Преданность. Часть первая
v 1 - 79
Переводчик
Восемь Бит, Мария Кулишова, Wintersnow
Редактор
Annette Liu, Alizeskis
Кровавая баня в Безночном городе была жестокой битвой, во время которой по легенде Старейшина Илин, Вэй Усянь, в одиночку перебил более трёх тысяч человек, собравшихся в ту ночь на принесение обета.
Иногда говорили, что жертв было более пяти тысяч. Неважно, три или пять, одно все знали наверняка: той ночью руины Безночного города Вэй Усянь превратил в кровавый ад.
А сам убийца, даже будучи целью всех атак, умудрился вернуться на гору Луаньцзан целым и невредимым. И никто не знал, как ему это удалось.
Эта битва нанесла серьёзный урон миру заклинателей. Поэтому лишь спустя почти три месяца накопления энергии и старательного планирования Четыре Великих Ордена наконец смогли устроить осаду логова демона, Луаньцзан, и вернули слово «кровавая резня» остаткам клана Вэнь и Старейшине Илин, потерявшему человеческий облик.
***
Вэй Усянь смотрел на заклинателей, собравшихся перед пещерой Фумо. Выражения лиц были точно такими же, как у заклинателей на сборе для принесения обета, которые проливали вино на землю, обещая развеять прах остававшихся в живых людей из клана Вэнь и самого Вэй Усяня. Кое-кто из собравшихся ныне выжил в Безночном городе, другие являлись потомками тех заклинателей, но ещё больше присутствовало «борцов за справедливость», разделявших с остальными их убеждения.
Заклинатель средних лет по имени И Вэйчунь, который объявил, что Вэй Усянь лишил его ноги и вынудил носить деревянный протез, снова заговорил:
— Кровавый долг за три тысячи жизней тебе не искупить и десятком тысяч смертей!
Вэй Усянь перебил его:
— Три тысячи жизней? В ту ночь в Безночном городе и правда было три тысячи заклинателей, но среди них присутствовали и главы орденов, и множество высокопоставленных лиц. Учитывая то, что сейчас они в добром здравии, разве мог я действительно убить все те три тысячи? У тебя слишком высокое мнение обо мне или слишком низкое о них?
Он лишь спокойно указал на простейшее обстоятельство, но заклинатель решил, будто его оскорбили, и закипел от ярости:
— О чём мы тут, по-твоему, вообще говорим? Как можно торговаться в вопросах кровавого долга?
Вэй Усянь ответил:
— Я вовсе не хочу торговаться, но удваивать мои преступления только из-за слов каких-то людей не стоит. Я не стану отвечать за то, чего не делал.
Кто-то ещё заговорил:
— То, чего ты не делал? Чего же именно ты не делал?
Вэй Усянь сказал:
— Например, это не я разрезал на куски тело Чифэн-цзуня. Это не я заставил Госпожу Цзинь совершить самоубийство в Башне Золотого Карпа. Это не я контролирую трупы, на которые вы наткнулись по пути сюда.
Су Шэ усмехнулся.
— Старейшина Илин, я наслышан о твоём высокомерии. Откуда же сейчас взялась подобная скромность? Я действительно не могу придумать, кто ещё кроме тебя в этом мире мог бы контролировать такое огромное множество лютых мертвецов, оказавших нам столь сильное сопротивление.
Вэй Усянь спросил:
— Тебе и правда никто на ум не приходит? Да любой способен на это при наличии Тигриной Печати.
Су Шэ продолжил:
— Разве Тигриная Печать — не один из твоих артефактов?
Вэй Усянь ответил:
— Сейчас самое время спросить, кто же дорожит ею столь сильно, что не желает выпускать из рук. То же случилось и с Вэнь Нином. В те времена некие ордены до смерти боялись Призрачного Генерала. На публике они утверждали, что убили его, на самом же деле больше десяти лет тайно держали в заточении. Странно, не так ли? Так кто же всё-таки тогда объявил, что его прах был развеян?
Все как один повернулись к присутствующим среди них адептам Ордена Ланьлин Цзинь. В конце концов, именно Глава Ордена Ланьлин Цзинь нёс всю ответственность за это дело и уверенно объявил, что двое лидеров остатков Ордена Вэнь сожжены, а прах их развеян в Безночном городе.
