Храбрость. Часть третья

«Островок» проворно бросился к берегу.

Наступление неведомой твари вызвало сильнейшее волнение едва ли не у всех присутствующих. На месте остались лишь Лань Ванцзи, Цзинь Цзысюань, Цзян Чэн и Вэнь Чжулю, прочие же молодые люди неустанно пятились назад. В головах их мелькнула мысль, что подводный зверь может разъяриться в любую секунду, но тот неожиданно замер.

Тварь, пребывавшая в глубокой спячке, пробудилась от того, что Вэй Усянь запрыгнул ей на спину, поэтому сейчас он предусмотрительно поостерёгся совершать резкие движения и застыл, где стоял, оценивая ситуацию и выжидая.

На поверхности масляно-чёрной воды вокруг «островка» плавали кленовые листья необычайно яркого красного цвета.

В глуби водоёма, под листвой, виднелось нечто, напоминающее пару глянцево-соловых бронзовых зеркал.

Зеркала стремительно увеличивались в размерах, постепенно всплывая вверх. Вэй Усянь мысленно охнул и, таща за собой Вэнь Чао, едва успел сделать шаг назад: «земля» под его ногой затряслась и внезапно начала вздыматься. «Островок» взмыл к сводам пещеры, и из-под воды показалась огромная угольно-чёрная голова зверя с несколькими кленовыми листьями, налипшими на его морду.

Воздух взорвался звонкими и глухими криками. Тварь медленно повернула шею и громадными глазами уставилась на двух людей на своей спине.

Округлая голова зверя была довольно причудливой, напоминающей и черепашью, и змеиную одновременно. Если смотреть лишь на череп, то тварь походила на исполинскую змею, но если обратить внимание на её тело, выступившее из воды более чем на половину, то зверь, скорее, смахивал на…

Вэй Усянь сказал:

— Какая гигантская… черепаха…

И черепаха эта разительно отличалась от своих собратьев.

Если бы она со всего размаху плюхнулась на тренировочную площадку Пристани Лотоса, то панцирь её покрыл бы целое поле для упражнений с мечом, а трое дюжих мужчин не сумели бы обхватить её угольно-чёрную голову. К тому же, обычная черепаха никак не могла высунуть из-под своей брони чрезвычайно длинную, извивающуюся голову со ртом, полным пожелтевших, свирепо торчащих в разные стороны клыков, а лапы её явно не заканчивались четырьмя острыми когтями, выглядящими весьма хватко.

Вэй Усянь лицом к лицу встретился с парой огромных золотисто-жёлтых глаз. Их зрачки пульсировали, то сужаясь в продольные щёлки, то раздаваясь вширь, словно зверь пытался сфокусировать взгляд и рассмотреть, что именно засело на его спине.

Похоже, что и зрение твари досталось от змеи — не очень хорошее, поэтому пока люди оставались неподвижными, она, вероятно, не замечала их.

Неожиданно из её бездонных ноздрей вырвались две струи водяного пара.

Кленовые листья, плавающие в воде, попали как раз на её нос, и вероятно, вызвали раздражение, поэтому тварь с шумом выпустила воздух. Вэй Усянь по-прежнему не шевелился, словно каменное изваяние, но Вэнь Чао, напротив, смертельно испугался малейшего содрогания зверя.

Он понимал, что тот больше всего на свете жаждал крови и, услышав внезапное фырканье, решил, что тварь вот-вот впадёт в ярость. На секунду забыв о мече, впивающемся в его горло, Вэнь Чао, отчаянно пытаясь вырваться, что есть мочи заорал Вэнь Чжулю:

— Чего ты там стоишь?! Почему не спешишь мне на помощь?! Спасай меня сейчас же!!!

Цзян Чэн выругался сквозь зубы:

— Тупица!

Перед глазами твари покачивались две расплывчатые фигуры неясного происхождения, но тут вдруг одна из них завихляла, словно уж на раскалённых камнях, и издала пронзительный, режущий слух, вопль. Зверь тотчас же среагировал. Его змееобразная шея дугой отпрянула назад, а через мгновение распрямилась, словно пружина, направив раскрытый рот с выпирающими грязно-жёлтыми клыками на свою спину!

Вэй Усянь торопливо отдёрнул руку, и меч Вэнь Чао молниеносно ринулся к сердцу твари¹.

¹В оригинале: «семь цуней ниже шеи» (напомним, цунь — примерно 3,2 см) —  китайское образное выражение, означающее место, где находится сердце змеи.

