Три яда. Часть третья
v 1 - 58
Переводчик
Мария Кулишова
Редактор
Annette Liu, Alizeskis
Госпожа Юй сделала знак Иньчжу и Цзиньчжу позади себя, сёстры мгновенно отозвались, каждая из них достала из ножен по длинному мечу и прошлась по Главному залу. Их движения были молниеносными и жестокими, в считанные секунды девушки закололи мечами всех до единого адептов клана Вэнь, несколько десятков человек. Ван Линцзяо, понимая, что скоро очередь дойдёт и до неё, отчаянно сопротивляясь, начала сыпать угрозами:
— Ты… думаешь, сможешь убрать всех свидетелей? Думаешь, молодому господину Вэню неизвестно, куда я сегодня отправилась? Ты думаешь, он спустит вам это с рук, когда обо всём узнает?
Иньчжу холодно усмехнулась и ответила:
— А выглядит так, словно он уже спустил нам это с рук!
Ван Линцзяо взвизгнула:
— Я — приближенная молодого господина Вэня, его самый близкий человек! Если вы посмеете хоть пальцем меня тронуть, он вас…
Госпожа Юй замахнулась в очередной раз и, влепив ей пощёчину, едким тоном произнесла:
— Что он сделает? Отрубит руки или ноги? Или сожжёт нашу резиденцию? А может, отправит целую армию, чтобы сравнять Пристань Лотоса с землёй? И построить надзирательный пункт?
Цзиньчжу, сжимая в руках длинный меч, приблизилась к Ван Линцзяо; в глазах той отразился ужас, она засучила ногами, отползая прочь, и изо всех сил завопила:
— Кто-нибудь! На помощь! Вэнь Чжулю! Спаси меня!
Выражение лица Госпожи Юй стало ещё более суровым, она придавила ногой запястье Ван Линцзяо и достала свой меч. Внезапно лезвие меча, уже готовое опуститься, с громким звоном отлетело в сторону.
Вэй Усянь и Цзян Чэн резко повернули головы и увидели, как створки дверей Главного зала, выломанные высоким и крепким мужчиной, разлетаются в стороны. С ног до головы одетый в чёрное, с мрачной тенью на лице, то был личный телохранитель Вэнь Чао, Вэнь Чжулю, славящийся как могучий заклинатель.
Лишившись меча, Госпожа Юй выставила вперёд Цзыдянь, вопрошая:
— Сжигающий Ядра?
Вэнь Чжулю холодно произнёс:
— Пурпурная Паучиха?
Ван Линцзяо, рука которой всё ещё была прижата к полу ногой Госпожи Юй, скривилась от боли и, заливаясь слезами, закричала:
— Вэнь Чжулю! Вэнь Чжулю! Немедленно спасай меня, ну же, спасааай!
Госпожа Юй насмешливо фыркнула:
— Вэнь Чжулю? Сжигающий Ядра, разве твоё настоящее имя не Чжао Чжулю? Ясно же, что ты не урожденный Вэнь; что, решил разбиться в лепёшку, но взять эту фамилию? Неужели фамильный знак псов из клана Вэнь настолько драгоценен? Что ж вы все летите на него, как мухи на мёд? Предаёте свои кланы, забываете кровных предков, смехотворно!
Вэнь Чжулю равнодушно ответил:
— Каждый сам выбирает, кому служить.
Они лишь перекинулись парой слов, а Ван Линцзяо уже завизжала, не в силах стерпеть боль:
— Вэнь Чжулю! Ты что, не видишь, в каком я состоянии?! Вместо того чтобы убить её, стоишь и беседуешь о какой-то ерунде! Молодой господин Вэнь приказал тебе защищать меня, вот как ты выполняешь его приказы?! Погоди, я нажалуюсь ему, тогда тебе не поздоровится!
