Очарование. Часть первая

На самом деле Вэй Усянь вовсе не ждал, что Лань Ванцзи присоединится к нему, поэтому просто запрокинул голову и одним махом прикончил свою порцию. Но тот, однако, молча понаблюдал за его действиями, а затем вдруг слегка прихватил длинный рукав, плеснул себе вина, замер ненадолго и неторопливо поднял чашу.

Вэй Усянь несколько удивился:

— Ханьгуан-цзюнь, а ты весьма участливый человек. Ты и впрямь составишь мне компанию?

В прошлый раз, когда они пили вместе, Вэй Усянь не всматривался в лицо Лань Ванцзи, но теперь пристально уставился на него, примечая каждое движение.

Поднеся чашу ко рту, Лань Ванцзи закрыл веки, немного нахмурился и осушил налитое, затем почти неразличимо поджал губы и наконец распахнул глаза. Взор его едва заметно заволокло прозрачной дымкой, словно по водной глади пробежала мелкая рябь.

Вэй Усянь подпёр одной рукой щёку и принялся мысленно считать. Когда он дошёл до цифры «восемь», Лань Ванцзи опустил чашу, следом дотронулся до лба, закрыл глаза… и в таком положении уснул.

Вэй Усянь окончательно смирился с действительностью: перед опьянением Лань Ванцзи действительно спит!

По неизвестной причине Вэй Усянь пришёл в состояние крайнего нетерпения. Он не мешкая разобрался с остатками вина, встал из-за стола и, заложив руки за спину, принялся туда-сюда шагать по комнате. Через некоторое время Вэй Усянь подошёл к Лань Ванцзи, склонился и у самого его уха прошептал:

— Лань Чжань?

Ответа не последовало, и Вэй Усянь продолжил:

— Ванцзи-сюн?

Лань Ванцзи сидел, поддерживая голову правой рукой, и ровно и спокойно дышал.

И лицо, и рука его были безупречно белыми, словно выточенными из нефрита высшего качества.

Слабый аромат сандалового дерева, окутывающий Лань Ванцзи, поначалу казался холодным, даже несколько мрачным. Однако сейчас он смешался с мягким благоуханием выдержанного вина, и сквозь лёд пробились ненавязчивые тёплые нотки. Бархатная сладость вина медленно, но верно одерживала победу, и вскоре запах этот обернулся едва ли не опьяняющим.

Вэй Усянь находился подле источника аромата, невольно утопая в его парах. Он, сам того не замечая, склонился ещё ниже, прильнув к Лань Ванцзи ещё сильнее. В голове его смутно пронеслось: «Странно… Почему вдруг стало немного жарко?»

Лицо его придвигалось всё ближе и ближе, но Вэй Усянь, одурманенный букетом ароматов сандалового дерева и вина, оставался об этом в полном неведении. Тембр его голоса также понизился, и он почти дразняще пробормотал:

— Лань-гэ…

Внезапно в ушах его раздалось отдалённое:

— Молодой господин…

Лицо Вэй Усяня находилось уже совсем близко от лица Лань Ванцзи, а на кончике языка замер слог «гэ», готовый вот-вот сорваться с губ. Звуки голоса застали его врасплох, подошва сапога заскользила по полу, и Вэй Усянь чуть не завалился вперёд.

Он тут же отпрянул от Лань Ванцзи и повернулся к деревянным ставням, откуда слышался шум.

В окно осторожно постучали, и через щель вновь проник тихий шелест:

— Молодой господин…

Вэй Усянь наконец обратил внимание на слегка ускоренное биение своего сердца. Он снова счёл это весьма странным, однако через пару мгновений взял себя в руки и направился к окну. Подняв ставню, он увидел фигуру в чёрных одеждах, зацепившуюся ногами за карниз и свисающую вниз головой, намереваясь постучать вновь. Вэй Усянь быстро распахнул окно и угодил ей по голове. Висящий за окном слабо ахнул и, обеими руками убрав от лица створки, наконец-то встретился с Вэй Усянем взглядом.

В комнату ворвался холодный ночной ветер. Вэнь Нин смотрел чистыми и ясными глазами, в белках которых блестели чёрные точки зрачков.

Мужчины некоторое время молчаливо взирали друг на друга, один стоя у окна, другой свисая с крыши.

Вэй Усянь произнёс:

— Давай вниз.

