Преданность. Часть седьмая
v 1 - 85
Переводчик
Восемь Бит, Мария Кулишова, Wintersnow
Редактор
Annette Liu, Alizeskis
Перед тем как перешагнуть порог главных ворот Пристани Лотоса, Вэй Усянь сделал глубокий вдох, чтобы успокоить мысли и чувства. Но когда ворота остались позади, он вовсе не ощутил того волнения, к которому приготовился.
Возможно, потому, что слишком многое здесь изменилось. Тренировочное поле расширилось в два раза, загнутые крыши новых построек казались намного выше прежних. Вокруг заметно прибавилось величия и даже более того — великолепия. Но… эта Пристань Лотоса совершенно не походила на ту, что навсегда осталась в памяти.
Вэй Усянь ощутил разочарование, будто лишился чего-то важного. Неизвестно, куда делись прежние здания — отодвинуты на задний план новыми потрясающими строениями или же вовсе снесены.
В конце концов, они действительно были уже очень старыми.
На тренировочном поле адепты кланов заклинателей разделились на ровные квадраты боевых построений, сели на землю, подогнув колени в позе для медитации, и принялись восстанавливать физические и духовные силы. Они провели на ногах целый день и целую ночь и теперь достигли предела утомления, так что им необходимо было перевести дух.
Главы кланов и все важные личности последовали за Цзян Чэном в главный зал — Зал Познания Меча, чтобы обсудить случившееся сегодня. Вэй Усянь и Лань Ванцзи направились следом. И даже если кому-то их присутствие показалось неуместным, никто не мог ничего возразить.
В главном зале заклинатели ещё не успели расположиться по местам, когда вбежал адепт, по виду приглашённый заклинатель, который обратился к Цзян Чэну:
— Глава Ордена. — Он приблизился к Цзян Чэну и прошептал что-то на ухо.
Тот, нахмурившись, произнёс:
— Никаких аудиенций. Любые дела могут подождать. Разве не видишь, какая сейчас обстановка?
Заклинатель ответил следующее:
— Я говорил, но две госпожи сказали… что явились именно по поводу сегодняшнего события.
— Кто они такие? К какому клану принадлежат?
— Они не имеют клановой принадлежности и не заклинательницы вовсе. Ваш покорный слуга может с уверенностью сказать, что они — обыкновенные женщины, без признаков духовных сил. Обе прибыли сегодня. И принесли с собой партию ценнейших лекарственных трав, но не сказали, глава какого клана прислал дары. Сообщили только, что у них есть важная информация для Главы Ордена. Я подумал, что их слова нельзя оставить без внимания, и потому не решился поступать по отношению к ним неучтиво. Прямо сейчас они ожидают в гостевом доме. Травы, что они принесли, ещё не отправлены на склад. Я провел осмотр и не обнаружил вредоносного магического воздействия.
Не каждый мог по своему желанию добиться аудиенции Главы Ордена Юньмэн Цзян, не говоря уже о неизвестно откуда взявшихся, да ещё не принадлежащих ни к какому клану, без единого признака духовной силы, обычных женщинах. Однако поскольку при них оказались ценные дары в виде лекарственных трав, ответственные за приём гостей приглашённые заклинатели не посмели проявить неучтивость. Но даже если бы при женщинах не имелось дорогих подарков, этот странный визит всё же нельзя оставить без внимания.
Цзян Чэн объявил:
— Уважаемые гости. Прошу, рассаживайтесь в свободном порядке. И позвольте мне ненадолго вас покинуть, я вскоре присоединюсь к вам снова.
Заклинатели ответили:
— Оставьте эти церемонии, Глава Ордена Цзян.
Однако Цзян Чэн присоединился к ним не вскоре, а спустя довольно долгое время. Оставить гостей было уже довольно невежливо, однако ситуация всё-таки отличалась чрезвычайностью, поэтому все спокойно ждали обсуждения важных дел. Спустя целый час Цзян Чэн всё ещё не явился, и многие заволновались и принялись высказывать недовольство.
В разгар возмущения Цзян Чэн наконец вернулся. Он уходил с обыкновенным выражением лица, пришёл же с гораздо более суровым, ворвался в зал подобно ветру и к тому же привёл с собой гостей. Двух женщин. По всей видимости, они и являлись теми самыми визитёрами.