Госпожа Юй ещё сильнее надавила ногой на её запястье, так что Ван Линцзяо громко взвыла. Вэнь Чжулю недовольно нахмурил брови. Он недолюбливал характер Вэнь Чао, однако его приставили защищать наследника главы ордена по приказу Вэнь Жоханя. Вот только оказалось, что и это не худший вариант — ведь теперь ему приходилось быть телохранителем Ван Линцзяо. Эта женщина, будучи жеманной, но при этом невежественной пустышкой, да к тому же злой и жестокой, вызывала неприязнь Вэнь Чжулю. Но из-за личной антипатии он не мог ослушаться приказа Вэнь Жоханя и Вэнь Чао, в противном случае Вэнь Чжулю бы давно раздавил её как надоедливое насекомое. Хорошо ещё, что Ван Линцзяо не выносила его присутствия, поэтому приказывала держаться на расстоянии и не мелькать перед её носом без надобности. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон. Но сейчас жизнь Ван Линцзяо оказалась в опасности, и если он останется в стороне и ничего не предпримет, Вэнь Чао наверняка впадёт в ярость и не успокоится, пока не накажет всех причастных. А если Вэнь Чао впадёт в ярость, то и от Вэнь Жоханя добра не жди.
Вэнь Чжулю произнёс:
— Прошу меня извинить.
Цзыдянь взвилась в воздух вместе с криком Госпожи Юй:
— Перестань строить из себя праведника!
Вэнь Чжулю, словно для него это было чем-то обыденным, одной рукой схватил конец кнута!
Когда Цзыдянь принимал форму кнута, по нему струились потоки духовной силы, мощь которых было сложно переоценить. Они могли быть и смертельно опасными, и совершенно безобидными, полностью подчиняясь воле своей хозяйки. Госпожа Юй была решительно настроена на убийство всей этой шайки псов из клана Вэнь, к тому же небезосновательно опасалась Вэнь Чжулю, поэтому духовные потоки нанесли самый яростный удар, на который только были способны! И всё же противник, глазом не моргнув, отразил его!
Цзыдянь за многие годы своей службы ещё не встречал подобных противников. Когда кнут оказался в руке Вэнь Чжулю, Госпожа Юй на мгновение застыла, и Ван Линцзяо, воспользовавшись её замешательством, откатилась в сторону, вынула из-за пазухи сигнальный фейерверк и резко его встряхнула. Из сигнальной трубки вырвалась огненная вспышка, которая с оглушительным свистом проломила деревянные ставни и разорвалась в небе над Главным залом. Следом Ван Линцзяо вынула ещё фейерверк, и ещё; сотрясая взлохмаченной головой, она как в бреду повторяла:
— Сюда… сюда… все сюда… все немедленно направляйтесь сюда!
Вэй Усянь, превозмогая боль, оттолкнул Цзян Чэна с криком:
— Не давай ей посылать сигналы!
Цзян Чэн отпустил Вэй Усяня и набросился на Ван Линцзяо, однако, к несчастью, Вэнь Чжулю как раз вплотную подступил к Госпоже Юй, собираясь нанести ей удар, и Цзян Чэн поспешно крикнул:
— Матушка!
Он тут же выпустил из рук Ван Линцзяо и бросился на помощь. Но Вэнь Чжулю не глядя оттолкнул его со словами:
— Мелковат!
Удар угодил Цзян Чэну в плечо, но даже его хватило, чтобы изо рта Цзян Чэна немедленно выплеснулась подступившая к горлу кровь. Тем временем Ван Линцзяо истратила все сигнальные огни, и теперь серо-голубое вечернее небо огласилось резким свистом и озарилось сверкающими вспышками.
При виде раненного Цзян Чэна Госпожа Юй в гневе зарычала, Цзыдянь сверкнул ярко-белым духовным сиянием, нестерпимо слепящим глаза!
Внезапным взрывом света Вэнь Чжулю отбросило к противоположной стене. Иньчжу и Цзиньчжу сняли с пояса по длинному кнуту, которые также засверкали и затрещали от вспышек молний, и вступили в бой с Вэнь Чжулю. Две служанки Госпожи Юй с детства находились при ней, понимая её с полуслова, от их совместной атаки нельзя было просто отмахнуться. А Госпожа Юй, воспользовавшись представившимся шансом, схватила не смеющих пошевелиться Цзян Чэна и Вэй Усяня, по одному в каждую руку, и молнией вылетела из Главного зала. На тренировочной площадке уже собралось немало адептов, которым Госпожа Юй отдала приказ:
— К оружию, немедленно!