Вэнь Нин неожиданно покачнулся, отлип от перекладины и тяжело бухнулся на землю.

Вэй Усянь смахнул со лба капельки фантомного пота.

Он подумал: «Да уж, для ночёвки это место — самое то!»

К счастью, путники решили отдохнуть именно на этом постоялом дворе, чьи окна для создания уединённости выходили на маленький лесок, а не на оживлённую улицу. Вэй Усянь нашёл неподалёку специальную жердь и подпёр ей раму, оставив створки открытыми, а затем высунулся наружу и посмотрел вниз. Мёртвое тело Вэнь Нина свалилось как куль с мукой, проделав в земле довольно глубокую яму в форме человеческой фигуры, внутри которой теперь лежал сам Вэнь Нин, по-прежнему не сводящий с Вэй Усяня глаз.

Вэй Усянь приглушённо крикнул:

— Я сказал «давай вниз», а не «прыгай вниз». Давай вниз, ко мне, понимаешь?

Вэнь Нин ещё раз взглянул на него снизу вверх, выбрался из ямы и, отряхнув землю с одежды, поспешил ответить:

— А. Иду.

Едва закончив фразу, он обхватил руками и ногами колонну, подпирающую стену постоялого двора, и приготовился карабкаться наверх. Вэй Усянь немедленно задержал его:

— Замри! Стой на месте. Я спущусь к тебе.

Он вернулся к Лань Ванцзи и вновь склонился к его уху:

— Лань Чжань, ах, Лань Чжань. Пожалуйста, поспи ещё чуток. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как я вернусь. Будь послушным мальчиком, хорошо?

Внезапно он почувствовал нестерпимое жжение в кончиках своих пальцев, и, не в силах сопротивляться ему, легонько погладил ресницы Лань Ванцзи.

Под его прикосновением они мягко вздрогнули, а брови едва заметно нахмурились: движение Вэй Усяня явно взволновало Лань Ванцзи.  Вэй Усянь немедля отнял руку и бесшумно выпрыгнул из окна. Ловко перескочив с карниза на ветку, он приземлился на ноги, развернулся и наткнулся взглядом на коленопреклонённого Вэнь Нина.

Вэй Усянь спросил:

— Ты что делаешь?

Вэнь Нин, продолжая склонять голову, промолчал.

Вэй Усянь повторил:

— Тебе непременно нужно преклоняться, обращаясь ко мне?

Вэнь Нин тихо ответил:

— Простите, молодой господин.

Вэй Усянь сказал:

— Ну раз так.

С этими словами он тоже опустился перед Вэнь Нином на колени. Ошеломлённый Призрачный Генерал принялся торопливо биться лбом о землю, но Вэй Усянь не отставал ни на секунду и тотчас же последовал его примеру. Вэнь Нин пришёл в такое замешательство, что поспешно вскочил на ноги, и лишь тогда с земли, попутно отряхиваясь, поднялся сам Вэй У Сянь:

— Видишь, ты мог бы и с самого начала беседовать со мной, не согнувшись в три погибели.

Вэнь Нин по-прежнему стоял, потупив взор и не осмеливаясь произнести ни слова. Вэй Усянь спросил:

— Когда ты пришёл в себя?

Вэнь Нин ответил:

— Только что.

— Ты помнишь что-нибудь из того, что происходило, когда в твоей голове находились гвозди?

— Кое-что да… Кое-что нет.

— Что ты помнишь?

— Меня держали, закованного в цепи, в каком-то тёмном месте, куда не проникал ни единый лучик света. Кажется, временами кто-то приходил и проверял моё состояние.

— Помнишь, кто?

— Нет. Знаю только, что он вколотил мне в голову нечто острое.

— Скорее всего, это был Сюэ Ян. Он уже подчинял Сун Ланя такими же гвоздями. Сюэ Ян когда-то был приглашённым адептом Ордена Ланьлин Цзинь, но до сих пор неясно, действовал ли он по своей собственной инициативе или же по указке Ордена. — Немного подумав, Вэй Усянь продолжил: — Вероятнее, всё же второе. В те годы все наперебой твердили, что тебя обратили в пепел, не оставив и косточки, поэтому если бы Орден Ланьлин Цзинь не оказал ему поддержки, тот не сумел бы скрыть подобное в одиночку. А что случилось после? Как ты оказался на горе Дафань?

