Глава 40

Не подглядывай.

Сюань Цзи шагнул вперед.

— Эй, ты…

Гу Юэси бросила на Шэн Линъюаня мимолетный взгляд. Никто не знал, что увидели ее всепроникающие глаза, но на лице девушки отразился ужас.

— Не трогай, — меридианы в теле Шэн Линъюаня были разрушены. Дыхание сделалось слабым и прерывистым, он едва нашел в себе силы, чтобы оттолкнуть руку юноши и закашлялся. — Здесь… здесь кровь.

Сюань Цзи лишился дара речи. Ладонь, что едва коснулась его плеча, вновь скрылась в рукаве. Юноша обернулся и громко позвал:

— Старина Ван, подойди, помоги мне!

Но, прежде чем он успел договорить, Шэн Линъюань потерял сознание и упал прямо в его объятия.

Сюань Цзи хотел было увернуться, но тело предало его. Он подсознательно рванулся вперед и поймал Шэн Линъюаня.

Слишком горячо.

— Что я должен сделать? Ты хочешь отправить его в больницу? Сдается мне, это не самое подходящее место. Можно ли вылечить дух меча? — Ван Цзэ подошел ближе и поскреб в затылке. Кто знал, в какой из его извилин только что произошло короткое замыкание. — Это… а в его случае нельзя сделать МРТ?

— Мы не можем просто взять и засунуть его в микроволновку, — Сюань Цзи пришел в себя и сердито произнес. — Быстрее, иди и помоги мне открыть дверь.

Не дожидаясь, пока Ван Цзэ сдвинется с места, он тщательно проверил, нет ли на теле Шэн Линъюаня открытых ран. Закончив осмотр, юноша наклонился, поднял Шэн Линъюаня и отнес его в фургон.

Ван Цзэ отдернул протянутую руку и невнятно пробормотал:

— Разве не ты только что попросил меня «помочь»?

Никто не знал, в какой именно ресторан этот фургон должен был доставить морепродукты, но исходивший от них запах оставлял желать лучшего. К счастью, кожаные сиденья оказались достаточно мягкими для древнего человека. Стоило кому-то коснуться его, и Шэн Линъюань бессознательно приоткрыл глаза. Его тело мгновенно напряглось. Однако все, что он смог увидеть, это лишь забрезживший над Дунчуанем рассвет. На мгновение он даже позабыл, где и когда находится, а затем впал в еще более глубокое забытье.

Наполовину опущенное сиденье ласково окутало его, и мысли Шэн Линъюаня устремились за развеянным по ветру пеплом, обратно в прошлое, к такому далекому клану шаманов.

Воспоминания о детстве превратились в холодные волны, бушевавшие на море в двенадцатый месяц зимы.

Он вспомнил, что тогда он тоже был ранен. Его нутро было обожжено, а тело пылало огнем. Тогда ему было очень холодно, он чувствовал себя так, будто его кровь вот-вот должна была высохнуть. Старый глава клана шаманов бережно укутал его в свой плащ и отнес на гору. В доме великого мудреца было тепло и сухо, пахло лакрицей. Постепенно юноша согрелся, и тугая струна в его сердце лопнула.

Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем его разбудил звонкий детский голос. Какой-то ребенок, притворяясь беспечным, разгуливал под окном, напевая детские стишки, смысла которых он не понимал. Кто-то явно пытался привлечь его внимание. В тех воспоминаниях тоже был рассвет. Едва юноша открыл глаза, он увидел, как яркий солнечный луч золотой нитью протянулся по вершинам гор, а затем расплескался по склонам. На заднем дворе хижины росла крепкая груша. Она цвела и плодоносила независимо от времени года. В соседней комнате послышались шаги. Кто-то зашел, а потом тут же вышел. Заскрипела деревянная дверь. Каждый раз, когда она открывалась, комната наполнялась ароматом фруктов. Тот ребенок все еще пел свою песню. Воспользовавшись случаем, он попытался пробраться в дом, будто бы опасаясь, что чужак не поймет, какой он очаровательный.

