Глава 114

— Несносное дитя, — двусмысленно произнес Шэн Линъюань, ругая и друга, и врага. — Да что ты знаешь?

Из-за грозы нагрузка на здание увеличилась во множество раз, превысив все допустимые пределы. Подземные этажи оказались обесточены. Везде, куда хватало глаз, стояла кромешная темнота. Но в глубине нескольких запечатанных контейнеров что-то поблескивало. Странные существа стреляли взглядами из всех углов и недоброжелательно поглядывали на непрошеных гостей. 

Чувствуя, что защитный массив ослаб, заключенные в Хранилище объекты тут же устроили переполох. Они издавая звуки, недоступные для человеческого слуха. Шань Линь остановилась и прислушалась: 

— С десятого по тринадцатый запечатаны живые существа. Если мы хотим запустить аварийную заморозку, сперва мы должны пересчитать их и перенести в безопасное место. Нам придется рисовать двумя кистями сразу¹. Силовики останутся здесь, а остальные пойдут со мной вниз!

¹ 双管齐下 (shuāng guǎn qí xià) — рисовать одновременно двумя кистями (обр. в знач.: двигаться одновременно двумя путями, преследуя свою цель; действовать параллельно).

В подземной части Главного управления располагался механизм аварийной заморозки. Пульт управления, запускавший его, находился на минус двадцать девятом этаже. В случае необратимых повреждений здания, можно было включить предельный режим — режим сверхнизких температур, тем самым предотвратив утечку особо опасных веществ.
 
На двадцать девятом подземном этаже хранилось семя снежного лотоса. Невероятно холодный артефакт. Это ископаемое обнаружили на горном плато после схода лавины. Говорят, что снежный лотос родом из тех далеких времен, когда по небу летали цзулун² и цилинь³. Он мог превратить зеленые тропические горы в заснеженные холмы, изменив климат целого региона. Но, к сожалению, по прошествии стольких лет, пережив глобальное потепление, семя снежного лотоса впало в спячку. Предполагается, что это произошло сразу после четвертого ледникового периода⁴.

² 祖龙 (zǔlóng) — цзулун, старейший дракон в древнекитайской мифологии и легендах.

³ 麒麟 (qílín) — цилинь, единорог (сказочный зверь, изображаемый в виде однорогого оленя, покрытого чешуей. Согласно легендам, является предвестником счастливых событий, дарует детей бездетным супругам. Когда показывается людям, то этим предвещает появление гениального исторического деятеля).

⁴ 小冰期 (xiǎobīngqī) — Малый ледниковый период (МЛП). Период глобального относительного похолодания, происходивший в течение 1550—1850 годов. Самый холодный период по среднегодовым температурам за последние две тысячи лет.

Ученые из исследовательского института потратили двадцать лет на то, чтобы изучить природу низкотемпературных свойств семени снежного лотоса и сделать их основой для системы защиты подземных этажей. После запуска режима сверхнизких температур нижние этажи будут изолированы от поверхности земли. И в течение следующих двадцати минут все здесь превратится в лед. Без специального размораживающего препарата режим сверхнизких температур может длиться до конца времен. Во всяком случае до тех пор, пока Сюань Цзи не перейдет на сторону врага и не выжжет все вокруг пламенем Чжу-Цюэ. 

— По предварительным данным, когда запустится режим сверхнизких температур, более половины хранящихся здесь объектов получат непоправимый ущерб, — прошептал один из оперативников «Баоюй». —Командир Шань, это несоизмеримые потери.

— Приказы здесь отдаю я, — не оглядываясь, бросила Шань Линь. — Поторопитесь, не отставайте от «Фэншэнь».

После отключения электричества остановились все лифты, перестали функционировать электронные замки, вышли из строя пульты дистанционного управления. Оперативникам пришлось спускаться по лестнице, открывая двери обычными ключами. 

В узком аварийном проходе было темно. Идущие под землю оперативники чувствовали, как содрогалось огромное здание, как на их головы сыпались камни и песок. Им казалось, что внизу нечем дышать. Они были напуганы. В любой момент их могло похоронить заживо. Вдруг где-то впереди раздался глухой хлопок. Мифриловая пуля разрезала темноту, вспыхнув, словно зажженная спичка. Это была Гу Юэси, выстрелом проложившая команде путь.

— На шестнадцатом подземном этаже зафиксирована утечка опасных веществ, — сухо отрапортовала Гу Юэси. 