— После… Я не знаю, сколько времени прошло, но однажды я вдруг услышал хлопки, а потом ваш, молодой господин, голос. Вы сказали: «Просыпайтесь», и я… разорвал цепи и вырвался на свободу…

Эту команду Вэй Усянь отдал трём лютым мертвецам в деревне Мо.

В прошлом Старейшина Илин приказывал Призрачному Генералу бесчисленное множество раз, поэтому он также услышал и первое распоряжение Вэй Усяня, произнесённое им по возвращении в этот мир.

И тогда Вэнь Нин, пребывая в затуманенном состоянии рассудка, отправился в путь, следуя за приказами Вэй Усяня и по следам себе подобных. Орден Ланьлин Цзинь, в свою очередь, понимал невозможность разглашения того, что всё это время Призрачный Генерал находился у них: выплывшая наружу правда не только бы бросила тень на доброе имя ордена, но и посеяла бы панику среди людей, и именно поэтому, даже когда Вэнь Нин сбежал, Орден Ланьлин Цзинь, вынужденный проявлять осторожность, не рискнул бить в барабаны и разворачивать боевые знамёна, пускаясь за ним в погоню. Тем временем Вэнь Нин, плутая и порой сбиваясь с дороги, наконец-то добрался до Вэй Усяня, появившись как раз в тот момент, когда тот призывал тварь, играя на флейте на горе Дафань, и благополучно воссоединился с ним.

Вэй Усянь вздохнул:

— Ты сказал, что не знаешь, сколько времени прошло. Так вот, минуло уже больше десятка лет.  — Он вновь затих, а затем продолжил: — Но, честно говоря, я тоже знаю немногим больше твоего. Хочешь, расскажу что-нибудь новенького?

Вэнь Нин ответил:

— До меня доходили кое-какие слухи.

— А именно?

— Я слышал, что гора Луаньцзан пала. Что все… пали.

На самом деле, Вэй Усянь собирался поболтать с ним о пустяках и поделиться незначительными сплетнями, например, посетовать, что правил Ордена Гусу Лань стало на целую тысячу больше. Он никак не ожидал, что Вэнь Нин первой же своей фразой поднимет столь тяжёлую тему, и невольно замолчал.

Несмотря на мрачность заданного предмета разговора, в тоне Вэнь Нина не звучало ни единой скорбной нотки, словно он заранее знал, чем всё закончится. Или, выражаясь точнее, разумеется, он заранее знал, чем всё закончится. Десять с лишним лет назад несчётное количество раз предсказывались самые трагичные развязки.

Вскоре Вэй Усянь подал голос:

— Что ты ещё слышал?

Вэнь Нин прошептал:

— Глава Ордена Цзян, Цзян Чэн, повёл войска на гору Луаньцзан. И убил Вас.

Вэй Усянь ответил:

— Тут я должен внести ясность. Он не убивал меня. Против меня обратились мои же собственные солдаты.

Вэнь Нин, наконец, поднял на него взгляд:

— Но ведь глава Ордена Цзян, он точно…

Вэй Усянь перебил его:

— Никто не может всю свою жизнь гулять по кривой дорожке, оставаясь безнаказанным. Тут уж ничего не попишешь.

Вэнь Нин, казалось, хотел вздохнуть, но воздух в его лёгких отсутствовал. Вэй Усянь продолжил:

— Ладно, хватит о нём. Ещё есть новости?

— Да, — Вэнь Нин пристально посмотрел на него, — молодой господин Вэй, вы погибли столь ужасной смертью.

— …

Глядя в какой глубокой тоске он пребывал, Вэй Усянь вздохнул:

— Эх. Ну неужели ты не слыхал совсем ничего хорошего?

Вэнь Нин печально нахмурился:

— Ничего. Совсем ничего.

— …

Вэй Усянь не нашёлся, что ответить.

Неожиданно со стороны главного зала на первом этаже донёсся дребезжащий звук бьющегося фарфора, а следом раздался голос Лань Сычжуя:

— Мы же говорили о Сюэ Яне? Почему мы вдруг начали спорить об этом?

Цзинь Лин ответил:

— Мы и сейчас говорим о Сюэ Яне, разве я сказал, о чём-то, к нему не относящемся? Ведь что творил Сюэ Ян? Он — настоящее отродье, хуже любой бесчеловечной скотины. Но Вэй Ин ещё омерзительнее его! И что ты имел в виду фразой «Нам не стоит стричь всех под одну гребёнку»? От таких еретиков, следующих извращённому пути наш мир прогнивает насквозь! Мы должны убить, истребить и полностью уничтожить всех до последнего!