Су Шэ мигом ответил:
— Не нужно придумывать байки.
Внезапно из леса снова послышался странный шорох и рычание.
Лань Цижэнь воскликнул:
— Всем быть настороже! Приближается новая волна мертвецов!
Услышав это, половина людей отделилась, чтобы разобраться с напастью, в то время как оставшиеся всё так же настороженно направляли мечи на стоящих перед пещерой Фумо преступников.
Вэй Усянь вздохнул.
— Я же уже сказал, что не я контролирую этих мертвецов. Если у вас есть время смотреть на меня, возможно, вам стоит всё же посмотреть на них.
Среди собравшихся было немало прославленных заклинателей, а также глав орденов и старших адептов. Разобраться с толпой лютых мертвецов не представляло сложности. Под звуки гуциня и вспышки мечей повсюду ни у кого не оставалось времени на двоих окружённых.
Цзян Чэн взмахом кнута рассёк на куски троих мертвецов, а потом повернулся к Цзинь Лину.
— Цзинь Лин! Тебе ноги нужны или как?!
Это означало, что он сломает Цзинь Лину ноги, если тот немедленно не подойдёт к нему. Однако Цзинь Лин эту угрозу слышал бесчисленное множество раз, и ещё никогда Цзян Чэн не претворял слова в поступки. И поэтому Цзинь Лин взглянул на дядю, но с места не сдвинулся. Цзян Чэн выругался и подтянул Цзыдянь, словно собирался обвить им Цзинь Лина и силком притащить к себе. Но фиолетовое сияние вдруг померкло, а потом и вовсе пропало.
В тот же миг длинный кнут превратился в серебряное кольцо, которое само по себе вернулось на указательный палец владельца. Цзян Чэн ошарашенно застыл. Ещё ни разу на его памяти Цзыдянь не преображался по собственной воле. Он продолжал таращиться на свою ладонь, когда на неё упали две капли крови.
Цзян Чэн провёл рукой по лицу и увидел, что она окрасилась в красный.
Цзинь Лин в испуге воскликнул:
— Дядя!
Из толпы тех, кто дрались с мертвецами, также послышались удивленные крики. Подавляющее большинство сверкавших мечей поблекла, а по лицам заклинателей побежали красные ручейки. Кровотечение из носа. А у некоторых и изо рта!
Один из заклинателей с мечом в панике воскликнул:
— Что происходит?!
— Мои духовные силы пропали!
— Шисюн, помоги! Со мной что-то происходит!
Бичэнь вылетел из ножен и принялся убивать тех мертвецов, которые преследовали умолявших о помощи заклинателей. Однако панические крики множились, поднимаясь волной. Толпа постепенно собиралась вместе и отступала в направлении пещеры Фумо.
В один момент заклинатели, которые готовились к большой битве на горе Луаньцзан, вдруг лишились духовных сил. Не только мечи потухли, а талисманы перестали работать, даже мелодии адептов Ордена Гусу Лань и Ордена Молин Су стали простыми звуками и потеряли способность истреблять мертвецов.
Ситуация кардинально переменилась!
Лань Ванцзи снял со спины гуцинь, и в небо эхом унеслась вибрация струн. Однако сколь бы умело ни исполнялась Песнь истребления, один он не мог справиться. Вэнь Нин выпрыгнул из пещеры, чтобы помочь Лань Ванцзи отгонять мертвецов, при этом молчаливо терпя атаки заклинателей, которые так и норовили ударить его мечом или просто голыми руками. К счастью, боли он не чувствовал, так что на него это не влияло.
Среди воцарившейся суматохи Лань Сычжуй выбежал вперёд и закричал:
— Все сюда! В пещеру Фумо! Здесь на земле большое защитное поле! Пусть в некоторых местах есть прорехи, но, если подлатать, должно работать! И какое-то время точно продержится!
Некоторые заклинатели, у которых от битвы уже кружилась голова, вознамерились сразу же ринуться в пещеру. Но Су Шэ, опережая их, закричал ещё громче:
— Никому не входить! Очевидно, что это ловушка! Внутри наверняка поджидает ещё более серьёзная опасность!
