Глава 24

— Это мое… — Шэн Линъюань открыл было рот, но забыл слово. В итоге он сдался и вновь заговорил с акцентом. — Мой скелет.

Шэн Линъюань скользнул по юноше взглядом, долго не решаясь взглянуть на поселение перед ними, а после ответил:

— Нет.

Они стояли на склоне небольшого холма. От подножия горы и до середины склон был усеян растительностью. У горной дороги теснились ряды маленьких домиков. Они прятались среди леса, едва заметные, круглые и невысокие. Издалека они были похожи на грибы. Это была ночь новолуния, и рассыпанные по небу звезды напоминали море. Глядя на них, человек полностью погружался в состояние покоя.

Сюань Цзи не знал, верно ли его собеседник понял вопрос. Юноша задумался и перефразировал предложение, в ответ ему Шэн Линъюань медленно произнес:

— Это не иллюзия.

Когда Шэн Линъюань только пришел в этот мир, его разум был пуст. Его переполняло любопытство ко всему, что его окружало. Прислушиваясь к речи других людей, он мог имитировать их акцент. Независимо от того, что он видел, он всегда пытался понять принцип действия предмета и как его использовать.

Но… Память вернулась как незваный гость.

Возвращение к жизни оказалось в высшей степени обременительным. Воспоминания давили на него тяжким грузом и лишали возможности оглядеться. Шэн Линъюань был подобен древнему клинку, только что извлеченному из земли. Стоило холодному блеску¹ встретиться с воздухом, как он тут же ржавел. Даже самый прекрасный меч оказался бы бесполезен.

¹ 寒光 (hánguāng) — холодный блеск (обр.) о блеске холодного оружия (меча).

Он говорил на мандарине, но теперь слова звучали не так гладко, как когда он учился языку в госпитале в Чиюань.

— Это проклятие одно из семи великих заклинаний клана шаманов. Оно называется «обратное течение». — Шэн Линъюань заговорил еще медленнее. В темноте не было видно его лица, что делало его похожим на старика, и это невольно напомнило Сюань Цзи о тех заржавевших духах. — Я… Тот, кого я прибил к стене, должно быть, был двойником. Заклинание было в его крови. Он наверняка понял, что я собираюсь вернуть его обратно в гроб. Я допустил ошибку.

— «Обратное течение»?

— Да… — Шэн Линъюань открыл было рот, но на мгновение забыл, как произнести это слово. Его голос напоминал высохший горный поток. Конец фразы растянулся² и повис в воздухе. — Стоит мне увидеть его, как все воспоминания и переживания тотчас возвратятся ко мне. Если есть прошлое, от которого я не могу избавиться, оно будет повторяться снова и снова, пока я не умру.

² 捉襟见肘 (zhuōjīn jiànzhǒu) — потянешь за полу ― видны локти, обр. тришкин кафтан; нос вытащить — хвост увязнет.

Это и есть «обратное течение» — бесконечно зацикленное воспоминание!

— Подожди минутку, но я ведь тоже здесь, — Сюань Цзи обернулся и увидел, как мальчишка, только что пронесшийся сквозь него, подбежал к, стоявшему в конце тропинки, дому. Деревянная дверь заскрипела, и юный шаман что-то прокричал. Сюань Цзи не понял ни слова из того, что он сказал. Юноша вздохнул:

— Сегодня действительно долгий день.

Он собирался поймать шайку шарлатанов, сделать все по закону. Юноша никак не ожидал, что рыба, попавшаяся на крючок, окажется акулой и тут же утащит его на дно.

Он так и не нашел связи между Цзи Цинчэнем и Би Чуньшэн, но зато его необъяснимым образом затащили в какой-то курган. Прежде чем он успел понять, что происходит в этом безумном призрачном месте, из гроба выскочил, притворявшийся мертвым, глава клана шаманов, и два демона принялись болтать друг с другом на незнакомом языке. Юноша понятия не имел, какими знаниями обменивались между собой эти цзянши. Сюань Цзи не понимал ни слова. А теперь, к тому же, он оказался втянут в странное заклинание.

Сюань Цзи недоуменно подумал: «Разве вражда между этими двумя имеет ко мне какое-либо отношение?»

Он всего лишь бедный государственный служащий в порванной одежде. У него даже нет возможности подать заявление о возмещении ущерба. Почему эти цзянши сначала убили его подозреваемого, а потом затащили в омут его самого?