Плоды груши, посаженной великим мудрецом, были величиной с кулак. Одну половину отдавали людям, а вторую съедал Алоцзинь.

Мальчик взбирался на дерево, как обезьяна. Он ел и ел, пока, наконец, вдоволь не наедался. Тогда он снимал с себя одежду, обнажая пшеничную от загара спину, и расхаживал голым по пояс. Он относил груши в пещеру за алтарем и сушил, превращая их в сухофрукты. Алоцзиню казалось, что об этом никто не знал.

Под алтарем находился холодный омут. Шэн Линъюань любил прохладу и ему нравилось коротать время поблизости. Когда ему надоедало читать, он шел в «сокровищницу» Алоцзиня и брал оттуда горсть сушеных груш. Однако, Его Величество отказывался становиться вором, он вел себя открыто и честно, и никогда не пытался спрятаться. К сожалению, Алоцзинь с детства не отличался особой осторожностью. Он даже и не заметил, что его драгоценная «сокровищница» уменьшилась.

— Брат Линъюань, иди сюда, посмотри, я украл у великого мудреца бабочку с человеческим лицом!

— Что… тебе не кажется, что твое баловство переходит все границы? Сейчас же верни ее, не нарывайся на неприятности.

— Эй, только не говори ничего моему отцу. Я просто посмотрю на нее и сразу верну. Брат, как ты думаешь, эта штука действительно может вызывать духов и воскрешать мертвых?

— Мертвые — значит мертвые. Мы умираем, подобно погасшим лампам. Призраков и богов придумали люди, в надежде обмануть самих себя.

— А… но ведь если ты умрешь, у тебя же больше ничего не останется? Можно ли совсем не умирать?

—Что ты такое говоришь? Все умирают, если только…

— Если только что?

— Если только человек не одержим.

— И правда! — маленький Алоцзинь испуганно сверкнул глазами и спросил. — Но разве это так плохо?

— А что в этом хорошего, дитя? — усмехнулся рано повзрослевший принц. Но юный и зеленый Алоцзинь, тем не менее, не собирался так легко оставлять эту тему. Он продолжил горячо допытываться. Мальчишка попросту не мог самостоятельно разобраться в этой путанице.

— Но почему? Брат Линъюань, если ты можешь прожить долгую жизнь, что в этом такого плохого?

— Потому что ничто хорошее в этом мире не длится вечно. Говорят, что чтобы увидеть, как распускаются самые красивые цветы, надо очень долго ждать. Это случается лишь раз в жизни. На краткий миг ты будешь вознагражден. Когда очень старый человек умирает, он вспоминает лишь счастливые моменты. Все они мимолетны, как вспышка. Мой учитель однажды сказал: тот, кто хочет жить, не выживет, а тот, кто хочет умереть, не умрет¹. Перестань нести чепуху. Ты должен отнести эту бабочку обратно к мудрецу. Детям нельзя говорить о смерти. Разве ты не знаешь о запрете? К тому же, тебе до этого еще далеко.

¹ 求生不得，求死不能 (qiú shēng bù dé, qiú sǐ bù néng) — хочется жить, но не выжить, хочется умереть — тоже никак (обр. в знач. находиться в очень мучительном положении). 

— Брат Линъюань, почему мы должны избегать разговоров о смерти? Почему мы не можем жить вечно? Ай, ты совсем меня запутал, брат. Лучше расскажи мне еще раз, как называют «человека, обернувшегося демоном»… Постой, не уходи, брат!

Все это было очень, очень давно.

Кто знал, что эта жизнь окажется одновременно такой короткой и такой длинной.

Сюань Цзи опустил Шэн Линъюаня на сидение и обнаружил, что тот внезапно открыл глаза, его взгляд был туманным. Но вскоре, его ресницы медленно опустились, напряжение исчезло с его лица, а на губах появилась слабая улыбка.