На самом деле, девушка ужасно нервничала. Окружавшие их массивы были повреждены. Стоило кому-то из оперативников включить датчики аномальной энергии, как они тут же выходили из строя, часть объектов не попадала под инфракрасное излучение. Спокойно передвигаться в таких условиях мог лишь человек с рентгеновским зрением. При помощи своих глаз Гу Юэси следила за тем, чтобы все было в порядке, она не могла допустить ни единой ошибки, иначе те, кто шел позади нее — могли умереть.

Они прошли лишь шестнадцать этажей. Чем ниже они спускались, тем опаснее и смертоноснее становились запечатанные в Хранилище объекты.

— Не беспокойтесь о малышке Гу. Обходите ее стороной. Не прикасайтесь к ней. У нас нет ни времени, ни людей. Мы идем прямо на двадцать девятый этаж.

— Держитесь подальше от правой стены, — понизив голос, скомандовала Гу Юэси, крепче сжав мифриловый пистолет. — Там что-то есть...

Но прежде, чем она успела договорить, из стены аварийного прохода вылетел огромный топор. Если бы оперативники «Баоюй» не прислушались к ее словам, Небесная секира отрубила бы им головы.  

Но рентгеновское зрение Гу Юэси сумело засечь инструментального духа.  От удара часть стены рухнула, и «барьерная печать» дала сбой. Освободившись, дух закружился в узком пространстве, словно взбесившийся призрак. На его бледном лице читалось лишь желание убивать. 

Гу Юэси опустила глаза, окинув взглядом спиральную лестницу, и у нее закололо в затылке. Аварийный проход кишел смертоносными орудиями. 

— Командир Шань, почему мы храним здесь столько опасных вещей? — осведомилась Гу Юэси.

— Сейчас, когда активность Чиюань снизилась, мутанты, с которыми нам приходится сталкиваться, делятся лишь на два или три вида. Большинство из них — артефакты, — сказала Шань Линь. — Они напоминают мины, забытые в земле после войны. Наша задача состоит в том, чтобы бережно хранить эти объекты и заботиться о них. 

— Тогда почему бы нам не уничтожать их сразу при обнаружении? — спросил оперативник второго отряда «Фэншэнь».

— Они нужны для исследований. У нас слишком мало данных, современное общество невежественно. И… — отозвалась Шань Линь.

— И что?

Женщина на мгновение замолчала, но так и не решилась продолжить. 

— Массив, установленный на двадцать третьем этаже, сильно поврежден. Я чувствую его даже стоя здесь. Будьте осторожны. Если у кого-то из вас есть связь, позвоните тем, кто остался наверху. 

И… не стоит забывать. 

До того, как мир стал принадлежать людям, на земле существовало бесчисленное множество духов и божеств. Эти духи могли повелевать стихиями, но однажды, все они исчезли без следа. Веками они враждовали с людьми и, в конце концов, проиграли в той жестокой войне. Но их смерть не была напрасной. Выжившие смешались друг с другом, объединили родословные, они жили и размножались, перерождаясь поколение за поколением. Границы добра и зла истончились, приобрели совершенно другой оттенок. Словно опавшие листья, по весне превратившиеся в грязь.  

Это след, оставленный ими в истории. 

В кармане Сюань Цзи вибрировал телефон, но ему было все равно. Перья на его крыльях встали дыбом, тело словно парализовало. Тот, кто появился из жертвенных надписей, отличался тонкими чертами и хрупким телосложением. Его лицо, усеянное следами множества бед и несчастий, украшали изогнутые брови. Он напоминал бедного и больного чахоткой ученого, только что провалившего последний экзамен. 

Появившись на руинах Управления в самый разгар грозы, этот человек выглядел как заблудившийся сюцай⁵. Убегая от лисьих духов из «Записок о странном»⁶, он по ошибке забрел на съемочную площадку «Годзиллы». Все это казалось странным... Особенно странно было Сюань Цзи, однажды лично отрубившему «сюцаю» голову и наблюдавшему за тем, как она прокатилась восемь метров по земле. 

⁵ 聊斋志异 (liáozhāi zhìyì) — «Повести о странном из кабинета Ляо» (сборник новелл 17 века, автор — Пу Сунлин (1640–1715). Знаменитый китайский писатель, известный также под псевдонимом Ляо Чжай).

⁶ 秀才 (xiùcái) — сюцай (ученая степень или звание при различных системах государственной аттестации учёных или чиновников до дин. Мин).