Однако всё тело зверя, включая его голову, надёжно скрывалось под чёрной чешуей, крепкой, словно металлические доспехи. В результате вихрь меча со звоном врезался будто в стальной лист и, высекши яркие искры, ушёл под воду. Тварь, кажется, несколько озадачилась и заинтересованно перевела глаза на неясный продолговатый предмет, сверкающий даже в чёрной глуби озера. Вэй Усянь, не упуская представившейся возможности, мягко оттолкнулся ступнями и, держа в руке Вэнь Чао, подпрыгнул в воздух, намереваясь перебраться на другой островок. В голове его пронеслась мысль: «О, только не говорите мне, что и это гигантская черепаха!»

Внезапно позади него раздался окрик Цзян Чэна:

— Берегись! Прямо за тобой Сжигающий Ядра!

Вэй Усянь рывком обернулся и упёрся взглядом в пару крупных рук, беззвучно, но угрожающе нависших над ним. Он инстинктивно попытался защититься от атаки Вэнь Чжулю, но тут вдруг ощутил зловещую и непреодолимую мощь, исходящую от противника, словно вытягивающую нечто из его руки. Вэй Усянь моментально отнял от него кисть, а тот тем временем воспользовался замешательством и, выхватив Вэнь Чао, прыжком вернулся на берег. Вэй Усянь тихо выругался и последовал за ними. На суше все адепты Ордена Цишань Вэнь уже успели достать луки из-за спин и теперь, отступая, прицеливались в тварь. Стрелы градом посыпались на зверя, со звяканьем ударяясь о черепашью чешую и панцирь. Искры пламенем озаряли сцену ожесточённого сражения, но на самом деле все усилия воистину пропадали втуне. Ни одна выпущенная стрела не поразила зверя, а, скорее, слегка пощекотала, и тот принялся непонимающе мотать головой из стороны в сторону. Кожные наросты на его ухабистом панцире напоминали неотёсанные валуны, и даже если острый наконечник достигал своей цели, он не мог проникнуть глубже.

Вэй Усянь заметил, как один из адептов Ордена Цишань Вэнь, тяжело и часто дыша, вложил стрелу в лук и теперь силился натянуть тетиву, но никак не мог раскрыть его даже наполовину. Терпение Вэй Усяня наконец-то лопнуло, и он, пнув адепта ногой, отобрал у него оружие с тремя стрелами в колчане. Вэй Усянь вложил все три разом, натянул до конца тетиву и прицелился. Тонкая струна жалобно пискнула под его ухом, готовясь расслабиться, но тут неожиданно послышался душераздирающий вопль.

Отчаянный крик издавал человек, пребывающий явно в паническом ужасе. Обернувшись, Вэй Усянь увидел, как Ван Линцзяо раздавала приказы трём слугам. Двое из них грубо вцепились в Мянь-Мянь, крепко удерживая её голову на месте, а третий, занеся над девушкой тавро, приближал клеймо прямо к её лицу!

Резной конец железного прута раскалился докрасна, шипя скворчащим звуком. Вэй Усянь находился довольно далеко от них, поэтому, оценив ситуацию, перекинул лук в сторону происходящего и отпустил тетиву.

Три стрелы разом пронзили трёх человек, неслышно повалившихся навзничь. Но не успело в воздухе отзвенеть чистое эхо дрожащей тетивы, как Ван Линцзяо уже подняла тавро, также упавшее на землю, и, схватив Мянь-Мянь за волосы, вновь направила клеймо ей в лицо!

Ван Линцзяо не была искусной заклинательницей, но, тем не менее, на этот раз двигалась проворно и смертоносно. Если её попытка и впрямь увенчается успехом, то в лучшем случае Мянь-Мянь сохранит глаз, но внешность её при любом исходе будет обезображена на всю жизнь. Женщина, подобная Ван Линцзяо, даже в столь опасный момент, когда все оставались начеку, готовые моментально прекратить все свои действия и спасаться бегством, по-прежнему упорно вынашивала в душе злокозненные планы, ни на секунду не оставляла замысла навредить сопернице!

Прочие адепты сосредоточенно орудовали луками, обращая внимание лишь на зверя. Рядом с девушками никто не стоял, а в колчане Вэй Усяня закончились стрелы, и отобрать их у кого-нибудь ещё не хватило бы времени. В столь критической ситуации ему пришлось ринуться вперёд и одной рукой отодрать Ван Линцзяо от волос Мянь-Мянь, а второй — с силой толкнуть её в грудь.