Заклинатели вначале подумали, что раз обыкновенные женщины могли позволить себе визит с принесением даров, они должны представлять собой важных особ. Однако никто не ожидал, что женщины окажутся отнюдь не молодыми — в уголках губ и глаз уже залегли признаки старости. Да к тому же одна из них всё время опускала глаза и вид имела совершенно перепуганный, а другую с ног до головы покрывала дорожная пыль. Кроме того, лицо второй женщины исполосовали пять-шесть шрамов, оставленные острым лезвием. И шрамы эти, хоть и давнишние, делали её облик пугающим. Можно сказать, зрелище вызывало у наблюдателей приступ тошноты. Заклинатели, полностью разочарованные, зароптали — почему Цзян Чэн привёл этих дамочек в Зал Познания Меча, да ещё выделил место в самом центре?
Когда женщины робко присели на указанные места, Цзян Чэн с лицом чернее тучи обратился к ним:
— Говорите здесь.
Глава Ордена Яо поинтересовался:
— Глава Ордена Цзян, что всё это значит?
Цзян Чэн ответил:
— Они принесли шокирующие вести. Я не мог слепо поверить в это, и потому тщательные расспросы заняли столько времени. Прошу всех успокоиться и послушать, что расскажут гостьи. — Развернувшись к женщинам, он спросил: — Которая из вас будет говорить первой?
Женщины переглянулись, и та, чьи одежды сверху донизу покрывала дорожная пыль, оказалась посмелее. Она поднялась и ответила:
— Пожалуй, я буду первой!
Небрежно поклонившись, женщина начала говорить:
— Я собираюсь поведать о давнем событии, которое произошло около одиннадцати лет назад.
По тону Цзян Чэна заклинатели поняли, что рассказ определённо затрагивал происшествия чрезвычайной важности, и потому все принялись вспоминать, что же случилось одиннадцать лет назад.
Женщина продолжила:
— Моё имя — Сы-Сы. Когда-то я зарабатывала на жизнь торговлей собственным телом. Можно сказать, даже пользовалась популярностью. Десять с чем-то лет назад я хотела выйти замуж за богатого купца, но не учла скверный характер его первой жены. Она натравила на меня толпу верзил, которые ножами порезали мне лицо. С тех пор я выгляжу вот так.
Женщина говорила совершенно без стеснения, не пытаясь ходить вокруг да около. Слушая её, некоторые заклинательницы в ужасе прикрыли рты рукавами, а заклинатели нахмурились.
Сы-Сы продолжила:
— Когда моё лицо стало таким, моя жизнь перестала быть прежней. Никто не желал даже смотреть на меня, не говоря уже о том, чтобы воспользоваться услугами. Из публичного дома, где я работала, меня выгнали взашей. Я ничего другого не умела, но нигде не могла найти для себя привычной работы, потому прибилась к постаревшим сестричкам той же профессии. Запросы у их клиентов не высоки, так что иногда и мне что-то перепадало, если имелась работёнка. Можно было как-то прожить, если скрывать лицо.
На этом моменте рассказа кое-кто уже не мог держать себя в руках — во взгляде проскальзывало неприкрытое презрение. Многие не понимали, для чего Цзян Чэн заставляет их слушать столь грязное и омерзительное повествование, которое женщина вела, не стесняясь множества ушей. Однако главы сохраняли спокойствие, ожидая продолжения. Рассказчица, не заставляя долго ждать, наконец, дошла до сути.
— Однажды я и все мои сестрицы, что ютились в одном переулке, получили внезапное предложение работы. Всех нас, более двадцати женщин, собрали и отвезли на конной повозке в одно место. Договорившись об оплате, мои старенькие подружки до смерти обрадовались ещё по дороге туда. Мне же ситуация показалась не такой простой. Говоря начистоту, каждая из нас была либо немолодой пожелтевшей жемчужиной, либо такой как я. Нам заплатили так много, да ещё и всю сумму вперёд, разве на свете случаются подобные чудеса? К тому же тот, кто обратился к нам, скрывал лицо за маской тайны. Едва явившись за нами, они тут же погрузили всех в повозку и отправились в путь, чтобы больше никто об этом не узнал. С какой стороны ни взгляни, а на хорошее дело не похоже!