Сюань Цзи был ошеломлен, но, прежде чем он успел ее хорошенько разглядеть, улыбка снова исчезла. Она напомнила юноше цветок, что распускается лишь раз в жизни.

У него был очень хороший слух. Приблизившись, он услышал нечто странное, исходящее от Шэн Линъюаня. Словно сковавший реку тонкий лед, наконец, растаял и треснул, почувствовав приближение теплой весны. Сюань Цзи протянул руку, намереваясь определить источник этого звука, но Гу Юэси предостерегающе произнесла:

— Подождите, директор Сюань, не трогайте его!

Девушка шагнула вперед, но тут же остановилась, не дойдя всего полшага, и с благоговением посмотрела на Шэн Линъюаня, тихо свернувшегося калачиком на заднем сиденье.

— В чем дело? — услышав шум, Ван Цзэ сразу же вытянул шею, силясь рассмотреть происходящее через окно фургона. — Юэси, ты что-то видишь?

— Его кости и внутренние органы сожжены молнией, — Гу Юэси опустилась на колени. Голос девушки звучал очень тихо, словно она была чем-то сильно напугана. — Сейчас он и его меридианы быстро восстанавливаются. Это удивительно. Разве тело духа не похоже на человеческое?

Сердце Сюань Цзи внезапно сжалось:

— Ты знаешь о духах?

Древний метод закалки духовного оружия был утерян тысячи лет назад. Юноше казалось, что в это время больше не было никого, кто знал бы о нем, и потому он беспрепятственно нес всякую чушь. Никто ведь не мог об этом узнать, верно?

— Нет, сведений о них очень мало. Просто я знала одного… до того, как выяснилось, что один инструментальный дух и другой инструментальный дух — это не одно и то же, — Гу Юэси пристально посмотрела на Шэн Линъюаня. — Мои глаза видят аномальную энергию, исходящую от людей с особыми способностями. У разных классов разные цвета и текстуры. Но я никогда раньше не видела такой черноты.

У Сюань Цзи были поистине крепкие нервы, он с трудом сохранил улыбку.

— Абсолютно черная способность? Разве это не признаки демонической энергии?

Не дожидаясь, пока Сюань Цзи придет в норму, стоявший неподалеку Чжан Чжао бессердечно спросил:

— Сестрица, разве ты не говорила, что того, призванного темным жертвоприношением дьявола, с которым вы столкнулись в больнице Чиюань, тоже окутывала чернота?

— Нет, способности этого человека — густой темный туман. Также как демон, который только что преследовал нас, он… — Гу Юэси вновь посмотрела на Шэн Линъюаня и пробормотала, — его сила чище и больше. Эта тьма состоит из множества мелких символов. Они такие плотные. Я не могу их разглядеть. Хм? Это…

За это короткое время, поврежденное громом тело Шэн Линъюаня, почти восстановилось. Гу Юэси ясно видела кровоток и то, как формируется сердце. Но вдруг, в груди молодого человека вспыхнуло пламя. Девушка понятия не имела, что это такое.

Этот свет коснулся ее всепроникающего взгляда, и она бессознательно потянулась к нему. Но, прежде чем Гу Юэси сумела как следует разглядеть, что это такое, ее глаза внезапно пронзила острая боль. Будто в голову вонзилась стальная игла. Она всегда оставалась спокойной и уравновешенной, стойко переносила любые неприятности, однако сейчас девушка коротко вскрикнула и крепко зажмурилась.

— Сестрица Юэси!

— Юэси!

Из глаз Гу Юэси хлынули слезы, и острая боль немного утихла. Она осторожно моргнула, разлепила веки, и на ее лице отразилось удивление. Она видела лишь мужчину, покрытого едва заметными шрамами. Ее рентгеновское зрение «отключилось».