Схватив свою двойную ношу за шиворот, она двинулась к причалу Пристани Лотоса, где всегда можно было найти несколько маленьких лодочек, привязанных к берегу, на которых младшие шиди Цзян Чэна плавали за лотосами. Госпожа Юй бросила их в одну из лодок, сама прыгнула следом и схватила Цзян Чэна за руку, духовной силой помогая тому восстановить дыхание. Цзян Чэн лишь отхаркнул сгусток крови, скорее всего, рана была не слишком серьёзной. Он спросил:
— Матушка, что нам теперь делать?
Госпожам Юй сердито ответила:
— Что значит — что нам теперь делать? Ты разве не видишь, что они всё приготовили заранее? Сегодняшней битвы нельзя было избежать. Скоро сюда прибудет целая свора псов из клана Вэнь. Уходите!
Вэй Усянь обеспокоенно проговорил:
— Но как же шицзе? Ведь она уехала в Мэйшань, что если она вернётся и…
Госпожа Юй со злостью прервала его:
— А ты закрой свой рот! Всё из-за тебя, мелкого… вредителя!
Вэй Усяню ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Госпожа Юй сняла с правой руки серебряное кольцо, Цзыдянь, и надела на указательный палец правой руки Цзян Чэна. Тот непонимающе спросил:
— Матушка... для чего вы отдали мне Цзыдянь?
Госпожа Юй ответила:
— Раз я отдала его тебе, значит, теперь он твой! Цзыдянь уже признал тебя своим хозяином.
Цзян Чэн всё ещё не понимал.
— Матушка, вы не отправитесь с нами?
Госпожа Юй вгляделась в его лицо и вдруг обняла Цзян Чэна, оставив на его макушке пару поцелуев. Прижимая его к себе, она проговорила:
— Мой мальчик.
Она обняла его с такой силой, словно ужасно жалела, что нельзя снова превратить Цзян Чэна в младенца и вернуть в утробу, чтобы никто не смог причинить ему вред, чтобы никто не смог их разлучить. Мать ещё ни разу так не обнимала Цзян Чэна, ни разу так не целовала. Прижатый к её груди, он широко распахнул глаза, обескураженный и растерянный.
Одной рукой обнимая Цзян Чэна, Госпожа Юй схватила другой рукой Вэй Усяня за ворот, словно желала придушить его живьём. Сквозь сжатые зубы она прошипела:
— А ты... чёртов негодник! Ненавижу! Всей душой ненавижу! Посмотри, какую беду ты навлёк на нас!
В груди Вэй Усяня бушевали эмоции, но возразить он не мог. Он вовсе не заставлял себя стерпеть её слова, не скрывал внутреннее недовольство, ему действительно нечего было на это сказать.
Цзян Чэн взволнованно переспросил:
— Матушка, вы не отправитесь с нами?
Госпожа Юй отпустила его и отпихнула к Вэй Усяню.
Сама же запрыгнула на причал, оставив лодку покачиваться на волнах. Цзян Чэн наконец понял, что в Пристани Лотоса остались Иньчжу и Цзиньчжу, все остальные адепты, а также оружие и артефакты, драгоценное наследие Ордена Юньмэн Цзян, и за короткое время вывести людей отсюда не выйдет. Госпожа Юй, будучи хозяйкой ордена, с одной стороны, не могла сама покинуть поле предстоящей битвы, но в то же время беспокоилась за сына. Поэтому приняла эгоистичное решение — отослать его прочь, как можно дальше от опасности.
Понимая, что как только они расстанутся, то могут больше не свидеться вновь, Цзян Чэн пришёл в смятение. Он поднялся, чтобы покинуть лодку вслед за матерью, но Цзыдянь внезапно обернулся молнией и скрутил обоих юношей, привязав их к лодке и не давая возможности пошевелиться. Цзян Чэн закричал:
— Матушка! Что вы делаете?!
Госпожа Юй отрезала:
— Не поднимай шума. Когда окажетесь в безопасном месте, Цзыдянь сам собой отпустит вас. Если в пути кто-то на вас нападёт, он также сможет вас защитить. Не возвращайтесь, отправляйтесь сразу в Мэйшань, найдите сестру! — затем она развернулась, ткнула пальцем в Вэй Усяня и грозно проговорила: — Вэй Ин! Послушай меня внимательно! Защищай Цзян Чэна, умри, но защити его, ты меня понял?!
Вэй Усянь было вскрикнул:
— Госпожа Юй!
Но она гневно прервала его:
— Ты слышал меня? Не надо нести весь этот бред, я только хочу знать, ты слышал или нет?!