Услышав его крики, люди немедля очнулись и задумались, идти внутрь или же остаться. Взмахнув рукой, Вэй Усянь просыпал более шестидесяти талисманов, подобное небесной деве, рассыпающей цветы, и крикнул:
— Смерть снаружи —это смерть, смерть внутри — тоже смерть. Вы в любом случае умрёте. Если же войдёте в пещеру, то хоть ненадолго, но отсрочите свою гибель. Почему же ты торопишь всех этих людей поскорее умереть?!
Безусловно, его речи несли здравый смысл. Но лишь оттого, что слова принадлежали Вэй Усяню, люди ещё сильнее испугались заходить в пещеру. Всё ещё мешкая, они продолжали с огромным трудом сражаться с лютыми мертвецами.
Некоторые могли продержаться довольно долго, даже лишившись духовных сил, Не Хуайсан же не мог. Все знали о его трусости и бесталанности, амбициями он не блистал, усердием как заклинатель не отличался. Только благодаря защите личной охраны он обошёлся без ранений, а внезапная перемена обстоятельств довела его до крайней степени паники.
Видя, что мертвецов становится всё больше, и конца-краю им не видно, Не Хуайсан торопливо произнёс:
— Так вы идёте в пещеру или нет?! Если нет, я пойду первым. Разрешите откланяться. Идёмте, идёмте, быстрее, заходите все!
Не дожидаясь ответа, Не Хуайсан быстро и решительно повёл адептов Ордена Цинхэ Не в пещеру Фумо. Он был обеспокоен не хуже потерявшей хозяина собаки, напуган словно избежавшая сетей рыба. Подобный бесхитростный поступок заставил окружающих онеметь от изумления.
Неожиданно Оуян Цзычжэнь тоже закричал:
— Отец, хватит их убивать! Поверь мне, пойдём внутрь! Мы только что вышли из пещеры, там нет никаких ловушек!
Остальные юноши поддержали:
— Да, там и правда есть большое магическое поле!
Присоединился и Цзинь Лин:
— Дядя, пойдём внутрь!
Цзян Чэн взмахнул Саньду, который тоже потерял сияние, и угрожающе зарычал:
— А ты закрой рот!
Однако тут же у него снова потекла кровь изо рта и носа. Цзинь Лин сбежал вниз по ступеням и потащил дядю к пещере.
К этому моменту потерявший духовные силы и проведший полдня в битве Цзян Чэн основательно вымотался, и Цзинь Лин умудрился вполне успешно затащить его в пещеру. Заклинатели Ордена Цзян тоже поспешили следом за главой.
В этот же момент из глубины просторной пещеры эхом раздался обрадованный голос Не Хуайсана:
— Все сюда, скорее! Тут много места! Кто-нибудь из старших, помогите залатать поле на земле! Я сам не могу — не знаю, как!
В головах у всех возникло составленное из огромных букв слово «Никчёмыш!».
Лань Ванцзи, не отрывая пальцев от струн гуциня, вскинул голову:
— Дядя!
Лань Цижэнь совершенно не хотел входить в пещеру. Он бы предпочёл до самого конца в одиночку сражаться снаружи. И всё же в этот момент он был не один, на нём лежала ответственность за заклинателей Ордена Лань и адептов Ордена Цзинь, отданных ему под командование. Да и главной силой этой битвы был не он. Лань Цижэнь не хотел пренебрегать жизнями вверенных людей и хватался за любую надежду.
Не глядя на Лань Ванцзи, он поднял меч и приказал:
— Осторожно отступаем!
Когда Ордены Ланьлин Цзинь, Гусу Лань, Цинхэ Не и Юньмэн Цзян вошли в пещеру, все остальные также прекратили сражаться. Даже если бы в пещере действительно находилась какая-то нечисть или хищный зверь, тварь не пробралась бы через четыре защитных барьера1, поэтому все поспешили внутрь, подобно пчелиному рою.
1Имеются в виду Четыре Ордена.
В итоге не сдвинулись с места только люди Ордена Молин Су.
Вэй Усянь удивился:
— А? Глава Ордена Су, вы не зайдёте? Что ж, хорошо, оставайтесь снаружи. Но ведь вы все лишились духовных сил, и снаружи вас будет ждать лишь верная смерть! Какая похвальная храбрость!
