Неистовство. Часть первая

Башня Золотого Карпа.

Лань Сичэнь и Лань Ванцзи плечом к плечу прогуливались посреди цветочного моря Сияния средь снегов.

Старший из братьев коснулся рукой набухшего снежной белизной цветка. От его нежного прикосновения ни росинки не упало с бутона. Лань Сичэнь произнёс:

— Ванцзи, что за сильное беспокойство охватило твою душу? Почему ты столь задумчив? — вопрос звучал именно так, но постороннему человеку показалось бы, что нынешнее выражение лица Лань Ванцзи ничем не отличается от обыкновенного.

Лань Ванцзи нахмурил брови и покачал головой. Лишь мгновения спустя раздался его тихий голос:

— Брат, я… хочу забрать одного человека в Облачные Глубины.

Лань Сичэнь весьма удивлённо переспросил:

— Забрать в Облачные Глубины?

Лань Ванцзи кивнул, на сердце его по-прежнему лежала тяжесть. Помолчав, он добавил:

— Забрать… и спрятать.

Глаза Лань Сичэня сделались заметно шире.

С тех пор как не стало их матери, характер его младшего брата становился всё мрачнее и мрачнее. За исключением участия в ночной охоте, он мог целыми днями сидеть, запершись в комнате, проводя время за чтением книг, медитацией, каллиграфией, игрой на цине или совершенствованием заклинательских навыков. При этом он не любил ни с кем разговаривать, лишь старшему брату мог сказать на пару фраз больше, чем остальным. Но подобные речи из уст Лань Ванцзи Лань Сичэню доводилось слышать впервые в жизни.

Лань Сичэнь повторил:

— Спрятать?

Между бровей Лань Ванцзи пролегла едва заметная складка. Он добавил:

— Но только он не желает этого.

Впереди послышался шум, кто-то презрительно выплюнул:

— Разве тебе позволено идти по этой тропе? Кто разрешил тебе забредать сюда?

Другой молодой голос ответил:

— Прошу прощения за неучтивость. Я…

Услышав этот голос, Лань Сичэнь и Лань Ванцзи, не сговариваясь, подняли взгляд. И увидели около декоративной стены двоих человек. Недовольным крикуном оказался Цзинь Цзысюнь, за его спиной столпилось несколько слуг и адептов. А бранил он юношу в белых одеждах, который, краем глаза заметив Лань Сичэня и Лань Ванцзи, в одно мгновение побледнел и больше не смог ничего произнести. И как раз когда Цзинь Цзысюнь пошёл на него с суровым видом, очень кстати появился Цзинь Гуанъяо, который спас парнишку из затруднительного положения.

Он обратился к юноше в белом:

— Тропы в Башне Золотого Карпа крайне запутанные. Молодой господин Су, в том, что вы заблудились, нет вашей вины. Ступайте со мной.

Цзинь Цзысюнь в ответ на внезапное появление Цзинь Гуанъяо лишь недовольно фыркнул и всё же позволил двоим уйти. Юноша в белом удивлённо замер, прежде чем спросить:

— Вы помните меня?

Цзинь Гуанъяо с улыбкой ответил:

— Разумеется, помню. С чего бы мне не помнить вас? Мы ведь раньше уже виделись, разве нет? Молодой господин Су, Су Миньшань, вы прекрасно владеете мечом. В прошлую облаву на горе Байфэн я непрестанно размышлял: жаль, что столь талантливый молодой человек не попал в наш орден. Впоследствии вы действительно перешли к нам, чем несказанно меня обрадовали. Прошу, пройдёмте сюда.

Заклинателей, как Су Шэ, переметнувшихся в Орден Ланьлин Цзинь, невозможно было сосчитать. Су Шэ полагал, что его никто здесь не знает. Он и подумать не мог, что Цзинь Гуанъяо, лишь мельком взглянув на него однажды, столь ясно запечатлеет юношу в своей памяти, да ещё и одарит восхищённой похвалой. Лицо Су Шэ невольно смягчилось. Не глядя больше на братьев Лань, он поспешил следом за Цзинь Гуанъяо, словно боялся, что они станут насмехаться над ним и показывать пальцем.

***

В Зале Несравненной Изящности Лань Сичэнь и Лань Ванцзи заняли места, соответствующие своему статусу, друг за другом. Обстановка явно не подходила для обсуждения предыдущей темы, поэтому Лань Ванцзи вновь вернулся к привычному состоянию, сделавшись холодным, словно иней. Орден Гусу Лань славился тем, что адепты его не употребляли алкоголь, и потому Цзинь Гуанъяо распорядился, чтобы на столиках перед ними не стояли чарки для вина, лишь чайные пиалы и блюдца с различными лакомствами. Также никто не подходил к братьям, чтобы произнести тост и выпить с ними вина. Вокруг царило спокойствие. Которое, впрочем, оказалась недолгим: внезапно к ним приблизился мужчина в одеяниях Сияния средь снегов. Держа в руке чарку вина, он громко произнёс:

— Глава Ордена Лань, Ханьгуан-цзюнь, хочу выпить с вами вина в вашу честь!

То оказался Цзинь Цзысюнь, который с самого начала пиршества стал подходить к каждому и предлагать выпить с ним. Цзинь Гуанъяо, зная, что ни Лань Сичэнь, ни Лань Ванцзи не склонны к питью вина, торопливо приблизился к ним со словами:

— Цзысюнь, Цзэу-цзюнь и Ханьгуан-цзюнь — гости из Облачных Глубин, где на Стене послушания вырезано три тысячи строгих правил. Чем просить их выпить с тобой вина, лучше тебе…

Цзинь Цзысюнь не переносил даже вида Цзинь Гуанъяо, поскольку считал того выходцем из самых низов, а потому стыдился подобного родства. Он немедленно прервал его речи:

— Кланы Цзинь и Лань — одна семья, все здесь свои люди. И если братья Лань откажутся пить со мной, я сочту это за проявление неуважения!

Несколько заклинателей из свиты Цзинь Цзысюня хлопнули в ладоши и воскликнули:

— Вот это истинная прямота! Таким и должен быть прославленный заклинатель!