Не подглядывай.

Гу Юэси открыла было рот, в попытке объяснить своим обеспокоенным коллегам, что же произошло, но обнаружила, что потеряла голос.

Ничего не говори.

Даже Бедствие не могло запретить ей шпионить, что это за дух меча такой?

Сюань Цзи озадаченно посмотрел на девушку.

— Второй командир?

— Ничего, — Гу Юэси больше не осмеливалась смотреть на Шэн Линъюаня. — Сегодня я слишком часто использовала свою особую способность, и слегка переутомилась. Он почти исцелился. Все должно быть в порядке. Не волнуйтесь, директор, давайте сначала починим машину.

Создавая массив, Сюань Цзи испарил целый ящик минеральной воды и все содержимое радиатора. Теплый водяной пар окружил его, как пароход. Взобравшись на крышу фургона, Ван Цзэ собрал пар, дождался, пока тот остынет и снова наполнил радиатор водой.

Пусть внешне фургон и выглядел потрепанным, но, вопреки ожиданиям, он все еще был «бодрым и энергичным», даже несмотря на возраст. Машина резво выехала на дорогу. На обратном пути, почти докопавшаяся до сути Гу Юэси «перезагрузила» свое зрение. Неожиданно она обнаружила, что ее рентгеновские глаза вновь работали исправно.

— Говорят, директора Сяо ударило молнией. — связавшись со своими коллегами, прибиравшимися на месте происшествия, Ван Цзэ оглянулся и посмотрел на остальных. — Нет, товарищи, пожалуйста, посмотрите на мое мрачное лицо. Я сказал это буквально, я не пытался его отругать.

Сюань Цзи держал в руках дымящуюся сигарету.

Чжан Чжао озадаченно вертел в ладони мобильный телефон.

— Но в Дунчуане ведь сейчас солнечно, откуда взялась гроза? Кроме того, разве сам директор Сяо не является представителем класса «огня и грома»? Как он мог попасть под удар?

— Дело не в этом, — нахмурилась Гу Юэси. — Что с остальными?

— К счастью, он действительно из класса «огня и грома». В противном случае, завтра мы вынуждены были бы провести по нему поминальную службу. — вздохнул Ван Цзэ. — Сейчас его отправили в больницу. Провожавшие его оперативники сказали, что ситуация стабильная, серьезных проблем нет.

Услышав это, все присутствующие вздохнули с облегчением. Сюань Цзи посмотрел на них и довольно подумал: «В конце концов, эти спецназовцы все еще остаются его друзьями».

Чжан Чжао похлопал себя по груди.

— Я до смерти испугался. Если с папой Сяо Чжэном случится что-то непоправимое, кто будет заниматься перераспределением бюджета? Кому мы будем кланяться?

Сюань Цзи покосился на юношу, но ничего не сказал.

Ван Цзэ в нескольких словах описал то, что случилось в кургане шаманов. Затем он повернулся к Сюань Цзи и спросил:

— Кстати, директор Сюань, ты ведь говорил, что на месте осталось заклинание «грома»? Я все правильно расслышал?

Сюань Цзи потер лоб.

— Ну, нам нужно было что-то сделать с телом Алоцзиня, нужно было оставить что-то, чтобы поймать организатора темной жертвы. Однако, похоже, что он сам нас поймал. Этот человек попросту разделился: часть его попала под удар молнии, но его настоящее тело сумело позвонить по телефону. Когда вернемся, сможете проверить, откуда поступил звонок.

Увидев выражение его лица Гу Юэси, деликатно спросила:

— Что случилось?

— Этот демон Алоцзинь только что сказал, что тот, кто стоит за темным жертвоприношением, хочет, чтобы пламя Чиюань вспыхнуло вновь. Я не смог разобрать все его слова. Это было похоже на «клан демонов», «клан теней» и «клан гаошань». Не спрашивай меня, что это такое. Я не знаю, — покачал головой Сюань Цзи. — Но я сомневаюсь, что все так просто закончится.