Су Шэ мельком взглянул на него. Его помрачневшее лицо невольно дёрнулось, и он всё же повёл адептов в пещеру.
Пещера Фумо спокойно вместила больше тысячи людей. Отрывистое дыхание и встревоженные перешёптывания, не стихая, слышались над толпой. Лань Цижэнь присоединился к Не Хуайсану сразу же, как вошёл, и под его нетерпеливым и полным надежды взглядом исследовал стёртые места магического поля. Поле и правда было довольно старым. Он тут же сделал надрез на ладони и заполнил брешь в рисунке поля кровью. Вэнь Нин охранял лестницу, отбрасывая подбирающихся ближе мертвецов. Как только поле было залатано, мертвецы словно уткнулись в невидимый барьер, который временно преградил им вход в пещеру.
Вэй Усянь подождал, пока Лань Ванцзи уберёт гуцинь, а потом вместе с ним вошёл в пещеру. И только заклинатели успели с облегчением выдохнуть, как увидели двоих спускающихся по ступеням мужчин — одного в чёрном, другого в белом. Более тысячи сердец вновь беспокойно сжались.
Никто не ожидал, что всё так обернётся. Они ведь объединились в облаве на Старейшину Илин, но теперь, похоже, сами попали в осаду. Им даже пришлось скрыться в пещере Старейшины Илин, чтобы прожить хоть немногим дольше. Лань Цижэнь залатал прорехи в поле и встал перед толпой, преграждая путь Лань Ванцзи и Вэй Усяню. Он высоко задрал подбородок и выпятил грудь, едва не расставив руки в стороны, чтобы задержать их. Казалось, старый учитель готов с кулаками броситься на Вэй Усяня и драться до конца жизни, если тот посмеет разрушить магическое поле.
Лань Ванцзи произнёс:
— …Дядя.
Разочарование так и не покинуло сердце Лань Цижэня. Он всё ещё не желал смотреть на адепта, которым больше всего гордился, которого обучал с самого детства. Не отводя взгляда от Вэй Усяня, Лань Цижэнь холодно произнёс:
— И что же ты собираешься делать?
Вэй Усянь уселся на ступени.
— Ничего. Но раз уж вы здесь, почему бы нам не побеседовать?..
И Вэйчунь закричал:
— Не о чем нам с тобой болтать!
Вэй Усянь удивился:
— Да ладно, так уж и не о чем? Ни за что не поверю, что вы не хотите узнать, почему вдруг лишились духовных сил. Честное слово, я не настолько силён, чтобы причинить вред вам всем одновременно так, чтобы никто не заметил.
И Вэйчунь только успел плюнуть в ответ, как услышал голос Не Хуайсана:
— Верно! Я думаю, его слова имеют смысл.
Все злобно уставились на него.
Вэй Усянь продолжил:
— Полагаю, что до прихода сюда у вас не было возможности собраться и вместе отобедать, так что любые яды исключаются.
Лань Сычжуй подтвердил:
— Это точно не яд. Никогда не слышал о яде, который мог бы так внезапно развеять духовные силы. Такой яд бы продавался за огромные деньги среди заклинателей, и молва была бы оглушительная.
Среди заклинателей в пещере присутствовало немало целителей. Они схватили за руки нескольких людей и прощупали пульс. Заклинатели робко интересовались:
— Ну как? Ну как? Исчезновение наших духовных сил временное или постоянное?!
Вопрос тут же привлёк немалое внимание. У людей больше не было времени на предосторожности в отношении Вэй Усяня. В конце концов, если их духовные силы пропали навсегда и больше не восстановятся, они станут практически калеками. Это куда более мучительный и страшный итог, чем смерть прямо в этой пещере.
Посовещавшись между собой, целители вынесли вердикт:
— Ваши золотые ядра не повреждены, нет нужды беспокоиться! Должно быть, потеря временная.
Услышав, что проблема временная, Цзян Чэн наконец тайком облегчённо вздохнул. Он взял протянутый Цзинь Лином платок и вытер кровь с лица, а потом заговорил:
— Временная? И сколько она продлится? Когда силы восстановятся?