Улыбка Цзинь Гуанъяо не исчезла с лица, и всё же он неслышно вздохнул и потёр пальцами висок. Лань Сичэнь поднялся с места и вежливо отказался, но Цзинь Цзысюнь так и прицепился к нему:

— Не нужно слов, Глава Ордена Лань, наши кланы ведь не чужие друг другу. Поэтому отговорки, которые действуют на посторонних, для меня ничего не значат! Одно слово: просто скажите, выпьете со мной или нет!

Уголки рта Цзинь Гуанъяо уже начало сводить от не сходящей с лица улыбки, он посмотрел на Лань Сичэня взглядом, полным извинений, и мягко произнёс:

— Главе Ордена Лань и его брату ещё предстоит обратный путь на мечах. Боюсь, что алкоголь плохо скажется на управлении…

Цзинь Цзысюнь не принял его возражений всерьёз.

— Неужели после пары чарок можно свалиться с меча? Да я даже после восьми мисок вина по-прежнему смогу взлететь к небесам!

Вокруг раздались одобрительные восклицания. Лань Ванцзи всё ещё сидел и буравил холодным взглядом чарку, которую Цзинь Цзысюнь поставил перед ним. И как раз когда он уже собирался заговорить, к чарке внезапно потянулась чья-то рука.

Лань Ванцзи едва заметно замер, нахмуренные брови тут же расслабились, а взгляд устремился наверх.

Первым, что бросилось ему в глаза, оказались чёрные одежды и флейта, висящая на поясе, с украшением в виде кроваво-красной кисточки на конце. Человек этот одну руку завёл за спину, а другой опрокинул чарку в рот, показал Цзинь Цзысюню опустевшее дно и произнёс:

— Я выпил вместо него. Ты доволен?

Глаза его улыбались, но тон голоса на конце фразы едва заметно повысился. Он держался с достоинством и изяществом, божественно прекрасный и одухотворённый.

Лань Сичэнь произнёс:

— Молодой господин Вэй?

Раздался чей-то тихий удивлённый возглас:

— Когда он явился сюда?!

Вэй Усянь поставил чарку на стол, одной рукой поправил ворот одежды и произнёс:

— Только что.

Только что? Но ведь очевидно же, что не прозвучало ни объявления, ни приветствия, никто даже не заметил, когда ему удалось пробраться в Зал Несравненной Изящности. По коже присутствующих заклинателей пробежал холодок. Цзинь Гуанъяо отреагировал немедленно, всё с той же сердечной теплотой он обратился к Вэй Усяню:

— Я не знал, что и молодой господин Вэй почтил своим присутствием Башню Золотого Карпа. Прошу извинить меня за неучтивость. Должен ли я позаботиться о месте для вас? Ох, верно, у вас имеется приглашение?

Вэй Усянь не стал отвечать на приветствие и заявил прямо:

— Нет нужды. Приглашения не имеется. — Затем легко кивнул в сторону Цзинь Цзысюня со словами: — Молодой господин Цзинь, можно вас на пару слов?

Цзинь Цзысюнь ответил:

— Если у вас есть какие-то вопросы, мы можем обсудить их после завершения торжественного приёма.

На самом же деле он вовсе не собирался беседовать с Вэй Усянем, который прекрасно это понял, но всё же спросил:

— Сколько придётся ждать?

— Шесть-восемь часов. А может, и десять-двенадцать. Сказать трудно. Или же до завтра.

— Боюсь, я не могу ждать столь долго.

Цзинь Цзысюнь надменно произнёс:

— Не можете, а придётся.

Вмешался Цзинь Гуанъяо:

— Хотелось бы узнать, по какому вопросу молодой господин Вэй обращается к Цзысюню? Это настолько срочно?

Вэй Усянь ответил:

— Не терпит ни минуты промедления.

Цзинь Цзысюнь снова повернулся к Лань Сичэню с поднятой чаркой в руке.

— Глава Ордена Лань, ну же, давайте, вы ещё не выпили свою чарку!

Во взгляде Вэй Усяня промелькнули чёрные всполохи. Он понял, что Цзинь Цзысюнь лишь тянет время, и потому сощурился, приподнял уголок рта и произнёс:

— Отлично. Тогда я скажу прямо здесь. Прошу, ответьте, молодой господин Цзинь, известен ли вам человек по имени Вэнь Нин?

Цзинь Цзысюнь переспросил:

— Вэнь Нин? Нет.

Вэй Усянь продолжил:

— Вы наверняка должны его помнить. В прошлом месяце вы охотились близ Ганьцюань и в погоне за восьмикрылым Царём летучих мышей оказались в месте обитания остатков клана Вэнь. Или, лучше сказать, в месте их заточения. И увели оттуда группу адептов клана Вэнь, лидером среди которых являлся именно он.

После Аннигиляции Солнца и уничтожения Ордена Цишань Вэнь их разросшиеся во все стороны владения поделили между собой другие кланы. Местность Ганьцюань досталась Ордену Ланьлин Цзинь. Что до остатков клана Вэнь, их согнали в местечко в Цишань, по размеру в тысячу раз меньше изначальных территорий, дабы люди ютились здесь, доживая последние дни.

Цзинь Цзысюнь ответил:

— Я сказал — не помню, значит, не помню, мне не настолько нечем занять себя, чтобы тратить силы на запоминание имени какого-то пса из клана Вэнь.

Вэй Усянь произнёс:

— Хорошо, мне не составит труда рассказать подробнее. Вы не смогли изловить Царя летучих мышей, но весьма удачно наткнулись на адептов клана Вэнь, которые вышли к вам узнать, что происходит. Тогда вы стали заставлять их прикрепить на спины Флаги, привлекающие духов, и стать вашей наживкой. Они побоялись пойти на подобное. На переговоры с вами вышел заикающийся юноша, Вэнь Нин, о котором я упомянул ранее. Пока суд да дело, Царь летучих мышей скрылся, а вы избили тех адептов клана Вэнь и силой увели с собой. Теперь их местонахождение неизвестно. Стоит ли мне объяснять ещё подробнее? Они до сих пор не возвратились домой, и я не знаю, кого ещё следует спрашивать об этом, кроме вас!

Цзинь Цзысюнь вспылил:

— Вэй Усянь, что ты хочешь этим сказать? Явился ко мне, чтобы их найти? Неужели хочешь вступиться за псов из клана Вэнь?