Вэнь Нин дёрнулся в сторону, однако Вэй Усянь жестом показал ему оставаться на месте. К перепалке подключился Лань Цзинъи:

— Чего ты так взбесился? Сычжуй ни слова не говорил о том, что Вэй Усянь не заслужил смерти. Он лишь сказал, что не все, избравшие Путь Тьмы, подобны Сюэ Яну. Тебе обязательно нужно швыряться посудой? Я даже не успел попробовать то блюдо…

Цзинь Лин ядовито оскалился:

— Но зато он сказал: «Возможно, основоположник этого пути не имел дурных намерений»! Интересно, а кто же был этим самым «основоположником»? Ну же, давайте, скажите мне! Кто же ещё, как не Вэй Ин?! Я никак не могу вас понять. Орден Гусу Лань ведь тоже входит в число именитых, и в те годы немало ваших адептов погибло от руки Вэй Ина, разве не так? И разве легко далось вам уничтожение всех его мертвецов и прочих приспешников? Почему же ты, Лань Юань, рассуждаешь о нём со столь странной точки зрения? Услышав твои речи, можно подумать, будто ты ищешь Вэй Ину оправдания!

Лань Юанем назвали Лань Сычжуя при рождении. Он пустился в объяснения:

— Я не ищу ему оправдания, я лишь предложил не спешить с выводами, не зная всех обстоятельств досконально. Вспомните, до тех пор, пока мы не попали в город И, многие утверждали, что Чан Пина из Ордена Юэян Чан убил даочжан Сяо Синчэнь, совершая акт возмездия. Но что из этого оказалось правдой?

Цзинь Лин ответил:

— Никто своими собственными глазами не видел, убил ли Чан Пина даочжан Сяо Синчэнь или всё же нет. Все только и делали, что строили догадки, и не больше, так почему же ты говоришь «утверждали»? Но сможешь ли ты хотя бы сосчитать, сколько заклинателей погибли из-за Вэй Ина, Вэнь Нина и Тигриной Печати Преисподней во время резни на тропе Цюнци  и Безночном Городе?! Свидетелями тому стало несметное множество человек, отрицать сей факт бессмысленно, и никакие софистические уловки не изменят реальности! А я же, сверх того, никогда не забуду, что он приказал Вэнь Нину убить моего отца и погубил мою мать!

Будь у Вэнь Нина розовый цвет кожи, как у живых людей, то сейчас бы он точно отступил с лица без остатка.

Он прошелестел:

— Сын девы Цзян?..

Вэй Усянь стоял не шелохнувшись.

Цзинь Лин продолжил:

— Мой дядя рос с ним под одной крышей, мой дед относился к нему словно к родному сыну, моя бабка тоже не так уж и плохо с ним обращалась. Но что же он? А он превратил Пристань Лотоса в притон для сброда из Ордена Цишань Вэнь, стал причиной тому, что Орден Юньмэн Цзян разнесли в мелкие щепки и погубил моих родителей, дедушку и бабушку! Теперь мой дядя — единственный, кто остался у меня на всём белом свете! Вэй Ин поплатился смертью за свои же собственные деяния и за всю смуту, посеянную им! От него даже целого трупа не осталось! Скажи, какие ещё «обстоятельства» тебе нужно узнать?! Какие оправдания ты пытаешься сыскать для него?!

Он всё ярился, нападая на собеседника, но Лань Сычжуй оставался нем как рыба. Спустя некоторое время в разговор вмешался ещё один юноша:

— Мы же прекрасно беседовали, к чему так горячиться из-за этого? Давайте просто сменим тему, хорошо? Мы ещё не насытились, а еда скоро уже остынет.

Судя по голосу, эти слова принадлежали тому, кого Вэй Усянь в шутку назвал «чувствительным». Кто-то ещё вторил ему:

— Цзычжэнь прав. Хватит шуметь. Сычжуй неудачно выразился, только и всего. Он лишь хотел поддержать праздную беседу, вот и не обдумал свои слова должным образом. Присядьте, молодой господин Цзинь. Вернёмся же к ужину.