Один из целителей ответил:
— Боюсь… по меньшей мере, через четыре часа…
Лицо Цзян Чэна ужасающе потемнело.
— Четыре часа?!
Все подняли головы, глядя на толпу лютых мертвецов, так плотно обступавших вход в пещеру, что и капля воды бы не просочилась. Их число было ничуть не меньше, чем число пришедших сюда в этот день живых людей. Все мертвецы не отрываясь смотрели в пещеру, где то и дело мелькали головы людей и клокотала энергия ян. Мертвецы не желали отступить и на полшага назад и покачивались плечом к плечу, словно могли в любой момент зайти внутрь. Вонь гниющей плоти удушала.
Духовные силы заклинателей восстановятся не раньше, чем через четыре часа? Они даже не знали, сможет ли продержаться столько времени истёртое и временно залатанное магическое поле, которым много лет не пользовались!
Кроме того, Старейшина Илин находился с ними рядом. Они не знали, почему он до сих пор не напал, возможно, собирался уничтожить их словно кошка пойманную мышку, как только устанет запугивать и наиграется? Всё же никто не мог гарантировать, что он не разъярится ни с того ни с сего.
Все взгляды вновь устремились к Вэй Усяню.
Тот вздохнул:
— Я же сказал, не нужно на меня смотреть. Сейчас в пещере Фумо только две группы людей остались при своих духовных силах. Мы с Ханьгуан-цзюнем составляем одну группу. Дети, которых притащили на гору несколько дней назад, составляют вторую. Я не ошибусь, если скажу, что все остальные здесь абсолютно бессильны, верно? Если бы я захотел что-то с вами сделать, смогли бы дети меня остановить?
Су Шэ фыркнул.
— Прекращай молоть чепуху. Если хочешь убить нас — действуй. Любой, кто хоть пикнет, не заслуживает зваться героем. И не думай, что кто-то будет заискивать перед тобой.
Однако после его слов многих в душе начали одолевать сомнения. Из всей тысячи только человек двадцать жаждали мести. Остальные лишь бездумно присоединились, услышав, что намечается облава. С уверенностью можно было сказать, что они лишь желали присутствовать при свершении правосудия и пришли сюда из побуждений нравственности. Все эти люди последовали за отрядом, который шёл впереди всех, постепенно вливаясь в основное течение. Уничтожение парочки-другой псов-мертвецов Вэй Усяня принесло бы им славное имя и героическую историю, о которой не стыдно поведать другим. Знай же они заранее, какую немалую цену придётся заплатить, немногие из присутствующих согласились бы впутаться в эти неприятности.
Вэй Усянь бросил взгляд на Су Шэ.
— Прошу прощения, но позволь спросить… ты кто?
Он звал Су Шэ по имени, когда они находились снаружи, теперь же снова спросил, кто он такой, и явно сделал это намеренно. Вены на лбу Су Шэ вздулись, он собрался что-то сказать, но тут Лань Цзинъи громко спросил:
— И что? Если это не яд, то что?
Вэй Усянь тут же забыл про Су Шэ.
— А вот что. Люди просто так духовные силы не теряют. Должен быть какой-то способ и точно выбранный момент. Прежде чем подняться на гору Луаньцзан или во время подъёма вы все должны были с чем-то столкнуться или что-то сделать. Детей приволокли в пещеру пару дней назад, так что их от утери духовных сил отделило время. Мы с Ханьгуан-цзюнем пришли по другому пути, нежели вы, так что нас отделило место. Не хотите ли подумать, что все вы без исключения делали?
В оглушающей тишине кто-то растерянно ответил:
— Что мы делали? Когда мы поднимались на Луаньцзан, все мы пили воду, да? Эх, не знаю, не могу припомнить.
Ну кто же ещё в такой ситуации мог беспрекословно послушать Вэй Усяня, сделать то, что он сказал, и подумать о том, что он сказал? Разве что один «Незнайка» Не Хуайсан.
У кого-то вырвалось замечание:
— Никто ничего не пил по пути наверх! Кто бы осмелился пить воду на горе трупов?!
Не Хуайсан сделал ещё одно бездумное предположение:
— Тогда, возможно, мы все вдыхали туман на горе?