Вэй Усянь с улыбкой до ушей ответил:

— Тебе какое дело, собираюсь я вступиться или казнить их? Отвечай, где они, немедленно!

Последняя фраза стёрла улыбку с его лица, голос сделался ледяным. Очевидно, Вэй Усянь потерял терпение. Множество заклинателей в Зале Несравненной Изящности содрогнулись от страха, да и Цзинь Цзысюнь ощутил, как зашевелились волосы на голове. Однако страх немедленно смыло волной гнева, Цзинь Цзысюнь выкрикнул:

— Вэй Усянь, ты совсем распоясался! Разве на сегодняшний приём Орден Ланьлин Цзинь тебя приглашал? А теперь ты смеешь стоять здесь и упиваться своей наглостью? Думаешь, что тебе всё позволено и никто не смеет тебе перечить? Собрался перевернуть Небеса?

Вэй Усянь в ответ рассмеялся:

— Это ты себя-то с Небесами сравнил? Прости за прямоту, но это и есть наглость чистой воды.

Цзинь Цзысюнь действительно уже давно считал Орден Ланьлин Цзинь новыми Небесами мира заклинателей, однако сейчас и сам прекрасно понял, что сказал лишнего. Со слегка покрасневшим лицом он вознамерился громко дать отпор Вэй Усяню, когда с почётного места раздался голос Цзинь Гуаншаня.

Он, посмеявшись, произнёс:

— Разве это дело настолько серьёзное, чтобы молодые люди понапрасну ссорились? И всё же, молодой господин Вэй, рассуждая справедливо, вам действительно не следовало врываться на частный приём, устроенный Орденом Ланьлин Цзинь.

Сказать, что Цзинь Гуаншань позабыл о случившемся на горе Байфэн, было бы невозможно. Именно поэтому он всё это время спокойно смотрел на то, как Цзинь Цзысюнь задирает Вэй Усяня, и не собирался его останавливать. Лишь когда Цзинь Цзысюнь оказался в невыгодном положении, Глава Ордена вмешался.

Вэй Усянь кивнул ему и ответил:

— Глава Ордена Цзинь, я не хотел помешать вашему частному приёму, прошу меня извинить. И всё же. Сейчас не известно ни местонахождение тех людей, которых увел молодой господин Цзинь, ни живы ли они вообще. Каждая секунда промедления может стать роковой. Одному из тех людей я обязан жизнью, поэтому ни в коем случае не могу остаться в стороне. Не смею надеяться на ваше великодушие, в будущем готов загладить свою вину.

Цзинь Гуаншань не уступал:

— Любое дело может немного подождать. Прошу, вначале присядьте, мы спокойно всё обсудим.

Цзинь Гуанъяо уже давно незаметно приготовил ещё одно место для гостя.

Вэй Усянь ответил:

— Вы слишком любезны, Глава Ордена Цзинь. Но я не могу задержаться. Дело не терпит отлагательств. Прошу вас выполнить мою просьбу как можно скорее.

Цзинь Гуаншань продолжал:

— Не спешите. Если поразмыслить как следует, мы с вами ещё не разрешили некоторые вопросы, также не терпящие отлагательств. Раз уж вы явились сюда, давайте не станем упускать прекрасную возможность решить все проблемы сразу. Как вы на это смотрите?

Вэй Усянь приподнял бровь.

— Что ещё мы не разрешили?

— Молодой господин Вэй, мы ведь уже касались этого вопроса в разговоре с вами, и не раз. Вы наверняка помните… Во время Аннигиляции Солнца вы некогда использовали одну вещицу.

— Ох, Тигриная Печать Преисподней. Вы в самом деле упоминали об этом. И что же?

— Если верить слухам, вы переплавили Тигриную Печать Преисподней из демонического металла железного меча, который добыли со дна пещеры Черепахи-Губительницы. Вы использовали её на поле битвы всего единожды, но тогда её сила оказалась такова, что затронула и некоторых наших соратников…

Вэй Усянь прервал его:

— Прошу, переходите к главному.

— Это и есть самое главное. В той битве потери понёс не только Орден Цишань Вэнь, но и наша сторона тоже. Я убеждён, что подобный артефакт весьма сложно держать под контролем, и боюсь, что пока он находится в руках у одного лишь человека…

Он не успел довести фразу до конца, когда Вэй Усянь разразился смехом.

Отсмеявшись, он произнёс:

— Глава Ордена Цзинь, позвольте мне задать один вопрос. Вы считаете, что раз Ордена Цишань Вэнь не стало, то Орден Ланл Цзинь вполне заслуженно способен его заменить?

В Зале Несравненной Изящности воцарилось гробовое молчание.

Вэй Усянь добавил:

— Все на свете артефакты должны принадлежать вам, все должны слушать только вас? Глядя на подобное поведение Ордена Ланьлин Цзинь, я невольно возвращаюсь во времена расцвета Вэньского владычества.

Квадратное лицо Цзинь Гуаншаня исказилось гневом, которым он пытался скрыть смущение от его слов. После Аннигиляции Солнца скрытая критика Тёмного Пути, которому следовал Вэй Усянь, стала постепенно подниматься со дна на поверхность в сердцах заклинателей. Цзинь Гуаншань упомянул о Тигриной Печати Преисподней, чтобы пригрозить Вэй Усяню, напомнить ему, что у остальных есть повод, чтобы внимательно следить за ним и ждать, пока он оступится. Поэтому не стоит слишком зарываться и пытаться сесть на голову Ордену Ланьлин Цзинь. Кто бы мог подумать, что речи Вэй Усяня окажутся открытыми, словно кровоточащая рана? Разумеется, Цзинь Гуаншань давно в тайне замыслил занять освободившееся место Ордена Цишань Вэнь. Но ещё никто не позволял себе обличить его в этом столь неприкрыто, да ещё с явной насмешкой.

Один из приглашённых заклинателей по правую руку от Цзинь Гуаншаня выкрикнул:

— Вэй Усянь! Следи за языком!

Вэй Усянь спросил:

— Разве я не прав? Заставлять живых людей стать своей наживкой, а когда они не повинуются, всячески принуждать их к послушанию. В чём же это отличается от действий Ордена Цишань Вэнь?