—  Цзю Сюнь…

— Хоть Цзю Сюнь и был редкостным мерзавцем, его кости давно остыли, — прервал его Шэн Линъюань. — Ты не должен насмехаться над ним.

Человек в простых одеждах, заподозренный в бытности «королем демонов», произнес:

— Мы так давно не виделись, Ваше Величество. Неудивительно, что самой большой помехой для людей стали не миазмы внутреннего демона, а самообман. Предки не врали. Ты узнал «Единый массив», но, сдается мне, ты не собираешься узнавать меня. Даже если Почтенный государь стоит прямо перед тобой, ты смеешь, глядя ему в лицо, называть его самозванцем? 

— О? — черный туман в руке Шэн Линъюаня превратился в длинный меч, голос Его Величества стал тише. — А почему это я не смею?

— Но ведь ты — лишь фигура на доске, ты инструмент в руках людей, единственное, что принадлежало тебе в этом мире — это твой клинок. Люди подняли тебя на «Башню полумесяца», ты добрался до самой вершины, но потерял меч демона небес. В глубине души ты знал, что он никогда к тебе не вернется. И что ты сделал? Ты прикрылся высокопарными речами о «долге», ставшими венцом на твоей могиле. Ведь тот, кто «больше всего на свете ценит общие интересы», «кормит простой народ» и «несмотря на унижения, жертвует собой ради целого мира»… внушает благоговейный трепет!— произнес мужчина в простых одеждах. — Шэн Сяо! А теперь, стоя перед лицом Почтенного государя, осмелишься ли ты сказать, что готов еще раз пожертвовать собой ради людей? 

Шэн Линъюань задумчиво посмотрел на говорившего. С минуту помолчав, он многозначительно улыбнулся, но так ничего и не сказал.

Явившийся из жертвенных надписей человек улыбнулся ему в ответ: 

— Ты не можешь этого сказать. Так зачем ты откликнулся на темное жертвоприношение?

Сюань Цзи почувствовал, как по спине заструился холодный пот.

Он и раньше пытался анализировать ситуацию. Технически, первое жертвоприношение пробудило лишь пустую куклу. Но настоящий демон небес напоминал громоотвод. Пока он отдувался за других, три великих Бедствия: жадность, гнев и безумие бесчинствовали на земле. Кроме того, Шэн Линъюань боялся пробудить Чиюань. Он мог использовать лишь одну или две десятых от своей силы. Желавший свободы демон небес теперь был связан по рукам и ногам. Он больше напоминал монаха. 

Но... Сюань Цзи заметил, что, намеренно или нет, упустил из виду одну деталь: почему Линъюань отозвался на жертву Би Чуньшэн?

Если темное жертвоприношение совершалось смертным, великие духи продолжали спать. Если им это надоедало, они могли разозлиться и восстать против заклинателя. Если бы Шэн Линъюань действительно хотел уснуть вечным сном, он бы закопал плясавшую на его могиле Би Чуньшэн в землю.

Когда они поймали Алоцзиня в лесопарке Дунчуаня, юноша произнес странную фразу. Она звучала как истинное откровение. В переводе с языка шаманов это означало: «Брат Линъюань, на самом деле ты такой же, как я».

Но сейчас, вспоминая эти слова, можно было сделать некоторые выводы. Неужели причина, по которой темная жертва пробудила Шэн Линъюаня носила сугубо «технический характер»?

Первая половина его жизни была наполнена ложью, которую упорно выдавали за правду, а вторая — самообманом⁷. Когда он, будучи живым, вспоминал все, что с ним произошло, когда он еще не надел на себя корону владыки людей, был ли взгляд белой, как нефрит, пустой куклы таким же добрым?

⁷ 掩耳盗铃 (yǎn’ ěr dào líng) — заткнув уши, воровать колокольчик (обр. в знач.: не признавать очевидного, обманывать себя).

Сюань Цзи поспешно оглянулся и посмотрел на Шэн Линъюаня.

— Что за лицо? — усмехнувшись, отозвался Шэн Линъюань. Меч в его руках был соткан из темной энергии демона небес, но его лезвие сияло ярче молнии. Клинок пронзил фигуру, витавшую в белом тумане.