Сможет ли пламя Чиюань разгореться вновь, как сказал Алоцзинь? Вернется ли оно в то же состояние, в котором пребывало перед началом войны в Цзючжоу?

Он не мог не взглянуть на Шэн Линъюаня. Тот тихо свернулся калачиком на полуоткинутом сиденье. Он закрыл глаза и склонил голову к окну, будто человек, размышлявший о горькой разлуке.

В Дунчуане уже вовсю был день. От больших торговых палаток в небо поднимался дым, и на дорогах начали появляться пробки, что сделало их обратный путь намного длиннее.

Когда команда прибыла в отель, в вестибюле их встретила огромная толпа народа. Все они говорили об «обрушении» пола. Несколько оперативников, ветеранов своего дела, до смерти не привыкших никого «хоронить»², сделали вид, что ничего не заметили. Это позволило «Фэншэнь» вернуть машину и тихо проскользнуть обратно в гостиницу.

² Здесь в значении «оставить без внимания», буквально «закрыть на что-то глаза». 

Сюань Цзи, как директор Отдела восстановления, сознательно взял на себя роль, совершенно не соответствующую своей должности. Он беззастенчиво пренебрег должностными обязанностями и ускользнул вместе с «Фэншэнь».

Он отнес Шэн Линъюаня обратно в номер и измерил ему температуру. Жара не было.

«Уже хорошо, потому что я действительно не знаю, что со всем этим делать», — подумал Сюань Цзи.

Шэн Линъюань был одновременно и сильным, и слабым. По сравнению с нефритовой марионеткой из Чиюань он мог истечь кровью или заболеть, его могло лихорадить. Он не мог спрятаться от страданий своего тела. Только Чиюань не изменился. Убив Алоцзиня, бывшего точно таким же чудовищем, как и он сам, Шэн Линъюань навлек на себя гнев Небес и даже в бессознательном состоянии смог запретить Гу Юэси подглядывать. Когда девушка использовала свою особую способность, ее зрачки становились вертикальным. Но стоило ей только взглянуть на Шэн Линъюаня, и ее глаза внезапно заболели, а зрачки вернулись в нормальное состояние. Сюань Цзи предположил, что рентгеновское зрение Гу Юэси должно быть было заблокировано его силой.

Его Величество владыка людей не был ни человеком, ни духом. Он не мог умереть. Сюань Цзи действительно не знал, кто он такой.

Юноша заварил себе чашку чая, и принял утренний душ. Устроившись на соседней кровати, он хотел было немного передохнуть, но как только он закрывал глаза, то всегда видел стоявшую перед ним фигуру.

Почему он постоянно появлялся, чтобы мешать ему?

В конце концов, он так и не смог заснуть. Сдавшись, юноша достал свой мобильный телефон, нашел в приложении для чтения один из экземпляров «Хроник императора У» и тут же оплатил покупку.

Говорят, что, хотя это и была популярная книга, она была написана старым специалистом по древней истории, с солидной исследовательской базой и надежными данными. Едва открыв файл, юноша тут же увидел на обложке портрет императора У. Это был высокий человек мощного телосложения. Сюань Цзи не мог удержаться, чтобы не взглянуть на Шэн Линъюаня. Держа в руках мобильный телефон, он забрался под одеяло и протер экран, чтобы лучше видеть… Это была серьезная научно-популярная литература, но его поза напоминала то, как если бы он украдкой читал в метро книгу порнографического содержания.

«…Шэн Сяо, император У, появился на свет во время «Первой битвы при Пинъюань». Многие считают, что он родился в самый разгар катастрофы. Это трагическое сражение положило начало двадцатилетней войне. Стоявший во главе войска император Пин погиб, и династия прервалась. Считалось, что из-за внезапного поражения императора и его генералов новорожденный принц был убит, и лишь два года спустя министры сумели вновь отыскать его».