Что же он сделал не так? Может, они решили, что он «озерная рыба»?

— Кроме того, старший, мне действительно неловко это говорить, но разве так сложно одолжить что-то, а после вернуть назад? Может быть, ты уже отдашь мне мой меч? Ты не подумай, я не жадный. Будь у меня два таких, я бы обязательно прислал тебе один. Но этот меч действительно нужен мне.

— Мне очень жаль, но… — сказал Шэн Линъюань. Он хотел объясниться парой фраз, но его словарный запас современного китайского языка был очень ограничен. Он долго не мог правильно сформулировать предложение. Наконец, он ответил извиняющимся тоном. — Это мое.

Сюань Цзи потрясенно уставился на него. Некоторые люди производили приятное впечатление, но на самом деле были грубы и бесстыдны!

— Прошу прощения? Я не ослышался?

— Это мое… — Шэн Линъюань открыл было рот, но забыл слово. В итоге он сдался и вновь заговорил с акцентом. — Мой скелет.

Сюань Цзи ошеломленно замолчал.

Языковой барьер действительно оказался большой проблемой. Возможно, он что-то не так расслышал.

— Так, я не понял. Вы хотите сказать, что мой меч, — Сюань Цзи вытянул вперед руки, словно демонстрируя, — вот такой ширины, способный разрубить человека — это ваш скелет? То, что… осталось от вас после смерти?

Шэн Линъюань слегка кивнул.

— Мои останки.

— А я тогда кто такой? — голос Сюань Цзи слегка изменился. — Красивая урна для праха с ограниченным тиражом?

Линъюань, казалось, ничего не понял.

— Когда я прыгнул в огненное море Чиюань, — тихо сказал он, — мои кости сгорели не до конца, а вот остатки тела и души полностью рассеялись.

Сюань Цзи лихорадочно соображал.

Он прыгнул в огненное море Чиюань? Но возможно ли это?

Когда Алоцзинь произнес: «Ваше Величество» и «владыка людей», Сюань Цзи показалось, что он ослышался. С древних времен, помимо легендарных богов, только император Шэн Сяо, правитель Великой Ци, удостоился звания «владыки людей».

Ведь именно он, будучи простым смертным, подавил мятеж и восстановил порядок. Он совершал подвиги, до которых обычным людям было далеко. Его уважали, перед ним преклонялись, как перед божеством или дьяволом.

Быть не может! Исторические книги описывали императора Шэн Сяо как рослого мужчину мощного телосложения! Его изображали наравне с Четырьмя Небесными Царями³, он прославился как великий воин!

³ 四大天王 (sì dà tiānwáng) — будд. Четыре Небесных Царя — четыре бога-хранителя (Вирудхака, Дхиртараштра, Вирупакша, а их предводитель Вайшравана), каждый из которых оберегает одну из четырех сторон света.

Как таким человеком мог быть вот этот молодой красавчик?

Сюань Цзи открыл рот, но в его голове было так много вопросов, что ему попросту не хватало слов.

— Останки, вероятно, подобрал твой предок, — продолжил Шэн Линъюань, не обращая на него никакого внимания. — При помощи древнего метода «выращивания души». Это старинный способ бережного совершенствования.

Сюань Цзи потерял дар речи и способность здраво мыслить. Будто не расслышав, что ему сказали, он вновь повторил:

— Выращивание… Что? Какой еще старинный способ?

Шэн Линъюань подумал, что, выросший среди людей, этот маленький демон был похож на ребенка, вскормленного волками. Даже имея элементарные знания, ему все равно не доставало мудрости.

Поэтому он терпеливо объяснил.

— Это значит сосредоточить всю силу своей души на останках и вырастить чужое тело посредством своего. Если тело уцелело, оно перестанет гнить, но, если нет, неполный труп будет питаться чужой жизненной энергией в течение длительного времени. Накопив достаточно, он сможет даже вырастить новую конечность из культи. Возможно, принимая наследство своего клана ты был еще слишком молод, чтобы запомнить все это. Что касается меча, это все потому, что ты принадлежишь к металлическому классу. «Воскрешение трупа» требует сосредоточения тела и души. Если чьи-то останки связаны с живым сосудом, они часто появляются в форме духовного инструмента.