— Цзю Сюнь — последний король демонов, сын морской змеи. Тот, кому суждено было стать причиной мучений всех демонических кланов. Из-за того, что он отказался повиноваться и решил силой захватить Чиюань, я превратился в демона небес. Я должен был усмирить его племя, уничтожить их, навести порядок и подавить мятежи, вспыхнувшие среди людей. Все мы — фигуры на доске. Едва появившись на свет, мы уже записаны в книгу небес. И все эти красивые слова про «встречу звезд Шэнь и Шан» просто чушь!

Конец фразы утонул в звоне клинка. Человеку из белого тумана, выдававшему себя за того, кто поглотил трех Бедствий, было трудно противостоять остроте меча. Он поспешно отступил. Но клинок Его Величества едва не разорвал белое марево, составлявшее его тело.  

— Я не обычный человек, вынужденный работать за жалованье. Я — владыка людей. Я заслужил свою жизнь, а не сторговался за нее. Если звезды Шэнь и Шан соединятся, мы разобьем эту астролябию и проложим новый путь к небесам. Только скупой станет считать победы и поражения на шахматной доске. Даже если Цзю Сюнь пал от моей руки, даже если это было достойное поражение, кто посмеет болтать такое перед ним?! 

И все же, почему он откликнулся на жертвоприношение сумасшедшей Би Чуньшэн?

Дело вовсе не в болване, хвалившемся своими перьями. А в том, что люди отняли его собственные крылья. Там, в Чиюань, Его Величество пробудил птичий пух. Шэн Линъюань не помнил, кто он такой, но из гроба его вытащил птичий запах... Ведь Би Чуньшэн не сказала ни слова на изящном языке, как бы этот дьявол понял, что она имела в виду?!

— Несносное дитя, — двусмысленно произнес Шэн Линъюань, ругая и друга, и врага. — Да что ты знаешь?

Грянул гром. Может потому, что человек из белого тумана поглотил трех Бедствий, он мог с легкостью конкурировать с Шэн Линъюанем за гнев небес. Небо озарилось молнией, и в центре лба Сюань Цзи вспыхнул тотем. 

Сюань Цзи напрягал извилины, силясь понять, что именно говорил и делал старый дьявол. Больше всего на свете он хотел услышать в его речах и тяжелом дыхании хоть толику искренности, но владыка людей привык скрывать свои чувства, а «после смерти» и вовсе стал делать это тщательнее. Расставания и встречи, жизнь и смерть, все зависело от воли Его Величества, все было под его контролем. И вот его способ расположить к себе других, сказать кому-то: «это для твоего же блага» и «да что ты знаешь».

Этот, мать его, «возлюбленный» предпочел бы провести свое время в компании злейшего врага. Когда-то они мечтали порубить друг друга на куски, а встретившись через три тысячи лет внезапно стали добрыми друзьями!

— Конечно, я ничего не знаю, никто мне ничего не говорил, — холодно усмехнулся Сюань Цзи. Пламя в его руках превратилось в длинный лук. Во все стороны разлетались искры, окутывая лук плотным кольцом. Сюань Цзи собрал их, превратил в стрелу и положил на тетиву. — Кто я такой, в конце концов? Домашняя хохлатая майна. Можете погладить меня или дать мне тыквенных семечек. Мои перья всегда будут гладкими и яркими, а еще я буду вам петь!

Объединившись против общего врага, эти двое постоянно ссорились, в то время как их единственный противник ни на мгновение не мог открыть рот, не мог вставить ни слова. 

Сотканная из «тополиного пуха» тень больше не могла сохранять человеческий облик. Белесая дымка, словно белый шелк, окутала тело того, кто называл себя королем демонов, и его дьявольская сила внезапно возросла. Три ауры: шамана, гаошаньца и тени слились воедино.

В этот момент здание сотряс гул, смешанный с раскатами грома. Он шума закладывало уши. Никто не знал, где Ван Цзэ нашел этот громкоговоритель, но эта штука ревела так, что его было слышно по всей стране: 

— Директор Сюань!

Рука Сюань Цзи дрогнула, и летящая стрела едва не угодила мимо цели. 

— Ты больной?! Эй, карп, на чьей ты стороне?

Но Ван Цзэ не слышал его претензий, он продолжал орать:

— Держи себя в руках! У тебя шнурки развязались!

Сюань Цзи предпочитал ботинки. Шнурки служили украшением и завязывались мертвым узлом. Он никогда их не развязывал. Несмотря на всю свою занятость, он опустил глаза и, наконец, понял, что к чему. На подземных этажах Главного управления находились склады ядовитых и взрывчатых веществ.