Если бы с туманом в чёрном лесу было что-то не то, такое объяснение могло бы показаться вполне правдоподобным.
Кто-то тут же согласился:
— Это возможно!
Но тут уже возразил Цзинь Лин:
— Это невозможно. На вершине туман плотнее, и мы просидели здесь связанными целых два дня, но, тем не менее, духовные силы всё ещё при нас.
Су Шэ, казалось, уже не выдерживал.
— Довольно! Вы что, в самом деле ввязались в разговоры с ним? Неужели вам нравится идти у него на поводу? Он…
Вдруг выражение лица Су Шэ резко изменилось. Слова замерли на полпути.
Вэй Усянь поторопил:
— Ну, давай. Что же ты не продолжаешь?
Все адепты Ордена Молин Су тут же вскочили.
— Глава Ордена!
— Глава Ордена, что с вами?!
Су Шэ оттолкнул подошедших помочь адептов и вскинул руку, сначала указав на Вэй Усяня, затем прямо на Лань Ванцзи. Ближайший к ним адепт вспылил:
— Вэй Усянь, какое колдовство ты учинил на этот раз?!
Вмешался Лань Сычжуй:
— Это не колдовство! Это… Это…
Лань Ванцзи, с прямой спиной сидевший в стороне, положил правую ладонь на гуцинь, заглушая вибрации семи струн. Крики возбуждённых адептов резко стихли, они вдруг стали походить уток, которых крепко схватили за шею.
В тот момент каждый адепт Ордена Гусу Лань безмолвно подумал: Это заклятие молчания нашего ордена…
Комментарии: 14
Нехуй Сан не только из-за своих целей соглашается с Вэй Ином, а просто по старой дружбе, мне кажется
"Взмахнув рукой, Вэй Усянь просыпал более шестидесяти талисманов, подобное небесной деве, рассыпающей цветы"
хехе хрупкий слабый юноша
:Вэнь Нин выпрыгнул из пещеры, чтобы помочь Лань Ванцзи отгонять мертвецов, при этом молчаливо терпя атаки заклинателей, которые так и норовили ударить его мечом или просто голыми руками"
бедняжка Вэнь Нин(((
"Казалось, старый учитель готов с кулаками броситься на Вэй Усяня и драться до конца жизни, если тот посмеет разрушить магическое поле."
смеяться или плакать?
"Вэй Усянь бросил взгляд на Су Шэ.
— Прошу прощения, но позволь спросить… ты кто?"
может я не вспомню даже как тебя зовут...
Juns, есть такое, да...
кира, чем вы читали?
Усянь убивал не из мести за двоих человек.
Те ТРИ ТЫСЯЧИ заклинателей собрались в Безночном городе, чтобы убить ОДНОГО Усяня и ПЯТЬДЕСЯТ безоружных, мирных людей. Он должен был спокойно их там ждать и позволить делать то, что они задумали?
Что вы несёте?
Жесть, конечно, натыкаться в комментариях на людей, которые думают как эта жуткая толпа из новеллы...
Ну во-первых, Цзинь Лин все-таки офигенно взрослеет. На этой стадии еще трудно понять, что он чувствует к Вэй Ину, но это уже явно не слепая агрессия, а мальчик начал задумываться. Это было понятно еще по главе в пещере и драке, но так вот оставаться рядом с Усянем и Ванцзи... Хотя он-то как раз имеет право на ненависть.
А как он Цзян Чэна в пещеру затащил :) И это надо сказать, что всего несколькими месяцами ранее это был капризный, высокомерный, дурно воспитанный и довольно-таки бездушный ребенок, которому было абсолютно наплевать, если по его вине погибнут заклинатели из какого-нибудь маленького клана.
И присоединяюсь... не буду сильно спойлерить, но внимательно отслеживаем Не Хуайсана. Он здесь не просто так. :) Также предлагаю задуматься, почему слабый, "некомпетентный" глава клана, который не ни с чем не может справиться и лишь бегает "брааат Сичэээнь! брааат Яоооо!", и НЕ ВЛАДЕЕТ ни боевой магией, ни искуством талисманов - САМ повел своих людей на гору, а не скинул их на того же Лань Цижэня, как Цзинь. ;)
Лань Цижэнь всех как наседка цыплят защищает.