Вэй Усянь, не в силах выбраться из пут Цзыдяня, смог лишь с силой кивнуть. Раздался крик Цзян Чэна:
— Матушка, отец ещё не вернулся. Что бы ни случилось, мы должны быть вместе, разве нет?!
Когда он упомянул Цзян Фэнмяня, глаза Госпожи Юй, кажется, на миг покраснели.
Но она тотчас же громко выругалась:
— Не вернулся, и чёрт с ним. Неужели без него я ничего не стою?!
Затем одним взмахом меча она разрубила канат, привязывающий лодку к причалу, и ногой с силой толкнула её прочь. Этот толчок, быстрое течение и сильный ветер сделали своё дело — лодку сразу же отнесло на несколько чжанов от причала. Покружившись на месте, судно перестало качаться и быстро поплыло на середину реки. Цзян Чэн истошно заорал:
— Матушка!
Он звал её снова и снова, но силуэт Госпожи Юй и Пристань Лотоса, удаляясь, становились всё меньше. Когда лодка отплыла достаточно далеко, Госпожа Юй крепко сжала длинный меч, взметнула подолом платья и направилась обратно к главным воротам Пристани Лотоса.
Как бы юноши ни бесновались, выбраться из крепкого захвата Цзыдяня не выходило, кнут почти врезался в их плоть.
Цзян Чэн, издавая горловое рычание, словно взбесившийся безумец, пытался выбраться из пут, повторяя:
— Пусти! Пусти! Сейчас же отпусти! Ну же!
Тело Вэй Усяня всё ещё изнывало от боли, которую причинили ему несколько десятков ударов кнутом, и он понимал, что в таком состоянии из пут не выберется, лишь потратит силы. Подумав о ране на теле Цзян Чэна, он, превозмогая боль, проговорил:
— Цзян Чэн, успокойся и приди в себя. Силы Госпожи Юй и Сжигающего Ядра равны, она способна сразить его. Ведь ей уже удалось задержать этого Вэнь Чжулю…
Цзян Чэн обрушился на него с криком:
— Ты хочешь, чтобы я пришёл в себя?! Как я могу успокоиться?! Даже если убить одного Вэнь Чжулю, эта тварь Ван Линцзяо уже отправила сигнал, что если псы из клана Вэнь, увидев его, пошлют всю свою армию на осаду Пристани Лотоса?!
Вэй Усянь и сам понимал, что успокоиться не получится, но кто-то из них должен был оставаться в трезвом уме. Он хотел возразить ещё что-то, но не успел, взгляд юноши внезапно просветлел, и он закричал:
— Дядя Цзян! Это дядя Цзян вернулся!
И действительно, по реке к ним приближался большая джонка1.
1Джонка — традиционное китайское парусное судно для плавания по рекам и вблизи морского побережья.
Цзян Фэнмянь стоял на носу судна, кроме него по палубе сновали ещё около дюжины адептов. Они держали курс на Пристань Лотоса, одежды Цзян Фэнмяня яростно трепетали от речного ветра. Цзян Чэн изо всех сил позвал:
— Отец! Отец!
Цзян Фэнмянь также увидел их, его лицо сделалось слегка удивлённым. Один из адептов немного подправил руль, чтобы джонка подплыла вплотную к лодке. Цзян Фэнмянь, не зная, что произошло, с интересом спросил:
— А-Чэн? А-Ин? Что с вами такое?
Юноши в Пристани Лотоса часто играли в странные игры: притвориться трупом, лежащим на воде с залитым кровью лицом, было для них обычным делом. Поэтому Цзян Фэнмянь не сразу заподозрил неладное, не будучи уверенным в том, не играют ли они снова в какую-то новую игру. У Цзян Чэна от радости из глаз потекли слезы, в спешке и панике он крикнул:
— Отец, отец, скорее развяжи нас!
Цзян Фэнмянь произнёс:
— Но ведь это кнут твоей матери. Цзыдянь не признает меня хозяином, боюсь, у меня не получится…
Говоря это, он коснулся Цзыдяня рукой, и к его неожиданности, едва это произошло, кнут мягко сжался и в одно мгновение обернулся кольцом на его пальце.
Цзян Фэнмянь так и застыл на месте.