От его удара Ван Линцзяо, поперхнувшись, фонтаном выплюнула кровь и отлетела назад.

Однако раскалённый конец железного прута уже прижался к груди Вэй Усяня.

Нос его уловил запах сгоревшей одежды и обугленной кожи, а ещё пугающий аромат состряпанного на огне мяса. Под ключицей, возле сердца, вспыхнула боль, затмившая всё остальное.

Вэй Усянь стиснул зубы, но не сумел подавить рвущийся наружу рык боли, выпустив его из своей глотки.

Он отнюдь не легко толкнул Ван Линцзяо, отбросив ту на достаточное расстояние, поэтому она забрызгала кровью всё вокруг и громко завыла, едва коснувшись земли. Цзян Чэн занёс руку, приготовившись добить её, но Вэнь Чао пронзительно заверещал:

— Цзяо-Цзяо! Цзяо-Цзяо! Скорее спаси мою Цзяо-Цзяо!

Вэнь Чжулю немного нахмурился, но, не сказав ни слова, подскочил к Цзян Чэну, отпихнул его в сторону и, притащив Ван Линцзяо назад, швырнул её к ногам Вэнь Чао. Та кинулась в его объятия, заливаясь горькими слезами и не переставая захлёбываться и срыгивать кровь. Цзян Чэн молча поднялся и метнулся к Вэнь Чжулю с намерением завязать драку. Вэнь Чао разглядел красные прожилки в его белках и внушающее ужас выражение лица; вдобавок остальные адепты Ордена Цишань Вэнь пребывали в сильнейшем смятении, не говоря уже о гигантской твари, выходящей из озера, ступив на берег левой передней лапой. Вэнь Чао наконец-то по-настоящему испугался:

— Уходим! Уходим сейчас же!

Его слуги напрягали все силы, едва-едва сдерживая зверя и с нетерпением ожидая приказа своего господина на отступление. Едва заслышав его голос, они тотчас же взобрались на мечи и поднялись в воздух. Ранее Вэй Усянь уронил меч Вэнь Чао в воду, поэтому тот отнял у кого-то оружие, вскочил на него с Ван Линцзяо в руках и в мгновение ока умчался прочь, только его и видели. Слуги и прочие адепты Ордена Цишань Вэнь вплотную последовали за ним. Цзинь Цзысюань выкрикнул:

— Хватит сражаться! Бежим!

Впрочем, молодые люди и так не горели желанием продолжать битву, особенно против твари, больше похожей на гору камней, чем на зверя. Но, примчавшись к отверстию, они обнаружили, что лозы, спустившие их сюда, лежат на земле, свернувшись кольцами, словно мёртвые змеи.

Цзинь Цзысюань вскипел:

— Бессовестные подлецы! Обрубили лозы!

Без вьющихся растений они не смогут заползти наверх по отвесной глиняной стене. К счастью, над головами учеников, на высоте примерно тридцати чжанов, по-прежнему виднелась дыра, испускающая слепящий глаза свет. Но тут вдруг сияние её поблекло, словно тяньгоу² всё-таки откусил кусок от солнца.

²Тяньгоу — (досл. — небесный пёс) китайский вариант мифического животного, волкообразного зверя, пожирающего небесное светило.

Кто-то выкрикнул:

— Они заваливают вход!

Вслед за его голосом крошечное белое пятнышко совсем исчезло.

Под толщей земли осталось только несколько горящих факелов, освещающих юные растерянные лица. Все потрясённо молчали.

Мёртвую тишину нарушил Цзинь Цзысюань, яростно выругавшись:

— Лишь парочка этих шелудивых псов могла сотворить подобное!

Один из юношей нерешительно промямлил:

— Ничего страшного, если нам не выбраться отсюда самостоятельно… Мои отец и мать наверняка придут за мной. Едва узнав о случившемся, они тут же отправятся на поиски.

Несколько человек подхватили его мысль, однако кто-то ещё дрожащим голосом возразил:

— Но ведь они думают, что мы находимся в Цишань на перевоспитании. С чего им вдруг отправляться на поиски… К тому же, адепты Ордена Цишань Вэнь позорно сбежали, а значит, ни за что не расскажут правду и насочиняют кучу отговорок… А мы будем вынуждены сидеть здесь, внизу…

— Внизу, в пещере… Без еды… Запертыми со зверем…

В этот момент к ним медленно подошёл Цзян Чэн с Вэй Усянем, висящим на его плече. Юноши как раз услышали фразу «без еды», и Вэй Усянь предложил:

— Цзян Чэн, у меня как раз есть кусочек поджаренного мяса. Не хочешь попробовать?

