Грёзы. Часть вторая

Вэй Усянь жадно срывал целые охапки и завалил лотосами весь паром так, что почти не осталось места, куда можно ступить. Все трое уселись сверху на изумрудную гору. Чтобы добраться до нежной мякоти семян лотоса, нужно было оторвать зелёную кожурку, вынуть нежно-зелёные семена, прячущиеся внутри отцветшего коробка, и по одному очистить их от кожицы. Сладковатая нежная мякоть была приятной на вкус, а сердцевина лотоса — бледно-зелёной, водянистой и совсем не горькой. Вэнь Нин сидел на носу парома и непрерывно чистил лотосы. Лань Ванцзи вынул пару семян, съел и больше не притронулся. Увидев, что Вэнь Нин протягивает ему уже очищенные семена, он лишь покачал головой и уступил лакомство Вэй Усяню, который в одиночку расправился с целой лодкой лотосов. Они ещё три-четыре часа плыли по течению, пока наконец не причалили к Юньпину.

На мелководье у причала теснились рыбацкие судёнышки, женщины на прибрежных каменных ступенях стирали одежду, голые по пояс юноши с кожей цвета пшеницы плавали и ныряли недалеко от берега. Взору местных жителей предстал неторопливо причаливший к берегу паром. Один человек, с низко опущенной головой, сидел на корме. Двое же других — молодые мужчины — отличались незаурядной внешностью. Мужчина впереди сидел с совершенно ровной спиной, одежды на нём белели словно снег, всем своим видом он выражал отрешённость от мирских забот. Улыбчивый парень рядом с ним также выделялся очень привлекательной, миловидной внешностью. Обычно здесь редко встречали подобных гостей, и потому местные во все глаза таращились в сторону парома. Юноши, что резвились в воде у берега, подплыли ближе, словно любопытные рыбки, и теперь несколько чёрных голов торчали из воды рядом с паромом.

Вэй Усянь спросил:

— Могу я узнать, это город Юньпин?

Одна из девушек, что стирали одежду на берегу, заливаясь румянцем, ответила:

— Юньпин и есть.

Вэй Усянь:

— Мы прибыли. Идём.

Паром пристал к берегу. Лань Ванцзи поднялся первым и ступил на землю, обернулся и помог сойти Вэй Усяню. Они оба оказались на причале, но Вэнь Нин по-прежнему оставался на пароме, не в силах сделать и шага. Ребятня, увидев его необычайно бледное лицо и странные узоры на щеках и шее, нисколько не испугалась, несмотря на то, что Вэнь Нин молчал, опустив голову, и вообще выглядел весьма диковинно. Напротив, детям это показалось забавным — дюжина пар рук ухватилась за борта парома, раскачивая его так, что Вэнь Нину было сложно удержаться на ногах.

Вэй Усянь, обернувшись, прикрикнул:

— Эй! Вы что задумали? А ну отстаньте от него.

Вэнь Нин торопливо обратился к нему:

— Молодой господин, мне никак не сойти на берег.

Стоило ему попросить о помощи, двое ребят ударили руками по воде, поднимая брызги, которыми окатило Вэнь Нина. Тот лишь горько улыбался, не представляя, как следует поступить. Если бы только юноши знали, что «человек», которого они окружили и над которым стали забавляться, способен голыми руками разорвать их на мелкие кусочки, так что даже кости превратятся в порошок, разве осмелились бы так потешаться?

Вэй Усянь бросил оставшиеся лотосы в воду с криком:

— Держите! — и юноши немедленно отстали — поплыли подбирать подаренное. Бедняга Вэнь Нин наконец спрыгнул на берег и отряхнул промокшие полы одежд.

Если окинуть взглядом весь Юньмэн, Юньпин нельзя было назвать небольшим городком, место это оказалось очень даже оживлённым. Когда троица вошла в город, мимо по дороге то и дело сновали люди, а от разнообразных лавок пестрило в глазах. Вэнь Нину не нравились места большого скопления людей, поэтому вскоре он просто молча исчез. Вэй Усянь направился по адресу, который держал в памяти, но когда они добрались до цели и увидели, что же там находилось, оба на мгновение остолбенели.

