Злость. Часть четвёртая

Лань Ванцзи продолжил:

— Хотелось бы услышать подробности.

Его учтивые и уважительные слова, произнесённые в столь тесной компании, возымели почти такую же силу, как и прямые угрозы, и Не Хуайсан нехотя начал свой рассказ:

— Ханьгуан-цзюнь, вам прекрасно известно, что мы, клан Не, немного иные, нежели чем остальные кланы заклинателей. Основатель нашего ордена был мясником, посему, в отличие от остальных орденов, предпочитающих мечи, мы заклинаем при помощи сабель.

Это знание было доступно всем и каждому и никоим образом не являлось тайной. Даже клановый узор Ордена Цинхэ Не изображал голову свирепого зверя, напоминающего пса или кабана. Не Хуайсан продолжил:

— Итак, выбранный нами способ заклинания тварей в корне отличался от методов прочих орденов, а наш родоначальник происходил из мясников: кровопролитие всегда было неизбежным спутником ордена. Испокон веков сабли глав Ордена Цинхэ Не сочились яростью и жаждой убийства, и почти каждый их хозяин скончался от искажения Ци, буквально разорванный ею изнутри. Конечно, значительный вклад в это внесли и их вспыльчивые нравы.

К примеру, старший брат Не Хуайсана, Не Минцзюэ. Этот молодой глава ордена заклинателей приходился названым братом Лань Сичэню и Цзинь Гуанъяо. Чифэн-цзунь, суровый, властный и напористый; Цзэу-цзюнь, благонравный, добрый и справедливый; и Ляньфан-цзунь, проницательный, сообразительный и красноречивый — они побратались во времена Аннигиляции Солнца, и каждый стал героем множества сказаний и хвалебных речей, а впоследствии заклинатели прозвали их Тремя Братьями¹.

¹Досл. — Три Досточтимых Господина.

Однако, находясь в самом зените своей славы, на одном из важных торжественных собраний Не Минцзюэ пришёл в неистовство, вызванное искажением Ци, и с саблей наголо набросился на толпу, покалечив немало людей, а затем погиб сам. Так тот, чьё славное имя некогда гремело на весь мир, закончил свой жизненный путь. Судя по сникшему виду младшего брата Не Минцзюэ, тот только что перебирал в памяти эти события. Немного помолчав, Не Хуайсан продолжил своё повествование:

— До тех пор, пока живы их хозяева, сабли не представляют опасности, поскольку главы ордена подавляют их. Но вот со смертью владельцев сабли становится некому сдерживать, и они превращаются в страшное оружие, жаждущее крови.

Вэй Усянь поднял бровь:

— Что-то подозрительно напоминает Путь Тьмы.

Не Хуайсан поспешно забормотал:

— Отнюдь нет! Путь Тьмы потому так и называется, что требует человеческих жизней, а сабли нашего ордена жаждут рубить вовсе не людей, а злобных призраков и свирепых духов, оборотней, демонов и монстров. Они привыкли казнить подобных тварей, и, лишившись этой возможности, сами начинают безобразничать и лишают нас покоя. Но дело в том, что дух сабли признаёт своим хозяином только одного человека, и поэтому никто другой не способен воспользоваться ей и утолить её жажду убийства. Как потомки, мы также не можем переплавить сабли: во-первых, это будет слишком непочтительно по отношению к предкам, а во-вторых, есть вероятность, что и этим проблему не решить.

Вэй Усянь вставил:

— Мнят себя весьма важными птицами?

Не Хуайсан ответил:

— А как же иначе. Саблям, прошедшим сквозь огонь и воду с нашими предками, признанным в мире заклинателей, есть чем гордиться. — Затем продолжил: — Время шло, и главы нашего ордена становились всё более искусными заклинателями, а вместе с тем рос и масштаб наших неприятностей. Так происходило до тех пор, пока шестой глава нашего клана не нашёл выхода из положения.

Вэй Усянь спросил:

— Возвести Крепость-Людоед?

Не Хуайсан ответил:

— Нет, нет. Его способ решения проблемы тоже связан с крепостью на хребте Синлу, но все же идея её возведения появилась не сразу. А шестой глава сделал вот что: он сколотил два гроба для сабель своего отца и своего деда, а затем вырыл гробницу. Но внутрь усыпальницы, вместо положенных в таких случаях погребальных предметов и сокровищ, он поместил сотни трупов, готовых к преображению. 

Лань Ванцзи слегка нахмурился, и Не Хуайсан тотчас же затараторил:

— Ханьгуан-цзюнь, я всё могу объяснить! Этих людей убили не адепты нашего ордена! Нам пришлось с огромным трудом добывать их по всем орденам и кланам и доставлять сюда, а некоторых из них мы даже купили по весьма высокой цене! Сама же идея шестого главы состояла вот в чём: если сабли настолько одержимы жаждой истребления тварей, то нужно устроить так, чтобы они могли вечно сражаться друг с другом. Проще говоря, трупы, готовые к преображению, словно посмертные дары, погребли вместе с гробами, в которых находились сабли. Сабли не позволяли мертвецам восстать, а мертвецы, в свою очередь, удовлетворяли страсть и ярость сабель. До тех пор, пока поддерживался баланс, ситуация оставалась неизменной, и грядущие поколения нашего клана наконец смогли вздохнуть с облегчением.

