Жало. Часть вторая
v 1 - 108
Переводчик
Восемь Бит, Мария Кулишова, Wintersnow
Редактор
Annette Liu, Alizeskis
Пусть атака не сразила бы Не Минцзюэ, при некотором успехе она выиграла бы им немного времени. Однако внезапный эмоциональный взрыв Су Шэ подпитал меч столь мощной духовной силой, что оружие, не справившись с этой мощью, на полпути до завершения выпада разломилось на куски.
А вот удар кулака Не Минцзюэ пришёлся точно в середину груди Су Шэ, и великолепие того пропало так же быстро, как проявилось. Су Шэ не успел даже выплюнуть кровь или сказать пару слов напоследок — неважно, достойных или жестоких, — прежде чем жизненный огонёк покинул его взгляд.
Лежавший рядом с Лань Сичэнем Цзинь Гуанъяо также наблюдал произошедшее. То ли из-за кровотечения и усилившейся боли в руке и животе, то ли по какой-то другой причине в его глазах заблестели слезы. Но не успел Цзинь Гуанъяо передохнуть или хотя бы начать залечивать раны, Не Минцзюэ, выдернув кулак, развернулся и с жадностью тигра, глядящего на добычу, уставился на него.
В резком, суровом выражении неподвижного лица Не Минцзюэ отчётливо читалось осуждение, ничем не отличавшееся от такового ещё при его жизни. Именно такого выражения, будто Старший брат видел его насквозь, Цзинь Гуанъяо страшился больше всего на свете. От страха у него даже слезы пропали. Он обратился к Лань Сичэню за помощью и дрожащим голосом прошептал:
— Брат…
Лань Сичэнь перенаправил меч, а Вэй Усянь с Лань Ванцзи ускорили темп мелодии. Но действие свиста уже давно прошло, и сейчас было гораздо сложнее добиться былого эффекта.
В этот миг кто-то вдруг крикнул:
— Вэй Усянь!
Вэй Усянь тут же отозвался:
— Что?
И лишь после этих слов осознал, что позвал его Цзян Чэн, поэтому несколько удивился. Цзян Чэн не ответил напрямую, вместо этого вынул что-то из рукава и швырнул Вэй Усяню. Тот машинально поймал предмет и, взглянув на него, увидел в руке чёрную блестящую флейту с красной кисточкой.
Это была его призрачная флейта, Чэньцин!
Заполучив до боли знакомый инструмент, Вэй Усянь не успел даже удивиться. Он без колебаний поднёс флейту к губам и крикнул:
— Лань Чжань!
Лань Ванцзи кивнул. Слов больше не требовалось — звуки гуциня и флейты слились в единую мелодию. Гуцинь звучал подобно ледяному источнику, а флейта — словно стая птиц в полёте; один подавлял, вторая — увлекала за собой. Под действием их дуэта Не Минцзюэ пошатнулся, а потом наконец отвернулся от Цзинь Гуанъяо.
Шаг за шагом, подчиненный гуцинем и флейтой, он на негнущихся ногах снова направился к пустому гробу. Вэй Усянь и Лань Ванцзи двинулись следом, так же — шаг за шагом. В тот миг, когда Не Минцзюэ упал в гроб, они пинком подкинули лежавшую на земле крышку. Тяжелая крышка взлетела в воздух и опустилась на гроб, а Вэй Усянь проворно вскочил сверху, заткнул Чэньцин за пояс и быстро прокусил палец, чтобы без промедления аккуратно и ровно нарисовать целый ряд извивающихся танцем дракона и феникса кровавых заклинаний поперёк всей крышки гроба!
Только когда животные завывания из гроба начали затихать, Лань Ванцзи положил ладонь поверх семи вибрирующих струн и заглушил звуки гуциня. Вэй Усянь коротко выдохнул и настороженно замер на какое-то время. Лишь убедившись, что из-под крышки гроба больше не исходит толчков, он наконец встал.
— Характер у него не сахар, да?
Стоя на крышке гроба, он был намного выше. Лань Ванцзи отложил гуцинь и посмотрел на Вэй Усяня светлыми глазами. Вэй Усянь опустил голову и не смог сдержать желание коснуться этого белоснежного лица правой рукой, намеренно ли или случайно добавляя ему пару красных кровавых отметин.
Лань Ванцзи это не слишком взволновало.
— Спускайся.