— Вот именно. Мы все насилу вырвались из города И, можно сказать, спасались от смерти вместе, достойная причина, чтобы завязать дружбу… Нам и впрямь не стоит устраивать перебранку из ничего.

Цзинь Лин презрительно фыркнул, а Лань Сычжуй наконец ответил, по-прежнему звуча, как благовоспитанный юноша с изысканными манерами:

— Я прошу прощения. Мне действительно следовало думать, прежде чем говорить. Молодой господин Цзинь, пожалуйста, присядьте. Не хотелось бы, чтобы на шум спустился Ханьгуан-цзюнь.

Упоминание Ханьгуан-цзюня и впрямь возымело чудодейственный эффект. Цзинь Лин мгновенно и безо всяких возражений затих, а затем послышались звуки перемещаемого стола и лавки: похоже, что юноша сел обратно. Вскоре в зале возобновился галдёж, и голоса учеников утонули в звяканье мисок, тарелок и палочек. Но Вэй Усянь и Вэнь Нин с застывшими лицами всё так же неподвижно стояли в рощице.

Вэнь Нин беззвучно опустился на колени. Вэй Усянь далеко не сразу заметил этот жест, а заметив, слабо махнул рукой:

— Ты не виноват.

Вэнь Нин приоткрыл рот, намереваясь ответить, но тут вдруг взгляд его скользнул в сторону, за спину Вэй Усяня, и он растерянно замер. Вэй Усянь попытался развернуться, но не успел: мимо него прошествовала фигура в белоснежном одеянии и пнула Вэнь Нина в плечо.

Вэнь Нин проделал в земле ещё одну яму, точно такой же формы, что и предыдущая.

Вэй Усянь поспешил оттащить от него Лань Ванцзи, который, по всей вероятности, готовился к повторному пинку:

— Ханьгуан-цзюнь, Ханьгуан-цзюнь! Умерь свой пыл! — затараторил он.

По-видимому, время «сна» подошло к концу, и настал момент «опьянения», поэтому Лань Ванцзи проснулся и выбрался на улицу.

Развернувшаяся перед Вэй Усянем картина оказалась до боли знакомой — история и впрямь повторяла саму себя. Но в этот раз Лань Ванцзи выглядел ещё более нормальным, чем в прошлый: сапоги его были надеты правильно, а лицо сохраняло обычные благонравие и беспристрастность, даже когда он столь невоспитанным образом пнул Вэнь Нина. Всем своим видом Лань Ванцзи выражал твёрдую убежденность в правоте своего дела — никто при всём желании не смог бы отыскать в нём ни малейшего изъяна. После того как Вэй Усянь оттащил его от Вэнь Нина, Лань Ванцзи оправил свои рукава, кивнул, соглашаясь больше не лягаться, и величественной глыбой застыл на месте. Вэй Усянь воспользовался моментом и спросил Вэнь Нина:

— Ты как?

Вэнь Нин ответил:

— В порядке.

— Раз в порядке, то вставай! Почему ты всё ещё на коленях?

Вэнь Нин поднялся на ноги и нерешительно произнёс:

— Молодой господин Лань.

Лань Ванцзи нахмурился и зажал ладонями уши. Затем развернулся к Вэнь Нину спиной и встал перед Вэй Усянем, своим телом загородив их друг от друга.

Вэнь Нин:

— …

Вэй Усянь заметил:

— Тебе лучше уйти. Лань Чжань, эм… не очень рад тебя видеть.

Вэнь Нин спросил:

— Что случилось с молодым господином Ланем?

Вэй Усянь ответил:

— Ничего особенного. Он лишь слегка захмелел.

— А? — Вэнь Нин оторопело запнулся, словно никак не мог осознать услышанное, и закончил фразу лишь спустя некоторое время: — Тогда… Что Вы будете делать?

Вэй Усянь ответил:

— А разве есть какие-то варианты? Я отведу его в комнату и уложу в постель.

Лань Ванцзи подал голос:

— Хорошо.

Вэй Усянь удивился:

—Хм? У тебя ведь уши закрыты? Почему ты опять вдруг меня услышал?

На этот раз Лань Ванцзи отвечать отказался и всё так же не убирал рук от головы, словно секунду назад в разговор вмешался вовсе не он. Вэй Усянь, не зная, плакать ему или смеяться, обратился к Вэнь Нину:

— Береги себя.