Цзыдянь, будучи сильнейшим духовным оружием Юй Цзыюань, в первую очередь подчинялся её приказу. Конечно, кнут мог признавать несколько хозяев, но лишь в порядке очереди. Госпожа Юй неоспоримо являлась первой хозяйкой Цзыдяня, и поскольку она приказала кнуту сковать Цзян Чэна и не отпускать вплоть до безопасного места, даже будучи ещё одним хозяином Цзыдяня, он не мог вырваться из пут.
Неизвестно, в какой момент Цзыдянь признал своим вторым хозяином Цзян Фэнмяня, но в его присутствии кнут посчитал, что они в безопасности, и потому отпустил своих пленников.
Вот только Госпожа Юй никогда не говорила, что сделала Цзян Фэнмяня хозяином Цзыдяня.
Цзян Чэн и Вэй Усянь наконец, освободившись, отпрянули друг от друга. Цзян Фэнмянь спросил:
— Что, в конце концов, происходит? Как вы двое оказались в лодке, связанные Цзыдянем?
Словно за спасительную соломинку, Цзян Чэн ухватился за него и затараторил:
— Сегодня люди клана Вэнь нанесли нам удар, матушка дала им отпор, Сжигающий Ядра напал на неё! Я боюсь, она в опасности, они послали сигнал, очень скоро сюда прибудет целая армия врагов. Отец, мы должны вернуться и помочь ей! Скорее, плывём!
Услышав его спутанные речи, все адепты на джонке изменились в лице. Цзян Фэнмянь переспросил:
— Сжигающий Ядра?!
Цзян Чэн вскрикнул:
— Да! Отец, мы…
Но договорить не удалось: сверкнула фиолетовая вспышка, и обоих юношей вновь привязало друг к другу. Они остались сидеть на дне лодки в прежней позе. Цзян Чэн, остолбенев, проговорил:
— Отец?!..
Цзян Фэнмянь произнёс:
— Я возвращаюсь. А вы двое уходите. Не меняйте направления, не возвращайтесь в Пристань Лотоса. Как сойдёте на берег, придумайте способ, как добраться до Мэйшань к сестре и бабушке.
Вэй Усянь вскрикнул:
— Дядя Цзян!!!
Оправившись от потрясения, Цзян Чэн, словно обезумев, упёрся ногами в борт лодки и начал раскачивать её с криками:
— Отец, отпусти меня! Отпусти меня!
Цзян Фэнмянь ответил лишь:
— Я отправляюсь за своей женой.
Цзян Чэн, уставившись на него, не унимался:
— Но ведь мы можем отправиться все вместе, разве нет?!
Цзян Фэнмянь внимательно посмотрел на сына, потом вдруг вытянул руку, на миг остановился, но всё же мягко погладил его по голове.
— А-Чэн, с тобой всё будет хорошо.
Вэй Усянь попытался вмешаться:
— Дядя Цзян, если с вами что-нибудь случится, с ним ничего хорошего не будет.
Цзян Фэнмянь перевёл на него взгляд.
— А-Ин, А-Чэн… позаботьтесь друг о друге.
Он вернулся на джонку. Две лодки разошлись, уплывая всё дальше и дальше. Цзян Чэн в отчаянии закричал:
— Отец!!!
Маленькая лодка направилась вниз по течению.
Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем Цзыдянь отпустил их, превратившись в серебристое кольцо на пальце Цзян Чэна.
Всю дорогу они кричали до хрипоты; когда же путы ослабли, ни слова не говоря, поплыли назад. Не имея вёсел, юноши вынуждены были грести руками против течения.
Госпожа Юй заявила, что после избиения Цзыдянем Вэй Усянь не сможет встать на ноги и через месяц, но юноша уже сейчас замечал, что никаких затруднений при движении не испытывает, осталась лишь жгучая, жалящая боль в тех местах, куда пришлись удары кнута. Прилагая все силы, словно от этого зависела их жизнь, они что есть мочи продолжали грести. Через два с небольшим часа им наконец удалось добраться до Пристани Лотоса.
Уже стояла глубокая ночь.
Главные ворота Пристани Лотоса были плотно закрыты, лишь снаружи горели яркие огни. В прозрачной воде отражались осколки лунного света, да ещё мирно колыхались у причала несколько десятков водных фонарей, сделанных в форме лотоса о девяти лепестках.