Другой приглашённый заклинатель вскочил на ноги со словами:

— Разумеется, разница есть. Злодействам псов из клана Вэнь не было числа, постигший их конец стал заслуженным наказанием. А мы лишь берём зуб за зуб, заставляем их пожинать плоды, которые они сами же и посеяли. Разве в этом можно нас упрекнуть?

Вэй Усянь ответил:

— Ищи того, кто тебя укусил, с него и требуй платы. На руках Вэнь Нина и его родных крови нет. Или вы хотите привлечь к ответственности даже непричастных родственников преступника?

Кто-то спросил:

— Молодой господин Вэй, ваши слова о том, что на их руках нет крови, вовсе не означают, что всё так и есть. Это лишь ваше сугубо личное мнение. Но где доказательства?

Вэй Усянь ответил:

— Разве ваши слова о том, что они причастны к убийствам, — не сугубо личное мнение? Разве это не вам следует первыми предоставить доказательства? Почему же вы сразу стали требовать их от меня?

Тот человек покачал головой, на лице его было написано «разумные рассуждения здесь бесполезны». Тогда другой заклинатель холодно усмехнулся и произнёс:

— В прошлом, когда люди Ордена Цишань Вэнь убивали наших соратников, их действия считались намного более жестокими, чем в данном случае! И никто из них не пытался дать себе разумное оправдание. Так почему же мы теперь должны так поступать?

Вэй Усянь усмехнулся:

— О. Раз псы из клана Вэнь совершали множество бесчинств, то любой, кто носит фамильный знак Вэнь, заслуживает смерти? Но постойте, ведь немало мятежных кланов из Цишань сдались добровольно и сейчас живут припеваючи. Кажется, даже здесь присутствует несколько глав кланов, которые ранее являлись вассалами Ордена Цишань Вэнь, не так ли?

Несколько заклинателей, на которых указал Вэй Усянь, немедленно поменялись в лице. А он тем временем продолжал:

— В таком случае, если на любом, кто носит фамилию Вэнь, можно срывать свой гнев, заслуживает он того, или нет, стало быть, я имею право прямо сейчас поубивать их всех без остатка?

Еще на середине фразы он опустил руку и коснулся висящей на поясе Чэньцин. В тот же миг люди в торжественном зале содрогнулись от воспоминаний, словно вновь возвратились в тот бой, посреди моря крови и нагромождения трупов, когда казалось, что солнце больше не поднимется над миром. Несколько человек одновременно вскочили со своих мест.

Раздался мрачный голос Лань Ванцзи:

— Вэй Ин!

Цзинь Гуанъяо стоял к Вэй Усяню ближе всех, однако его лицо даже не изменилось, а голос по-прежнему остался мягким:

— Молодой господин Вэй, прошу, ни в коем случае не поступайте опрометчиво. Мы ведь можем всё мирно обсудить.

Цзинь Гуаншань тоже поднялся на ноги. На его лице попеременно отразилось удивление, гнев, страх и негодование. Он воскликнул:

— Вэй Усянь! Считаешь… что раз Главы Ордена Цзян здесь нет, тебе позволено вести себя столь своевольно?

Вэй Усянь резко ответил:

— Ты думаешь, что если бы он был здесь, я вёл бы себя иначе? Если я собрался кого-то убить, кто сможет меня удержать и кто посмеет меня удержать?!

Лань Ванцзи выговорил слово за словом:

— Вэй Ин. Опусти. Чэньцин.

Вэй Усянь бросил взгляд на него, на пару светлых, словно стеклянных, глаз, и увидел в них своё отражение, близкое к облику хищного зверя. Он резко отвернулся и крикнул:

— Цзинь Цзысюнь!

Цзинь Гуаншань торопливо вторил:

— Цзысюнь!

Вэй Усянь проговорил:

— Хватит пустой болтовни, наверняка все вы уже знаете, что терпение моё имеет границы. Где он? Я и так потратил на тебя слишком много времени, поэтому считаю до одного. Три!

Цзинь Цзысюнь собирался упорствовать до последнего, но когда увидел взгляд Цзинь Гуаншаня, сердце его обдало холодом. Вэй Усянь продолжал:

— Два!

Лишь тогда Цзинь Цзысюнь громко выкрикнул:

— …Ладно! Ладно! Всего-то кучка псов из клана Вэнь. Если тебе столь сильно хочется распорядиться их жизнями, так забирай, я больше не желаю препираться с тобой! Отправляйся искать их на тропу Цюнци, и дело с концом!

Вэй Усянь холодно усмехнулся:

— Ты ведь мог сразу мне всё рассказать.

Он пришёл словно ветер, так же и удалился. Едва силуэт Вэй Усяня исчез из поля зрения, в сердцах всех присутствующих словно развеялись тёмные тучи. В Зале Несравненной Изящности все те, кто ранее вскочил на ноги, стали усаживаться обратно, большая часть из них успела от испуга покрыться холодным потом. Цзинь Гуаншань всё ещё стоял на месте, затем внезапно взорвался вспышкой гнева и ногой перевернул маленький столик перед собой. Золотые чарки и серебряные блюдца с грохотом посыпались вниз по ступеням с высокого места. Цзинь Гуанъяо, видя, что тот вышел из себя, попытался сгладить обстановку:

— Отец…

Но Цзинь Гуаншань и слушать не стал: раздраженно взмахнув рукавом, он удалился. Цзинь Цзыcюнь также всей душой ощущал, что опозорился перед столькими зрителями, пойдя на уступки, и потому преисполнился злости и досады. Он собрался покинуть зал следом за отцом, когда к нему подоспел Цзинь Гуанъяо:

— Цзысюнь…

Цзинь Цзысюнь, на пике гнева, не раздумывая выплеснул ту чарку вина, что всё ещё держал в руке, прямо на грудь подбежавшему Цзинь Гуанъяо. На белоснежной рубахе, где буйно цвело Сияние средь снегов, раскрылся ещё один бутон, цвета вина. Однако вокруг уже царила суматоха, и потому никто даже не обратил внимания на столь досадное недоразумение, которое можно счесть за крайне неподобающую бестактность. Лишь Лань Сичэнь воскликнул:

— Брат!