Заклинатели пришли к такому же мнению. Презрение во взглядах сменилось любопытством. Сы-Сы же продолжала:
— Повозка прибыла на место, и нас сразу проводили во внутренний двор. Ни одна из нас никогда в своей жизни не видела столь высоких, огромных, сверкающих золотом зданий, мы просто ослепли от этого сияния, боялись даже вздохнуть. У дверей одного из домов стоял юноша, играющий кинжалом. Увидев нас, он пропустил процессию внутрь и закрыл за нами двери. Оказавшись там, мы увидели в комнате всего двоих человек. Одним был мужчина, который лежал под парчовым покрывалом на широкой кровати, на вид тридцати-сорока лет. Складывалось ощущение, что он болен и находится при смерти. Когда мы вошли, он только глаза повернул в нашу сторону.
— А!
В Зале Познания Меча внезапно раздались удивлённые крики озарения:
— Одиннадцать лет назад?! Это же… это же!..
Сы-Сы:
— Перед тем как начать, другой человек объяснил нам наши обязанности. Мы должны были, одна за другой, всячески ублажать мужчину, лежащего на кровати, используя все свои умения. Не останавливаясь ни на мгновение. Но ведь мы ожидали увидеть резвого жеребца, а не больного при смерти. Разве он мог пережить подобное? Не ровен час, испустит дух, не выдержав и два захода. Разве человек может быть настолько падок на разврат? К тому же, раз он столь богат, ведь мог пригласить молоденьких красоток, почему выбрал именно нас, уродливых да старых? Я как раз думала об этом, залезая на него, и вдруг услышала, как усмехнулся молодой мужчина. Я подпрыгнула от испуга, и лишь тогда заметила рядом с кроватью занавеску. А за ней сидел ещё один человек!
Сердца слушателей сжались, словно в тисках. Сы-Сы продолжила повествование:
— Только тогда я поняла, что этот человек сидел там всё время, с самого начала. Когда он усмехнулся, мужчина на кровати дёрнулся, спихнул меня с себя и скатился на пол. Тот человек рассмеялся громче, и со смехом сказал кое-что. Он сказал: «Отец, я привёл тебе женщин, которых ты любишь больше всего на свете, да ещё так много! Ты счастлив?»
Эти слова слетали с губ Сы-Сы, но в душе у каждого заклинателя пробежал холодок ужаса. Затем в памяти всплыло лицо с играющей на нём лёгкой улыбкой.
Цзинь Гуанъяо!
А тем полумёртвым мужчиной на кровати наверняка был Цзинь Гуаншань!
Смерть Цзинь Гуаншаня всегда являлась общеизвестной тайной мира заклинателей. Всю жизнь Цзинь Гуаншань славился любвеобильным, можно сказать, развратным нравом. Повсюду он соблазнял женщин и повсюду оставлял незаконнорожденных детей. И его смерть была связана с этой его чертой. Прославленный Глава Ордена Ланьлин Цзинь, даже будучи больным и слабым, не уставал резвиться с женщинами, и в конце концов распрощался с жизнью на любовном ложе. Это совершенно не делало ему чести в глазах тех, кто слышал об этом.
Госпожа Цзинь, убитая горем от потери сына и невестки, и так уже несколько лет пребывала в подавленном состоянии, а когда узнала, что муж даже на смертном одре не забывал резвиться с распутницами и в конце концов лишился жизни в разврате, так и слегла, сражённая тяжёлым ударом. Вскоре и она оставила бренный мир. Орден Ланьлин Цзинь всячески старался скрыть сей факт и подавить молву, однако люди всё поняли без слов.
С виду все горестно вздыхали, в душе тем временем считали — поделом! Он заслужил именно такой смерти. Никто из заклинателей не мог даже подумать, что сегодня они услышат ещё более неприятную и омерзительную донельзя правду. По Залу Познания Меча прокатилась волна потрясённых вздохов.
Сы-Сы сказала:
— Мужчина пытался кричать, пытался вырваться, но у него не осталось сил. Юноша, что пропустил нас внутрь, вновь открыл дверь и вошёл. Посмеиваясь, он затащил мужчину на ложе, взял верёвку и, наступив ему на голову, привязал несчастного к кровати. А нам велел продолжать и не останавливаться, даже если он умрёт. Где это видано, чтобы так издевались над человеком? Мы перепугались до полусмерти, но не посмели перечить, оставалось лишь повиноваться. Когда настал черёд двенадцатой или одиннадцатой женщины, сестричка вдруг завизжала и воскликнула, что мужчина на самом деле умер. Я подошла посмотреть и убедилась, что он не дышит. Но человек за занавеской повелел: «Разве вы не слышали? Не останавливаться, даже если умрёт!»