Всё выглядело так же, как и всегда. Но именно потому, что всё выглядело как всегда, на сердце становилось до боли неспокойно.
Юноши достигли середины бухты и остановились. Их сердца стучали громко, словно бешеные, но ни один из них так и не решался подплывать ближе к берегу, не решался выбраться на сушу, не решался увидеть, что же всё-таки произошло внутри, за воротами.
Из глаз Цзян Чэна потекли горячие слёзы, руки и ноги его задрожали. Поразмыслив, Вэй Усянь предложил:
— Не будем заходить через главные ворота.
Цзян Чэн машинально закивал. Юноши беззвучно направили лодку к другому краю бухты. Там росла раскидистая ива, корнями уходящая в прибрежный ил; её мощный ствол склонялся над водой, ветви погружались в воду. Юноши Пристани Лотоса частенько забирались по стволу ивы на самую верхушку и ловили рыбу, сидя на дереве.
Они оставили лодку под раскидистой кроной, сойдя на берег под покровом ночи, замаскированные ивовыми ветвями. Вэй Усянь давно привык перебираться через стены, он потянул Цзян Чэна за собой и тихо проговорил:
— Сюда.
Цзян Чэн, взволнованный и напуганный, казалось, не мог даже различать стороны света, но всё же полез на стену вслед за Вэй Усянем. Стараясь не привлекать внимания, они незаметно добрались до края стены. Здесь как раз торчала башенка в форме звериной головы, скрывающая всех желающих остаться незамеченными. Когда-то посторонние зеваки подглядывали за ними отсюда, забираясь на стену, теперь же настал их черёд подсматривать, что происходит за стеной.
Как только Вэй Усянь высунул голову из-за фигуры зверя и заглянул за стену, его сердце тут же ухнуло куда-то вниз.
Занимая всю тренировочную площадку Пристани Лотоса, в несколько рядов стояли люди.
Все они носили одеяния с изображением палящего солнца; красный, словно кровь, орнамент горящего пламени на вороте, рукавах и полах одежд резал взгляд.
Кроме тех, что стояли, были и те, кто лежал. Павших уже перенесли в северо-западную часть тренировочной площадки, как попало скидав в одну кучу. Один человек стоял на той стороне, опустив голову, спиной к юношам, словно внимательно изучал эту гору людей Ордена Юньмэн Цзян, неизвестно — живых или мёртвых.
Цзян Чэн всё ещё безумным взглядом искал силуэты Юй Цзыюань и Цзян Фэнмяня, Вэй Усянь же ощутил, как его глаза обожгло слезами.
Среди павших было немало знакомых лиц.
В горле его стало сухо и больно, по вискам как будто ударили железным молотом, всё тело прошиб озноб. Не хотелось даже думать о том, что случилось с Цзян Фэнмянем и Юй Цзыюань. Только он хотел внимательнее присмотреться, чтобы убедиться, что худощавый юноша на самом верху кучи — не шестой шиди, как вдруг тот человек, что стоял к ним спиной, словно почувствовав что-то, обернулся.
Вэй Усянь немедленно затолкал голову Цзян Чэна обратно за стену.
Они спрятались как раз вовремя, но всё же Вэй Усянь успел разглядеть лицо того человека.
Это был юноша примерно такого же возраста, как они сами, высокий и худой, с правильными чертами лица, чёрными как смоль глазами и чересчур бледной кожей. Несмотря на одежды, опалённые солнцем, от него не исходило ни капли дерзкой силы, он был даже слишком изящным и утончённым для этих одеяний. Однако, судя по виду солнечного узора, он также являлся одним из молодых господ клана Вэнь.
Комментарии: 23
eSKey, при всем уважении, но всё таки первоисточник- новелла
Мне до сих пор возмущает, что Господа Юй/Юй Цзыюань так относится к Вэй Ину и винит его просто за ни что. Вот реального не могу я. Но в целом всё очень грустно, пробирает на эмоции
Одно из, что меня радует в этой арке, так такой Вэй Усянь в плане сдержанности, преданности, покорству и его сильному моральному духу
. МБ МОЖЕТ СЧИТАТЬСЯ СПОЙЛЕРОМ! И наконец-то встреча Вэй Ина и Вэнь Нина/призрачного генерала
РыженькийВолчок написал 05.01.2024 в 21:31
МариЛи о, спасибо.