Вэй Усянь вновь поинтересовался:

— Тогда зачем же потом вы построили каменную крепость? И почему в её стенах захоронены трупы людей? И что насчёт того, что кого-то всё-таки сожрали?

Не Хуайсан ответил:

— На все эти вопросы можно дать один общий ответ. Пожалуй… можно сказать, что кое-кого всё же сожрали. Но это была случайность!!! Шестой глава возвёл гробницу для трупов таким образом, что снаружи она ничем не отличалась от обычной усыпальницы, и все последующие поколения следовали его примеру. Но, к сожалению, примерно пятьдесят лет назад она подверглась нападению расхитителей могил.

Вэй Усянь охнул и воскликнул про себя: «Разбудили лихо, что спало тихо».

Не Хуайсан продолжил:

— Поддержание порядка в огромной гробнице — не то, что так просто можно сокрыть, и как бы мы ни старались держать всё в строжайшей тайне, кое-какие слухи всё же доходили до ушей простых людей. Расхитители могил всеми правдами и неправдами выяснили точное местоположение усыпальницы и решили, что это захоронение прошлых династий, полное несметных сокровищ. Они долго разрабатывали подробнейший план и потому пришли тщательно подготовленными, а среди кучки невежественных разбойников даже нашлись один-два человека, чьё мастерство оказалось достаточным для того, чтобы благополучно миновать лабиринт и отыскать гробницу. К тому же, грабители повидали на своём веку огромное множество покойников, и, войдя в усыпальницу и обнаружив повсюду трупы людей, они совсем не испугались. Затем расхитители могил, вероятно, разбрелись в поисках золота и драгоценностей, дыша рядом с покойниками. К тому же, воры, все как один, являлись молодыми мужчинами в самом расцвете сил, пышущими энергией Ян. А как вы помните, трупы, лежащие в гробнице, находились на грани преображения!  Дальнейшее не нуждается в особых разъяснениях. Более десятка мертвецов тотчас же восстали. Однако эти расхитители могил тоже оказались не лыком шиты и были вооружены до зубов, поэтому каким-то чудом смогли уничтожить всех ходячих мертвецов. После схватки весь пол гробницы превратился в сплошное кровавое месиво. Тут-то незадачливые воры, наконец, сообразили, что усыпальница представляла собой далеко не обычный могильник, и решили спасаться бегством. Но вот на пути к свободе их как раз и сожрали! Число погребённых трупов строго контролировалось: их было ни много, ни мало, а как раз достаточно для того, чтобы уравновешивать собой число сабель. Не случилось бы ничего непоправимого, если бы расхитители могил поднятым шумом только спровоцировали преображение: стоило им покинуть гробницу — и сабли вновь утихомирили бы мертвецов. Но грабители покромсали покойников на куски, и в результате их действий трупов оказалось на десяток меньше, чем полагалось. Гробница же строго следила за тем, чтобы и мертвецов, и сабель хватало точно для поддержания баланса, и потому… потому… она захлопнулась и погребла тех людей заживо, чтобы их трупы могли восполнить недостаток… Итак, гробница оказалась уничтожена, и тот, кто был тогда главой ордена, принялся разрабатывать новые варианты. Он нашёл новое место на хребте Синлу и вместо подземной усыпальницы построил крепость-некрополь, а на случай нападения расхитителей могил замуровал трупы в стены. Среди местных некрополь прозвали «Крепость-Людоед» по одной причине. Дело в том, что, когда расхитители могил появились в Цинхэ, они всем представлялись охотниками, которые собирались отправиться за дичью на хребет Синлу. Конечно же, они не вернулись, и даже их останков обнаружить не удалось, поэтому пошла молва, что их сожрали монстры, бродящие в окрестностях. А позже, когда каменные форты уже были возведены, а новый лабиринт — ещё нет, случайный зевака наткнулся на крепость. К счастью, в фортах не предусматривались двери, поэтому попасть внутрь ему не удалось. Но зато, спустившись с хребта, он всем разболтал, что видел на хребте странную белокаменную крепость и что наверняка именно в ней живут жуткие чудовища, заживо сжирающие путников. Наш орден решил обернуть ситуацию в свою пользу, ведь слухи действительно эффективно отпугивали местных. Кое-какие детали мы, конечно, приукрасили, и в итоге родилась легенда о «Крепости-Людоеде». Но, как видите, людей она и вправду может сожрать!

Не Хуайсан выудил из своих рукавов носовой платок и белый камень размером с чесночную головку. Платком он вытер со лба испарину, а камень передал мужчинам:

— Прошу, взгляните на это.

Вэй Усянь взял камень в руки. Затем внимательно осмотрел вещицу со всех сторон и вдруг заметил, как что-то белое слегка выступает на поверхность. И это что-то очень напоминало… кость человеческого пальца.