Сказав это, Шэн Линъюань сделал паузу, а после продолжил:

— Но я тоже удивлен. Я полагал, что ты относишься к огненному классу, но я обознался. Видимо, это из-за того, что теперь все кланы смешались между собой.

Сюань Цзи, наконец, обрел способность говорить.

— Но, если ты… Если вы все это время находились в моей спине… То, кто тогда был в госпитале…

Это подделка?

Или какой-то злобный дух, призванный темным жертвоприношением, решил выдать себя за владыку людей?

Как Его Величество может быть дьяволом?

— Это лишь «сердцевина стебля»⁴. Ты знаешь, что это такое?

⁴ 通心草 (tōngxīn cǎo) — вероятно, речь идет о тетрапанаксе бумажном. Тунцао чжи — так называемые миниатюры. В западную литературу они вошли под ошибочным названием «рисовые акварели». Небольшие по размерам, яркие по краскам и порой по-детски наивные, тунцао чжи воспринимались художественной элитой Китая как «грубые картинки», ремесленные поделки, не достойные даже упоминания. 

Нечто подобное он уже видел в «Альманахе». У Сюань Цзи вдруг задергался глаз, а на душу легла тень. В начале «Альманах» сказал, что этот человек — кукла, вырезанная из нефрита и, похоже, не ошибся!

Но какая тогда разница в силах между нефритовой куклой и Бедствием?!

— Эта безделушка долгое время была со мной, она была моими глазами и ушами, с ее помощью я мог даже обратиться к людям. Я оставил ее своему телохранителю. Думаю, он ее и похоронил. А потом, когда меня разбудило темное жертвоприношение, я позаимствовал тело этой куклы, чтобы откликнуться на зов. Ты же нашел мои настоящие останки, и, когда грянул гром, я смог вернуться на свое место. Я долгое время был оглушен и ничего не помнил.

Шэн Линъюань протянул руку, смутно припоминая, что он вовсе не хотел отзываться на ритуал. Он намеревался убить любого, кто потревожит его долгий сон.

Кстати, почему он открыл глаза и вернулся в этот мир?

Он попытался вспомнить, но висок пронзила острая боль, и Шэн Линъюань бессознательно нахмурился.

Его останки так хорошо сохранились, что вместе с телом вернулась и его мигрень.

Сюань Цзи погрузился в размышления. Этот «владыка людей» определенно не был человеком.

Император Шэн Сяо умер три тысячи лет назад. Даже если «древний способ выращивания души» мог заставить его двигаться и говорить, он все еще был трупом. Душа умершего рассеивается. Призраки — это лишь иллюзии несчастных людей, самообман. Тело — это не оболочка, которую можно небрежно снять, а потом надеть обратно. Сначала он был куклой, вырезанной из нефрита, а затем, пережив удар молнии, подобно струящимся облакам и дыму⁵, вернулся обратно к своим останкам. В книгах шаманов Дунчуаня было написано, что только бессмертные были на это способны.

⁵ 云烟 (yúnyān) — облака и дым. 云烟过眼 (yún yān guò yǎn) пронестись перед глазами как облако и как дым (обр. в знач.: пролететь во мгновение ока).

Но владыка людей, Его Величество, неужели он… зачем-то ступил на темный путь?

Что же было упущено в этих безжизненных историях?

Обычная усмешка исчезла с лица Сюань Цзи, он затаил дыхание и спросил:

— Предок… Что вы за человек?

Неужели они были старыми друзьями? Поэтому он так тщательно поддерживал это тело?

Покалывание в виске Шэн Линъюань не исчезло, теперь его голова раскалывалась от боли. Однако, он нашел в себе силы улыбнуться и медленно ответил.

— Наш труп как лед и пламя, он долговечен. Твой предок был очень храбр. Он в самом деле удивителен.

Сюань Цзи поразился злобе, таящейся в его словах. Во мраке ночи глаза юноши на мгновение потемнели. Одновременно с этим он понимал, что в этом не было никакого смысла. Император У вошел в историю как одиночка, рожденный под несчастливой звездой. Он убил своего учителя и всех своих родственников. У него не было семьи. Предположения людей о нем были вполне обоснованы. Даже если он и злился, то не на него. Целью был его предок, умерший три тысячи лет назад и даже не оставивший портрета.

Современная молодежь давно утратила понятие «клан». Даже если кто-то оскорблял все восемнадцать поколений их семей, для них это не имело никакого значения. Кто знал, какими они были на самом деле?