Вэй Усянь с усмешкой спрыгнул вниз и был пойман в крепкие объятия.
И если здесь ситуация разрешилась благополучно, то с другой стороны храма Не Хуайсан болезненно застонал. Он умолял:
— Сичэнь-гэ! Скорее подойди и посмотри, моя нога всё ещё на месте?!
Лань Сичэнь подошёл к нему и заставил улечься смирно, чтобы осмотреть.
— Хуайсан, всё в порядке. Бояться нечего. Нога не сломана. Всего лишь порез.
Не Хуайсан в ужасе воскликнул:
— Порез! Как я могу не бояться, если там порез?! Насквозь? Спаси меня, Сичэнь-гэ!
Лань Сичэнь не знал, можно ли в такой ситуации рассмеяться.
— Не так уж и серьёзна твоя рана.
Не Хуайсан, между тем, продолжал кататься по полу, обнимая ногу. Лань Сичэнь знал, что Не Хуайсан больше всего боится боли, поэтому достал пузырёк с лекарствами и вложил тому в ладонь.
— Это снимет боль.
Не Хуайсан тут же открыл пузырёк и принялся глотать пилюли, причитая:
— И чего я такой невезучий? Сначала меня ни с того ни с сего схватил этот Су Миньшань… Ему просто обязательно было ткнуть в меня мечом, даже когда он уже убегал! Он разве не понимал, что достаточно было просто оттолкнуть меня в сторону? Неужели обязательно пускать в ход оружие…
Лань Сичэнь поднялся на ноги и обернулся. Цзинь Гуанъяо согбенно сидел на земле с бледным, как бумага, лицом. Его волосы слегка растрепались, а лоб покрылся холодным потом. Все его хладнокровие было утрачено. Возможно, из-за уже невыносимой боли в руке, он не мог сдержать лёгкие стоны. Цзинь Гуанъяо посмотрел на Лань Сичэня. И пусть ничего не говорил, одного его вида, обрубленной руки и подавленного взгляда хватало, чтобы разжалобить любого.
Лань Сичэнь какое-то время смотрел на него, а потом вздохнул и всё же достал лекарства, которые обычно носил с собой.
Вэй Усянь предостерёг:
— Глава Ордена Лань.
Лань Сичэнь возразил:
— Молодой господин Вэй, прямо сейчас он… не в состоянии предпринять что-либо ещё. Если раны не обработать, он прямо тут и умрёт. Тогда очень много вопросов так и останутся без ответов.
Вэй Усянь сказал:
— Глава Ордена Лань, я понимаю. И не говорю, что ему нельзя помогать. Просто хотел напомнить об осторожности. Лучше вам наложить на него заклятие молчания, чтобы больше ничего не говорил.
Лань Сичэнь кивнул, повернувшись к Цзинь Гуанъяо.
— Глава Ордена Цзинь, вы его слышали. Пожалуйста, не нужно больше никаких бессмысленных действий. Иначе, если вы что-то сделаете, из предосторожности и без всякой жалости я… — он сделал глубокий вдох, — отниму вашу жизнь.
Цзинь Гуанъяо кивнул и слабо прошептал:
— Спасибо, Цзэу-цзюнь.
Лань Сичэнь опустился на колени и осторожно обработал раненое запястье. Цзинь Гуанъяо дрожал. Видя такой конец своего названого брата, имевшего когда-то безграничный потенциал, Лань Сичэнь просто не знал, что сказать, и мог лишь молчаливо вздыхать.
Вэй Усянь и Лань Ванцзи подошли к углу, в котором Вэнь Нин всё ещё лежал неприглядной грудой на Цзян Чэне и Цзинь Лине. Вэй Усянь переложил его на землю, осмотрел дыру в груди и обеспокоенно произнёс:
— Ты только посмотри на себя… Придётся чем-то залатать, иначе никак.
— Молодой господин, всё так серьёзно?..
Вэй Усянь поспешно заверил:
— Вовсе нет. Всё равно тебе эти органы не нужны. Но выглядит ужасно.
Вэнь Нин возразил:
— Мне и не обязательно хорошо выглядеть…
Цзян Чэн молчал, а Цзинь Лин никак не мог решить, стоит ли ему заговорить.