Глава Ордена Оуян не выдержал:
— Что бы там ни говорили, а Цзинь Гуаншань был его родным отцом, если всё это правда… это слишком… слишком…
Сы-Сы закончила рассказ:
— Когда я увидела, что мужчина умер, сразу поняла, что это конец, и нам тоже никогда не выбраться оттуда живыми. Так и случилось. Когда всё закончилось, больше двадцати моих сестричек были убиты, ни одна не уцелела…
Вэй Усянь спросил:
— Но почему тебя оставили в живых?
— Я не знаю! Тогда я слёзно умоляла о пощаде, говорила, что деньги мне не нужны, что я ни за что никому не выдам тайны, и к моему изумлению они действительно не убили меня. Вместо этого отправили в заточение, где я провела одиннадцать лет. Только недавно кое-кто вызволил меня оттуда, помог сбежать.
— Кто спас тебя?
— Не знаю. Я никогда не встречалась с ним лично. Но когда мой спаситель узнал, с каким кошмаром я столкнулась тогда, он решил так. Человек, что с виду — воплощение добродетели, на деле же — нарушитель всех принципов морали, не должен больше обманывать других. И пускай сейчас в его руках власть, подобная власти Небес, нужно обнародовать всю правду о его деяниях, потребовать справедливости за всех, кому он причинил зло. Так мои бедные сестрички получат упокоение в загробном мире.
Комментарии: 18
"яо жесток не ко всем без разбора, а исключительно к своим обидчикам. откуда жестокость взялась к этим женщинам, когда у него по идее как раз должно быть какое-то человеческое отношение к проституткам (он среди них вырос!), я не понимаю"
А дело в том, что А-Яо как раз не жесток и не зол, если брать эмоции.
Просто у него есть буквально два, может, три человека, которые были ему дороги и которым он не причинил бы вреда - это мать и Сичэнь. Еще 2-3, которые ему были условно дороги (до того, как не станут неудобными) - Су Шэ, Цинь Су, Сюэ Ян, возможно, Цзинь Лин. И те, кого он ненавидел - это те, кто считал или называл мать шлюхой.
Все остальные - пешки, расходный материал. Проститутки, обычные люди, адепты ордена, адепты других орденов, единокровные братья; к тому же Вэй Ину он не испытывал ненависти от слова "совсем" - просто он был удобным козлом отпущения для планов как Гуаншаня, так и самого Гуаньяо.
Согласна с Rocola. Эти смерти слишком мерзкие. Я в какой-то степени могу понять убийство из мести, но то, что случилось с Цзинь Гуаньшанем и Вэнь Чао просто отвратительно, хотя мне их, честно говоря, нисколько не жаль.
Сцена смерти Гуаньшаня - это ещё одна жесть. Да, он мудак, он искалечил кучу жизней, и точно никто не стал его оплакивать... Но издеваться над человеком - мерзко в любом случае. И проституток жаль.
Ничего красивого я в мучительстве людей не вижу.
Честно - со временем даже судьба Вэнь Чао стала вызывать у меня отвращение...
Похоже, я просто не вижу оправдания пыткам. Хочешь отомстить - убей. Это тоже про вовремя остановиться и впасть в зверство.
Я ещё могу как-то оправдать пытки для получения информации, мерзко, но хоть понятно. А просто чтобы упиться чужой болью... Нет. Я могу это понять, но не поддержать.
Относительно Цзинь Гуан Яо! Детство в притоне, мать, которая наверняка вдалбливала, ты сын великого человека, учись усердно, добьешься много = детство под давлением, страх, постоянные стрессы. Унижения от великого отца! Гнилое изворотливое общество вокруг. Необходимость выживания в этих условиях привели не просто к деградации личности, а к психическому заболеванию, шезофринии, в том числе симптомами которого являются фотографическая память, раздвоение личности, страх разоблачения, и т.д. и т.п. У него всё это присутствует. И как всегда, бытие определяет сознание! И согласна с Крышкой, новелла об отношениях старшего поколения и их влиянии и последствиях неблаговидных действий для последующих поколений 😉😥
Честно говоря, складывается ощущение, что это новелла про детско-родительские отношения: родители проебались, а нынешнее поколение разгребает все дермо и безбожно лажает местами
Лизард, это прояснится позже. Как и то, почему Сысы не убили. Всё будет в одной сцене.
Это я даже не вам пишу, а тем, кто задастся подобным вопросом при чтении.