«Никто не знает, через что он прошел, и каким образом придворным в те времена удалось установить истинную личность маленького принца. Никаких исторических записей об этих событиях найдено не было. В академических кругах даже распространилось мнение, что император У и вовсе не был законным сыном императрицы Чэнь и императора Пина, иначе его последующие поступки, в том числе и убийство собственной матери, были бы слишком бесчеловечными».

«Лично я считаю, что у сторонников этой гипотезы нет никаких доказательств».

«Во-первых, в «Книге Ци»³ действительно есть запись о «беременной императрице Чэнь», которая согласуется с записью о рождении Шэн Сяо. До Шэн Сяо у императрицы Чэнь был еще один сын по имени Шэн Вэй. Биологический старший брат императора У был на три года его старше. Он был слабым и болезненным, однако, невероятно удачливым. Когда началась смута, он был уже совершеннолетним. Позднее он принял титул князь Нин. Императрице Чэнь не было нужды забирать чужого ребенка, чтобы укрепить свое положение. Но еще более неразумным поступком было отказаться от родного сына и передать трон бастарду».

³ 齐书 (qí shū) — История южной династии Ци, седьмая из двадцати четырех династических историй. 

«Подводя итог, хочется сказать, что, пусть некоторым «фанатам» и нелегко принять факт матереубийства Шэн Сяо и на эмоциях они склонны выдвигать различные гипотезы для обоснования его поступков, но на самом деле этому нет никаких доказательств. Если окинуть взором жизнь императора У, то можно увидеть, что у него была как темная, так и светлая сторона. Когда враг осадил город, он лично выступил приманкой, стараясь защитить жителей от кровопролития. Но в то же время он был попиравшим родство тираном и кровожадным убийцей. Мы должны быть более справедливыми по отношению к историческим деятелям и рассматривать их поступки с объективной точки зрения…»

Последнюю часть авторских размышлений на тему истории Сюань Цзи благополучно пропустил и тут же перешел к следующей главе, где автор цитировал оценку личности императора У, сделанную психологом.

«Поговаривали, что, хотя Шэн Сяо родился во времена войны и рос среди солдат, его бытовые привычки были крайне изысканными, он обладал сильным желанием контролировать ситуацию. В «Книге Ци» упоминалось, что Шэн Сяо ненавидел неопрятную одежду. Когда император был подростком он большую часть своей жизни проводил в странствиях. В последствии, даже если его мать желала видеть своего сына, ей всегда приходилось ждать до тех пор, пока он не примет ванну, не переоденется и не приведет себя в порядок. Только после этого ей разрешалось войти. Однажды Шэн Сяо серьезно заболел и провел в коме три дня, но первое, что он сделал после пробуждения — озаботился своим внешним видом. По всей видимости, все эти действия были своего рода компенсацией за годы, проведенные вне дома и неподвластные ему обстоятельства…»

Взгляд Сюань Цзи на мгновение задержался на фразе: «ненавидел неопрятную одежду», а затем скользнул по рваным лохмотьям и растрепанным волосам Шэн Линъюаня. Юноша встал, пошел в ванную, чтобы намочить полотенце, отрегулировал температуру воды и задумался: «Что это? Я заболел? Нет, это просто благодарность за помощь в сражении с врагом».

Директор Сюань привык четко разграничивать добро и зло. Он «гордо» прошествовал к кровати, держа в руках большое мокрое полотенце. Внимательно изучив, каким образом древние завязывали халат, Сюань Цзи, наконец, нашел пояс.

«Я не насильник, — подумал юноша. — Я просто хочу осмотреть его раны».

Вдруг, бледная рука схватила его за запястье.

Сюань Цзи остолбенел.

Так с Его Величеством все было в порядке? Сейчас было не самое подходящее время, чтобы падать в обморок, а еще истекать кровью, рушить их связь… и приходить в себя!