Чуть поодаль Лань Сичэнь обрабатывал раны Цзинь Гуанъяо. Видя, что тот от боли уже готов потерять сознание, Лань Сичэнь, изначально желавший так наказать Цзинь Гуанъяо, оказался не в силах на это смотреть. Он развернулся.
— Хуайсан, передай мне снадобье для снятия боли.
Съев две пилюли и успокоив боль, Не Хуайсан убрал пузырёк за пазуху. И теперь поспешно отозвался:
— О, конечно, — затем опустил голову, чтобы достать лекарство. Найдя пузырёк, Не Хуайсан уже собирался протянуть его Лань Сичэню, как его зрачки вдруг сузились, и он испуганно воскликнул: — Сичэнь-гэ, осторожно, сзади!!!
Лань Сичэнь не мог себе позволить расслабиться в присутствии Цзинь Гуанъяо и был постоянно настороже, будто натянутая тетива. Увидев выражение лица Не Хуайсана и услышав предостережение, он почувствовал, как сердце обдало холодом. Лань Сичэнь без промедления обнажил меч и сделал выпад назад.
Меч вошёл в грудь Цзинь Гуанъяо, лицо которого выражало крайнее потрясение.
Все вокруг тоже немало удивились столь внезапному повороту событий. Вэй Усянь вскинулся:
— Что произошло?!
Не Хуайсан замямлил:
— Я-я-я… видел, как Третий брат… нет, я видел, как Глава Ордена Цзинь убрал руку за спину. Я не знал, что он собирался…
Цзинь Гуанъяо, опустив голову, смотрел на вонзившийся в грудь меч. Его губы дёрнулись, словно он хотел что-то сказать, но будучи под действием заклятия молчания не смог даже словом себя защитить. Вэй Усянь чувствовал, что что-то в этой ситуации было неправильно. Но не успел он спросить, как Цзинь Гуанъяо с кашлем выплюнул глоток крови и хрипло воскликнул:
— Лань Сичэнь!
Он усилием воли поборол заклятие молчания.
Теперь Цзинь Гуанъяо был изранен весь, с ног до головы. Левая рука обожжена ядовитым дымом, правая отсутствовала, а в животе не хватало куска плоти. Покрытый кровью, он даже сидеть прямо не мог, однако в этот миг стоял без чьей-либо помощи, словно вспышка угасающей свечи (1). Исполненным ненависти голосом он снова позвал:
— Лань Сичэнь!
Лань Сичэнь ощущал бесконечное разочарование и грусть.
— Глава Ордена Цзинь, я предупреждал. Ещё одно действие — и жалости от меня вы не увидите.
Цзинь Гуанъяо яростно сплюнул.
— Да! Ты так и сказал. Но разве я что-то сделал?!
На людях он всегда поддерживал приятный и изящный образ, но теперь показал лютый облик несдержанного простолюдина. Видя, насколько Цзинь Гуанъяо отличался от своего нормального состояния, Лань Сичэнь тоже почувствовал, что что-то неладно. Он тут же снова обернулся к Не Хуайсану.
Цзинь Гуанъяо рассмеялся.
— Да брось! Зачем ты на него смотришь? Без толку! Что ты увидишь? Даже я за все эти годы не смог разглядеть. Не Хуайсан, а ты хорош. — Не Хуайсан молчал как рыба, словно от внезапных обвинений потерял дар речи. Цзинь Гуанъяо с ненавистью добавил: — Как это неожиданно, что я вот так потерпел фиаско от твоей руки…
Он попытался подойти к Не Хуайсану, но из его груди всё ещё торчал меч. Один шаг — и Цзинь Гуанъяо охватила всепоглощающая боль. Лань Сичэнь не мог ни добить его, ни поспешно вынуть меч, и лишь крикнул:
— Не двигайся!
На самом деле Цзинь Гуанъяо и двигаться не мог. Одной рукой он обхватил лезвие и, встав ровнее, сплюнул кровь.
— Вот тебе и «Незнайка»! Неудивительно… Должно быть, довольно сложно так долго скрываться!
Не Хуайсан дрожал.
— Сичэнь-гэ, поверь мне, я действительно видел…
Лицо Цзинь Гуанъяо свирепо исказилось.
— Ты!
Он снова дёрнулся к Не Хуайсану, и меч ещё глубже вошёл в грудь. Лань Сичэнь тоже закричал:
— Не двигайся!