Вэнь Нин кивнул, окинул Лань Ванцзи ещё одним невольным взглядом и развернулся уходить, но Вэй Усянь задержал его:

— Вэнь Нин. Ты… сначала найди себе укрытие, ладно?

Вэнь Нин приостановился, и Вэй Усянь добавил:

— Можно сказать, что ты умер уже дважды. Отдохни как следует.

Едва Вэнь Нин скрылся в ночи, Вэй Усянь отнял руки Лань Ванцзи от его ушей:

— Ну всё. Он ушёл. Теперь ты не можешь его ни видеть, ни слышать.

Только после его слов Лань Ванцзи опустил руки и бессмысленно уставился на Вэй Усяня своими светлыми глазами.

Взгляд его был столь ясен и прямодушен, что в душе Вэй Усяня заклокотало желание озорства, а внутри словно что-то вспыхнуло. Он коварно улыбнулся:

— Лань Чжань, ты ведь по-прежнему ответишь на все мои вопросы? И сделаешь всё, что я тебе скажу?

Лань Ванцзи:

— Мгм.

Вэй Усянь сказал:

— Сними лобную ленту.

И Лань Ванцзи действительно протянул руки за голову и начал не спеша развязывать повязку. Вскоре в ладонях у него оказалась белоснежная лобная лента, расшитая узором плывущих облаков.

Вэй Усянь забрал у него повязку и принялся вертеть её в разные стороны, тщательно осматривая:

— И всё-таки тут нет ничего особенного. А я-то думал, что в ней таится какой-то гигантский секретище. Почему же тогда в тот раз ты так разозлился, когда я снял её?

Возможно, прошлый Лань Ванцзи просто-напросто настолько не выносил его, что любое действие Вэй Усяня вызывало у него неприязнь?

Тут он вдруг почувствовал, как его запястья чем-то стянули: Лань Ванцзи пустил в ход лобную ленту, связав его руки вместе, а после принялся неторопливо плести узлы.

Вэй Усянь удивился:

— Что ты делаешь?

Ему стало любопытно, как же Лань Ванцзи намеревался поступить дальше, поэтому он позволил мужчине продолжить. Поначалу тот затянул ленту на его запястьях и скрепил их простым узлом. Затем немного поразмыслил и, словно ощутив ненадежность узла, перевязал его на более крепкий. После Лань Ванцзи вновь замер в раздумьях и, судя по всему, не удовлетворившись и этим, сделал ещё один узел, поверх предыдущего.

Лобная лента Ордена Гусу Лань представляла собой полоску ткани, при ношении свободно свисающую с головы и изящно развевающуюся по ветру, поэтому длина ее была довольно внушительной. Лань Ванцзи накрутил семь или восемь мёртвых узлов, расположившихся друг над другом мелкими неприглядными шишками, и, в конце концов, оставшись довольным, угомонился.

Вэй Усянь спросил:

— Эй, тебе что, больше не нужна твоя лента?

Нахмуренное выражение лица покинуло Лань Ванцзи. Он взялся за концы лобной ленты и приподнял руки Вэй Усяня к своим глазам, словно любуясь сотворённым им шедевром. Ощущая, как его руки расслабленно повисли в воздухе, Вэй Усянь подумал: «Теперь я похож на заключённого… Так, стоп, почему я позволил ему с собой забавляться? Я же сам должен забавляться с ним?»

Он внезапно очнулся:

— Сними.

Лань Ванцзи охотно потянулся к его воротнику и поясу, повторяя свой прежний трюк. Вэй Усянь поспешил прервать его:

— Да не это! Сними то, чем ты меня связал. Сними ленту с моих запястий.

Если бы Лань Ванцзи не только связал его, но ещё и сорвал одежду, то картина и впрямь вышла бы пугающей!

Услышав требование Вэй Усяня, он вновь нахмурился, но не тронулся с места. Тогда тот поднёс руки к лицу Лань Ванцзи и попытался ласково, словно ребёнка, усовестить его:

— Ты же говорил, что сделаешь всё, что я тебе скажу, верно? Ну же, будь умницей. Сними это с гэгэ.

Лань Ванцзи мельком взглянул на него, а затем молча отвёл глаза, словно не понимал, о чём таком толковал Вэй Усянь, поэтому ему придётся поразмыслить об этом часок-другой. Вэй Усянь воскликнул:

— Ага, теперь мне всё ясно! Скажи я тебе себя связать — и ты с радостью принимаешься за дело, но скажи я тебе себя отпустить — и ты вдруг перестаёшь понимать мои слова, так?