Однако Сюань Цзи действительно страдал от сердечной боли. Какое-то время он не мог дышать, словно это его невыразимую дружбу только что предали.

Но вдруг, какой-то шум прервал его мысли. Звук шел снизу. Кто-то что-то прокричал на языке шаманов.

Сюань Цзи быстро привел в порядок свои чувства и огляделся. У подножия горы группа людей с факелами окружила какого-то человека. Здоровяк нес кого-то на спине и звал на помощь. Пусть Сюань Цзи и не понимал их языка, но не сложно было догадаться, что это именно призыв о помощи.

Весь клан был взволнован. По обе стороны дороги горели фонари. Люди тянулись издалека, по склону холма и до самого подножия горы. Сонные, они одевались и выходили из домов, желая посмотреть, что же произошло.

Тишина ночи развеялась, словно сон.

— Кто это? — осведомился Сюань Цзи.

— Это я, — тихо сказал Шэн Линъюань. — А это — старый глава клана. Я — тот, кого он несет.

В это время в ближайших деревьях что-то зашуршало. Сюань Цзи посмотрел вниз и увидел, как из тени ствола выглянула маленькая голова. Это был мальчик семи или восьми лет, с круглыми, как виноградины, глазами. Мальчик теребил пальцами спутанные косички.

Сюань Цзи сделал полшага в сторону и сказал:

— Я боюсь. Этот парень слишком похож на того, который притворялся трупом.

— Ну, — взгляд Шэн Линъюаня упал на мальчика. Помолчав немного, он сказал. — Это Алоцзинь.

— Что?

В это время глава клана прошел мимо них, и Сюань Цзи смог разглядеть ребенка, которого он нес.

Руки и ноги мальчика были длинными, но его тело, казалось, не поспевало за ними. Он был худым и сквозь тонкую кожу просвечивались вены. Мальчик был завернут в большой плащ, из-под которого виднелась лишь половина его бледного лица. С кончиков его пальцев стекала кровь.

Из деревянного дома на вершине холма вышел старик в церемониальной одежде. Сюань Цзи догадался, что он был духовным лидером клана шаманов. Все называли его «великим мудрецом».

Огонь осветил бревенчатую хижину. Только теперь Сюань Цзи обнаружил, что на двери не было кольца, украшенного двумя камнями. Именно такое он видел в сознании Шэн Линъюаня.

Оказывается, это были постройки клана шаманов. Не удивительно, что они показались ему чужеродными.

Старик, вышедший из деревянного дома, взял раненого мальчика на руки, и собравшиеся посмотреть шаманы принялись перешептываться между собой. Маленький Алоцзинь с любопытством заглядывал в щели между ногами взрослых, а после встал на цыпочки и пискнул:

— Это маленький принц? Неужели это правда? Дайте мне посмотреть, дайте посмотреть!

Сюань Цзи не удержался и спросил:

— Ты ранен?

— Ничего необычного, — Шэн Линъюань стоял вне толпы и не торопился подходить. — Мой отец погиб в битве при Чиюань, страна пала, столица превратилась в оплот демонов, а человеческая раса пришла в упадок. Людям нужна была надежда. Поэтому талантливые советники моей матери⁶ придумали пророчество. Они говорили: «Рожденный среди миллиона злобных духов, омытый кровью своих отца и брата, юный принц придет, чтобы самолично уничтожить род демонов».

⁶ 母后 (mǔhòu) — мать монарха, (особенно при обращении принца или принцессы к матери). Здесь — вдовствующая императрица. 

— Речь идет о…

— Что ж, такой ерундой можно было обмануть лишь нецивилизованных людей и демонов. Они действительно в это верили. Когда я родился, я был бельмом на глазу у их короля. Он с детства преследовал меня и пытался убить. Когда мне было десять лет, мой учитель передал меня в новую семью. Три демона преследовали меня до самого Дунчуаня. Двенадцать моих телохранителей были убиты. Меня спасли шаманы. — сказав это, Шэн Линъюань оглянулся на освещенную гору. Его голос звучал немного неразборчиво. — Бывшая резиденция клана — настоящий персиковый источник⁷. Я прятался в этом раю шесть лет.

⁷ 世外桃源 (shìwài táoyuán) — персиковый источник вне пределов людского мира (обр. в знач.: страна блаженства).