"Лань Цижэнь залатал прорехи в поле и встал перед толпой, преграждая путь Лань Ванцзи и Вэй Усяню. Он высоко задрал подбородок и выпятил грудь, едва не расставив руки в стороны, чтобы задержать их. Казалось, старый учитель готов с кулаками броситься на Вэй Усяня и драться до конца жизни, если тот посмеет разрушить магическое поле.
Лань Ванцзи произнёс:
— …Дядя.
Разочарование так и не покинуло сердце Лань Цижэня. Он всё ещё не желал смотреть на адепта, которым больше всего гордился, которого обучал с самого детства. "
Я вот даже не знаю сказать. (спойлер) После первого раза, который дядя Цижэнь лично наблюдал, он - что? ждал что Лань Чжань поступит по-другому? Особенно после того, как Лань Чжань уже вытащил Вэй Ина из Башни Кои и пустился с ним в бега. Ну плюс, он же его с детства растил и видел, НАСКОЛЬКО он упрямый. А ждал, что подзовет как маленького и запретит общаться, как в 15 лет? Поздно :) мальчику уже 35 годочков, он знает, что делает.
"Не отводя взгляда от Вэй Усяня, Лань Цижэнь холодно произнёс:
— И что же ты собираешься делать?"
Сварит кашу и вас накормит, что же еще! Узнаете, как нападать вдвутысячером на трех!
И тогда живые позавидуют лютым мертвецам!
кира, маленькая такая поправка. Он убил их не потому, что мстил, а потому что эти тысячи человек собрались для того, чтобы принести клятву убить его самого и 50 человек на горе Луаньцзан, находящихся под его защитой, а при появлении Вэй Ина сначала выстрелили ему без предупреждения в сердце (за что он убил ровно ОДНОГО стрелявшего), а затем напали на него по приказу Цзинь Гуаншаня. Это черным по белому прописано в предыдущей главе. И собрались их сначала 300 человек, а потом 3000, потому что Цзинь Гуаньшань не соревнование задумывал, а гарантированное убийство.
Наталья, "светлый" - не значит "добрый", как говорили в одном из фандомов. Вэнь Жохань с его деточками тоже были "правильными" заклинателями, а не Темными.
"У тебя слишком высокое мнение обо мне или слишком низкое о них?"
ИКОНА ВЭЙ УСЯНЬ!
"Ну кто же ещё в такой ситуации мог беспрекословно послушать Вэй Усяня, сделать то, что он сказал, и подумать о том, что он сказал? Разве что один «Незнайка» Не Хуайсан."
При повторном прочтении понимаешь, что автор просто нагнетает. Мы же видим картинку не со стороны, а как будто глазами Усяня. Поэтому и мнение о Хуайсане вот такое. Но на деле... "Спойлер, сладенький" (с) Ривер Сонг
Jinjin, а по-вашему Вэй Ин поступил справедливо, убив тысячи человек, потому что мстил за жизни двоих, в смерти которых он косвенно виноват сам? (он был слишком самоуверенным в своей способности контроля мертвецов, а в итоге оказалось, что это не так. разве он отпустил бы Вэнь Нина свободно убивать людей, если бы у него были сомнения в возможности своего контроля? даже если отпустил бы, то следил бы за ним тщательнее, и Цзинб Цзысюань не погиб бы, и Вэнь Нина никто бы не призвал к суду)
И ещё ситуация в Безночном и на горе Фумо РАЗНЫЕ.
Rocola, А как А-Сянь должен был поступить когда убили его близких людей? Как он должен был оставаться спокойным? Мосян делает своих героев живыми, а люди испытывают чувство. И вряд ли человек может остоваться спокойным в той ситуации в Безночном городе
Для меня принципиальное отличие этого разговора с заклинателями от того, что был в Безночном - что:
- Усянь спокоен, он думает, а не захвачен чувствами,
- он действительно ведёт диалог и приводит аргументы, а не растравливает раны,
- он берет поддержку, а не "я все сам",
- он с живыми против мертвых, а не наоборот.