Глядя на необыкновенно величественное, окуренное плотной дымкой благовоний здание, Вэй Усянь проговорил:

— Это что… храм Гуаньинь¹?

¹Гуаньинь — будд. богиня милосердия.

Лань Ванцзи:

— Мгм.

Но Цзинь Гуанъяо явно не похож на набожного человека. Переглянувшись, двое направились через непрекращающийся поток паломников в храм и переступили высоченный порог. Храм был разделён на три залы в отдельных строениях. Повсюду в воздух взвивались струйки дыма благовоний, то и дело звучали удары деревянной рыбы².

²Деревянная рыба — будд. деревянное било в форме рыбы или безногого краба, на котором отбивается такт при чтении молитв.

Чтобы осмотреть весь храм, понадобилось совсем немного времени. Стоило двоим войти в последнюю залу, посвящённую Богине Милосердия Гуаньинь, к ним тут же подошёл монах и поприветствовал посетителей молитвенным жестом. Они поклонились в ответ, и Вэй Усянь, обменявшись с монахом формальными фразами, как бы между прочим спросил:

— Обычно храмы строятся в горах. Те же, что построены прямо посреди города, встречаются намного реже.

Монах, улыбаясь, ответил:

— Люди в городах целыми днями погружены в мирские заботы, поэтому более всего нуждаются в храме Гуаньинь, где можно вознести молитвы и попросить благословения, отыскать покой в своём сердце.

Вэй Усянь, также улыбаясь, продолжил спрашивать:

— Но разве шум людской толпы не беспокоит Богиню Милосердия?

— Силой своего милосердия Богиня спасает всё живое. Разве её так легко побеспокоить?

— В этом храме поклоняются только Гуаньинь?

— Истинно так.

Они обошли храм изнутри ещё несколько раз, и этого оказалось достаточно для кое-каких выводов. Выйдя из храма, Вэй Усянь отвёл Лань Ванцзи в маленький переулок, подобрал с земли ветку и нарисовал ею несколько квадратных магических полей. Затем отбросил ветку в сторону и сказал:

— Денег Цзинь Гуанъя явно не пожалел, построено с размахом.

Лань Ванцзи подобрал выброшенную ветку и подрисовал к магическому полю еще несколько штрихов, теперь очертания рисунка стали более отчётливыми и удивительным образом напоминали план того самого храма Гуаньинь, на который они теперь смотрели сверху.

Вэй Усянь снова взял ветку из рук Лань Ванцзи и произнёс:

— В храме действует мощное магическое поле, призванное что-то подавлять. — Он указал веткой на план. — Это магическое поле довольно сложное, к тому же отлично защищено. Но стоит только нарушить глаз поля³, вот здесь, и то, что оно подавляет, вырвется наружу.

³Глаз поля — слабое место магического поля.

Лань Ванцзи поднялся.

— Ночью, когда в храме никого не будет, уничтожим поле. Теперь найдём место, где можно передохнуть и всё тщательно спланировать.

Не зная, насколько опасна нечистая сила, которую скрывает магическое поле, разумеется, нельзя выпускать её на свободу днём, когда в храме много людей.

Вэй Усянь спросил:

— Неизвестно, сколько времени мы потратим на то, чтобы справиться с этой штукой в храме. Успеем ли в Ланьлин? Не упустим ли что-нибудь?

Лань Ванцзи ответил:

— Состояние твоего здоровья пока не до конца ясно. Тебе нельзя переутомляться.

Вэй Усянь истратил слишком много физических и моральных сил во время битвы на горе Луаньцзан. Его тело и дух уже довольно долго находились в напряжении, а несколько часов назад Цзян Чэн разозлил его столь сильно, что началось кровотечение из цицяо, и понадобилось немало времени, чтобы он пришёл в себя. И хотя сейчас Вэй Усянь ощущал себя совершенно здоровым, всё же если от их внимания укрылась какая-то существенная проблема, и он в таком состоянии заставит себя отправиться в Ланьлин, трудно гарантировать, что в самый ключевой момент не случится ничего непредвиденного, что может обернуться большой бедой. К тому же, за эти два дня духовно и физически истощился не он один — Лань Ванцзи тоже ни на минуту не прилёг отдохнуть. Подумав о том, что даже если он сам не нуждается в передышке, Лань Ванцзи всё же отдых необходим, Вэй Усянь согласился:

— Хорошо, в таком случае, давай поищем подходящее место.