Цзян Чэн ответил:

— Иди ты! Тебя и раскалённое железо не берёт. Как всегда, нашёл время болтать. Знал бы ты, как сильно я хочу зашить тебе рот.

Светлые глаза Лань Ванцзи на миг остановились на юношах, затем сразу же посмотрели на Мянь-Мянь, удручённо и беспомощно следовавшую за ними. Лицо девушки опухло от слёз, она в замешательстве теребила платье, порой всхлипывала, и без устали повторяла:

— Простите, простите, простите.

Вэй Усянь тотчас же заткнул уши руками:

— Эй, прекращай плакать, ладно? Это же меня обожгло, а не тебя. Неужели мне придётся тебя утешать? Может быть, лучше ты меня утешишь? Ладно, Цзян Чэн, отпусти меня. У меня же не нога сломана.

Остальные девушки окружили Мянь-Мянь и в унисон захлюпали носами.

Лань Ванцзи отвёл от них взгляд и повернул назад.

Цзян Чэн поинтересовался:

— Второй молодой господин Лань, куда вы направляетесь? Зверь до сих пор поджидает нас в озере.

Лань Ванцзи ответил:

— Возвращаемся к водоёму. Там есть выход наружу.

Стоило ему сказать о выходе, и даже плач девушек затих.

Вэй Усянь спросил:

— О чём ты говоришь?

Лань Ванцзи добавил:

— В воде плавают кленовые листья.

Фраза его звучала весьма странно, однако Вэй Усянь мгновенно всё понял.

На поверхности чёрного водоёма, служащего пристанищем твари, и впрямь плавало несколько опавших листьев клёна, но в пещере не росло никаких деревьев и явно давно не бывали люди, а у входа стоял лишь одинокий баньян. Тем не менее, кленовые листья, ярко-красные, словно бушующий огонь, казались совсем свежими и ничуть не пожухлыми. По дороге к пещере ученики уже встречали подобную листву, кувыркающуюся в потоке горного ручья.

Цзян Чэн также сообразил, о чём речь:

— Похоже, что на дне озера есть проход, соединяющий его с внешними водами. Скорее всего, листья попали в пещеру именно оттуда.

Кто-то робко пробормотал:

— Но… откуда нам знать, вдруг тот проход слишком маленький, и нам не протиснуться внутрь? Может быть, это и не проход вовсе, а щель?

Цзинь Цзысюань нахмурился:

— К тому же, зверь по-прежнему охраняет свои владения, не желая вылезать из пруда.

Вэй Усянь приподнял отворот своих одежд и принялся махать рукой на рану:

— Если есть хоть небольшая надежда, то нужно действовать. Всё лучше, чем сидеть без дела, выжидая, пока придут родители и спасут нас. Ну и пусть тварь охраняет свои владения. Мы просто выманим её.

Посовещавшись, спустя ещё час молодые люди всё же решили вернуться обратно к пруду.

Спрятавшись за камнем на подступах к воде, ученики принялись украдкой следить за зверем.

Большая часть тела твари находилась под водой, и лишь длинная змеиная шея высовывалась из черепашьего панциря. Голова её направилась к берегу, разинула пасть с торчащими в разные стороны клыками и аккуратно сомкнула челюсти на одном из трупов. Затем шея втянулась назад в чёрный, непреступный, словно крепость, панцирь, прихватив добычу в свои недра, вероятно, чтобы насладиться лакомством без спешки.

Вэй Усянь швырнул вперёд факел, приземлившийся в угол пещеры.

Звук получился исключительно громким и звенящим в тиши подземного грота, и голова твари тут же вылезла из своего убежища. В её узких зрачках заплясало отражение весело горящего факела. Свет и тепло явно вызывали у зверя инстинктивный интерес, и змеиная шея медленно потянулась в направлении огня.

Цзян Чэн позади неё бесшумно скользнул под воду.

Орден Юньмэн Цзян проживал в окружении озёр, поэтому все его адепты являлись искусными пловцами. Едва Цзян Чэн скрылся в глуби, рябь над ним мгновенно рассеялась, и ни одной волны не всколыхнуло поверхность. Молодые люди в мучительном томлении уставились на воду, время от времени поглядывая на тварь. Та неуверенно нарезала круги вокруг факела, словно размышляя, стоит ли приблизиться, и каждое её движение до предела натягивало нервы юношей.