И именно это бессознательно готовит людей к тому, чтобы принять его. На самом деле они готовы иметь дело с сильным заклинателем, но только в том случае, если он готов признать себя частью общества и вести диалог, а не выступать с позиции силы.
За это огребли Вэни. За это огреб в прошлый жизни Усянь. В какой-то степени за это огреб и Гуаняо, хотя он действовал хитростью, а не силой.
А тут чувства:
Аааа, какой же Сычжуй умничка! В бою и стрессе вспомнил о поле, проверил, позвал всех! Какие вообще дети умнички, тот же "романтичный юноша" Оуян Цзычжэнь! И Цзинь Лин!
Аааа, как же очешуенно работают Вансяни в паре, когда раскручивают это дело!
Лол, они сами признались что пришли только ради какого-то прославления а не смерти Вей Усяня
"Из всей тысячи только человек двадцать жаждали мести. Остальные лишь бездумно присоединились, услышав, что намечается облава."
Не Хуайсан - вообще лапочка и умничка. Вот кто настоящая сваха))
правильно, не тяфкай
Увидела комментарии про Цзян Яньли. Дева Цзян потеряла сперва родителей, свой клан, потом брата (три месяца Вэй Ин был на горе мертвецов). Конечно, она лучше своих братьев разбиралась в человеческих душах, лучше понимала свои чувства, однако, не могло такое пройти бесследно, верно? Война эта кровавая, постоянный страх за всех окружающих, за братьев, за любимого. Бесконечные стрессы. Потом травля Старейшины Илин, которого она всегда защищала, его отлучение от ордена. Беременность и роды (в Древнем мать его Китае). Убийство мужа её же любимым братом. Тысячи заклинателей, намеривающихся убить а-Сяня. Цзян Чэн где-то там, в этой мясорубке. Опять убийства. Не думаю, что в тот момент она была способна на здравые решения и предугадывание дальнейших событий, она была в отчаянии, и никто не смеет винить её в том, что она погибла. Цзян Яньли прекрасная персонажка, чудесная девушка, лучшая сестра. Она не виновата в том, что отчаялась.
Про толпу заклинателей, явившихся тварить добро (извращать это понятие, точнее) - для меня главное не стать частью этого милого явления в нашей с вами реальной жизни, не кидаться озверевшей толпой на людей, словно бродячие псы, искренне желая гибели и страданий. Новеллы Мосян хорошо раскрывают эту проблему, я лишь надеюсь, что не забуду то, чему меня научил мир модао, что те выводы, что я сделала, читая эту историю, станут частью моих принципов и жизни в целом.
Команде переводчиков очередное спасибо за то, что я могу прочесть эту невероятную книгу на русском языке так, словно она на нем и написана. Спасибо за Ваш труд
Мне во всей этой истории больше всего жаль остатки клана Вейн. Оказалась бедняги между молотом и наковальней. Открыто противостоять главе ордена верная смерть, после его падения тоже смерть без суда и следствия. А ведь там старинки и дети, за что их убивать? Зачем? И это благочестивые заклинатели на пути совершенствования? Тьфу! Стыд и позор! Единственный кто действительно переливал за людей хотя имел все причины их слепо ненавидеть это Вэй Инн. Прославленные главы ордена Лань и Дзян могли бы его поддержать, хоть попробовать разобраться есть вина за людьми крови которых они так жаждут, и вот тогда безмолвный город не окропила бы кровь тысячи заклинателей. Сестренку тоже жаль, но стоило включить голову и не кидать месячного сынишку только что потерявшего отца и нестись слоям голову в разгар битвы. Хотя без этого эпизода не получилось бы достигнуть нужного градуса драмы, но мать впервую очередь должна думать о ребёнке.
окей а теперь давайте признаем, что если бы лань ванцзи в первой жизни вэй усяня мог бы говорить словами через рот, то они сумели бы подружиться, и возможно некоторые ужасные события не произошли бы.
Вот так просто пришли и учинили расправу...Ладно. .. у них там такие несметные полчища: три тысячи там, пять тысяч там, сюда ещё тысяча....старейшина Илин нужен как минимум для естественного отбора. В такой толпе они ещё и беседы ведут. Ладно. Не Хуайсан, ты мой кумир в этой главе !! Да и не только в этой