Цзинь Гуанъяо затараторил:

— Ничего, ничего, всё в порядке, брат, прошу, присядь.

Лань Сичэнь не мог порицать Цзинь Цзысюня, лишь вынул белоснежный платок и протянул его Цзинь Гуанъяо со словами:

— Тебе лучше пойти переодеться.

Цзинь Гуанъяо принял платок и стал вытирать вино, с горестной улыбкой отвечая:

— Я не могу сейчас покинуть зал.

Из тех, кто ещё мог привести в порядок создавшуюся неразбериху, остался он один. Разве мог он сейчас уйти?

Успокаивая присутствующих гостей, он раздосадовано пробормотал:

— Ох, молодой господин Вэй слишком импульсивен. Как он мог сказать подобное на глазах у стольких представителей других кланов?

Лань Ванцзи холодно спросил:

— Разве он не прав?

Цзинь Гуанъяо едва заметно застыл, но тут же с улыбкой ответил:

— Ха-ха. Прав. Разумеется, прав. Но именно поэтому ему не следовало говорить правду прямо в лицо другим людям!

Лань Сичэнь задумчиво произнёс:

— Характер молодого господина Вэя действительно слишком сильно изменился.

После его слов в светлых глазах Лань Ванцзи, под мрачно нахмуренными бровями, промелькнула и исчезла короткая вспышка боли.

***

Покинув Башню Золотого Карпа, Вэй Усянь прошёл несколько поворотов по Ланьлину и оказался в маленьком переулке.

— Я его нашёл. Идём, — раздался его голос.

Вэнь Цин давно ждала Вэй Усяня здесь, не находя себе места, поэтому сразу выбежала на голос. Ослабшая до головокружения и цветных кругов перед глазами, она споткнулась второпях, так что Вэй Усяню пришлось поддержать её под локоть.

— Может быть, лучше найдём тебе место, где ты сможешь отдохнуть, а я пойду один? Я непременно верну Вэнь Нина, — предложил он.

Вэнь Цин вцепилась в его руку со словами:

— Нет! Не надо! Я должна пойти, я непременно должна пойти!

Когда Вэнь Нин пропал, она почти без передышки шла пешком от Цишань до самого Юньмэна, несколько дней не смыкала глаз, а когда встретила Вэй Усяня, всю дорогу словно умалишенная подгоняла его мольбами о помощи. Сейчас она почти потеряла нормальный облик, губы девушки побелели, а глаза смотрели в пустоту. Вэй Усянь видел, что она скоро упадёт без сил, но у них не было времени хорошенько поесть. Поэтому по дороге он купил для девушки несколько маньтоу из белой муки, чтобы Вэнь Цин смогла перекусить на ходу. Девушка и сама понимала, что находится уже на пределе своих сил и что ей необходима хоть какая-то пища. С растрепавшимися волосами и покрасневшими глазами она вгрызлась в маньтоу. Её несчастный вид заставил Вэй Усяня вспомнить себя и Цзян Чэна, когда им пришлось спасаться от погони. Он ещё раз заверил Вэнь Цин:

— Всё будет хорошо. Я непременно верну Вэнь Нина.

Вэнь Цин, поедая маньтоу, всхлипнула:

— Я так и знала, что не надо было мне оставлять его… Но другого выхода не было, они заставили меня направиться в другой город. А когда я вернулась, Вэнь Нин и все остальные исчезли! Я так и знала, что если оставлю его одного, он не справится!

Вэй Усянь возразил:

— Он справится.

Вэнь Цин в расстройстве воскликнула:

— Он не справится! А-Нин с детства боязлив и нерешителен, боится всего на свете, не решается даже повысить голос на своих подчинённых, таких же пугливых, как он сам! Повстречав опасность, он совершенно не представляет, как следует поступить, если меня нет рядом!

В прошлый раз, когда Вэй Усянь с Цзян Чэном на спине попрощался с ней, Вэнь Цин сказала ему следующее: «Не важно, каков будет исход этой войны. Впредь мы с вами ничем друг другу не обязаны. Мы квиты». Её высокомерный образ так и стоял у него перед глазами. И всё же вчера вечером Вэнь Цин намертво вцепилась в руку Вэй Усяня, едва не падая перед ним на колени и слёзно умоляя:

— Вэй Усянь, Вэй Усянь, молодой господин Вэй, помоги мне! Больше мне не найти никого, кто мог бы мне помочь! Ты непременно должен помочь мне спасти А-Нина! Кроме как просить о помощи тебя, у меня нет иного выбора!

От прежнего высокомерия не осталось и следа.

***

Тропа Цюнци представляла собой древний путь сквозь горное ущелье. Согласно легендам, именно здесь основатель Ордена Цишань Вэнь, Вэнь Мао, прославился одной лишь битвой. Несколько сотен лет назад он сразился в ожесточённой битве с древним монстром. Бой их длился восемьдесят один день, и в конце концов Вэнь Мао одержал победу. Древний монстр тот звался Цюнци. Истребляющий добро и превозносящий зло, он олицетворял собой истинную смуту и порок, любил пожирать честных и порядочных людей, но щедро одаривал тех, кто совершал непомерные бесчинства. Разумеется, никто никогда не проверял, правдива эта легенда или же последующие главы Ордена Цишань Вэнь придумали её, дабы обожествить своего предка.

Спустя многие сотни лет горное ущелье из опасных обрывистых скал превратилось в прекрасный горный пейзаж, воспевающий подвиги и прославляющий добродетели основателя Ордена Цишань Вэнь. После Аннигиляции Солнца и раздела земель, прежде принадлежащих Ордену Цишань Вэнь, тропу Цюнци также прибрал к рукам Орден Ланьлин Цзинь.

Ранее на высоких скалах по обеим сторонам горной тропы были высечены величественные подвиги несравненно мудрого Вэнь Мао. Орден Ланьлин Цзинь, заполучив тропу в свои владения, разумеется, не мог позволить прошлой славе Ордена Цишань Вэнь сохраниться в веках. Поэтому они приступили к реконструкции тропы, что означало полнейшее уничтожение прежних изображений, высеченных в камне, а затем нанесение новых. Разумеется, в конце реконструкции тропе также следует присвоить новое имя, в полной мере отражающее героическую храбрость Ордена Ланьлин Цзинь.