Неожиданно, будто всё же решившись отведать на вкус непонятный предмет, тварь поднесла нос к факелу. Его огонь тотчас же слегка подпалил её морду.

Зверь отдёрнул шею и яростно фыркнул, выпустив из ноздрей две струи водяного пара, потушивших факел.

Как раз в этот момент над водой показался Цзян Чэн, делающий глубокий вдох. Тварь, заметив, что в её владения вторгся чужак, выгнула шею дугой, а затем резко спружинила к Цзян Чэну.

Поняв, что дело принимает совсем дурной оборот, Вэй Усянь прокусил палец, торопливо намалевал что-то на своей ладони, затем выскочил из укрытия и ударил рукой о землю. Едва он убрал кисть, как на этом месте вспыхнуло яркое пламя, высотой с человеческий рост!

Тварь изумлённо обернулась и посмотрела в его сторону. Цзян Чэн воспользовался случаем и вылез на берег, прокричав остальным:

— На дне есть проход, довольно большой!

Вэй Усянь спросил:

— Довольно — это насколько?

Цзян Чэн ответил:

— За раз могут протиснуться около полудюжины человек!

Вэй Усянь вскричал:

— Слушайте все! Ныряйте в воду и плывите в дыру вслед за Цзян Чэном. Здоровые, присматривайте за раненными; умеющие плавать — за неумеющими. За раз могут протиснуться около полудюжины человек, так что не спешите. А теперь в воду!

На его последних словах огонь, рвущийся к потолку пещеры, постепенно затух. Вэй Усянь отступил на десяток шагов назад и вновь ударил ладонью о землю, призвав ещё один костер. Золотисто-жёлтые глаза зверя заискрились отражённым красным пламенем. Он наконец-то по-настоящему разъярился и, перебирая когтистыми лапами, вынес на берег своё исполинское тело, ползя на свет.

Цзян Чэн гневно выкрикнул:

— Ты чем там занимаешься?!

Вэй Усянь ответил:

— Нет, это ты чем там занимаешься?! Уводи людей!

Ему удалось выманить зверя из озера и привлечь на берег. Если сейчас не уйти, то когда?! Цзян Чэн стиснул зубы:

— Все, подойдите. Те, кто умеет плавать, встаньте слева, те, кто нет — справа!

Вэй Усянь пятился вдоль стены пещеры, ведя за собой огненную дорожку и попутно обозревая окрестности. Внезапно руку его пронзила острая боль. Опустив взгляд, Вэй Усянь увидел стрелу, торчащую из своего тела. Оказалось, что адепт Ордена Гусу Лань, тот, на которого негодующе взирал Лань Ванцзи, подобрал лук и стрелы, брошенные людьми Ордена Цишань Вэнь, и выстрелил в зверя. Но, похоже, сообразив, сколь свирепой и проворной являлась тварь, юноша испугался. Рука его дрогнула, а прицел вышел из фокуса, в итоге стрела попала в Вэй Усяня. Однако тому было совсем недосуг вынимать её из руки. Вместо этого Вэй Усянь продолжил ударять ладонью по земле, забранившись лишь после появления нового столба огня:

— Уходи! Не мешай мне!

Адепт рассчитывал одним выстрелом поразить жизненно важный орган зверя, чтобы несколько восстановить своё доброе имя, но ситуация неожиданно обернулась подобным образом, и юноша с лицом белее бумаги плюхнулся в глубь озера, спасаясь бегством. Цзян Чэн поторопил Вэй Усяня:

— Давай сюда скорее!

Тот ответил:

— Уже иду!

Подле Цзян Чэна находилось ещё трое младших адептов, не умеющих плавать — последняя группа людей, и, понимая, что они никак не могут ждать, он решился нырнуть под воду без Вэй Усяня. Тот выдернул стрелу из руки, и лишь мгновением спустя запоздало подумал: «Плохо дело!»

Запах крови бешено взволновал зверя. Его шея внезапно вытянулась ещё сильнее, а пасть свирепо распахнулась, обнажив острые клыки!

Пока Вэй Усянь лихорадочно соображал, как поступить, тело его вдруг дёрнулось, словно кто-то отпихнул юношу в сторону.

Лань Ванцзи оказался на месте Вэй Усяня.

Тварь не упустила подходящей возможности и сомкнула челюсти на его правой ноге, вонзив клыки в плоть.