Лобная лента адептов Ордена Гусу Лань была изготовлена из той же ткани, что и их одеяния, и лишь выглядела лёгкой и воздушной, но на самом же деле отличалась особой прочностью и надёжностью. К тому же, Лань Ванцзи весьма туго обмотал её вокруг запястий Вэй Усяня и наплёл целую вереницу крепких узлов, поэтому тот не смог вырваться, как ни старался. Он подумал: «Похоже, я и впрямь угодил в яму, которую вырыл сам¹.

¹Досл. — поднял булыжник, которым отшиб себе ногу.

Хорошо ещё, что под рукой оказалась лишь лобная лента, а не какая-нибудь верёвка божественного плетения, или он, чего доброго, ещё и стреножил бы меня».

Лань Ванцзи задумчиво устремил взгляд вдаль, но руки его при этом с большим удовольствием играли с концами лобной ленты, сжимая её и вновь отпуская. Вэй Усянь жалобно запричитал:

— Ну развяжи же меня, ладно? Ханьгуан-цзюнь, как может столь безупречный человек, как ты, заниматься подобными вещами? Какой тебе толк от меня связанного? Представь, как нехорошо будет, если кто-нибудь увидит нас в таком виде? Ну?

Услышав его слова, Лань Ванцзи потащил Вэй Усяня по направлению к улице.

Вэй Усяню пришлось семенить за ним, подпрыгивая на кочках:

— П-п-п-погоди. Я имел в виду, что будет нехорошо, если кто-нибудь увидит нас случайно, а не то, что ты должен намеренно показываться этому кому-нибудь. Эй! Ты опять притворяешься, будто не соображаешь, о чём я говорю? Ты что, специально? Решил понимать лишь то, что тебе хочется? Лань Чжань! Лань Ванцзи!

Но не успел он закончить своей речи, как Лань Ванцзи уже вывел его из рощи, обошёл постоялый двор и втащил в главный зал на первом этаже.

Ученики всё ещё ужинали и весело болтали друг с другом, несмотря на небольшое разногласие, случившееся совсем недавно: всё-таки молодым людям свойственно быстро забывать всё дурное. Сейчас они забавлялись какой-то игрой с выпивкой. Кое-кто из учеников Ордена Гусу Лань набрался смелости и тоже украдкой отхлёбывал вино, но один из них всегда оставался настороже и смотрел за лестницей, ведущей на второй этаж, опасаясь появления Лань Ванцзи. Однако никто из них и помыслить не мог, что Лань Ванцзи, волоча за собой Вэй Усяня, внезапно возникнет в дверях главного входа, который юноши оставили без внимания. Все как один испуганно обернулись на шум и оцепенели.

Послышался грохот: Лань Цзинъи плюхнулся грудью на стол, надеясь прикрыть винные чаши, но вместо этого повалил кучу посуды, и на голой поверхности следы преступления ещё более бросались в глаза. Лань Сычжуй поднялся на ноги:

— Х-ханьгуан-цзюнь, почему вы вновь вошли через эту дверь?

Вэй Усянь засмеялся:

— Ха-ха! Вашему Ханьгуан-цзюню стало малость жарковато, и он решил немного прогуляться, а заодно и застать вас врасплох. И ведь не зря! Вот они вы, распиваете вино, когда вам не положено.

Он втайне молился, чтобы Лань Ванцзи увёл его прямо наверх, не говоря ни слова и не выкинув ничего лишнего. Ему нужно всего лишь сохранять молчание и свой обычный бесстрастный вид, и тогда никто ничего не поймёт.

Однако стоило в голове Вэй Усяня пронестись этой мысли, как Лань Ванцзи потащил его к столу, за которым сидели юноши.

Лань Сычжуй ошеломлённо произнёс:

— Ханьгуан-цзюнь, ваша лобная лента…

Но не успел он закончить фразы, как взгляд его вдруг упал на руки Вэй Усяня.

Лобная лента Ханьгуан-цзюня туго обхватывала его запястья.

Словно заподозрив, что не все это заметили, Лань Ванцзи, взявшись за концы своей повязки, поднял руки Вэй Усяня повыше и продемонстрировал их всем в комнате.