Лань Сичэню пришлось много натерпеться от Цзинь Гуанъяо из-за веры в его ложь. В этот раз настороженность Лань Сичэня была совершенно естественной, как и подозрение, что Цзинь Гуанъяо обвинил Не Хуайсана намеренно, потому что тот раскрыл его замысел снова застать Лань Сичэня врасплох. Цзинь Гуанъяо с лёгкостью прочитал эти мысли в его взгляде и со злостью рассмеялся.
— Лань Сичэнь! За эту жизнь я бессчётное число раз лгал, бессчётное число раз убивал. Как ты и сказал, я убил своего отца, брата, жену, сына, учителя, друга… Чего я не совершил из всех злодеяний этого мира?!
Он тяжело вдохнул и прохрипел:
— Но я никогда даже не думал причинить вред тебе!
Лань Сичэнь ошарашенно молчал.
Цзинь Гуанъяо, все ещё сжимая его меч, задыхался и каждое слово проталкивал сквозь сжатые зубы.
— Когда Облачные Глубины были сожжены дотла, и тебе пришлось бежать, кто оградил тебя от всех опасностей? А когда Орден Гусу Лань восстанавливал Облачные Глубины, кто всеми силами помогал тебе? Разве я хоть раз за все эти годы нападал на Орден Гусу Лань? Разве я хоть раз отвечал тебе чем-то кроме поддержки?! За исключением этого раза, когда я лишь временно подавил твои духовные силы, разве я хоть единожды причинил зло тебе или твоему клану? Я когда-нибудь просил за всё это благодарности?!
Услышав эти вопросы, Лань Сичэнь больше не мог заставить себя снова наложить на него заклятие молчания. Цзинь Гуанъяо продолжил:
— Су Миньшань вот так мне отплатил только потому, что я когда-то запомнил его имя. А ты, Цзэу-цзюнь, Глава Ордена Лань, относишься ко мне не с б́ольшим терпением, чем Не Минцзюэ… ты не оставил мне и шанса на жизнь!
Сказав это, Цзинь Гуанъяо вдруг отшатнулся назад. Шоюэ вышел из его груди, следом выплеснулись брызги крови.
Цзян Чэн крикнул:
— Не дайте ему уйти!
Лань Сичэнь нагнал Цзинь Гуанъяо в два шага, без усилий снова заполучив преимущество. В таком состоянии Цзинь Гуанъяо не мог никуда сбежать, как бы быстро ни двигался. Цзинь Лин поймал бы его с закрытыми глазами. К тому же у него было множество ранений, не говоря уже о смертельном порезе мечом. Осторожничать с Цзинь Гуанъяо больше не было смысла.
Вэй Усянь, однако, вдруг что-то осознал и крикнул:
— Он не пытается сбежать! Цзэу-цзюнь, отойдите от него, сейчас же!
Но было уже поздно. Кровь из отрубленной конечности Цзинь Гуанъяо попала на гроб и потекла, разрушая заклинания Вэй Усяня, просачиваясь через зазор под крышкой внутрь.
Запечатанный Не Минцзюэ вырвался!
Крышка гроба разлетелась на куски. Мертвенно-бледная рука обхватила шею Цзинь Гуанъяо, а вторая потянулась к Лань Сичэню.
Цзинь Гуанъяо не пытался сбежать. Вместо этого он до последнего вдоха боролся за то, чтобы привести Лань Сичэня к Не Минцзюэ и умереть вместе с ним!
Лань Ванцзи призвал Бичэнь, который рванул в их сторону со скоростью молнии, но Не Минцзюэ совсем не боялся духовного оружия. Даже если бы Бичэнь достиг цели, это почти наверняка не смогло бы помешать Не Минцзюэ преодолеть крошечное расстояние до горла Лань Сичэня.
И всё же, когда ладонь мертвеца практически схватила Лань Сичэня за шею, Цзинь Гуанъяо единственной оставшейся рукой ударил Лань Сичэня в грудь, чтобы оттолкнуть прочь.
А его самого Не Минцзюэ сначала затащил в гроб, а потом поднял над собой как тряпичную куклу. Вся развернувшаяся картина пугала до смерти. Цзинь Гуанъяо единственной рукой пытался разжать стальную хватку Не Минцзюэ. Он страдал от боли, его волосы спутались, а во взгляде сверкала яростная злоба. Собрав оставшиеся силы, он выругался:
— Не Минцзюэ, имел я твою мать! Думаешь, я тебя боюсь?! Да я…
Цзинь Гуанъяо отхаркнул кровь, будто это далось ему с нечеловеческим усилием. Все присутствовавшие услышали треск — неестественно жестокий и отчётливый.