Конечно, для столь масштабного проекта необходима немалая рабочая сила. И что ещё более очевидно, самым подходящим кандидатом на роль рабочей силы являлись военнопленные Ордена Цишань Вэнь, которые после Аннигиляции Солнца сделались ничем не лучше бездомных псов.

Когда двое путников достигли тропы Цюнци, уже наступила ночь, с темного неба летели холодные брызги дождя. Вэнь Цин, прихрамывая, неотступно следовала за Вэй Усянем, прямо-таки содрогаясь всем телом, словно её изнутри бил озноб. Вэй Усяню время от времени приходилось поддерживать её за руку.

Перед ущельем в ряд стояли временно выстроенные бараки, используемые в качестве мест для ночёвки военнопленных. Вэй Усянь вместе с Вэнь Цин издалека заметили сгорбленный силуэт, который бродил под дождём, держа в руках огромный флаг на длинном шесте.

Подойдя ближе, они увидели, что флаг в дрожащих руках держит старушка, на спине которой сидит маленький ребёнок. Привязанный к спине старушки тряпицами, он старательно запихивал пальцы в рот. Старушка с младенцем бродила по дороге взад-вперёд. Носить флаг ей давалось очень нелегко, поэтому каждые пару шагов приходилось останавливаться, чтобы отдышаться, опустив флаг. У Вэнь Цин при виде представшей перед ними картины глаза мгновенно покраснели, она закричала:

— Бабушка! Это я!

Глаза и уши подводили старушку, поэтому она не расслышала и не разглядела, кто приближается к ней, лишь поняла, что кто-то идёт и что-то кричит, поэтому спешно подняла флаг повыше. На лице её при этом отразился страх, словно она боялась, что её накажут. Вэнь Цин подбежала к старушке, выхватила флаг из её рук и воскликнула:

— Это что ещё такое? Зачем это?!

На полотнище флага оказалось изображено солнце — клановый узор Ордена Цишань Вэнь. Только теперь поверх него красовался кроваво-красный крест, а сам флаг был изорван в клочья.

После завершения Аннигиляции Солнца и до сегодняшнего дня наречённых «недобитыми псами Вэнь» было бессчётное множество, столько же люди придумали и способов для их унижения. Ещё и красивое название выдумали — «переосмысление своих поступков». Вэй Усянь в душе понимал, что наверняка из-за преклонного возраста пожилая женщина не способна трудиться наравне со всеми, и потому местный управляющий придумал такой вот способ мучений: ходить взад-вперёд с поруганным флагом клана Вэнь, в качестве акта самоуничижения.

Старушка сжалась от страха, но когда насилу разглядела, кто перед ней, так и раскрыла рот.

Вэнь Цин торопливо проговорила:

— Бабушка, где А-Нин? Где четвёртый дядюшка и остальные? Где А-Нин?!

Старушка, посмотрев на Вэй Усяня за её спиной, не решилась ответить, лишь поглядела в сторону ущелья. Вэнь Цин, забыв обо всём на свете, бросилась туда.

По обеим сторонам широкого ущелья горели факелы, пламя мерцало под каплями мелкого дождя, но всё же озаряло несколько сотен людей, идущих по ущелью с тяжёлым грузом на спинах.

Лица военнопленных выглядели мертвенно-бледными, шаг — нестройным и медлительным. Им запретили пользоваться духовной силой или иными подручными средствами не только потому, что Орден Ланьлин Цзинь остерегался бунта, но также в качестве наказания. Более десятка конных надзирателей с чёрными зонтами подгоняли их криками. Вэнь Цин ворвалась в толпу под дождём, её безумный взгляд заскользил по изможденным чумазым лицам. Один из надзирателей, заметив её, замахал руками и заорал:

— Ты откуда взялась? Кто разрешил сюда соваться?

Вэнь Цин взволнованно отвечала:

— Я ищу человека, ищу одного человека!

Надзиратель помчался к девушке на своём коне, снимая что-то с пояса и замахиваясь на неё с криком:

— Мне плевать, ищешь ты кого-то или нет, убирайся! А если ослушаешься…

Неожиданно он увидел идущего следом за девушкой мужчину в чёрных одеждах, и слова застряли у него в глотке, а язык завязался узлом.

Облик юноши сиял красотой, но во взгляде отражался леденящий душу холод, от которого надзирателя невольно прошиб озноб. Впрочем, очень скоро он заметил, что юноша смотрит вовсе не на него, а на тавро, которым надзиратель размахивал.

Тавро в руке надзирателя ничем не отличалось от тех, что использовали когда-то слуги Ордена Цишань Вэнь. Вот только на конце теперь красовалось не солнце, а цветок пиона.

Когда Вэй Усянь это заметил, его взгляд сверкнул ещё холоднее. Многие надзиратели знали его в лицо, и потому остановили своих лошадей, тихо переговариваясь друг с другом. Никто больше не смел задерживать Вэнь Цин, и она побежала посреди толпы пленных с криком:

— А-Нин! А-Нин!

Но как бы громко и надрывно она ни кричала, никто не отзывался. Обыскав всё ущелье, она не увидела ни тени младшего брата. Если бы Вэнь Нин находился здесь, он бы давно выбежал к ней навстречу. Надзиратели тем временем незаметно спешились и окружили Вэй Усяня, внимательно наблюдая за ним, словно размышляя, не следует ли выйти вперёд и поприветствовать его.

Вэнь Цин бросилась к ним с криком:

— А где адепты клана Вэнь, прибывшие недавно, всего несколько дней назад?

Надзиратели переглянулись между собой. Помявшись немного, один надзиратель, на вид самый честный из них, вежливо и дружелюбно ответил:

— Все пленные здесь — адепты клана Вэнь, каждый день прибывают новые.

Вэнь Цин уточнила:

— Это мой брат, его привёл Цзинь Цзысюнь! Он… он примерно вот такого роста, не любит разговаривать, потому что заикается, стоит ему открыть рот…

Надзиратель ответил ей:

— Эй, девушка, поглядите, здесь так много людей. Разве мы запоминаем, кто из них заикается, а кто нет?

Вэнь Цин возмущённо топнула ногой.