В голове Вэй Усяня тут же сложились воедино все детали головоломки. Не Хуайсан закончил приводить себя в порядок и продолжил:

— Этот… юный господин Цзинь… каким-то образом устроил взрыв и разрушил кусок стены. Проломить такую толстую стену весьма непросто, должно быть, при себе он имел много различных магических артефактов, нет, сейчас это уже неважно… Я хочу сказать вот что: по стечению обстоятельств он взорвал точно ту часть стены, которая являлась одной из самых ранних построек. Тогда мы ещё не делали стены двухуровневыми, слой земли не был надёжно скрыт камнями с обеих сторон, и лишь позже мы догадались, что дополнительная защита не позволит энергии ян так быстро дойти до трупов, и соответственно, убережёт их от преображения. В общем, мы просто помещали мертвецов в стены, и когда молодой господин Цзинь проделал дыру, он не обратил унимания, что также уничтожил и скелет, что был там погребён. В конце концов, в скором времени после того, как он вошёл в крепость, его засосало на место того самого трупа, который он взорвал… Время от времени я посещаю хребет Синлу, чтобы убедиться, что всё в порядке. И сегодня я нашёл вот это камень, но едва я его поднял, как на меня набросилась собака! Ох… Эта крепость ведь практически родовое кладбище нашего клана … А я…

Чем больше он говорил, тем тяжелее становилось у него на душе:

— Большинство заклинателей знают, что это наша территория, поэтому они никогда не отправляются на ночную охоту в Цинхэ. Кто бы мог подумать…

Кто бы мог подумать, что Не Хуайсану так не повезёт. Сначала Цзинь Лин, который никогда не проявлял тяги к соблюдению правил, вздумал заглянуть на хребет Синлу, а потом Лань Ванцзи и Вэй Усянь отправились туда же по указанию призрачной руки. Не Хуайсан повторил:

— Ханьгуан-цзюнь и тот, кто рядом с вами… Я уже просил вас никому не раскрывать моей тайны. А иначе…

А иначе, исходя из нынешнего полуживого состояния Ордена Цинхэ Не, если наружу просочится ещё и это недоразумение, Не Хуайсана объявят страшным преступником и позором своего клана, и даже его смерть не смоет этого клейма. Становилась также ясна и причина, по которой он предпочитал быть посмешищем для всех кланов и орденов вместо того, чтобы практиковаться в совершенствовании тела и духа или же тренировать искусство владения саблей. Чем более искусным заклинателем он бы становился, тем более распалялся бы его нрав, и, в конце концов, он закончил бы свой жизненный путь так же, как его брат и предки. Но даже после страшной смерти Не Хуайсана, его сабля продолжила бы требовать новых жертв и доставлять потомкам сплошные головные боли. Лучше уж оставаться неумехой во всех начинаниях.

Решения их проблемы не существовало. Так повелось испокон веков, с самого родоначальника клана Не, и так будет продолжаться и впредь. Разве могут потомки отречься от завета предков, попрать основы и устои своей семьи? Все кланы заклинателей таят свои секреты мастерства. И так же, как Орден Гусу Лань особенно искусен в музыке, жаждущие сражений и крови свирепые сабли Ордена Цинхэ Не стали его собственным способом сражения за место под солнцем с другими кланами. Если же они и решатся отступить от идеалов своего основателя, кто знает, сколько лет им придётся искать свой путь с самых низов и удастся ли им вообще это осуществить. К тому же, Не Хуайсан никогда бы не предал свой клан и не избрал бы иную стезю. В итоге ему оставалось только одно — быть болваном и размазнёй.

Если бы он не возглавлял некогда великий орден и по-прежнему вёл праздную жизнь, как в юности в Облачных Глубинах — целыми днями катался на лодках, расписывал веера, ловил рыбу да птиц, то, несомненно, чувствовал бы себя куда более уютно. Но его старший брат столь рано оставил этот мир, поэтому, невзирая на все трудности, Не Хуайсану пришлось взвалить на свои плечи огромную ответственность и, спотыкаясь, брести вперёд.

Не Хуайсан ушёл, снова и снова умоляя их никому не рассказывать об услышанном, и Вэй Усянь на какое-то время призадумался. Внезапно он осознал, что к нему приблизился Лань Ванцзи, опустился на одно колено и принялся с серьёзным видом закатывать его штанину. Вэй Усянь поспешно воскликнул:

— Постой, ты что, опять?!

Лань Ванцзи сказал:

— Сначала избавимся от проклятой метки.

За сегодня Ханьгуан-цзюнь уже во второй раз встал перед Вэй Усянем на колени. Вид у него был степенный и строгий, но Вэй Усянь всё равно не мог вынести подобного зрелища, и предложил:

— Лучше я сам.

Быстро закатав штанину, Вэй Усянь понял, что проклятая метка уже поразила всю голень, колено и продолжала ползти вверх. Взглянув, он заметил:

— Она уже у основания бедра.

Лань Ванцзи отвернулся и никак не реагировал. Вэй Усянь нашёл это весьма странным:

— Лань Чжань?