Последний выдох вырвался из горла Цзинь Гуанъяо.
Плечи Цзинь Лина дрожали, он зажмурился и зажал уши ладонями, не смея смотреть и слушать.
Комментарии: 27
Выдайте Не Хуайсану премию: главный умный человек в Китае👏
А Цзинь Лину бы успокоительное принять...
Ну Чо,ну Хуайсан вам бы Оскаров. Особенно последниму,его так и не запалили уже столько времени:)
Вони хоть убейте меня, а я думаю, что Гуанъяо,был влюблён в первого нефрит клана Лань...
Это же проделки Не Хуайсана с украденым содержимым гроба и с ядом? Как-то в дунхуа этот момент упустили.
Цзян Чэн, который пришел "только ради Цзинь Лина", но "зачем-то" прихватил с собой флейту Усяня. :)
к комментариям
Вполне возможно, что Гуаньяо со своей точки зрения даже искренен, когда говорит
"Разве я хоть раз за все эти годы нападал на Орден Гусу Лань? Разве я хоть раз отвечал тебе чем-то кроме поддержки?! За исключением этого раза, когда я лишь временно подавил твои духовные силы, разве я хоть единожды причинил зло тебе или твоему клану?"
Для него ведь отдельные люди мало что значат. Их жизни, по сравнению с собственной властью - ноль. Он действительно не причинял вреда лично Сичэню (ну с его точки зрения не причинял, а то, что обманывал - ну это так...типа лучшую версию себя предоставлял), и не ослаблял Орден Гусу Лань в целом, как, скажем, резко ослабил ордена Не (убив Минцзюэ) и Цзян (помогая папеньке рассорить Цзян Чэна с Вэй Ином, и потом убить Усяня). А отдельные люди... пфф. Ну умрет там Ци Жэнь и сколько-то членов Ордена, так Сичэнь и Ванцзи остались. Обучат новых. Ну оплакивал Лань Чжань 13 лет свою любовь, ну так подумаешь - некоторые и без любви живут. А то, что А-Яо ему сейчас угрожал, это пустяки, он же знал, что тот сложит оружие, если речь пойдет о жизни молодого господина Вэя!
И вообще с его точки зрения Сичэнь ему благодарен должен быть, выходит, раз "разве я хоть единожды причинил зло тебе или твоему клану? Я когда-нибудь просил за всё это благодарности?!"
Гуанъяо: разве я когда-нибудь вредил тебе и твоему клану?
Гуанъяо через секунду: ломает печать, чтобы Минцзюэ всех убил ❤️
И это лишь в данной главе. Правильно комментаторы предыдущие написали: косяки были, да ещё какие!
Я тоже не понимаю как можно понять Гуанъяо, абсолютно дряной человек, опустившийся на самое дно. Ему бы организатором советов быть, а не Верховным заклинателем.
Ксения, на Хюррем-Султан вы очень зря наехали! Видимо, вы смотрели сериал не очень внимательно. Иначе бы все мотивы ее действий были бы понятны и камнями в ее огород вы бы не кидались. Но мы тут не Великолепный Век обсуждаем, посему ограничусь простым: это гарем, и там либо ты, либо тебя! И будущим султаном будет не старший сын, а сын, чья мать сильнее и влиятельнее. (Судьба остальных сыновей весьма прискорбна.) А наиболее влиятельная султанша - это та, к которой благоволит повелитель, посему за любовь Султана так сильно все боролись. И если для вас это "у неё нет ничего, что могло бы сказать "так вот почему она так поступила!"" то ок, это ваше видение ситуации. Даже спорить не буду с вашей точкой зрения.
-----------
Цзинь Гуанъяо и Сюэ Ян, безусловно, интересные персонажи, но зачем так бурно реагировать на тех, кому они не понравились? Не все должны любить то же, что и вы. И разделять те же чувства, что и вы. И это нормально - сколько людей, столько и мнений.
Лично мое отношение к смерти Гуанъяо из разряда "умер и умер - что бубнить?!". Хороший манипулятор, умный и расчетливый, амбициозный, шел по головам... Вот и доходился. Он сам начал эту опасную игру, в которой его, в конце концов, переиграли. Он прекрасно понимал во что ввязывается, и что стоит на кону! Как минимум, должен был понимать, далеко не глупый же человек!