А то я как раз дорамы не смотрю, и потому не в курсе.\
А я после Неукротимого подсела. Настолько от нас и наших реалий далеко, что отключаешься полностью. Релакс абсолютнейший))
800 лет - это из "Благословения небожителей" Мосян. Небожку тоже читала с большим удовольствием, но так как Магистр не тронула, хотя юмора там больше. Там как раз все расписано так, что места для фантазии не остается.
МариЛи о, спасибо.
А то я как раз дорамы не смотрю, и потому не в курсе.
Но любовь по 800 лет мне нравится. :)
Да в общем и в более скромных сроках "Магистра" тоже.
РыженькийВолчок написал 08.12.2023 в 20:08
"Цзян Чэн лишь отхаркнул сгусток крови"
Только меня тревожит, что они все кровью харкают? Ванцзи в пещере, Цзян Чэн и Вэй Ин (дальше будет на Луаньцзан) от ударов... Ну ведь не может быть туберкулез, я надеюсь?
Это из дорам идет))) Там все герои регулярно кровью плюются. Означает, что сильно пострадали. Я так понимаю, что это из-за хренового уровня актерской игры, поскольку отыграть лицом не могут. Ну и из-за любви к преувеличениям....если удар, то обязательно кровью истекают, если любовь, то 800 лет, не меньше, если постельные утехи, то не меньше часа)))
"Цзян Чэн лишь отхаркнул сгусток крови"
Только меня тревожит, что они все кровью харкают? Ванцзи в пещере, Цзян Чэн и Вэй Ин (дальше будет на Луаньцзан) от ударов... Ну ведь не может быть туберкулез, я надеюсь?
УБЕЙТЕ МЕНЯ УЖЕЕЕЕЕЕЕЕЕ!!!!!!!!!!!!!!
Такая разная любовь;
Госпожа Юй:
- Цзян Чен, ты недостойный неудачник, хуже других, но МОЙ, Усянь ты предатель, зло, и во всем виноват, поэтому позаботься о моем сыне и умри за него (охренеть логика).
Фенмянь:
- Берегите себя и заботьтесь друг о друге.
И вот невозможно спорить, что Юй очень любит сына, но способ проявления этой любви токсичен до крайности.
Я даже могу поверить, что она некоторым своеобразным образом привязана к Усяню, судя по тому, как она вытирает об него ноги, ведь Юй любовь и заботу всегда появляет через унижение и оскорбления. Но как же она испортила всё, что будет дальше!
Да и Фенмянь, конечно, не очень помог. Сын похож на мать - ок, отстраняюсь, пусть она воспитывает, сосредоточусь на приемном ребёнке. Свое напряжение в отношениях с женой он перенес на сына и этим разбалансировал его ещё больше.
Грустно.
Рен, я не согласна. Во-первых, нельзя сравнивать литературу и кино. Это совершенно разные варианты подачи информации, которые и оценивать надо по разному. Во-вторых, мне дорама показалась очень хорошей. Актеры там подобранны и играют свою роль идеально. И сюжет выстроен логично в отличие от новеллы, где прошлое переплетается с настоящим. Если бы я не посмотрела дораму, то плохо бы ориентировалась в происходящем. Дорама (киноподача материала) - большое подспорье для тех, кто только начинает погружаться в китаефандом. Т. К. В дораме наглядно можно увидеть и гуцинь, и мантии, и предметы быта. К тому же место повествования - что-то очень близкое к Древнему Китаю. И в дораме эта атмосфера передается на все 💯. Вобщем, я всем кто сейчас читает эту новеллу впервые, рекомендую потом посмотреть дораму.