И я кстати не считаю Цзинь Гуанъяо психопатом. У пп нет эмпатии, а у него есть. Он искренне любил нескольких людей, и заботился о них изо всех сил. Но в то же время он и не вырос нормальным, у него травма на травме, искалеченное проявление любви и ненависти. Нечего удивляться, что он так со своим отцом поступил, для А-Яо тот был как Вэнь Чао для Вэй Ина и Цзян Чэна.
Мне кажется, Мен Яо - психопат. И не просто, а носитель так называемой «тёмной триады». Туда входит макиавеллизм, нарциссизм и психопатия.
в комментариях так обсуждают яо, что даже не знаю к какой стороне присоединиться. он сделал достаточно много хорошего для мира заклинателей, но каждый, кто переходил ему дорогу, поплатился жестокой смертью. у него было много секретов, но он не оставлял свидетелям права говорить и они бы не заговорили, если бы «кто-то» не захотел этого. кто-то писал, что он мог быть менее жесток к проституткам, все-таки вырос среди них, но ведь виноват в том, что он рос там только гуаншань. яо нельзя назвать прямо-таки антагонистом, все же он учинял не только зло и убийства, но и антигерой из него так себе. один из немногих героев, у которых я так и не смогла разглядеть морали, даже серой, коей здесь обладают почти все.
этот момент для меня всегда самым странным был. яо жесток не ко всем без разбора, а исключительно к своим обидчикам. откуда жестокость взялась к этим женщинам, когда у него по идее как раз должно быть какое-то человеческое отношение к проституткам (он среди них вырос!), я не понимаю
Не мы такие, жизнь такая.
Как люди поступали с Яо так и он поступал с людьми. Других топтать легко, а вот ответочки за свои действия получать никто не любит.
Умнейший человек, так хорошо начал и так позорно заканчивает((( перестарался.
Испытываю странную жалость к Цзинь Гуанъяо, честно говоря. Невероятно умный и волевой юноша, всего лишь пытался добиться расположения отца, с улыбкой проходил многие жизненные испытания. Но под натиском ненависти, пренебрежения и насмешек окружающих, в особенности собственного отца, сердце его очерствело, и он превратился в такого ужасного и гнилого человека. Невольно сравниваю его с Вэй Усянем, так как судьбы у них несколько схожи. Но Мэн Яо стал худшей версией.
Считаю, что истинное зло - не Великий и Ужасный Старейшина Илин, как долгое время считали все заклинатели, и даже, откровенно говоря, не сам бесповоротно сбившийся с пути, непонятый и несчастный Лянь Фан Цзунь, а именно общество - слабые волей, а отсюда испуганные и озлобленные, ищущие козла отпущения заклинатели и глупые Главы Кланов, чьи действия вкупе со злословием и беспрестанным осуждением всех и вся привели к такому ужасному исходу.
Я всё сказала. >:(
Почему даже в комментариях говорят, что он сын шлюхи. Его мать, как могла так и зврабытывала, алло, это древний Китай. И не нам судить, и уж тем более обзывать её. Гуано - Еблано - ублюдина ещё та, однако мама его ни в чем не виновата. И Цзынь Гуаньшаня постигла заслуженная участь!
Меня и злит, и бесит, и раздражает Гуань Яо, но трудно им не восхититься. Провернуть всё это и скрывать многие годы, получить власть, оставаясь для всех хорошим человеком - поражает и восхищает.
По мне так издеваться над трупом и над женщинами которые и так не обласканы жизнью не может быть оправдано. Чрезмерная жестокость и всегда за счёт других. Его путь от сына шлюхи до верховного заклинателя залит таким океаном крови что не снился Старейшине Илин и клану Вэнь вместе взятым.
Всё-таки странно, что он её не убил.
Цзинь Гуанъяо - истинный аристократ: умный, изворотливый хитрец, прекрасно извлекающий выгоду из всего, что под руку подвернётся. Остаётся только восхищаться его изобретательностью: подняться от сына куртизанки до Верховного Заклинателя! И за пятнадцать лет (примерно) никто, кроме Не Минцзюэ ничего не заподозрил, пока не начались странности. А какое у него самообладание...
Согласна с «читателем»!! Красивая месть. Вот хотелось бы стереть память и читать новеллу, не зная всей истории... спасибо за перевод!
Не, ну Гуань Шань заслуэил. А Гуан Яо умеет мстить красиво. Хоть и бесит, а восхищает же!