MadamHh и щука, если вы настолько призераете хоть немного интересного персонажа, а не избалованого ребёнка, которого на до желеть просто потому что у него мамочки с папочкай нет и безэмоциональное бревно, которое надо желеть по той же причине, то сидите в своём мире розовых понией. Цзинь Гуанъяо и Сюэ Яна любят не просто потому что, а за их истории и их суть. Они персонажи на бумаге, которые не приченея врет никому в реальной жизни, а поэтому их можно спокойно любить. Отрицательный персонаж тагда хорош, когда, несмотря на отсутствие оправдания, ты всё равно понимаешь их извращенные чуства. Мне вот интерестно, вы так же наежаете на фанатав Харли Квин, Габриэля Агреста, Шрама, да той же Хюррем-султан, которая "ради любви" была готова сдохнуть и оставить своих сыновей на произвол судьбы. И у неё нет ничего, что могло бы сказать "так вот почему она так поступила!". Но почему то её обожествляют всё, а на таких персонажей как Тан Чжен, Цзинь Гуанъяо, Сюэ Ян, Ци Жун и Цзюнь У ненавидят.
Может, некоторые персы мне и не нравятся, но жалко мне их всех (((
Не Хуайсан шикарный персонаж🔥
А глава эта очень сильная
Интересно, а "учитель", которой убил Яо - это Вэнь Жохань? Для которого он пыточные инструменты изобретал, чтобы тому скучно не было?
Мимокрокодил, ух ты, точно! Спасибо за наблюдение, я не заметила. Мосян мастер вот таких мелких деталей.
АхахахАХХАХПХАХП
Узрит же честный люд, передачу оскара от актëра столятия к аткëру тысячелетия!
🤣🤣🤣
Нет ну серьёзно, сначало Яо из себя последнего клоуна строил со своими "это больше не повторится", а теперь булочка Не Хуайсан такой *пинает его с первого места и говорит* теперь я тут главная с*чка🤣🤣🤣🤣
Памагити)))
Опять лжешь, Мэн Яо. Ты причинял вред Ордену Гусу Лань. Ты прслал их на гору Луаньцзан, где они должны были погибнуть.
Люди жалеющие Яо меня пугают… Хорошо, что эта скотина наконец-то помер
Оксана: не знаю как вы, а я плачу. Яо в последний момент оттолкнул Лань Сиченя от себя, чтобы спасти - это стало для меня последней каплей 😭😭😭. Да с чего это вы верите ему? Он только что струной чуть не убил племянника у всех на глазах! Вертит ЛС как хочет в своих интересах 🤬🤬 можно сказать что поломал ЛС жизнь. Это бессовестный манипулятор шизоидного типа. Тут у очень многих персонажей было тяжёлое детство. Сы Чжуя, на глазах которого убивали стариков, он рос без родителей. Цзян Чэн, Вэй Ин, Лань Чжан и Лань Сичень - все потеряли родителей в детском возрасте! Однозначно в Гуанъяо текла кровь его поганого отца, вот он с подачи матери и развил в себе все негативные качества, прикрываясь лестью, милой улыбкой и угодливостью . Ублюдок короче и заслужил именно такую смерть, от рук всех братьев!
До сих пор не понимаю, при чем здесь Не Хуайсан, что именно он сделал (кроме девушек с показаниями) и почему?
Гуанъяо самый обычный манипулятор, и ничего хорошего в нем нет. Даже перед смертью он до последнего давит на жалость Сичэня, припоминая ему все хорошее, как будто это как-то должно оправдать все плохое. Да даже если закрыть глаза на всю ту дичь, что он сделал, и скольким людям он испортил жизнь, он убил брата Хуйсана, и тот имеет полное право забрать его жизнь в ответ. Зуб за зуб, все честно. А эти жалкие попытки рассказать его грустную историю и вызвать эмоции выглядят нелепо. То есть, из-за плохого детства мы должны оправдывать садиста, манипулятора и убийцу? Смешно. У него была тысяча возможностей прожить жизнь по другому. Он мог стать бродячим заклинателем, мог пойти в другой клан, мог бы пойти в храм или на гору как сяо синчень. Мог бы просто прожить обычную жизнь. Но нет, он натворил гору всякого говна, видите ли из-за того, что ее папа не любил 💀 Сичэнь меня в этой ситуации даже немного бесит. Ты знаешь все, что он сделал, он убил твоего старшего брата, но ты до последнего пытаешься его оправдать. Вопрос: с чего бы жизнь гуанъяо стоила дороже жизни миндзюэ?:)
Только мне показалось странным, что во всём этом безудержном круговороте событий Су Шэ за одну ночь два раза сломал меч? Или он успел сломать два меча...