Вэй Усянь сам по себе мог жить где угодно. Если располагал средствами, ночевал на богатом постоялом дворе, если денег не было совсем, спал под деревом. Сейчас с ним находился Лань Ванцзи, и Вэй Усянь не допускал и мысли, что тому придётся спать на жёстких корнях или тесниться в грязной лачуге. Поэтому они довольно долго прогуливались по улице, пока наконец не нашли на другом конце Юньпина достойный постоялый двор. Хозяйка встретила их со всем радушием и буквально затащила внутрь своего заведения. Обстановка постоялого двора оказалась чистой и опрятной. Почти все комнаты на первом этаже были заняты, так что становилось ясно, что работники здесь очень трудолюбивые. Причём большинство из них — женщины — от самой младшей, искрящейся жизнью уборщицы лет пятнадцати до тучной кухарки в летах. Когда порог постоялого двора переступили двое молодых мужчин, у работниц загорелись глаза. Девушка, которая подливала гостям воду в чашки, и вовсе так засмотрелась на Лань Ванцзи, что не заметила, как носик чайника свернулся на сторону. Хозяйка прикрикнула на девушек, чтобы работали усерднее, и лично повела Вэй Усяня и Лань Ванцзи наверх, осматривать комнаты. По пути она спросила:

— Сколько комнат желают снять молодые господа?

Вэй Усянь ощутил, как сердце яростно подпрыгнуло в груди, но, не подавая виду, искоса взглянул на Лань Ванцзи.

Если бы всё происходило два месяца назад, подобный вопрос даже не пришлось бы задавать. Когда Вэй Усянь только-только возродился и стремился поскорее избавиться от компании Лань Ванцзи, он прилагал всевозможные усилия, чтобы смутить последнего до отвращения. От Лань Ванцзи его намерения не укрылись, и мужчина просто каждый раз стал заказывать одну комнату. Ведь не важно, сколько комнат снять, в итоге Вэй Усянь всё равно проберётся к нему в кровать.

Но и этим дело не ограничивалось. Пользуясь тем, что никто не знает его истинной личности, Вэй Усянь творил всяческие возмутительные вещи, которые только приходили в голову. В первую же ночь после того, как они покинули Облачные Глубины, Вэй Усянь, сгорая от нетерпения, занял постель Лань Ванцзи. Когда тот вошёл в комнату и увидел мужчину, валяющегося в его кровати, некоторое время смотрел на него без всякого выражения на лице, затем вышел и снял ещё одну комнату, по соседству. Но разве Вэй Усянь мог так легко отступиться? Он помчался следом и заголосил, что хочет спать вместе. А забравшись в постель, ещё и выкинул одну подушку в окно, чтобы непременно лежать с Лань Ванцзи на другой. Потом ещё засыпал того вопросами, почему тот спит в одежде, и даже попытался насильно развязать его пояс и снять одеяния. Проснувшись посреди ночи, Вэй Усянь внезапно запихнул ледяные ноги под одеяло Лань Ванцзи, схватил того за руку и прижал ладонь к своей груди со словами: «Послушай, как бьется сердце, Ханьгуан-цзюнь!», а потом невинно и нежно заглянул ему прямо в глаза… В конце концов, Лань Ванцзи аккуратно обездвижил его точным движением, и Вэй Усянь, потеряв возможность шевелиться, наконец угомонился.

Теперь же Вэй Усяню было невыносимо вспоминать об этом. Он впервые ужасался собственного бесстыжего поведения.

Лань Ванцзи же ни слова не говорил и шёл, опустив глаза, поэтому даже спустя три косых взгляда Вэй Усяню не удалось разглядеть его реакции. Лань Ванцзи медлил с ответом, и в голове Вэй Усяня замелькали беспорядочные мысли: «Раньше Лань Чжань всегда снимал одну комнату, почему сегодня молчит? Если в этот раз он изменит привычке и возьмёт две, значит, действительно принял оскорбление близко к сердцу. Но если, как и раньше, закажет одну, всё равно нельзя утверждать, что его не задели те слова. Возможно, он просто хочет сделать вид, что ему безразлично, чтобы мне тоже стало безразлично…»

Пока Вэй Усянь размышлял, кому из них безразлично, хозяйка ответила на свой же вопрос тоном, не допускающим возражений:

— Одну, верно? Вам хватит и одной! В наших комнатах и вдвоём можно жить с комфортом. Кровать достаточно широкая.

Подождав секунду и увидев, что Лань Ванцзи не возражает, Вэй Усянь наконец ощутил, что вместе с сердцем он перестал падать куда-то вниз, под ногами временно образовалась твёрдая поверхность.

Хозяйка толкнула дверь и провела их в комнату, которая действительно оказалась довольно просторной. Женщина сказала:

— Дорогие гости, не желаете ли откушать? Наша кухарка изумительно готовит. Я сразу подам вам блюда прямо в комнату.

Вэй Усянь:

— Желаем. Но только не сейчас, чуть позже. Подайте к вечеру, около семи.

Хозяйка, непрестанно соглашаясь, вышла за дверь. Стоило ей сделать шаг за порог, Вэй Усянь, уже почти закрыв за ней, внезапно вышел следом и позвал:

— Хозяйка!

Женщина откликнулась:

— Что-то ещё желаете, молодой господин?

Вэй Усянь, будто только что принял какое-то решение, понизил голос и произнёс:

— Вечером, когда будете подавать еду, будьте добры, принесите вина… чем крепче, тем лучше.

Хозяйка заулыбалась:

— Конечно, конечно!

Передав хозяйке поручение, Вэй Усянь, как ни в чём не бывало, вернулся в комнату, закрыл дверь и уселся за стол. Лань Ванцзи протянул руку и ощупал его пульс. И хотя это была всего лишь проверка состояния его здоровья, всё же, когда два бледных изящных пальца скользнули вверх по запястью, мягко нажимая на пульсирующие вены, пальцы другой руки Вэй Усяня, лежащей под столом, слегка поджались.

Потратив чуть больше получаса на выслушивание пульса, Лань Ванцзи произнёс:

— Опасность миновала.

Вэй Усянь потянулся, выгибая спину, и с улыбкой ответил:

— Спасибо. — Заметив, что лицо Лань Ванцзи посуровело, а брови нахмурились, он спросил: — Ханьгуан-цзюнь, ты переживаешь за Цзэу-цзюня? Мне думается, Цзинь Гуанъяо всё-таки сохранил немного почтения к нему. К тому же Цзэу-цзюнь намного сильнее и предупреждён о возможной опасности, поэтому не попадётся в сети. Давай поскорее разрушим магическое поле в храме и завтра же отправимся за ним.

— Всё очень подозрительно.

— Что?

— Брат многие годы поддерживал хорошие отношения с Цзинь Гуанъяо. Ляньфан-цзунь не из тех, кто станет импульсивно проливать кровь. Он никогда не действовал необдуманно.

— Хм, у меня сложилось о нём такое же впечатление. Вне всяких сомнений, Цзинь Гуанъяо жесток, но если имелась возможность избежать конфликта с кем-то, он ею пользовался.

— В этот раз атака горы Луаньцзан была чрезмерно дерзкой и скоропалительной. Это на него не похоже.

Вэй Усянь, призадумавшись, заметил:

— Если бы битва на горе Луаньцзан завершилась в его пользу, всё бы обернулось как нельзя лучше для Цзинь Гуанъяо. Но он не мог не осознавать, что в случае разоблачения все кланы заклинателей ополчатся против него. Риск весьма велик.

— Возможно, необходимо дальнейшее расследование неизвестных обстоятельств.