Он мог действительно себя оправдать если бы ему дали шанс. И никогда ни кем не прикрывался, хотел убить - убивал и не скрывал этого. Цзинь Гуаньяо же использовал всех и все что мог лишь бы не пачкать руки, а так же использовал слова как оружие и отвлекающий манёвр. Так действительно почему бы не рискнуть Лань Сиченем ради того что бы выслушать очередную ложь! Мало примеров Не Мицуэ и Цзен Чена, грабли наше все! На руках этого персонажа крови больше чем у всех других вместе взятых и по большей части невинных людей, которые ему ни какого зла не причинили ни словом ни действием и чем их убийство можно оправдать? Что Папа в детстве не любил? Он заслужил все что получил и даже больше.

  • в целом я могу понять цзинь гуаньяо, как и все остальные, у кого есть мать. и месть цзинь гуаньшаню я принимаю и одобряю. но остальным его поступкам нет оправдания.

    есть разница между ним и вэй усянем. заслуженно от рук цзинь гуаньяо умер только цзинь гуаньшань, а остальных же он уничтожал лишь ради своей выгоды.
    вэй усянь же убивал тех, кто это заслужил и убивал невинных в беспамятстве, либо случайно, сам того не понимая. это конечно не в коем случае не делает его невиновным, но всё уже причины убийств у него и цзинь гуаньяо различаются.

  • Солидарна с комментарием ниже, персонаж совсем не вызывает сочувствия и тем более его не хочется защищать. Еще так и не ясно, что он там хотел вырыть -_-

  • Не могу понять, как Гуан Яо можно защищать и оправдывать. Да, у него было тяжелое детство, да, его многие обижали и относились предвзято, но это ни в коем разе не оправдывает его поступков, совершенных умышленно и осознанно, с одной лишь целью - забраться на самую вершину. Не Мин Цзюэ абсолютно верно высказывался насчет Яо. А то, что он сетует на свое одиночество и отсутствие поддержки - уж извини, но надо быть адекватным, чтобы люди хотели находиться рядом с тобой и защищать
    Вэй ни разу не похож на Гуан Яо, ибо первый совершал все свои поступки, будь они плохими или хорошими, ради других людей. Ради Чэна, ради невиновных Вэней, ради Янь Ли и Лань Чжаня, ради Мянь-Мянь и других в пещере Сюань У. Он и на темный путь встал только чтобы защитить близких. Да, в итоге все закончилось очень плохо, но он расплатился за свои деяния смертью и после возрождения не находил себе оправданий. В отличие от Гуан Яо, который мало того что все это время жил припеваючи, так еще и плевать хотел на жестокость, совершаемую им самим

  • К толпе, состоящей из двух Ланей, ЦЧ и НХС? О да, это страшные люди, настоящие изверги, особенно старший Лань)

    Мне тоже нравится Яо и очень жаль его, но меньшим преступником это его не делает. Его жертвы не перестают быть его жертвами, и их немало. И если его сейчас не остановить, сам он не остановится. Что делать-то? Простить и отпустить на все четыре стороны?

    Вэй Усянь, кстати, за все свои проступки, вольные и невольные, расплатился ещё в прошлой жизни, сначала лишившись всего и всех, а потом и жизни. И в этой он вполне осознаёт свою ответственность. Даже при том, что изначально действовал из лучших побуждений...

  • Гуанъяо и Вэй Усянь - абсолютно разные люди
    Первый - просто больной на голову ублюдок, любыми, даже самыми извращенными, способами пытающийся вылезть наверх, несправедливость в жизни сделала его сумасшедшим
    Вэй Усянь же всегда преследовал цель защищать других, не жалея себя, насколько бы жестоко и несправедливо к нему ни относились бы, и давал сдачи только когда на него покушались
    Их даже нельзя называть похожими и близко
    Вэй Усянь не встает на сторону больных ублюдков
    Нельзя защищать Гуанъяо после всей жести, что он натворил

  • Как печально осознавать, что Вэй Усянь, человек, который по большому счёту был ровно в той же ситуации, что сейчас находится Гуанъяо, встаёт на сторону тех, кто продолжает его закапывать в грязь. Не оправдываю ничьи поступки, но здесь нет "главного зла" - ярлык для Гуанъяо, и нет "совершенного добра", каким пытаются выставить образ прославленных заклинателей. Но есть бездумная масса, которая выбрала цель для себя и "абсолютное зло": сначала это Вэй Усянь (не будем забывать, что в сухом остатке без субъективного отношения это эгоистичный человек, лишивший жизни тысячи людей), теперь Гуанъяо (тоже самое). Между ними не так уж и велика разница. Толпа решает, толпа уничтожает. Печально то, что во втором случае первая "жертва" видит во второй "зло", то есть по факту присоединяется к истинному врагу - толпе. И морали как таковой во всей истории нет, потому что нет "урока" для остальных, только зацикленный ход событий.

    Кстати, ситуация, которую Усянь видел в Сопереживании, очень хорошо раскрывает становление Гуанъяо как личности, объясняет "почему он стал таким". Как один из примеров, но очень целостный. Люблю главу за этот момент.

  • я не хочу дочитывать..............так мало глав осталось..........

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *