Неистовство. Часть вторая
v 1 - 73
Переводчик
Восемь Бит, Мария Кулишова, Wintersnow
Редактор
Annette Liu, Alizeskis
Та ночь стала началом серьёзного конфликта, поднявшего высокую волну осуждения в мире заклинателей.
В полночный час в Золотом Павильоне Башни Золотого Карпа по своим местам расселись главы больших и малых кланов, всего около пятидесяти человек. На почётном месте восседал Цзинь Гуаншань. Цзинь Цзысюань находился за пределами ордена; Цзинь Цзысюнь не обладал статусом, достаточным для приглашения на данное собрание, поэтому рядом с отцом стоял лишь Цзинь Гуанъяо, всем видом выражая почтение. Первый ряд занимали Не Минцзюэ, Цзян Чэн, Лань Сичэнь, Лань Ванцзи, а также другие главы кланов и прославленные заклинатели высшего статуса. Их лица выражали предельную серьёзность. Далее расположились более низкие по статусу заклинатели. Все они словно собрались для противостояния серьёзному врагу. Время от времени слышались шепотки «Я знал, что так будет», «Рано или поздно это должно было случиться», «Посмотрим, что они теперь собираются делать».
Мишенью взволнованных взглядов оказался Цзян Чэн, сидящий в первом ряду. Лицо его будто скрывали чёрные тучи. Так же, как и остальные, он слушал речи Цзинь Гуаоъяо, который вещал почтительным и мягким тоном:
— …Убиты четверо надзирателей, около пятидесяти адептов Ордена Цишань Вэнь сбежали. Вэй Усянь направился с ними на гору Луаньцзан, после чего призвал несколько сотен лютых мертвецов охранять доступ к горе, не пропуская никого наверх. Наши люди до сих пор не смогли продвинуться ни на шаг.
После этих слов в Золотом Павильоне воцарилась тишина.
Спустя несколько минут молчания заговорил Цзян Чэн:
— Это действительно вопиющий поступок. Я приношу извинения Главе Ордена Цзинь от его имени. Если есть способ возместить ущерб, прошу, говорите, я непременно сделаю всё от меня зависящее.
Однако Цзинь Гуаншаню требовались отнюдь не извинения и возмещение ущерба. Он произнёс:
— Глава Ордена Цзян, изначально из уважения к вам Орден Ланьлин Цзинь не стал бы требовать большего. Однако не все из тех надзирателей являлись подчинёнными моего ордена, среди них находились и несколько адептов иных кланов. И это уже…
Цзян Чэн нахмурился сильнее, потёр непрестанно пульсирующую жилку на виске, беззвучно вдохнул и ответил:
— …Я приношу извинения главам пострадавших кланов. Уважаемые господа, вам кое-что неизвестно. Того заклинателя, которого намеревался спасти Вэй Усянь, зовут Вэнь Нин. Он и его сестра, Вэнь Цин, когда-то помогли нам во время Аннигиляции Солнца. Поэтому…
Не Минцзюэ перебил его:
— Что значит — помогли? Разве это не Орден Цишань Вэнь омыл кровью и едва не истребил Орден Юньмэн Цзян?
Все эти годы Цзян Чэн ежедневно занимался делами ордена вплоть до поздней ночи и лишь сегодня собрался пойти спать пораньше. Но подобная удару грома новость заставила его посреди ночи поспешить в Башню Золотого Карпа. Усталость и так уже наложилась на подавленный гнев, а затем его, по характеру гордого и упрямого, вынудили принести извинения с опущенной головой перед столькими людьми. Одно это уже вызывало у Цзян Чэна немалое раздражение, а теперь, когда Не Минцзюэ упомянул истребление Ордена Юньмэн Цзян, в сердце Цзян Чэна полыхнула ненависть.
Чувство это было незаслуженно направлено не только на сидящих здесь людей, но и на Вэй Усяня тоже.
Лань Сичэнь задумчиво произнёс:
— Я в некоторой степени наслышан о славе девы Вэнь Цин, но не могу припомнить, чтобы она участвовала в каком-либо кровавом действе во время Аннигиляции Солнца.
Не Минцзюэ заметил:
— Но ведь она и не препятствовала этому.
Лань Сичэнь возразил:
— Вэнь Цин являлась одним из доверенных лиц Вэнь Жоханя, как она могла воспрепятствовать его действиям?
Не Минцзюэ холодно продолжал:
— Если она молчала, не выступая против кровавых деяний Ордена Цишань Вэнь, это всё равно что потворствовать им. Она ведь не могла, наслаждаясь жизнью во время преступного владычества Ордена Цишань Вэнь, тешить себя иллюзией, что после их истребления ей не придётся платить за последствия.
Лань Сичэнь понимал, что Не Минцзюэ ненавидит псов из клана Вэнь больше остальных по причине кровной мести, кроме того, он никак не мог закрыть глаза на их преступления. Поэтому Глава Ордена Лань больше не произнёс ни слова. Зато заговорил другой глава:
— Глава Ордена Не всё верно сказал. Кроме того, раз уж Вэнь Цин являлась доверенным лицом Вэнь Жоханя, как могла она быть непричастной к его деяниям? Я не верю в это. Разве среди псов из клана Вэнь есть хоть один, чьи руки не запятнаны кровью? Может быть, он просто остался незамеченным, только и всего!
Стоило упомянуть прежнюю тиранию Ордена Цишань Вэнь, как люди поддались волнению и громко зашумели. Цзинь Гуаншань собирался обратиться к заклинателям с речью, но увидел, что ситуация не располагает к этому. Цзинь Гуанъяо заметил недовольное лицо отца и поспешил прервать волнения:
— Господа, прошу вас, нет нужды горячиться. Сегодня мы собрались здесь, чтобы обсудить гораздо более важный вопрос. Говоря это, он сделал знак слугам подать заклинателям замороженные кусочки фруктов, дабы охладить пыл и переключить внимание. Лишь после этого шум в Золотом Павильоне постепенно стих. Пользуясь восстановившимся спокойствием, Цзинь Гуаншань заговорил:
— Глава Ордена Цзян, изначально дело касалось лишь вашего ордена, мы в него не вмешивались, соблюдая приличия. Теперь, когда всё зашло слишком далеко, мы не можем не напомнить вам кое-что о Вэй Ине.
Цзян Чэн произнёс:
— Прошу, продолжайте, Глава Ордена Цзинь.
Цзинь Гуаншань продолжил:
— Глава Ордена Цзян, Вэй Ин — ваша правая рука, вы высоко цените его, всем нам это известно. Однако относится ли он сам с таким же почтением к Главе Ордена, это уже большой вопрос. К примеру, я, будучи главой ордена, никогда не встречал подчинённого, который позволял бы себе кичиться собственными заслугами и действовать столь дерзко и сумасбродно. Вы слышали, что за слухи ходят за пределами вашего ордена? Что все военные заслуги Ордена Юньмэн Цзян во время Аннигиляции Солнца принадлежат одному лишь Вэй Усяню! Это ведь полнейший абсурд!
Последняя фраза заставила Цзян Чэна ещё больше помрачнеть. Цзинь Гуаншань покачал головой и добавил:
— На столь важном мероприятии как торжественный приём для всех кланов заклинателей он позволяет себе прямо перед вами выказывать недовольство и самовольно удаляться. А вчера решился на ещё бо́льшую наглость за вашей спиной, и, более того, посмел произнести такие слова — «я ни во что не ставлю Цзян Ваньиня как Главу Ордена!» Все присутствующие слышали это собственными ушами…
Внезапно прозвучал холодный голос:
— Нет.
Воодушевлённая речь Цзинь Гуаншаня резко прервалась. Вместе с остальными он обратился к тому, кто это произнёс.
Им оказался Лань Ванцзи, восседающий с серьёзным видом. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он добавил:
— Я не слышал от Вэй Ина подобных речей. Также я не слышал, чтобы он выразил хоть каплю непочтения по отношению к Главе Ордена Цзян.
Лань Ванцзи крайне редко разговаривал с кем-то вне своего ордена. Даже на Совете Кланов, когда все обменивались мнениями по различным проблемам, лишь в том случае, если к нему обращались с вопросами или предлагали спор, Лань Ванцзи отвечал лаконично и чётко. Каждое его слово ценилось на вес золота, но било точно в цель. Любые красноречивые аргументы, рекой льющиеся из уст остальных участников спора, безоговорочно проигрывали. Кроме подобных случаев, он почти никогда не начинал разговор первым. Поэтому удивление Цзинь Гуаншаня от того, что Лань Ванцзи его перебил, оказалось намного сильнее раздражения. Кроме того, Глава Ордена Цзинь ощутил неловкость, будучи обличённым перед всеми в искажении фактов и приукрашивании действительности. К счастью, неловкую ситуацию немедленно спас Цзинь Гуанъяо. Он удивлённо переспросил:
— Разве? Ах, в тот день молодой господин Вэй в гневе ворвался в Башню Золотого Карпа и сказал так много всего… Каждая его фраза звучала возмутительнее предыдущей. Возможно, он произнёс что-то более-менее похожее, я уже не очень хорошо помню.
Память у Цзинь Гуанъяо никак не могла быть хуже, чем у Лань Ванцзи, скорее наоборот. Поэтому Не Минцзюэ сразу понял, что тот намеренно привносит смуту, и слегка нахмурился. Цзинь Гуаншань же подхватил мысль:
— Верно. Как бы то ни было, он всем своим видом излучал заносчивость и наглость.
Один из глав подал голос:
— Если честно, я давно хотел сказать. Пускай Вэй Усянь имел кое-какие заслуги во время Аннигиляции Солнца, но приглашённых заклинателей, совершивших ещё больше подвигов, также не счесть. И я не видел, чтобы кто-то из них превозносил себя так же, как он. Говоря без прикрас, он ведь всего лишь сын слуги. Как сын слуги может позволять себе подобную дерзость?
Стоило произнести «сын слуги», и кое-кто среди заклинателей неизбежно вспомнил, что среди них присутствует также «сын шлюхи». Цзинь Гуанъяо, очевидно, заметил косые взгляды, не содержащие в себе ничего хорошего, но всё же улыбка на его губах не исчезла ни на миг, оставшись столь же идеальной. Заклинатели начали по очереди высказывать недовольство, подчиняясь всеобщему воодушевлению.
— Глава Ордена Цзинь, преследуя исключительно праведные намерения, приказал Вэй Ину выдать Тигриную Печать Преисподней, боясь, что тот не сможет контролировать её, и это приведёт к великому бедствию. А тот, сам не обладая высокой нравственностью, пытался уличить благородного человека в непристойных действиях! Думает, что все жаждут завладеть его личным артефактом? Смехотворно, ведь у каждого клана есть артефакты, с помощью которых они поддерживают собственную безопасность.
— А я с самого начала подозревал, что Путь Тьмы рано или поздно приведёт его к неприятностям, и поглядите! Сущность убийцы уже начала проявлять себя. Ради спасения горстки псов из клана Вэнь он устроил зверскую резню среди наших соратников…
Неожиданно раздался чей-то осторожный возглас:
— Но разве это можно назвать зверской резнёй?
Лань Ванцзи, который, казалось, погрузился в состояние созерцания и никого вокруг не слушал, на этот голос немедленно поднял взгляд. Говорящей оказалась миловидная девушка, стоящая рядом с главой своего клана. Стоило ей произнести фразу, которая выбивалась из общего строя, как сидящие рядом заклинатели немедленно набросились на неё:
— Что это ты имеешь в виду?
От испуга голос девушки зазвучал ещё осторожнее:
— Нет… Я ничего такого не имела в виду, не стоит реагировать столь бурно. Просто мне показалось, что слова «зверская резня» здесь не совсем подходят.
Кто-то завопил, брызжа слюной:
— Почему не подходят? С самой Аннигиляции Солнца зверство стало второй натурой Вэй Усяня, ты станешь это отрицать?
Девушка принялась старательно объяснять:
— Аннигиляция Солнца — это война, а на войне ведь каждый становится зверским убийцей, не так ли? Однако раз уж мы обсуждаем реальные факты, то мне правда кажется, что нельзя считать его зверским убийцей. Всё же у всего есть свои причины, и если те надзиратели мучили пленных, а потом убили Вэнь Нина, это не зверская резня, а месть…
Кто-то яростно выкрикнул:
— Твои рассуждения смешны! Неужели ты оправдываешь то, что он убил наших соратников? А может, ты ещё и превознесёшь это как благородный поступок?
Кто-то возмущённо фыркнул и добавил:
— Мы ещё не знаем, в самом ли деле виновны те надзиратели, ведь никто не видел этого своими глазами.
— Ага, выжившие надзиратели утверждают, что не мучили пленных, а Вэнь Нин сам упал со скалы по неосторожности. Они же, придерживаясь благих намерений, ещё и похоронили его труп. Кто бы знал, какую плату они получат за свою доброту. Вот уж действительно сердце от такого холодеет!
Девушка ответила:
— Наверное, другие надзиратели боятся ответственности за пытки над пленниками, разумеется, они все как один станут утверждать, что он сам упал…
Внезапно раздался чей-то холодный смешок.
— Довольно уловок. Мы не желаем слушать того, чьи помыслы нечисты.
Девушка залилась краской и повысила голос:
— Сейчас же объяснитесь, что значит — помыслы нечисты?
Собеседник ответил:
— Я не стану ничего объяснять, ты и сама всё прекрасно знаешь, и все мы знаем. Ведь ты попалась на крючок, ещё когда он крутился вокруг тебя в пещере Черепахи-Губительницы! А теперь искажаешь истину, заступаясь за него в этом бессмысленном споре. Хах, женщина есть женщина.
Когда-то героический поступок Вэй Усяня в пещере Черепахи-Губительницы на долгое время стал излюбленной темой для обсуждений. Поэтому многие немедленно узнали в молодой заклинательнице ту самую спасённую красотку, «Мянь-Мянь».
Кто-то сразу зашептался:
— Так вот в чём дело. Неудивительно, что она столь рьяно заступается за Вэй Усяня…
Мянь-Мянь вспылила:
— Что значит — искажаю истину в бессмысленном споре? Я всего лишь обращаюсь к фактам. Как это связано с тем, что я женщина? Не можете переспорить меня по-честному, так решили пойти иным путём?
Кто-то презрительно усмехнулся и защёлкал языком, затем сказал:
— Говоришь ты и впрямь складно, но ведь сама понимаешь, что всё это лишь твои выдумки. О каких фактах может идти речь?
— Не будем тратить время на пустую болтовню с ней. Как она вообще оказалась в нашем клане? Да ещё получила право присутствовать в Золотом Павильоне. Мне стыдно даже стоять с ней рядом.
Немало нападок звучало от заклинателей из того же клана, к которому принадлежала девушка. Мянь-Мянь рассердилась так, что её глаза покраснели. Спустя мгновения молчания она громко заявила, сдерживая слёзы:
— Прекрасно! Ваши голоса звучат громче! Отлично! Вы здесь самые разумные!
Она стиснула зубы, рывком сбросила с плеч одеяние с клановым узором и с громким стуком бросила на стол, чем привлекла внимание глав орденов с передних рядов, которые изначально не обращали внимания на развернувшийся спор. Заклинатели вокруг девушки потрясённо вздрогнули, поскольку её действия могли означать лишь одно — «выход из клана».
Мянь-Мянь, не сказав больше ни слова, развернулась и пошла прочь. Спустя какое-то время один из заклинателей насмешливо произнёс:
— Раз нашла в себе смелость их снять, так не возвращайся, чтобы надеть обратно!
— Кем она себя возомнила… Взяла и вышла из клана? Экая невидаль! Для кого всё это представление?
Люди в толпе вторили:
— Женщина есть женщина. Слова ей ни скажи, уже видеть тебя не может. Спустя пару дней она точно вернётся сама.
— Непременно! Ведь ей нелегко далось повышение от простой дочери рабыни до адепта клана, хи-хи…
Лань Ванцзи, не обращая внимания на пересуды за спиной, также поднялся и вышел прочь. Лань Сичэнь, разобравшись, в чём дело, и понимая, что разговор ушёл в неприемлемое русло, с нажимом произнёс:
— Господа, девушка уже ушла, прекратите обсуждения.
Разумеется, заклинатели не могли проигнорировать слова Цзэу-цзюня, поэтому в Золотом Павильоне возобновились разговоры, осуждающие псов из клана Вэнь и Вэй Усяня. Атмосфера наполнилась лихорадочной ненавистью до зубовного скрежета, не допускающей ни слова возражений, не разбирающей, кто прав, кто виноват. На волне всеобщего недовольства Цзинь Гуаншань обратился к Цзян Чэну:
— Боюсь, что он давно вынашивал план побега на гору Луаньцзан. Всё-таки с его способностями Вэй Усяню не составит труда основать собственный клан. Поэтому он воспользовался возможностью отделиться от Ордена Юньмэн Цзян и вознестись к вершинам в одиночку. Вы с таким трудом возродили Орден Юньмэн Цзян, а он постоянно нарывается на конфликты, при этом забывает о сдержанности, добавляет вам лишних хлопот. Он совершенно не задумывается о вас.
Цзян Чэн, насилу сохраняя спокойствие, ответил:
— Это вовсе не так. Вэй Усянь с малых лет вёл себя подобным образом. Даже мой отец ничего не мог с ним поделать.
Цзинь Гуаншань переспросил:
— Фэнмянь-сюн ничего не мог с ним поделать? — Усмехнувшись, он добавил: — Фэнмянь-сюн просто благоволил ему.
После слов «благоволил ему» уголок рта Цзян Чэна дёрнулся, словно его свело судорогой.
Цзинь Гуаншань продолжил:
— Глава Ордена Цзян, вы совсем не такой, как ваш отец. Возрождённому Ордену Юньмэн Цзян всего несколько лет, и это время для утверждения вашего влияния. А Вэй Усянь без тени стеснения навлекает на себя всеобщие подозрения. Что подумают новые адепты Ордена Юньмэн Цзян, увидев подобное? Что если они станут брать с него пример, ни во что не ставить Главу Ордена?
Пользуясь создавшейся обстановкой, Цзинь Гуаншань каждой своей фразой наступал всё плотнее, загоняя собеседника в угол.
Цзян Чэн медленно ответил:
— Глава Ордена Цзинь, нет нужды продолжать. Я отправлюсь на гору Луаньцзан и разрешу эту проблему.
Цзинь Гуаншань в душе остался доволен. Голос его зазвучал многозначительно и проникновенно:
— Это верное решение. Глава Ордена Цзян, некоторые люди и некоторые вещи не терпят попустительства.
Когда собрание завершилось, главы кланов, заполучив бесконечный повод для пересудов, покидали зал в горячих спорах, никто и не думал униматься.
За садом Сияния средь снегов собралась Досточтимая Троица. Лань Сичэнь заговорил первым, обращаясь к Цзинь Гуанъяо:
— Брат, сегодня тебе пришлось тяжело.
Цзинь Гуанъяо с улыбкой ответил:
— Вовсе нет. Кому пришлось тяжело, так это столу, за которым сидел Глава Ордена Цзян. В некоторых местах от него откололись куски, растёртые в мелкую крошку. Очевидно, он сильно разгневался.
Не Минцзюэ, присоединившись к ним, произнёс:
— Тебе тоже пришлось нелегко, ведь ты старательно лицемерил.
Услышав его слова, Лань Сичэнь лишь улыбнулся, а Цзинь Гуанъяо, понимая, что Не Минцзюэ решил воспользоваться случаем и почитать ему нотации, ничего не мог возразить, поэтому поскорее сменил тему:
— Ох, второй брат, а что с Ванцзи? Я видел, он покинул собрание раньше всех.
Лань Сичэнь указал вперёд, и Цзинь Гуанъяо с Не Минцзюэ посмотрели в указанном направлении. Там, в цветочном море Сияния средь снегов, они увидели Лань Ванцзи, стоящего напротив девушки, которая только что вышла из клана прямо в Золотом Павильоне. Девушка заливалась слезами, Лань Ванцзи же сохранял серьёзность. Они о чём-то говорили.
Затем Лань Ванцзи слегка склонил голову в знак уважения.
Этот жест содержал в себе, помимо уважения, ещё и благородную торжественность. Девушка ответила ему ещё более церемонным поклоном, затем накинула на плечи газовую накидку без кланового узора и сбежала по ступеням Башни Золотого Карпа.
Не Минцзюэ произнёс:
— У этой девчонки воля оказалась твёрже, чем у стада баранов из её клана.
Цзинь Гуанъяо, не скрывая улыбку, вторил:
— Да уж.
***
Спустя два дня Цзян Чэн отправился в Илин в сопровождении тридцати адептов.
У подножия горы Луаньцзан, перед поваленной стеной с заклинаниями действительно бродило несколько сотен лютых мертвецов. Они никак не отреагировали на вышедшего вперёд Цзян Чэна, но вот адептам за его спиной пройти не дали, издавая предупреждающий рык. Цзян Чэн приказал своим людям ждать у подножия, а сам направился к вершине сквозь чернеющий лес. Спустя долгое время пути он услышал впереди людские голоса.
У горной тропы показались несколько круглых пеньков: один побольше, похожий на стол, три поменьше, похожие на табуреты, на двух из которых сидели девушка в красном и Вэй Усянь. Неподалёку несколько на вид простых и бесхитростных крепких парней, тяжело дыша, возделывали землю.
Вэй Усянь, покачивая ногой, произнёс:
— Будем выращивать картофель.
Девушка непреклонно возразила:
— Редис. Его легче вырастить, он почти не погибает. За картофелем сложно ухаживать.
Вэй Усянь упорствовал:
— Редис невкусный.
Цзян Чэн фыркнул, Вэй Усянь с Вэнь Цин обернулись и совсем не удивились, увидев его. Вэй Усянь поднялся, подошёл к Цзян Чэну, но ни слова не сказал и, заложив руки за спину, проследовал мимо, дальше на гору. Цзян Чэн, ничего не спрашивая, направился за ним.
Вскоре с одной стороны тропы показалась ещё одна группа мужчин, которые трудились у нескольких деревянных каркасов. Все они, должно быть, являлись заклинателями клана Вэнь, но сейчас вместо пламенеющих солнцем одежд на них были рубахи из грубого полотна. В руках они держали молотки и пилы, носили на плечах деревянные доски и соломенные снопы, сновали из стороны в сторону, трудились то здесь, то там, словно обычные земледельцы или охотники. По одеяниям и поясному мечу люди разглядели в Цзян Чэне Главу Ордена. В их сердцах ещё не утих страх, поэтому они побросали дела и с опаской проводили Цзян Чэна взглядом, не решаясь привлекать к себе внимания даже вздохом.
Вэй Усянь махнул им рукой со словами:
— Не отвлекайтесь.
Услышав его, люди успокоились и продолжили трудиться.
Цзян Чэн спросил:
— Что это они делают?
Вэй Усянь ответил:
— А ты не видишь? Строят дома.
— Строят дома? Ну а что делают те, которые внизу ковыряются в земле? Только не говори, что ты на самом деле решил заниматься земледелием.
— Ты же сам всё слышал, именно этим мы и собираемся заниматься.
— Ты хочешь возделывать землю на горе трупов? Да разве здесь можно вырастить что-то съедобное?
— Поверь мне, когда человек сходит с ума от голода, он сможет съесть всё что угодно.
— И ты действительно собрался расположиться здесь надолго? Разве в этом проклятом месте можно жить?
— Я прожил здесь три месяца.
Помолчав, Цзян Чэн задал ещё вопрос:
— Не вернёшься в Пристань Лотоса?
Вэй Усянь беззаботно ответил:
— Юньмэн недалеко от Илина, я буду тайком возвращаться туда, когда захочу.
Цзян Чэн так и фыркнул:
— Размечтался.
Он хотел продолжить разговор, но тут на его ноге что-то повисло. Опустив взгляд, Цзян Чэн увидел, что к нему незаметно подбежал ребёнок, на вид около двух лет, который обнял его за ногу. А теперь, подняв кругленькое, беленькое личико, глядел на Цзян Чэна кругленькими чёрными глазами.
Это был очаровательный малыш, жаль только, что Цзян Чэн от природы не умел проявлять ласку. Он лишь бросил Вэй Усяню:
— Откуда взялся ребёнок? Убери его.
Вэй Усянь склонился и поднял ребёнка на руки, отвечая:
— Что значит — убери? Ты с людьми общаться умеешь? А-Юань, ну почему ты обнимаешь каждого, кого встречаешь? Беги! Не грызи ногти после того, как поиграл с грязью. Ты знаешь, что это за грязь? Высунь руки изо рта! И не трогай моё лицо. А где бабушка?
К ним торопливо подошла старушка с редкими седыми волосами. Она прихрамывала, опираясь на деревянную трость. Увидев Цзян Чэна, она также разглядела в нём важную персону и в страхе сгорбилась еще ниже. Вэй Усянь поставил ребёнка по имени А-Юань рядом с бабулей и произнёс:
— Пойди поиграй где-нибудь.
Бабушка быстро взяла внука за руку и повела прочь. Мальчишка шёл неровным шагом и непрестанно оглядывался.
Цзян Чэн с насмешкой произнёс:
— Все главы кланов думают, что ты притащил сюда остатки мятежников, намереваясь стать их предводителем, размахивая широким знаменем с горы. Оказывается, они всего лишь кучка дряхлых стариков, немощных недотёп, женщин и детей. Никому не нужных и никчёмных[1].
[1]Досл. — кривые арбузы и треснутые финики.
Вэй Усянь улыбнулся, словно смеясь над самим собой. Но тут Цзян Чэн спросил:
— А где Вэнь Нин?
Вэй Усянь ответил вопросом:
— Почему ты вдруг решил спросить о нём?
Цзян Чэн холодным тоном ответил:
— Все эти дни абсолютно все спрашивают о нём меня, а я у кого должен спрашивать? Видимо, кроме тебя, спросить больше некого.
Вэй Усянь указал вперёд, и они направились туда плечом к плечу. В лицо подул поток зловещего холодного ветра, когда перед глазами возник широкий вход в горную пещеру. Оказавшись внутри, они прошли ещё немного прямо, когда Цзян Чэн обо что-то споткнулся. Опустив голову, он увидел половинку компаса.
Вэй Усянь быстро пояснил:
— Не наступай, я его ещё не доделал, очень полезная вещь.
Он поднял половинку компаса, а Цзян Чэн тут же наступил на что-то ещё, и на этот раз увидел помятый флажок.
Вэй Усянь опять объяснил:
— Осторожно, не сломай! Это тоже весьма полезная штука, скоро я её доделаю.
Цзян Чэн произнёс:
— Ты сам всё раскидываешь где попало, так что не надо винить меня, если что-то сломается.
Вэй Усянь ответил:
— Я здесь один живу. Ну разбросал немного вещей, что с того?
Они двинулись дальше. По пути стали попадаться сплошные талисманы, приклеенные на стены, разбросанные по земле, смятые в комки, порванные на кусочки, словно кто-то устроил здесь погром в приступе бешенства. Чем дальше вглубь, тем хуже всё становилось. При виде этого бедлама Цзян Чэн едва не задохнулся от возмущения. Он обратился к Вэй Усяню:
— Только попробуй устроить что-то подобное в Пристани Лотоса, я одним махом сожгу все твои штучки без остатка!
Оказавшись в главном гроте, они увидели человека, лежащего на полу. С ног до головы его тело покрывали талисманы, без единого просвета, лишь глаза выглядывали наружу. То был Вэнь Нин. Цзян Чэн, бросив на него лишь взгляд, спросил:
— И здесь ты живёшь? Где ты спишь?
Вэй Усянь кинул в угол штуковину, что подобрал по пути, указал на кучу смятых одеял в другом углу и ответил:
— Закутавшись в одеяла, можно спать где угодно.
Цзян Чэн не собирался больше обсуждать с ним, почему это место не подходит для жилья, лишь с высоты своего роста окинул внимательным взглядом Вэнь Нина, который лежал на земле неподвижно.
— Что это с ним?
Вэй Усянь ответил:
— Он немножко буйный. Я боялся, что он наделает проблем, поэтому запечатал его, чтобы он какое-то время оставался неподвижным.
Цзян Чэн продолжал:
— Но ведь при жизни он был трусливым заикой? Почему же после смерти сделался буйным?
Невозможно было назвать его тон дружелюбным. Вэй Усянь, бросив взгляд на Цзян Чэна, ответил:
— Вэнь Нин при жизни определённо являлся довольно робким человеком, именно поэтому он прятал множество эмоций глубоко в душе. Ненависть, гнев, страх, волнение, боль — все это он слишком долго подавлял внутри. И потому, когда после смерти подавленные чувства вырвались наружу, мощь его оказалась просто невообразимой. Обычно, чем добрее и спокойнее человек, тем страшнее вспышки его гнева. Здесь та же логика. Такие люди после смерти становятся невероятно свирепыми.
— Но ты ведь всегда говорил, что чем злее, тем лучше? Чем сильнее тёмная энергия, чем мощнее затаённая злоба, тем выше ударная мощь.
— Так и есть. Но я не собираюсь превращать Вэнь Нина в такого мертвеца.
— Тогда что ты собираешься из него сделать?
— Я хочу пробудить его сознание.
Цзян Чэн насмешливо проговорил:
— Опять предаёшься фантазиями? Пробудить сознание? Но чем будет такой мертвец отличаться от живого человека? Думаю, если тебе вправду это удастся, никто не захочет больше быть человеком, да и заклинательством заниматься не станет. Все начнут просить тебя превратить их в лютых мертвецов, вот и всё.
Вэй Усянь усмехнулся.
— Да уж, я уже заметил, насколько это, мать его, нелегко. Но я уже с три короба наобещал его сестре, и теперь все они верят, что у меня точно получится. Я непременно должен завершить начатое, иначе за всю жизнь не смогу перед ними оправдаться…
Не успел он закончить фразу, как Цзян Чэн вдруг выхватил Саньду и замахнулся, целясь в шею Вэнь Нина, очевидно, намереваясь отрубить тому голову. Вэй Усянь отреагировал на удивление быстро — он ударил Цзян Чэна по руке, не давая попасть в цель, и заорал:
— Ты что творишь?!
Крик разлетелся гулким, нестихающим эхом под широкими сводами пещеры Фумо.
Цзян Чэн, не опуская меч, резко выкрикнул:
— Что я творю? Это тебя надо спросить, что ты творишь. Вэй Усянь, а ты стал таким важным за последнее время, да?!
Ещё до того, как Цзян Чэн поднялся на гору, Вэй Усянь предполагал подобный исход. Просто невозможно, чтобы он явился сюда с намерением спокойно поговорить о праздных вещах. Всю дорогу они оба в душе чувствовали напряжение, подобное натянутой струне. Беседа ни о чём длилась слишком долго. В конце концов струна, которую они всеми силами старались не тревожить, порвалась.
Вэй Усянь тоже сорвался:
— Ты думаешь, что если бы Вэнь Цин и остальные не оказались в столь безвыходном положении, я бы вёл себя подобным образом?!
— Они оказались в безвыходном положении? Это я теперь из-за тебя оказался в безвыходном положении! Несколько дней назад все кланы собрались в Башне Золотого Карпа, чтобы наброситься на меня с претензиями. Все требуют, чтобы я добился от тебя объяснений, и вот, мне пришлось явиться сюда!
— Каких ещё объяснений они требуют? Стороны квиты. Те надзиратели до смерти забили Вэнь Нина, он стал лютым мертвецом и убил их. Долги оплачивают деньгами, а за чужую смерть платят жизнью, на этом всё кончено.
— На этом кончено? Да как же! Ты хоть знаешь, сколько пар глаз сейчас следят за тобой, следят за Тигриной Печатью Преисподней в твоих руках? Уж поверь, они не упустят эту возможность, будь ты хоть тысячу раз прав, это не поможет!
— Раз ты сказал, что ничего уже не поможет, какой выход ещё мне остаётся, кроме как отгородиться от всех?
— Выход? Выход, конечно, есть. — Он указал мечом на Вэнь Нина и продолжил: — Единственный способ спасти положение на данный момент — опередить их на шаг, самим всё прекратить!
— Что прекратить?
— Ты должен немедленно сжечь этот труп и выдать остатки клана Вэнь, только так ты не оставишь остальным повода для претензий! — с такими словами Цзян Чэн снова нанёс удар клинком.
Вэй Усянь же крепко схватил его запястье и крикнул:
— Ты шутишь?! Если сейчас я выдам Вэнь Цин и остальных, их ждёт лишь одна судьба — смерть!
— Ещё неизвестно, какая судьба ждёт тебя самого, а ты успеваешь заботиться о них! Смерть так смерть, какое твоё собачье дело!
Вэй Усянь в гневе заорал:
— Цзян Чэн! Ты… что ты вообще несёшь?! Возьми свои слова назад, не заставляй меня тебя избивать! Ты разве забыл, кто помогал нам предать огню тела дяди Цзяна и Госпожи Юй? Кто вернул нам прах, который сейчас покоится в Пристани Лотоса? И кто приютил нас, когда мы спасались от Вэнь Чао?!
— Это я бы с огромной, мать его, радостью избил бы тебя до смерти! Да, они нам помогли, но как же ты не понимаешь — сейчас остатки клана Вэнь стали мишенью всеобщего осуждения и порицания; любого, кто носит фамилию Вэнь, признают виновным во всех грехах! А тот, кто защищает людей клана Вэнь, бросает вызов всему свету! Все люди ненавидят носящих фамилию Вэнь и мечтают лишь об их смерти, ужасной настолько, насколько это вообще возможно. Тот, кто защищает их, становится всеобщим врагом. Никто не станет заступаться за них, и тем более никто не станет заступаться за тебя!
— Я не нуждаюсь в том, чтобы кто-то за меня заступался.
Цзян Чэн в гневе выкрикнул:
— Да что же ты такой упрямый! Если не можешь пойти на это, отойди, я сам!
Вэй Усянь сжал руку на запястье Цзян Чэна сильнее, сомкнув пальцы, словно железные прутья.
— Цзян Ваньинь!
— Вэй Усянь! Ты, в конце концов, понимаешь или нет? Пока ты на их стороне, ты — герой, отважный и благородный, необыкновенный храбрец, единственный и неповторимый гений. Но стоит тебе сказать лишь слово против — и вот ты уже сделался безумцем, что не считается ни с кем, свернул на кривую дорожку. Думаешь, что сможешь отделиться от остального мира, стать свободным и делать всё, что заблагорассудится? История не знает таких примеров!
Вэй Усянь закричал в ответ:
— История не знает, а я стану этим примером!
Они так и смотрели друг на друга, находясь на взводе, и никто не желал уступать. Спустя несколько минут Цзян Чэн заговорил:
— Вэй Усянь, ты до сих пор не видишь, к чему всё ведёт? Неужели я непременно должен всё тебе объяснять? Если ты станешь упорствовать и защищать их, тогда я не смогу больше защищать тебя.
— Не нужно меня защищать, забудь об этом.
Лицо Цзян Чэна невольно скривилось.
Вэй Усянь продолжал:
— Забудь. Объяви всем в Поднебесной, что я предатель. С этого дня, не важно, что натворит Вэй Усянь, — это не будет иметь отношения к Ордену Юньмэн Цзян.
Цзян Чэн задал вопрос:
— …И всё из-за кучки этих Вэней?.. — Не дожидаясь ответа, он добавил: — Вэй Усянь, ты что, заразился геройством? Помрёшь, если не заступишься за кого-нибудь или не впутаешься в неприятности?
Вэй Усянь молчал.
Спустя какое-то время раздался его голос:
— Именно поэтому лучше нам прямо сейчас оборвать все связи, дабы в будущем не навлечь неприятности на Орден Юньмэн Цзян.
Иначе он действительно не мог сказать наверняка, что ещё натворит в дальнейшем.
Цзян Чэн, помолчав, пробормотал себе под нос:
— Матушка говорила, что ты появился в нашем доме, чтобы навлечь беду. И она не ошиблась.
Он холодно усмехнулся и добавил, обращаясь к самому себе:
— …«Стремись достичь невозможного»? Прекрасно. Ты понимаешь девиз Ордена Юньмэн Цзян, лучше меня понимаешь. Вы все понимаете.
Со звоном убрав Саньду в ножны, Цзян Чэн равнодушно произнёс:
— В таком случае, назначим битву.
Через три дня Глава Ордена Цзян, Цзян Чэн, вызвал Вэй Усяня на бой. В Илине между ними произошла несравнимо поразительная битва.
Попытка провести переговоры провалилась, противникам пришлось пустить в ход оружие. Вэй Усянь, управляя лютым мертвецом Вэнь Нином, нанёс удар и сломал Цзян Чэну руку, а Цзян Чэн проткнул Вэй Усяня мечом. Обе стороны пострадали, и каждый, истекая кровью, ругая другого на чём свет стоит, отправился восвояси, окончательно разорвав отношения.
После битвы Цзян Чэн во всеуслышание объявил: Вэй Усянь предал его орден, публично назвав всех заклинателей врагами. Орден Юньмэн Цзян выгнал его из своих рядов и прервал всяческие отношения, проведя последнюю черту. Впредь, что бы ни совершил этот человек, никакие его действия не будут иметь отношения к Ордену Юньмэн Цзян!
Комментарии: 37
Несмотря на такие противоположные черта характера, как у ЦЧ и ВУ, в их отношениях все равно всегда сохранялось братцкое тепло (ну конечно, они с детства росли вместе). Однако эти слова матери и поведение отца с призмы детского разума ЦЧ оставили глубокий след в его сознании. Перед тем, как Мадам Юй отослала их на лодке, последние ее слова в сторону Вэй У Сяня были о его виновности во всем этом. Это тоже по любому должно было неосознанно повлиять на восприятие Чзян Чэна действительности. В итоге это все в нем копилось весьма долгое время. После смерти родителей, был момент где ЦЧ будто бы потерял рассудок и стал сумасшедшим. Я думаю, именно в тот момент что то пошатнулось в его психике и его можно понять.
Так что читая эту главу и особенно момент, где ЦЧ протыкает ВУ мечом, возникает сначала злость из-за несправедливости, ну а потом понимание, что рано или поздно, что то подобное бы все равно произошло. Кто то уже невзлюбил ЦЧ, но я лично чувствую к нему сопереживание. Мосян хорошо раскрыла этого персонажа. Хочется изучить его поподробнее, но здесь настолько запутанный спектр эмоций и чувств, что работа действительно сложная. Так же как и со многими другими героями романа
Чанча, мне на эту тему периодически попадаются совершенно замечательные фанарты. Где Цзян Чэн остается на стороне Вэй Ина или Лань Чжань таки пробует алкоголь в Илине, признается в своих чувствах и остается на Луаньцзан. Там такое зримое "а если бы"... Например А-Юань 15-16 лет, который практически 1-в-1 как Усянь в том возрасте - озорной, глаза аж горят. Или то, как Усянь и Яньли стоят, а у них из-за ноги у каждого по мелкому высовывается - Цзинь Лину года 2, а Вэнь Юаню года 4... Или даже хоть не столь радужное, но как Цзян Чэн и Вэй Ин хором восклицают, ну почему эти маленькие дети, когда носятся, то хором врезаются головою...гхм-гхм "в то самое место".
Именно к этой главе много замечательных комментариев-анализов. Искренне восхищаюсь людьми,которые согут так рассуждать, рассматривать, разбирать психологию и поступки персонажей, их видение мира и т.д. Лично я понимаю все обстоятельства, что привели к тому, что мы имеем, что иначе быть не могло, но имею крайней наивные мысли и мечты о том, "как бы все могло быть хорошо, если бы братья поговорили, Цзян Чэн помог отстоять честь и справедливость перед другими кланами и выбить право на мирное существование остатков клана Вэнь как простого населения (очевидно, не больше), но это все конечно такая фантастика, что просто невозможно. Очень за это обидно. Очень обидно за Вэй У Сяня, которого в мире в итоге считают злом во плоти, который остался козлом отпущения. Ещё страшнее, что пострадают больше всех невинные люди, которым просто не дадут жить.
По поводу Цзян Чена, Вэй Усяня и разрыва отношений. Кажется, что это было практически неизбежно, учитывая их характеры, разный взгляд на "совесть" и "справедливость" + внешние факторы.
Согласна с комментариями РыженькийВолчок о том, что "большинство из нас вряд ли способны по-настоящему прочувствовать, чем именно для человека из того общества был его клан." Вот тут между ЦЧ и ВУ есть огромная разница! Первый с детства воспитывался, как наследник клана, который в будущем должен принять ответственность за жизнь и благополучие большого количества людей. А в этой ситуации волей неволей придется ставить интересы клана выше собственных. Второй, пусть и воспитывался в Ордене с малых лет, такой перспективы не имел и потому был волен ориентироваться на свои собственные принципы и представления о справедливости. Вот только принадлежность к Ордену накладывала большие ограничения на на те самые принципы и представления. И чем старше становятся герои, тем больше это заметно. Если в юношестве все сводилось к "не досаждай учителю Лань Циженю, не позорь Орден Цзян", то, став старше, это уже звучит как "спасая псов Вэней ты бросаешь тень на меня, как на главу клана и ставишь под угрозу весь Орден". Можно понять мотивы Цзян Чена и его стремление защитить родной Орден. Как можно понять и Вэй Усяня и его желание поступить по совести и сохранить верность себе. Поэтому уход Усяня из Юньмэн Цзяна, даже не ступи он на темный путь, был лишь вопросом времени.
Думаю, в этом он похож на свою мать Саньжень Цансэ. Вспомним, что она, имея все шансы войти в Орден на правах госпожи, предпочла покинуть Юньмэн ради вольной жизни бродячей заклинательницы (помимо сердечных склонностей, конечно). Она понимала, что, став хозяйкой Пристани Лотоса, свяжет себя множеством обязательств и уже не сможет поступать в соответсвии с собственными представлениями о том, что есть хорошо, а что плохо. Ну и, уходя, заодно прихватила с собой из Юньмэна верного подчиненного Фенмяня. Можно сказать, что у Усяня генетическая предрасположенность к покиданию ордена с обеих сторон =)
Оффтопик - вообще было бы интересно прочесть приквел о старшем поколении и страстях, которые там кипели, прям не хватило этого)
А о протекании крыши ГГ на фоне его травмы, а также о "уязвимости психики Цзян Чена" уже Rocola хорошо написала, согласна на 100%!
Вот оно что… Стоило прочитать новеллу, чтобы «во всей красе» разглядеть все эти спорные моменты. Получается, что у главной «загадочной» и недопонятой «булочки с корицей» - Цзяна Чена, чисто элементарно тупо нет чести. Именно того самого эквивалента дворянской чести, которая должна делать аристократа аристократом по духу, а не по рождению. На самом деле феномен – в прославленном ордене «странствующих рыцарей» родился человек у которого есть всё: гордость, достоинство, ответственность за клан, чувство собственной значимости и гордыня, всё только без главной составляющей – чести. Видимо всякий раз, когда Фенмямль начинал витиевато подходить к этой теме врывалась мадам Юй с криком: «Да, он не понимает, зато Вэй Ин понимает!..» и начинала бомбить Фенмяня тяжёлой артиллерией их взаимоотношений. Я даже начинаю думать, что брачный союз Фенмяня и Юй рухнул как раз потому, что мадам Юй входя в орден Цзян трижды вытерла ноги о девиз клана. Ну и как говорится, чтоб два раза не вставать здесь же отмечу насколько легко стала восприниматься тяжёлая судьба Не Минцзюе, после его ляпа про Вень Цин.
С каждым разом с всё больше поражаюсь Цзян Чену. Его все натравили против Вэй Усяня, якобы тот не уважает главу ордена - Цзян Чена. Полная брехня. Вэй Ин сдержал слово своих родителей и помог Цзян Чену, а в итоге он и благодарности не получается, да к тому же и устраивают битву против него. Хотя и Вэй Ин тоже несколько облажался и начал себя вести с неким высокомерием что ли, ссорился со всеми, говорил, когда не надо, но всё равно я не считаю, что он заслужил такова отношения к себе, особенно от брата
К комментариям (особенно спойлерным).
Цзян Чэн, конечно, не бусинка. Но про (спойлеры), и полную роль Вэй Ина, Вэнь Нина и Вэнь Цин в своем спасении (спойлеры) он не знал. Равно как и Вэй Ин не знал про (спойлеры), которые откроются через 30 глав.
И еще такой момент, "почему он предпочитает клан - справедливости/благодарности/брату". Большинство из нас вряд ли способны по-настоящему прочувствовать, чем именно для человека из того общества был его клан. Там огромнейшая значимость семейных и кровных связей, предков, их памяти, могил и наследия (можно вспомнить и Храмы Предков, и значимость достойных похорон праха родственников, и важность девиза клана, и то, как госпожа Юй упрекнула Вэнь Чжулю за отказ от кровного рода). Для Мянь-Мянь ситуация совершенно иная: она по крови - не из своего клана, для нее это всего лишь работодатели, поэтому она и свободна встать и уйти. Для Цзян Чэна клан - это намного большее, нечто сродни основному смыслу, стержню и долгу жизни, перед родителями и предками. Легко заметить, что в отличие от, например, Гуаньяо, "глава клана" для Цзян Чэна - это не статус в социуме и власть, а долг. У Цзян Чэна жизнь подчинена благу и возрождению клана, и с его точки зрения жизнь Вэй Ина и Цзян Яньли тоже должны быть подчинены этой цели (вспомним разговоры о браке: союз Яньли с Цзинями - это хорошо, "Вэй Ин, тебе что, наравится эта Мянь-Мянь? она же всего лишь дочь служанки, нам это не подходит"). Добавим к этому, что Цзян Чэн как глава отвечает за жизни и благополучие нескольких тысяч подчиненных. Так что выбор между кланом и благодарностью (и даже Вэй Ином) для него совсем не так однозначен, как, например, для нас.
Плюс к этому тараканы и особенности личности.
Во-первых, то что для Цзян Чэна чужие/не из клана - значит, похрен, умрут и умрут, распространяется в том числе и на людей, которым он обязан спасением (как минимум, когда для него - это абстрактные люди и абстрактное спасение, потому что все это время он провел в отключке).
Во-вторых, очень характерная сцена с А-Юанем (а особенно в сравнении потом с тем, как потом поведет себя с ребенком Лань Чжань).
"Он лишь бросил Вэй Усяню:
— Откуда взялся ребёнок? Убери его.
Вэй Усянь склонился и поднял ребёнка на руки, отвечая:
— Что значит — убери? Ты с людьми общаться умеешь? А-Юань, ну почему ты обнимаешь каждого, кого встречаешь? Беги! Не грызи ногти после того, как поиграл с грязью. Ты знаешь, что это за грязь? Высунь руки изо рта! И не трогай моё лицо. А где бабушка?"
Именно! Не умеет ни общаться, ни любить никого (за исключением кровных родственников, потому что сестру с племянником и родителей Цзян Чэн все-таки действительно любит). В отличие от Вэй Ина, который, как сказала Мосян в каком-то интервью, "переполнен любовью". Цзян Чэн даже в отношении Вэнь Нина, которому он обязан жизнью, не может вести себя хоть сколько-то корректно - "этот труп", "при жизни он был трусливым заикой".
В этом плане отдельно возникает вопрос... мы-читатели привыкли воспринимать Вэй Ина и Цзян Чэна как названных братьев. Потому что все время слышим из уст других персонажей "Цзян Фэнмянь воспитывал его, как родного", и видели их юношескую дружбу/взаимовыручку. Но так ли это воспринимает Цзян Чэн? Для Цзян Яньли это однозначно: "Сянь-Сянь - мой брат". А вот Цзян Чэн, такое впечатление, что и сам не знает... он не может относиться к Вэй Ину как к брату, и не может, как к чужому. Вроде как и привязан, и готов защищать - но только на своих условиях, и постоянно проводит грань мы/наш Орден - и ты, которого мы приняли, а ты навлечешь на нас беду, виновен в смерти родителей, вредишь свои поведением-геройством-упрямством, вот-вот нас предашь итд итп.
Ну и к вопросу что Вэй Ин сказал "не надо меня защищать". Ну а вы бы на его месте доверились человеку с такими проблемами и таким расхождением по принципиальным вещам? Даже если вы считаете его братом.
На всякий случай, если кто-то впервые читает (да, такие есть, у меня до Магистра тоже только в этом году дошло) и не любит спойлеров (странно, но ваше право) - там у всех в комментах внизу - куча спойлеров!
К сожалению, эта ситуация - как потом скажет Гуаньяо, и даже не солжет - была действительно предрешена характерами Вэй Ина и Цзян Чэна, и всех остальных участвовавших. Гуаньяо, правда, "вежливо" умолчит, что если бы не стремления клана Цзинь к влиянию и власти, то все, скорее всего, закончилось бы куда менее трагично. Большинство заклинателей ненавидело фамилию Вэнь после всего, что пережили, но! даже у Не Минцзюэ, сильной личности с достаточной властью, эта ненависть не была тотальной настолько, чтобы целенаправленно отыскать и убить их всех. Как сказал Вэй Ин: ответвления и вассалы Вэнь, которые вовремя смогли перейти к тем же Цзиням, жили как ни в чем не бывало. По сути, даже во время Аннигиляции Солнца, когда у заклинателей была непосредственная война на истребление с теми, кто решил их поработить или убить, когда горели дома, подростков брали в заложники и творили с ними все, что захочется, а кланы вырезались Вэнями подчистую - этим людям нужена была движущая сила (Не Минцзюэ, дядюшка и братья Лань, Цзян Чэн и Вэй Ин), чтобы начать сражаться за самих себя. А если речь идет о возмездии - всех в принципе устраивает, когда оно вообще есть в отношении большинства, но если несколько рядовых членов клана несправедливо прощены или наказаны - то никто не будет впрягаться, ЕСЛИ ТОЛЬКО не будет организатора, который раздует пламя, и толпы, у которой будет ощущение "в таком количестве мы сильнее".
То же самое касается и Вэй Ина. Многие были недовольны: Темные методики, слишком большие силы, пренебрежение правилами, при этом не просто высокомерие и самодовольство, а еще и чувство собственного достоинства, нежелание прогибаться под тех, кто обладает высоким статусом, возрастом, происхождением, властью (поверьте, именно это и раздражало их сильнее всего - когда ты ноль, но у тебя есть маленькая властишка, и находится кто-то , кому на нее плевать). Но без организатора, который соберет толпу, даст ей повод и убедит ее в том, что она достаточна сильна, все это недовольство было бы бесплодной завистью и шепотками. Потому что Вэй Ин реально никому ничего плохого не сделал, чтобы возникла настоящая причина пожелать его смерти, но при этом был достаточно силен, чтобы отбиваться от единичных недоброжелателей и завистников.
То же самое касается отношений Цзян Чэна и Вэй Ина. Да, в них были слабые места и взаимное недовольство. Но на эту уязвимую точку весьма активно надавили извне.
Отдельная большая проблема в этой ситуации то, что ни Цзян Чэн, ни у Вэй Ин в силу их характеров и предыдущей истории, не имели ни близких друзей, ни союзников. Вэй Ин выбрал себе определенную модель поведения из-за травмы и своей тайны, смерти всех, кто ему был близок в Пристани Лотоса, плюс требований Цзян Чэна на тему "соответствия статусу". Цзян Чэн - по жизни такой, вспомните, что по сути Цзян Фэнмянь привел Вэй Ина домой не только потому, что он сын друзей, но еще и отчасти потому, чтобы Цзян Чэну было с кем дружить и играть! Глава про собак, все сценки на лодках в новелле и экстрах и даже то, что Цзян Чэн так и не нашел себе девушку - по сути все "горизонтальное" общение (с равными, а не с родителями или с подчиненными) с незнакомыми людьми ему обеспечивал в юности Вэй Ин - вокруг которого шиди, соученики, компания крутились, как искрящийся водоворот, куда затягивало и Цзян Чэна, и он мог фыркать, браниться, и при этом есть лотосы и локву, смотреть порнушку и играть в кости в большой компании. Но как только Вэй Ин перестал ему обеспечивать горизонтальные связи (причем во время войны, когда союзничество и дружба стали особенно искрениими и крепкими, а не просто детской дружбой) - Цзян Чэн сам на это не способен. Он мог бы по своему характеру сдружиться с Не Минцзюэ (они оба честные, прямые, упертые и решают проблемы силой - Цзян Чэн обладает большинством черт, которые Минцзюэ уважает в людях) - но остались на уровне холодных приветствий. Мог бы сблизиться с Лань Сичэнем через то, что учился в Облачных Глубинах, был там на хорошем счету, а сам Сичэнь - солнышко, но мы же не любим Ланей из-за того, что возвели на них и Вэй Ина вину за смерть родителей! Их обоих могло бы спасти в данной ситуации наличие кого-то типа старшего брата с характером и моралью, как у Сичэня или Яньли, и способностями к пониманию мотивов людей на уровне Гуаньшаня и Гуаньяо, но в их семье такого просто не могли воспитать! При таком раскладе старшему брату как главе клана просто достались бы все тараканы Цзян Чэна от госпожи Юй. Яньли избежала этого из-за того, что девочка, но и помочь ничем из-за этого не может.
В результате что мы имеем? Не Минцзюэ ожесточен против Вэней. Он способен прислушаться к поступку, который у него вызовет уважение (как поступок Мянь-Мянь), но в подобной ситуации одной Мянь-Мянь было недостаточно, тем более, что Минцзюэ быстро переключился на проблемы с искренностью названного брата. Если бы за Вэй Ина или Вэнь Цин активно высказался Сичэнь, если бы Минцзюэ и Цзян Чэн дружили, если бы Минцзюэ мог увидеть Вэй Ина на поле боя (был момент, когда он жалел, что этого не случилось), даже если бы Цзян Чэн смог просто очень прямо и очень категорично дать искренний ответ, чем именно он обязан Вэнь Нину и Вэнь Цин, а не замолчать в тряпочку - то это могло бы значительно повлиять на отношение Не Минцзюэ, тем более, что это бы вскрывало неискренность клана Цзинь. Но увы.
Клан Лань вообще не лезет в политические дрязги, а Лань Сичэнь слишком занят напряженностью между названными братьями, которая для него на первом месте, привязан к Цзинь Гуаньяо и не хочет ему чем-нибудь навредить. Лань Ванцзи в этой ситуации сделал максимум того, что мог сделать, большего от него бы не выслушали, даже будь он красноречивее.
В результате все значимые персоны выведены из игры, а с настроением остальных Цзини дирижируют не хуже, чем Вэй Ин играет на флейте.
А Цзян Чэн - увы, слишком молод, слишком устал, слишком проблемен и застигнут врасплох. По сути и он, и Вэй Ин могли бы переиграть Цзиней одним-единственным поступком: озвучить, что Тигриная Печать - это собственность клана Цзян. Не Вэй Ина лично (если бы у них было время и способность придти к такому решению - то именно Вэй Ину и надо было изначально это заявить: Печать и не будет "находиться в руках одного человека", это собственность клана Цзян, а не клана Цзинь, который что-то о себе возомнил - и разделить печать на двух носителей, отдать одну половину Цзян Чэну; все равно на тот момент вероятность применения этого артефакта для самообороны была нулевой). Даже если до Вэй Ина это не дошло, Цзян Чэн мог бы (правильно сказали - он почему-то почувствовал и повел себя на совете точно ребенок, который оправдывается за поведение Вэй Ина перед взрослыми) поступить в этой ситуации как глава одного из Великих Орденов, а не как закомплексованный мальчик - заявить, что артефакт принадлежит клану Цзян, Вэй Ин - его подчиненный и названный брат, ПОЭТОМУ он а) приносит извинения и компенсирует ущерб (сказал) б) людям, которых спас Вэй Ин он обязан жизнью (договорить это и не давать себя заткнуть) и в) дальнейшее обсуждение прекращено, пока он сам не пойдет и не разберется, что именно Вэй Ин сказал в его адрес, кого он спас и каковы его планы - дальше, спасибо, это внутреннее дело нашего клана, мы сами способны наказать и судить по мере вины. По примеру мамы в конце-концов - "люди из чужих кланов собираются мне говорить, кого из моих людей мне наказывать?" При Лань Чжане он в свое время такую позицию озвучил, а при массе народа - дал слабину.
Цзян Чена можно понять — он все это время работал для восстановления своего ордена, наследия его почивших родителей, и если бы он принял сторону Усяня, то все пошло бы крахом. Но черт, он действительно обязан Вэнь Нину и Вэнь Цин жизнью, он сам бл**ь, извините за мой французский, должен был помочь им и отомстить, а в итоге их спас Вэй Усянь, хотя помогли конкретно Цзян Чену, а сам Цзян Чен предпочел забыть и про помощь Вэней, и про помощь Усяня, благодаря которому Цзян Чен вернул себе ядро.
Это чертовски иронично, но Вэй Усянь, основатель темного пути, "жестокий и бесчеловечный" оказался справедливее и решительнее всех прославленных орденов вместе взятых. И в отличии от того же Цзян Чена, который на его месте сразу же вспомнил бы все свои заслуги и обиды, ни сказал про свою неоднократную помощь ни слова, а его еще и назвали причиной всех бед. Это просто отвратительно
Отдельный респект Мянь-Мянь — девочка моя, ты была прекрасна и повела себя достойно, я с первой фразы поняла, что это она
И в целом, такое может произойти с каждым из нас, мы можем не быть впутаны в чью-то судьбу, как многие кланы в судьбу Вэй Усяня, но видеть несправедливость и алчность людей, так что давайте по крайней мере из эгоистичного чувства гордости будем сохранять достоинство и выступать против такого. Решительных людей, говорящих правду, боятся. Лично я, вспоминая прочитанное, уже не смогу остаться в стороне в подобных ситуациях. Да, если смотреть объективно, это гейская новелла, казалось бы, чего толкать такие речи. Но в произведениях Мосян всегда поднимаются темы нравственности, и я восхищаюсь ей и переводчиками, благодаря которым мы можем все это прочесть, спасибо!
Почему ВУ не сказал прямо: ты жив только благодаря им. А твоего спасителя убили. $ука замните это дело и поделом. Нет блть. ВУ до последнего выполняет наказ Юй мол защищай ЦЧ. А в ответ? Ху в очко
Ну почему люди такие идиоты... Меня разрывает гнев и печаль
Разочаровалась в Цзян Чене, не успев толком очароваться. И впрямь характером в мать пошел, как можно быть настолько неблагодарным? Почему он так легко забыл о том, что обязан Вэнь Нину и его сестре не меньше, чем Вэй Усянь, а даже больше? Почему так легко забыл, что только благодаря Вэй Усяню продолжает ходить с ядром, которое потерял вследствие необдуманного поступка? Почему между чужими кланами и братом бездумно выбирает других? Даже Мань-Мань отказалась от своего клана, не побоялась пойти против других, хотя для нее Вэй Ин по сути никто.
В его поведении так и кричит мысль "я буду с вами только до тех пор, пока мне не приходится за это платить".
Спасибо всем комментаторам, которые, надеюсь, продолжат писать здесь, сколько бы лет ни прошло. Прекрасно чувствовать поддержку и связь любителей новелл. Читаю вас — и будто обсуждаю взволновавшую меня главу с соседями по библиотечному залу!)
Вот теперь и я плачу. От злости и несправедливости. Надеюсь, все карты раскроются, все лживые интриганы получат по заслугам, а ребята обретут счастье.
В этом произведении так хочется абсолютно счастливого конца!
Согласна с Rocola, про Вэй Ина, Цзян Чена и других. Так же вижу..
Про свой клан, смешно... это не в характере Вэй Ина... он всегда защищал людей, а не кланы...за это его дядя любил, как мне кажется.
Орден орденом, дружба важна, но как же совесть, личные принципы...? Все главы орденов поставлены защищать свои кланы и между собой договариваться... и их можно понять. Но каждый там, где хочет быть...Лань Ванцзи и Вэй Ин, и некоторые второстепенные персонажы, в арке Зелень, родители Вэй Ина и в последствии сама Мянь Мянь...пошли другим путём.
Вэй Ин ушёл из ордена не чтоб себе развязать руки, а чтоб не быть проблемой Цзян Чену, ордену... эх, если бы Цзян Чен развеял страхи Вэй Ина , как это сделал Лань Чжань, сказал, что он не обуза, что он за него, что на все разговоры, сплетни плевать хотел...как когда-то, ему сказал Вэй Ин...обещание Вэй Ина он помнит, а сам такого же не дал... вот поэтому Мосян часто напоминает, что он гордый! И поэтому так и никак по другому... ну и путь тьмы делал своё дело.... но был же человек которого Усянь слушал и останавливался, потому что тот ему доверял, верил в него и любил... и Усянь это видел, ценил и в долгу не оставался...
Очень важна душа, сердце человека, вот Вэй Ин выглядит по другому, в другом теле... а Лань Ванцзи его любит:)
Продолжу мысль из прошлой главы, в какой-то степени Усянь действительно говорит «я ни во что не ставлю Цзян Ваньиня как Главу Ордена!». Потому что фраза "присутствие главы меня бы не остановило" в принципе примерно это и значит. Усянь действительно не видит Цзян Чена как главу, не принимает его указаний, не ожидает от него защиты. Он ведёт себя как брат, а не как правая рука и подчинённый. И этим ОЧЕНЬ подставляет Цзян Чена, чье положение итак неустойчиво из-за молодости.
Ещё думаю, что за агрессией заклинателей на Усяня стоит оч большой страх. Потому что это правда капец как страшно, когда кто-то поднимает армию покойников, пусть и в помощь. Тем более, что Усянь поднимал не только Вэней, но и своих, а это жесть, когда твой друг / брат/ одноклановец встаёт лютым мертвецом. А когда человек, обладающий такими умениями, ещё и прямо говорит, что будет делать, что хочет и никто его не остановит... Страх легко превращается в злость, чем и пользуется Гуаншань (топить его, гада, в болоте).
При этом видно, что Цзян Чен старается защитить ВУ, и это оч трогает. Видно, что он доверяет ему, даже идёт в его "логово" без поддержки. Но Гуаншань бьёт в самое больное и растравливает все травмы и неуверенность Цзян Чена.
Гуаншань вообще офигенно мешает правду с вымыслом, где-то врёт, где-то преувеличивает и на этой базе получается манипулировать другими.
Потому что правда, что Усяня несёт. Он реально не оч видит берега и иерархию. Реально нарушает традиции и без уважения относится к нормам мира заклинателей (а далеко не все из них плохи). Но точно у него нет намерения основать орден, подорвать уважение к главе своего клана, ...
Его просто несёт. Он глубоко напуган свой травмой и тем что про неё узнают. Его агрессия и "превосходство" на самом деле - из страха, боли и неуверенности.
Мне кажется, он ушел из ордена отчасти потому, что очень устал скрывать произошедшее и врать близким.
И как же хочется дать ему подзатыльник во время разговора с Ченом! Чтобы перестал шутить и просто рассказал о себе, о своем страхе, о своем решении... Не засмеивая. Чтобы попросил помощи, в конце концов! Защиты, в которой нуждается!
И здесь очень хорошо видна уязвимость психики Чена. Он не дурак и хорошо понимает, что происходит в мире заклинателей, но так привык находится под давлением матери, которой нельзя возразить, и без поддержки отца, который самоустраняется, что и с Гуаньшанем действует так же: не противостоит ему, отстаивая свой авторитет, а привычно идёт исправлять Усяня и обижается на то, что тот, пусть криво, но защищает то, что считает правильным. И это бьёт в его неполноценность голосом отца, что Усянь больший Цзян, чем Чен.
Очень грустно, что братья правда любят друг друга, но не доверяют до конца, не принимают ни себя, ни друг друга.
Ох, как много букв!
Великолепная новелла.
Великолепные персонажи.
Великолепный перевод, спасибо )
В такие моменты Цзян Чэн поистине поражает. У него удивительный страх за собственную честь и клан, лишним движением боится себя опозорить, а Вей Усяню - плевать на общественное мнение. Он просто не намерен мериться со смертями невинных людей. Полностью с ним согласна!
Если так подумать, то я уверен, что если быть уверенным в себе и отстаивать свою позицию как истинную(как если бы этих людей защищал Гусу Лань), мало кто сможет возразить, но увы и ах, это не про Чэна с горой комплексов и неувереностью в себе
Плак
Вопрос: мои комментарии отправляются через раз, этому есть какая-то цензура? Или это баг? Хочется, чтобы коментари отравлялись :'с
Ответ от Annette Liu
Комментарии проходят модерацию и публикуются на сайте с задержкой
Baf, мне смеяться или плакать?! Мне правда жаль вас... У меня бывали подобные сны, после прочтения других книг...
Не совсем по теме данной главы, но после её прочтения мне приснился странный сон..................
Там Усянь опять совершил какую-то хрень, при чем совсем безобидную ( уж не помню что, вроде кота скомуниздил ), но его взяли под стражу. Там ещё люди ему стали кидать притензии обвиняя во всех грехах. И вот в какой-то момент выходит Ванцзи, выглядя как Лань Цижэнь их дунхуа, и тоже стал кидать притензии. Однако Ванцзи тоже в чём-то обвинили, и в итоге его убили прямо на глазах у Вэй Ина.................
Больше не буду читать магистра перед сном.
Аруми, больше двух лет прошло, но если ещё актуально, имя при рождении обычно состоит из одного иероглифа (Ин, Чжань, Чэн и т.д.), а имя в быту из двух и более (У Сянь, Ван Цзи, Вань Инь). Есть исключения, но редко, а в этой новелле их вообще не припомню, поэтому из двух имён то, что короче, почти наверняка детское
Эта новелла шикарна. С каждым разом читая новую главу📝 не перестаю восхищаться. Она и впрямь раскрыла все стороны человека показав нам людские пороки и на что они готовы ради достижения поставленных целей, считая, что вот его мнение и способ жизни верны.
Каждый персонаж по своему виноват, что в тот или иной момент упустил важную деталь и дал огню разгореться с большей силой🔥.
Кто-то, как Орден Ланьлин Цзинь говорит о СПРАВЕДЛИВОСТИ не понимая даже значения этого слова, когда другие как Не Минцзуэ будучи также поборником за праведное дело толкуют о том, что стоило было: "Не сидеть сложа руки, а действовать. Попытаться препятствовать дияниям Ордена Цишань Вэнь". Однако, могла ли девушка, что являлась главе Ордена всего лишь дальней родственницей, сделать что-то существенное и повлиять на дальнейшее развития политических прериканий между Орденами, какое бы высокое положение с своим происхождением она не имела? Вэнь Цин занималась тем, что должна была делать и, что было в её силах, а конкретнее защищать невинных и родню, спасать жизни людей навыками лекаря. Полезь она в политику вступая в полемику с Вэнь Жоханем или Вэнь Чао(младшим сыном главы ордена Цишань Вэнь) от неё бы избавились бы как от ненужного мусора или использованной игрушки. Так как мнение ниже по статусу в Ордене Цишань Вэнь манал кто-то слушать, особенно голос женщины, как раньше бы сказали: "Не смыслящих в политических делах". Ещё бы хорошо, если б ей просто указали на её место, а не попёрли за шиворот или чего по лучше придумали.
Кричат все о справедливости, хотя сами не чем не лучше Ордена Цишань Вэнь в глазах других. Словом СПРАВЕДЛИВОСТЬ ничего не добиться. Справедливость — лишь оружие в руках человека, им нельзя кого-то защитить или спасти. Чем кричать о таком, лучше бы сели и растолковать всё, разложив по полочкам, а не обвиняли всех в убийстве невинных, лишь потому, что они носят фамильный знак в виде "Палящего солнца" клана Вэнь. Все горазды разбрасываться пустыми речами, а когда доходят до дел то, "Моя хата с краю, я ничё не знаю".
Понятно одно, что все всегда будут ставит под сомнения "Кривую дорожку Тьмы", по которой вынужден был пойти Вэй Усянь, каких бы высот он не достиг бы на этом пути и каким благими намерениями он бы, не руководился. Люди бояться того, что не вписывается в рамки их понимая, и как говорилось в новелле: "Извращает естественный порядок вещей", несмотря на то, что возможно некоторые правила и вещи уже устарели и стоит их пересмотреть, научившись использовать то, что даёт жизнь.
Вэй Ин также не во всём прав и порой его действия приводят не к самым лучшим последствиям, которых можно было бы избежать, однако, он не разбрасываеться словами, а доказывает действиями и поступками раз за разом спасая попавших в беду или уничтожая врагов или же защищая родных жертвуя ради них всем как в случае с Дзян Чэном, он пожертвовал своим будущим, отдав золотое ядро, а через 13 лет, лишь получил от него в лицо брань и нежелание принять правду. Каков человек определяют не слова, а его поступки. Можно раскидываться слащавыми речами как Цзинь Гуанъяо и прикрываться в придачу хорошими поступками, которые якобы должны оправдать его, когда на деле быть главной крысой и исподтишка строит планы, думая, лишь о власти. Как бы он не старался, а большинство его поступков, были для замыливанья глаз.
Каждый тут уникален так же и не совершенен по своему, показывая, что не бывает человека без изъянов, что и в случае с Лань Ваньцзы и Вэй Усянем, а также остальными.
●
Но, несмотря на всё, эта новелла мне и нравиться, что тут не приукрашаються вещи, а показывают их такими, какими они являются. Люблю сладких булочек с неё всех до единого. Хочеться обнять 🤗и зацеловать, оградив от всех невзгод😊.
●
Переводчикам и автору гору плюшек с чайком, Вы лучшие❤❤❤.
Эта новелла шикарна. С каждым разом читая новую главу📝 не перестаю восхищаться. Она и впрямь раскрыла все стороны человека показав нам людские пороки и на что они готовы ради достижения поставленных целей, считая, что вот его мнение и способ жизни верны.
Каждый персонаж по своему виноват, что в тот или иной момент упустил важную деталь и дал огню разгореться с большей силой🔥.
Кто-то, как Орден Ланьлин Цзинь говорит о СПРАВЕДЛИВОСТИ не понимая даже значения этого слова, когда другие как Не Минцзуэ будучи также поборником за праведное дело толкуют о том, что стоило было: "Не сидеть сложа руки, а действовать. Попытаться препятствовать дияниям Ордена Цишань Вэнь". Однако, могла ли девушка, что являлась главе Ордена всего лишь дальней родственницей, сделать что-то существенное и повлиять на дальнейшее развития политических прериканий между Орденами, какое бы высокое положение с своим происхождением она не имела? Вэнь Цин занималась тем, что должна была делать и, что было в её силах, а конкретнее защищать невинных и родню, спасать жизни людей навыками лекаря. Полезь она в политику вступая в полемику с Вэнь Жоханем или Вэнь Чао(младшим сыном главы ордена Цишань Вэнь) от неё бы избавились бы как от ненужного мусора или использованной игрушки. Так как мнение ниже по статусу в Ордене Цишань Вэнь манал кто-то слушать, особенно голос женщины, как раньше бы сказали: "Не смыслящих в политических делах". Ещё бы хорошо, если б ей просто указали на её место, а не попёрли за шиворот или чего по лучше придумали.
Кричат все о справедливости, хотя сами не чем не лучше Ордена Цишань Вэнь в глазах других. Словом СПРАВЕДЛИВОСТЬ ничего не добиться. Справедливость — лишь оружие в руках человека, им нельзя кого-то защитить или спасти. Чем кричать о таком, лучше бы сели и растолковать всё, разложив по полочкам, а не обвиняли всех в убийстве невинных, лишь потому, что они носят фамильный знак в виде "Палящего солнца" клана Вэнь. Все горазды разбрасываться пустыми речами, а когда доходят до дел то, "Моя хата с краю, я ничё не знаю".
Понятно одно, что все всегда будут ставит под сомнения "Кривую дорожку Тьмы", по которой вынужден был пойти Вэй Усянь, каких бы высот он не достиг бы на этом пути и каким благими намерениями он бы, не руководился. Люди бояться того, что не вписывается в рамки их понимая, и как говорилось в новелле: "Извращает естественный порядок вещей", несмотря на то, что возможно некоторые правила и вещи уже устарели и стоит их пересмотреть, научившись использовать то, что даёт жизнь.
Вэй Ин также не во всём прав и порой его действия приводят не к самым лучшим последствиям, которых можно было бы избежать, однако, он не разбрасываеться словами, а доказывает действиями и поступками раз за разом спасая попавших в беду или уничтожая врагов или же защищая родных жертвуя ради них всем как в случае с Дзян Чэном, он пожертвовал своим будущим, отдав золотое ядро, а через 13 лет, лишь получил от него в лицо брань и нежелание принять правду. Каков человек определяют не слова, а его поступки. Можно раскидываться слащавыми речами как Цзинь Гуанъяо и прикрываться в придачу хорошими поступками, которые якобы должны оправдать его, когда на деле быть главной крысой и исподтишка строит планы, думая, лишь о власти. Как бы он не старался, а большинство его поступков, были для замыливанья глаз.
Каждый тут уникален так же и не совершенен по своему, показывая, что не бывает человека без изъянов, что и в случае с Лань Ваньцзы и Вэй Усянем, а также остальными.
●
Но, несмотря на всё, эта новелла мне и нравиться, что тут не приукрашаються вещи, а показывают их такими, какими они являются. Люблю сладких булочек с неё всех до единого. Хочеться обнять 🤗и зацеловать, оградив от всех невзгод😊.
●
Переводчикам и автору гору плюшек с чайком, Вы лучшие❤❤❤.
Эта новелла шикарна. С каждым разом читая новую главу📝 не перестаю восхищаться. Она и впрямь раскрыла все стороны человека показав нам людские пороки и на что они готовы ради достижения поставленных целей, считая, что вот его мнение и способ жизни верны.
Каждый персонаж по своему виноват, что в тот или иной момент упустил важную деталь и дал огню разгореться с большей силой🔥.
Кто-то, как Орден Ланьлин Цзинь говорит о СПРАВЕДЛИВОСТИ не понимая даже значения этого слова, когда другие как Не Минцзуэ будучи также поборником за праведное дело толкуют о том, что стоило было: "Не сидеть сложа руки, а действовать. Попытаться препятствовать дияниям Ордена Цишань Вэнь". Однако, могла ли девушка, что являлась главе Ордена всего лишь дальней родственницей, сделать что-то существенное и повлиять на дальнейшее развития политических прериканий между Орденами, какое бы высокое положение с своим происхождением она не имела? Вэнь Цин занималась тем, что должна была делать и, что было в её силах, а конкретнее защищать невинных и родню, спасать жизни людей навыками лекаря. Полезь она в политику вступая в полемику с Вэнь Жоханем или Вэнь Чао(младшим сыном главы ордена Цишань Вэнь) от неё бы избавились бы как от ненужного мусора или использованной игрушки. Так как мнение ниже по статусу в Ордене Цишань Вэнь манал кто-то слушать, особенно голос женщины, как раньше бы сказали: "Не смыслящих в политических делах". Ещё бы хорошо, если б ей просто указали на её место, а не попёрли за шиворот или чего по лучше придумали.
Кричат все о справедливости, хотя сами не чем не лучше Ордена Цишань Вэнь в глазах других. Словом СПРАВЕДЛИВОСТЬ ничего не добиться. Справедливость — лишь оружие в руках человека, им нельзя кого-то защитить или спасти. Чем кричать о таком, лучше бы сели и растолковать всё, разложив по полочкам, а не обвиняли всех в убийстве невинных, лишь потому, что они носят фамильный знак в виде "Палящего солнца" клана Вэнь. Все горазды разбрасываться пустыми речами, а когда доходят до дел то, "Моя хата с краю, я ничё не знаю".
Понятно одно, что все всегда будут ставит под сомнения "Кривую дорожку Тьмы", по которой вынужден был пойти Вэй Усянь, каких бы высот он не достиг бы на этом пути и каким благими намерениями он бы, не руководился. Люди бояться того, что не вписывается в рамки их понимая, и как говорилось в новелле: "Извращает естественный порядок вещей", несмотря на то, что возможно некоторые правила и вещи уже устарели и стоит их пересмотреть, научившись использовать то, что даёт жизнь.
Вэй Ин также не во всём прав и порой его действия приводят не к самым лучшим последствиям, которых можно было бы избежать, однако, он не разбрасываеться словами, а доказывает действиями и поступками раз за разом спасая попавших в беду или уничтожая врагов или же защищая родных жертвуя ради них всем как в случае с Дзян Чэном, он пожертвовал своим будущим, отдав золотое ядро, а через 13 лет, лишь получил от него в лицо брань и нежелание принять правду. Каков человек определяют не слова, а его поступки. Можно раскидываться слащавыми речами как Цзинь Гуанъяо и прикрываться в придачу хорошими поступками, которые якобы должны оправдать его, когда на деле быть главной крысой и исподтишка строит планы, думая, лишь о власти. Как бы он не старался, а большинство его поступков, были для замыливанья глаз.
Каждый тут уникален так же и не совершенен по своему, показывая, что не бывает человека без изъянов, что и в случае с Лань Ваньцзы и Вэй Усянем, а также остальными.
●
Но, несмотря на всё, эта новелла мне и нравиться, что тут не приукрашаються вещи, а показывают их такими, какими они являются. Люблю сладких булочек с неё всех до единого. Хочеться обнять 🤗и зацеловать, оградивот всех невзгод😊.
●
Переводчикам и автору гору плюшек с чайком, Вы лучшие❤❤❤.
Цзян Чэн: «Вэй У Сянь! Ты, в конце концов, понимаешь или нет? Пока ты на их стороне, ты — герой, отважный и благородный, необыкновенный храбрец, единственный и неповторимый гений. Но стоит тебе сказать лишь слово против, и вот ты уже сделался безумцем, что не считается ни с кем, приверженцем Темного пути. Думаешь, что сможешь отделиться от остального мира, стать свободным и делать все, что заблагорассудится? История не знает таких примеров!»
Вэй У Сянь закричал в ответ: «История не знает, а я стану этим примером!»
История о безхитростном гении, что выступил против отупевшей от страха толпы, что прячется за масками благодеятелей, мудрецов и праведников. Ситуация с Мянь Мянь это в прямом понимании иллюстрация общей ситуации: каким бы разумным голос не был, выступив в меньшинстве, он будет очернен, перекручен большинством. В итоге Вей Ин, как и Мянь Мянь тоже покидает орден.
Мне слишком сложно смириться с подобной несправедливостью. Хотелось бы отмахнуться, сказать "Да это де сказка, этих героев нет и никогда не было, выдумки!", но как это может помочь, когда ситуация - это наша реальность. Очень страшно осознавать, в какой безжалостной системе я существую.... Мне срочно нужен психолог, чтобы востановить доверие к этому миру...
Нет тут ни чьей вины (ну кроме конечно же клана вэнь), потому что их бы все равно всех убили за «непокорность». Нашли бы причину(как с воздушным змеем). А так я считаю они хотя бы не умерли рабами. Самые скотские люди это как эти Линь, скользкие мрази которые не задумываясь вонзят нож в спину ещё и улыбаться будут. Единственный из них нормальный как мне кажется так это Цзинь Цзысюань, потому что в мать пошёл, а этот выродок Гуанъяо в отца.
Да, Усяню очень нужна была поддержка и тогда он действительно мог бы свернуть горы. Вспоминаем его эмоции, когда он понял, что теперь не один, а рядом Лань Чжань, который никуда не денется.
Но, если быть честным, то, конечно, характер у нашей царицы Тьмы стал не сахар)
Перечитываю.
Если бы эти двое почаще решали бы свои конфликты через Яньли, то всё было бы не так убого. Их шидзэ не только добрая но и умная, она способна и понять человека, и разжевать глухому что сказал слепой. Но нет же, они же мужчины, обойдутся без лишних разговоров!!
А теперь вспомним, кто первым сдал свои земли и позиции, когда война только началась? Кто был самым слабым и зависимым союзником? Разве не Ланьлин Дзинь? А теперь после войны они возомнили себя самой важной шишкой!
"Пока ты на их стороне, ты — герой, отважный и благородный, необыкновенный храбрец, единственный и неповторимый гений. Но стоит тебе сказать лишь слово против, и вот ты уже сделался безумцем, что не считается ни с кем, приверженцем Темного пути."
Как же хорошо это характеризует людей...
"...Никто не станет заступаться за них, и тем более никто не станет заступаться за тебя!»
Вэй У Сянь ответил: «Я не нуждаюсь в том, чтобы кто-то за меня заступался»."
Почему-то от этих слов ужасно больно за ВИ, ведь хоть он и говорит, что не нуждается в защите, но именно это ему и нужно, чтобы кто-нибудь его поддержал, просто был рядом, а не порицал и обвинял во всём.
Возможно, если бы ЦЧ заступился за ВИ то всё могло бы сложиться иначе..
Легко всем в башне Кои рассуждать о ВИ и перевирать всё что только можно, когда это их не касается. Только и могут, что с умным видом сидеть и чушь всякую нести, выдавая за здравый смысл!
Мянь-Мянь большая умница!
меня тошнит от главы клана цзинь
только и может,что лицемерить да перекручивать факты,а сынок его точная копия,смотреть противно
восхищаюсь невероятно смелым поступком мянь-мянь
Все эти заклинатели такие выродки!! Хотят уничтожить невинных людей, стариков и детей.
"Не Мин Цзюэ холодно продолжал: «Если она молчала, не выступая против кровавых деяний Ордена Ци Шань Вэнь, это все равно что потворствовать им." Извините, а ниче что до этого они и сами молчали и терпели? Терпели бесчинства, убийства и притиснения, а теперь хотят, чтобы зависимая, слабая девушка одна выступала против клана Вэньь в то время, как остальные главы кланов прогибались под орден Ци Шань Вэнь🤦🏻 Они сами-то понимают, что несут?! Какое лицемерие!!
«Ага, выжившие надзиратели утверждают, что не мучили пленных, а Вэнь Нин сам упал со скалы по неосторожности. Они же, придерживаясь благих намерений, еще и похоронили его труп. Кто бы знал, какую плату они получат за свою доброту.» ахахаха!! Знаете,что мне это напоминает? Думаю, догадываетесь. Это наглое перекручивание истины... где-то я это уже видела и слышала 🤔
На самом деле так жаль Вэя, потому что, покинул он орден в котором он взрослел и учился. И все из-за того что бы он не делал, убытки потерпел бы Цзян Чэн и орден Юнмэн.
Только, из-за все общего давление он стал "монстром" и "кровожадным старейшиной Илин". Кое он таким не являлся. Так жаль что, Цзян Чэн не понимал Усяня, и препятствовал всем чем мог, но и его понять можно.
Жаль, что не описано их сражение, но все же читать очень увлекательно, невозможно остановиться..Бесконечно благодарю за перевод!
Второе
Спасибо огромное переводчикам и писателю за тяжёлую работу!
А какое из двух имён главы ордена Юньмэн Цзян детское: Ванъинь или Чэн?