— Я знаю, он точно здесь!

На круглом полноватом лице надзирателя появилась виноватая улыбка.

— Девушка. Не стоит так переживать. К нам часто приходят люди из других кланов в поисках заклинателей. Возможно, его недавно кто-то забрал? Иногда во время перекличек обнаруживается, что кто-то сбежал…

Вэнь Цин прервала его:

— Он не мог сбежать! Бабушка и остальные всё ещё здесь. Мой брат не мог сбежать один.

Надзиратель предложил:

— Может быть, поищете внимательнее? Все люди здесь, и если вы не найдёте его в ущелье, то мы ничем не сможем вам помочь.

Внезапно в разговор вмешался Вэй Усянь:

— Все люди — здесь?

Стоило ему задать вопрос, лица надзирателей на мгновение окаменели. Тот мужчина развернулся к нему и ответил:

— Да.

Вэй Усянь продолжил:

— Отлично. Я так полагаю, что здесь на данный момент находятся только те, кто жив. В таком случае, где остальные?

Вэнь Цин покачнулась на месте.

«Остальными», в противопоставление «живым», могли быть лишь «мёртвые».

Надзиратель торопливо ответил:

— Ну что же вы такое говорите! У нас здесь хоть и содержатся пленные клана Вэнь, всё же никто не собирается забирать их жизни…

Вэй Усянь, словно бы и не слушал его, снял с пояса флейту. Увидев это, пленные, что шли неподалёку от него, с трудом передвигая ноги, в тот же миг с громкими криками побросали свою ношу и бросились врассыпную. Посреди ущелья мгновенно образовалось огромное пустое пространство, в центре которого стоял Вэй Усянь.

В действительности никто из этих пленных не знал Вэй Усяня в лицо, поскольку тех адептов Ордена Цишань Вэнь, кто встречался с ним на поле боя, ждал лишь один исход — неминуемая смерть. Поэтому большинство адептов клана Вэнь, которые имели честь с ним увидеться, становились лютыми мертвецами, то есть управляемыми им слугами. Но флейта из чёрного дерева, украшенная ярко-красной кисточкой, а также юноша в чёрных одеждах, которому она принадлежала, давно стал их самым жутким ночным кошмаром.

Вокруг раздались крики:

— Призрачная флейта Чэньцин!

Вэй Усянь поднёс Чэньцин к губам, и её резкий отрывистый свист прорезал ночное небо, пролетая сквозь дождь, словно выпущенная к облакам стрела. Эхо от свиста закружилось посреди ущелья. Один лишь звук, и Вэй Усянь убрал Чэньцин и опустил руки. На губах его играла холодная усмешка, брызги дождя намочили его чёрные волосы и чёрные одеяния.

Вскоре кто-то воскликнул:

— Что это за звук?

Откуда-то позади толпы раздался крик ужаса. Люди в спешке разбежались в стороны, освобождая проход, в котором посреди дождя, покачиваясь, стояло более десятка силуэтов в изодранных одеждах. Высокие и низкие, мужчины и женщины, от некоторых уже исходил явственный запах гниения. Всё ещё не закрывая глаз, впереди всех стоял Вэнь Нин.

Лицо его выглядело белее воска, зрачки расфокусированы, струйка крови из уголка рта уже сделалась тёмно-коричневой. И хотя его грудь совершенно не двигалась, всё же четко можно было разглядеть, что половина рёбер переломаны. Любой, взглянув на него, даже и не подумал бы, что этот человек всё ещё жив. Однако Вэнь Цин, надеясь на чудо, дрожащей рукой схватила его запястье, щупая пульс.

Она некоторое время стояла неподвижно, пока, наконец, не разразилась рыданиями.

Все эти дни девушка провела в волнении и страхе, спешила так, что едва не лишилась рассудка, и всё же опоздала. Не успев даже в последний раз увидеть брата.

Вэнь Цин, заливаясь слезами, трогала рёбра Вэнь Нина, словно хотела соединить их обратно, словно всё ещё сумасбродно желала ухватиться за последнюю ниточку его жизни. Её некогда миловидное лицо исказилось до неузнаваемости от рыданий, стало уродливым, совсем не симпатичным. Но когда кого-то захлёстывает волна истинного горя, невозможно заплакать так, чтобы сохранить прекрасный облик.

Перед лицом окоченевшего трупа её единственного брата не осталось и тени гордости, за которую она столь упрямо держалась.

Вэнь Цин настиг слишком сильный удар. Не выдержав, девушка упала без чувств. Вэй Усянь, стоя за её спиной, молча подхватил Вэнь Цин и прислонил к своей груди. Он на несколько мгновений закрыл глаза, затем открыл и спросил:

— Кто убил его?

Голос его звучал ни горячо, ни холодно, словно бы он и не разгневался вовсе, лишь о чём-то задумался. Главный надзиратель, понадеявшись на чудо, продолжал упорствовать:

— Молодой господин Вэй, вам не стоит возводить на нас напраслину. Здесь никто бы не посмел убивать людей, во время работ он сам свалился со скалы по неосторожности.

Вэй Усянь спросил:

— Никто бы не посмел просто так убивать людей? Серьёзно?

Надзиратели дружно принялись клясться:

— Истинно так!

— Ни слова лжи!

Вэй Усянь слегка улыбнулся.

— Ох. Я понял.

Затем он медленно, растягивая слова, проговорил:

— Для вас все они — псы из клана Вэнь, а пёс — это ведь не человек. Поэтому убить их — не значит убить человека, вы это имели в виду, так?

Глава надзирателей в душе как раз думал именно об этом, а когда мысли его внезапно оказались разгаданы, лицо мужчины мгновенно побелело.

Вэй Усянь добавил:

— Или же вы полагаете, что я не смогу разузнать, как умер тот или иной человек?

Все надзиратели потеряли дар речи. Начиная, наконец, осознавать, что дело принимает дурной оборот, они едва заметно попятились. Вэй Усянь с неизменной улыбкой продолжил:

— Лучше бы вам прямо сейчас во всём сознаться. А тому, кто его убил, выйти из строя. В противном случае, я лучше убью парочку невиновных, чем отпущу виноватого. Ведь если переубивать вас всех, преступник точно не ускользнёт от наказания.