Там очень Вей Усянь милый зайка 😍😍😍
Обидно конечно за Вей Усяня, эта история повторилась бы даже без его участия. Было бы достаточным, если модам Юй, как и сейчас, встретила нахалку на пороге дома
Думаю всё же госпожа Юй по своему любила Вей Ина. Просто в силу своего характера, она могла проявлять свою любовь только таким образом. Сами посудите: муж в мальчике души не чает и даже на своего сына внимания не обращает, ей просто обидно из-за этого, вот она и вымещала обиду на Вей И не. Сам Вей Ин вспоминает, что никогда не получал таких сильных ударов плетью, однако после них он смог встать и даже грести!!! Следовательно, раньше она просто легонько наказывала его за его баловство, что и большинство родителей делают с родными детьми. В критический момент она поняла, что Вэй Ин на самом деле ни в чем не виноват, что он является лишь поводом, а настоящая причина скрыта совсем в другом. И момент в лодке. В дораме этот момент очень ярко характеризует отношение госпожи к мальчику, в её глазах нет ненависти, абсолютно. Если бы она в самом деле люто ненавидела бы Вэй Ина, то оставила бы его на смерть сражаться как и других адептов, однако она тоже схватила его, связала, и так как сказать что тоже он ей дорог, гордость не позволяла, а сказать что-то аж язык чесался, всё таки прощалась, поэтому и вылила на него эту груду словесных помоев. Вспомните, что она постоянно говорила, что Вэй Ин дурно влияет на её сына, но здесь она вручила жизнь Цзян Чена Вэй Ину, зная что её мальчик в надёжных руках, а значит полностью Вей Ину доверяла, и то что она наговорила, было просто способом выразить свою, пусть и завуалированную, но всё таки любовь. Разве вы бы доверили, человеку якобы из-за которого погиб весь клан своего самого дорогого человека? Подумайте над этим)
Боже, я рыдаю, сначала сожжение Облачных Глубин, теперь Пристань Лотоса...Ну все же есть что-то положительное, мы узнали, что Дзян Чена родители любят, Вень Нин, лапочка появился...
Я плачу (´•̥﹏•̥`)
Вень Нин... Котейка явился... 😭😭😭💜💜💜
Госпожа Юй заявила, что после избиения Цзыдянем Вэй Усянь не сможет встать на ноги и через месяц, но юноша уже сейчас замечал, что никаких затруднений при движении не испытывает, осталась лишь жгучая, жалящая боль в тех местах, куда пришлись удары кнута.
Она всё таки не хотела избить его слишком сильно. Женщина умная, знает, что он не виноват и тем более предстоит война, а колечить приближённого, который сможет защитить Цзян Чень она бы не захотела
А вот в этой главе начинаешь понимать, что Цзан Фэнмянь и мадам Юй всё-таки по-своему любили друг друга..)
И кто бы что ни говорил, дорама изрядным образом проигрывает и новелле и дунхуа. Имхо, конечно.
привет, Вэнь Нин
Самая стекольная арка для меня. Даже больше, чем зелень. И в дунхуа с этих моментов тоже помираю.
И всё-таки при всех его недостатках и ошибках — Вэй Усянь не виноват в случившемся с пристанью лотоса от слова совсем. Очень больно, что этого не понимала мадам Юй, так и не понял Цзян Чэн и, по крайней мере тогда, не понимал и сам Вэй Ин. Черт, это же клан Вэнь, они отбитые в край, только что сожгли Облачные глубины, они просто пытаются подчинить себе все великие ордена и превратить в своих приспешников, а всех отказавшихся убивают — как можно было вообще всерьёз считать, что эти длительные политические процессы хоть как-то связаны с тем, с кем там посрался Вэй Ин в плену? Наоборот, не будь этих процессов .уже., не было бы этой лютой по невменяемости ситуации с заложниками, в которой Вэй Ин вел себя весьма прилично для себя самого, однозначно. т.т
Никто меня не убедит что он не любил жену! Любил, просто сказать не смог, она бы не услышала. Слишком первый отказ задел ее гордость, слишком больно ей было что предпочёл другую... потом ещё и ребёнка не притащил, а он же просто не мог иначе, хотя и любил жену, но сына дорогих людей на улице бросить не мог. Как же невыносимо грустно.
Написано потрясающе и очень драматично, переживаешь все эмоции.
В дораме эти моменты сильнее; также больше понравилось то, что Вэнь Нин в ДОРАМА появился раньше и что шидзе с ними была на обучении и в лодке при прощании с Фэнмянем..здесь все как-то очень торопливо и суховато кажется, совсем нет той горечи и скорби....
опа, первая встреча старейшины илин и вень нина?
Решила перечитать новеллу. За все, что я прочла в своей жизни, вся эта сцена - единственное, что заставляет меня плакать... Покрасневшие глаза Мадам Юй, фраза Фэнмяня "я отправляюсь за своей женой". Это насколько сильно... Спасибо. Автору и команде переводчиков.