Нога Вэй Усяня тут же заныла от боли, едва он увидел это. Но Лань Ванцзи, тем не менее, сохранял прежнее бесстрастное выражение лица, и лишь брови его слегка нахмурились. В следующую секунду тварь поволокла юношу прочь!

Судя по его размерам и предполагаемой мощи укуса, зверь мог бы с лёгкостью разорвать человека пополам. Но, к счастью, похоже, ему не нравилось жевать мясо с раздробленными костями, и зажав жертву в пасти, мёртвую или ещё живую, тварь тащила её в свой панцирь, чтобы спокойно отобедать, а приложи она хоть немного больше силы, нога Лань Ванцзи с треском сломалась бы. Жилище черепахи отличалось чрезвычайной прочностью, будучи непроницаемой для любого меча, и, если тварь все-таки унесёт туда Лань Ванцзи, ему ни за что не выбраться наружу!

Вэй Усянь неистово ринулся вперёд, и как раз в тот момент, когда зверь приготовился втянуть голову в панцирь, набросился на него и вцепился в клык на верхней челюсти.

Разумеется, сила его была пренебрежимо мала по сравнению с силой твари, но в подобных обстоятельствах, когда дело касалось жизни и смерти, внутри Вэй Усяня неожиданно зародилась нечеловеческая мощь. Ноги его упёрлись в черепаший панцирь, а руки словно приклеились к верхней челюсти: Вэй Усянь, будто шип, встал на пути головы зверя обратно в убежище, не позволяя ему утащить добычу внутрь и с аппетитом сожрать.

Лань Ванцзи никак не думал, что Вэй Усянь сможет настигнуть тварь даже в такой ситуации, и на время лишился дара речи.

Вэй Усянь опасался, что зверь выйдет из себя и либо откусит Лань Ванцзи ногу, либо живьём проглотит их обоих. Продолжая держаться правой рукой за верхний клык, он схватился левой за нижний и с силой потянул челюсти твари в противоположные стороны, словно всё его существование зависело от этого движения. Выступившие вены на его лбу бешено пульсировали, словно вот-вот лопнут, а лицо окрасилось в кроваво-красный цвет.

Два ряда клыков уже весьма глубоко впивались в тело Лань Ванцзи, но, тем не менее, челюсти зверя постепенно поддавались!

Через мгновение тварь всё-таки упустила свою добычу, и Лань Ванцзи с плеском упал в воду. Поняв, что тот спасен, Вэй Усянь тотчас же лишился своей едва ли не богоподобной мощи и, став более неспособным удерживать раскрытую пасть зверя, резко отнял руки. Верхние и нижние клыки твари с лязгом сомкнулись, будто огромный валун треснул на две части!

Вэй Усянь полетел следом за Лань Ванцзи, плюхнувшись в воду рядом с ним, затем одним махом перевернулся на спину и, ухватив юношу одной рукой, погрёб второй к берегу. Он за секунды проплыл несколько чжанов, подняв высокую, красиво изогнутую волну, выкатился на сушу и, закинув Лань Ванцзи себе на спину, припустился во всю прыть.

Лань Ванцзи выпалил:

— Ты?

Вэй Усянь ответил:

— Ага, я! Приятно удивлён?

Болтаясь на его спине в разные стороны, Лань Ванцзи вдруг ответил, вспыхнув столь редкими для него проявлениями эмоций:

— И что тут приятного?! Отпусти меня!

Рот Вэй Усяня не затыкался, даже когда его хозяин отчаянно спасал свою жизнь:

— Разве я не окажусь в постыдном положении, если отпущу тебя только потому, что ты так сказал?

Рёв зверя за их спинами сотрясал грудные клетки и барабанные перепонки юношей, а к глоткам подступала кровь. Вэй Усянь поспешил замолчать и сосредоточиться на бегстве. Опасаясь, что разъярённая тварь поползёт за ними, он намеренно проскальзывал в самые узкие щели, где не пройдёт черепаший панцирь. Вэй Усянь без устали нёсся вперёд, потеряв счёт времени, и замедлил шаг, лишь когда рык твари затих вдалеке.

Тогда он несколько расслабился и пошёл пешком. Внезапно в нос его ударил запах крови. Под рукой, заведённой назад, явственно ощущалось влажное пятно, а её пальцы испачкались в красном.

Вэй Усянь подумал: «Плохо дело. Лань Чжаню скоро станет хуже».