У толпы волосы зашевелились на голове, а по спине прошёл холодок. Глава надзирателей промямлил:

— Орден Юньмэн Цзян находится в дружественных отношениях с Орденом Ланьлин Цзинь, вы не можете…

Услышав эти слова, Вэй Усянь воззрился на него и удивлённо молвил:

— А ты смельчак. Пытаешься мне угрожать?

Тот поспешно ответил:

— Как можно? Я бы не посмел.

Вэй Усянь продолжил:

— Поздравляю, вы только что полностью истратили остатки моего терпения. Что ж, раз никто не признаётся, пусть он сам нам ответит.

Словно давно ожидая этих его слов, окоченевший труп Вэнь Нина внезапно шевельнулся и поднял голову. Двое надзирателей, стоявших к нему ближе всего, даже вскрикнуть не успели, когда он железной хваткой схватил их за горло.

Вэнь Нин с окаменевшим лицом поднял двоих надзирателей небольшого роста повыше, оторвав от земли. Пустое пространство вокруг него мгновенно сделалось ещё шире. Глава надзирателей завопил:

— Молодой господин Вэй! Молодой господин Вэй! Проявите снисходительность! Подобный необдуманный поступок приведёт к непоправимому исходу!

Дождь усиливался, капли стекали вниз по щекам Вэй Усяня.

Он резко повернулся и положил руку на плечо Вэнь Нина, громко позвав:

— Вэнь Цюнлинь!

Словно отвечая на зов, Вэнь Нин издал долгий оглушительный рёв, от которого заболели уши у всех, кто собрался в ущелье.

Вэй Усянь выплюнул одно слово за другим:

— Пусть тот, кто сделал это с вами, встретится с таким же исходом. Я даю вам право поквитаться с ними!

После этих слов Вэнь Нин немедленно столкнул лбами двоих надзирателей, которых всё ещё сжимал за горло. Две головы раскололись, подобно спелому арбузу. С громким треском вокруг разлетелись красно-белые ошмётки, словно небесная фея рассыпала лепестки цветов^[1].

^[1]Цветы небесной феи — пожелание счастья — в данном контексте используется в ироническом смысле.

Подобное кровавое действо наполнило ущелье жуткими криками, заржали лошади, пленные бросились бежать, кругом воцарился хаос. Вэй Усянь поднял Вэнь Цин на руки, словно ничего не произошло, проследовал сквозь перепуганную толпу, схватил коня за узду и уже собирался направиться прочь, когда к нему обратился худощавый пленник:

— …Господин Вэй!

Вэй Усянь обернулся.

— Что?

Пленный указал в одном направлении и дрожащим голосом проговорил:

— На… на той стороне ущелья стоит домишко, который они используют, чтобы… избивать там людей, а когда забивают до смерти, то вытаскивают и закапывают. Возможно, те люди, которых вы ищете, всё ещё заперты внутри…

Вэй Усянь ответил:

— Благодарю.

Он направился туда, куда указал ему пленный, и действительно наткнулся на барак, похожий на временную постройку. Одной рукой держа Вэнь Цин, он выбил дверь ногой. В углу барака ютилось более десятка человек, у всех были разбиты головы, лица опухли от синяков, и каждый из них содрогнулся, когда Вэй Усянь грубо выбил дверь. Некоторые, увидев на его руках Вэнь Цин, не обращая внимания на травмы по всему телу, подбежали к юноше с криками:

— Дева Цин!

Кто-то гневно воскликнул:

— Кто… кто ты такой? Что ты сделал с главным надзирателем?

Вэй Усянь ответил:

— Ничего. Кто из вас — подчинённые Вэнь Нина? Поменьше пустой болтовни, выходите все!

Люди принялись переглядываться, но Вэй Усянь уже вышел прочь, унося Вэнь Цин. И потому людям пришлось подняться и последовать за ним, с трудом поддерживая друг друга. Оказавшись снаружи, они даже не успели разглядеть, что за суматоха творится в ущелье, когда Вэй Усянь приказал:

— Найдите себе коней, быстро!

Мужчина средних лет возразил:

— Нельзя, ведь наш молодой господин Вэнь Нин…

Внезапно мимо него пролетела чья-то голова. Люди моментально повернулись и как раз застали Вэнь Нина, который бросил на землю безголовое тело с ещё подергивающимися конечностями, а затем голыми руками принялся вырывать наружу внутренности трупа.

Вэй Усянь крикнул ему:

— Довольно!

Из горла Вэнь Нина раздалось низкое рычание, словно он ещё не успел насытиться местью. Тогда Вэй Усянь коротко свистнул, затем произнёс:

— Вставай! — И Вэнь Нину пришлось встать. Вэй Усянь снова обратился к людям: — Чего застыли как вкопанные? По коням! Или ждёте, чтобы я раздобыл для вас мечи для полётов?

Кто-то вспомнил, что здесь ещё остались их люди, и бросились за стариками и детьми, чтобы помочь им подняться на лошадей. Вэй Усянь, держа на руках Вэнь Цин, до сих пор не пришедшую в себя, тоже поднялся в седло. Посреди всеобщей суматохи нескольким десяткам человек удалось отыскать менее двух десятков коней, они взбирались в сёдла по трое, плотно прижимаясь друг к другу. Старушка с ребёнком на руках не могла ехать одна, но и с малышом ей пришлось бы тяжко, поэтому Вэй Усянь протянул к ней руки со словами:

— Я возьму его.

Старушка замотала головой, отказываясь от помощи, а ребёнок сильнее прижался к шее бабули. И хотя было видно, что он вот-вот свалится, в глазах обоих застыл неописуемый страх при взгляде на Вэй Усяня. Тогда он сам забрал малыша, прижав его к себе одной рукой.

Старушка от страха заголосила:

— А-Юань! А-Юань!

Ребёнок, которого она назвала А-Юань, был ещё мал, но уже понимал, что такое страх. Он не плакал, но всё сильнее покусывал пальчики, украдкой глядя на Вэй Усяня.

Тот выкрикнул:

— Уходим! — затем обеими ногами ударил коня в бока и повёл за собой остальных. Около двух десятков лошадей направились следом, устремляясь прочь в дождливой ночи.