Да, Вэнь Нин прям красиво собой закрыл Цзинь Лина. Мертвец, а благородства больше, чем в большинстве живых..
Дааааа!!!! .я так ждала, когда Яо выскажет всё что думает. В самом конце, его ругань Вах вах просто прекрасна!!! Жалко конечно, что он умер. Всю жизнь об него ноги вытирали, а он продолжал всем улыбаться. Я бы и дальше смотрела как он мстит своим обидчикам.
Ни капельки не жаль мне Не Минцзюэ, как г*вно себя вёл и такой же конец его ждал.
Не знаю как вы, а я плачу. Яо в последний момент оттолкнул Лань Сиченя от себя, чтобы спасти - это стало для меня последней каплей 😭😭😭
Я очень прониклась историей Яо, и я не считаю его злодеем, просто так вышло. Но его искренность по отношению к Сиченю настоящая. И это разрывает на части 😭
Опять красивая зеркальная сцена. Вэнь Нин когда-то убил Цзинь Цзисюаня, пробив его рукой насквозь, а сейчас принял на себя точно такой же удар, оградив от аналогичной смерти его сына. И Цзян Чена за компанию. Долг типа оплачен.
Никогда не понимала людей, которые любят ГуаньЯо. В новелле, да и в принципе везде, он простая крыса. Обозлился на весь мир, отец бросил, мать проститня умерла. Вспомнить того же Бэтмена. У него родителей на глазах убили, и он не помчался убивать направо и налево. Не помчался трахать сестру, а потом убивать ребёнка. ГуаньЯо редкостная тварь, нихера хорошего в нем нет и не было
Яо так уверенно говоришь, что никогда не причинял зла.. соглашусь с Эль, он много дичи натворил, даже если учесть что это могла быть инициатива Су Шэ или что-то подстроено не им. он как минимум использовал Сиченя и его для того чтобы выкрасть ноты и убить их брата. чел, ты бы хоть вспоминал всё, что делал.
я требую забрать из этого храма А-Лина, там и для взрослых-то события опасные (как физически так и психически), а он слушает рассуждения о смерти отца и смотрит как на его глазах умирает дядя, отпустите булку :(
> разве я хоть единожды причинил зло тебе или твоему клану
Хорошо на пороге смерти помнить только хорошее.
Причинил. Правда, может это инициатива Су Ше... Но кто похитил и бросил мелколаней на горе Луаньдзан, где их едва не растерзали мертвяки? Кто заманил и едва не убил дядю Циженя с остальными адептами Гусу? Кто угрожал его младшему брату Ванцзи сейчас? Не говоря уже о подставе, где он использовал тайные знания Гусу для искажения ци и т.д., это могло сильно усложнить жизнь ордену и настроить остальных против него. Если поразмышлять - далеко не единожды.
Так. И вот теперь я думаю, кто подменил содержимое гроба Гуан Яо на ядовитый дым? Ведь Хуайсан в начале новеллы, в Гусу Лань сказал, что рассуждения Вэй Усяня о тропе тьмы очень заманчивы. Не нужно формировать золотое ядро, бесчисленными тренировками. Ведь у него, Хуайсана, с этим и так все плохо...
Перечитывая эту главу, сердце так и обливается сердце кровью и хочется рыдать. Так и слышу предсмертный крик А-Яо из CD драмы, мне так жаль его. И Минцзюэ до слез жалко, и Сичэня, который будет до конца своих дней вспоминать эту ночь, даже не знаю, на долю кого из них троих выпало меньше страдания. Единственное, что греет, что А-Яо умер от рук обоих своих братьев, которые так или иначе были ему близки, и не достался на суд равнодушной злой толпы
Перечитываю второй раз и плачу. Боже, мне так жаль, что всё так обернулось. Я искренне люблю названных братьев - эта глава самый настоящий удар прямо в сердце...