Первая кровь

–Ничто не может существовать без доверия. Эти правила Цай Линь выдвинул самолично, отступаясь сейчас от своих слов. Неужели сановник Цай в коридорах власти имеет такой же стиль работы? Как только ситуация становится неблагоприятной, сразу же меняет правила?

Прежде Цай Линь говорил:

–Разве в Гуанвэнь-тане создают специально прецеденты для кого-то? Вызывающий объясняет правила и порядки. Почему же дочь выдающегося главнокомандующего такой робкий и трусливый человек?

Высказанные ранее слова все еще звучали в ушах слушающих, ведь сейчас Шэнь Мяо всего лишь передавала их, ударяя ими прямо по лицу Цай Линя, как будто даже было слышно издаваемый звонкий звук, заставивший молодого человека лишиться дара речи.

–Правила определили вы, теперь также вы не следуете им, обращаетесь с просьбой, бесстыдно лжете в лицо, поступаете как желаете. Все сановники Блистательной Ци такие же? – ее слова очень резкие, без малейшего снисхождения все расставили по своим местам, а у сановника Цай внезапно выступил холодный пот.

В этот момент присутствовало так много сослуживцев из официальных кругов, как впрочем были и его родственники и старые друзья, естественно, также и старые недруги. На сей раз слова Шэнь Мяо влетали в их уши и обращали их внимание на скрытый подтекст в них, более того, тут находились и члены императорской семьи. И было очень плохо вызвать подозрения царствующего дома, поэтому нечего и говорить, что Цай Линь опасался, что пострадает вся семья Цай.

–Молодая барышня семьи Шэнь верно говорит, – проговорил князь крови Юй, он странно улыбнулся Шэнь Мяо, промолвив: – Сановник Цай, молодой господин Цай сам утвердил правила, естественно, они должны выполняться им самим.

И когда-то князь крови Юй так изменился, став добрым человеком, что даже помог выйти из затруднительного положения? Только его слова прозвучали, тотчас взгляды общества немедленно обратились к Шэнь Мяо среди них показались разного рода намеки, в некоторых даже читалось пренебрежение.

Принц Чжоу и принц Цзин посмотрели друг на друга, принц Цзин сказал со вздохом:

–Даже дядюшка князь заговорил.

–Возможно у нас будет молодая тетушка княгиня? – принц Чжоу, закончив говорить, в свою очередь полагая это забавным, покачал головой и замолчал.

Князь крови Юй уже говорил, пусть даже у сановника Цай и было какое-то недовольство, в эту минуту он ни за что бы не смел открыть рот. Несмотря на то, что в душе он был испуган и разгневан, однако ему только и оставалось, заставляя себя сказать:

–Правильно… Правильно этот чиновник не обдумал все тщательно, – горюя о своих бедах, он пристальным взглядом гневно посмотрел на Цай Линя и, развернувшись, ушел.

Цай Линь как сторонний наблюдатель следил за тем как его отец уходит, и про себя тоже решил не торопиться. Он вначале чувствовал, что Шэнь Мяо пожалуй тоже хватит лишь жесткой оплеухи, однако, посмотрев в искренние и ясные глаза девушки, поневоле ощутил в сердце холод. Кажется, что она обладает хладнокровием дикого зверя, вполне понятно, что все смотрели на являющуюся пока еще незрелой молодой барышни, но как она добилась того ощущения, так пугающего людей?

Понизив голос, он сказал:

–Если ты ранишь меня, семья Цай точно не пощадит тебя, – эти слова были угрозой. Цай Линь теперь также оказался в безвыходном положении, мастерство стрельбы из лука Шэнь Мяо было таким, что если она немного промахнется, он вряд ли сохранит свою жизнь. Во время охоты со своим близким другом он когда-то встречал результаты промахов от стрел. Когда стреляя в дичь, попадали в ее глаз или в зад, во всяком случае когда не были убиты наповал одной стрелой. Дикое животное напрягало последние силы в теле, борясь за жизнь, и конец его был ужасен. Неужели теперь он стал тем самым агнцем на заклание?

Угрожая так, он только надеялся, что Шэнь Мяо, направляя рукой стрелу, поняла свой скромный удел, отклонила бы ее в сторону на цунь или легонько натянула бы тетиву, отправив ее напоказ недалеко от себя. Он снова прошептал:

–Если ты поняла меня, впредь… Впредь я не буду искать тебя в Гуанвэнь-тане и доставлять хлопоты.

Шэнь Мяо слегка приподняла брови, подняв на него взгляд.

Весь вид Цай Линя выражал волнение – он смертельно боялся, что она не согласится. К сожалению, таких людей она много видела в своей предыдущей жизни. Он был тем, кто обижал слабых и боялся сильных, и сейчас боялся сам, поэтому уступал ей. Если сегодня инцидент минует его, Цай Линь непременно сможет как и прежде поступать также, вплоть до того, что ещё может отомстить, потому что сам потерял репутацию.

Весьма похоже на барсука, только что покинувшего свой выводок в лесной чащи. Принимая себя за властелина этой лесной чащи, – с какой же скоростью поменялось выражение его лица, когда он натолкнулся на свирепого волка? Однако ожидая благоприятного случая несколько дней, этот барсук всё-таки смог отыскать способ показать на что способен.

К сожалению, она никогда не являлась каким-то волком, она – тигр. Каким образом в будущем заставить барсука никогда не решаться повторно выйти вперед и провоцировать ее, то есть... Можно перегрызть его шею, пусть он отныне и до скончания веков, не осмеливается даже в душе думать о своих провокациях.

Она слегка улыбнулась:

–Раньше я уже спрашивала тебя, я здесь – осмелишься ли ты меня убить? Ты только что своей стрельбой из лука уже ответил на этот вопрос.

–Сейчас этот вопрос стоит передо мной, ты хочешь услышать ответ?

Ее лицо такое светлое и чистое – подобное нефриту, спокойное и нежное – похожее на нежные ростки выросшие под весенним солнцем, милое и вызывающее жалость, однако ее слова заставляли сердца преступников ёкнуть от страха.

–Я осмелюсь.

С этими словами она повернулась кругом, достигнув того места на сцене, где собиралась приступить к стрельбе.

Цай Линь, остолбенев с глупым видом, стоял на прежнем месте, вплоть до того момента, пока экзаменатор не позвал его по имени, и только тогда он пришел в себя. Только тогда он обнаружил, что все присутствующее общество в зале смотрит на него, и по блеску в их взгляде было очевидно, что очень многие возлагали надежды на хорошую потеху.

Его взгляд задержался на находившейся на женской стороне банкета молодой девушке в одежде розового цвета, Шэнь Юэ, сидевшая очень прямо и о чем-то говорившая со своей служанкой, совсем не смотрела на сцену. И он внезапно расстроился, в настоящее время чувствуя, что он и его поведение все более вызывает брезгливость.

Именно он первым спровоцировал девушку, и сейчас не было никакого повода отступить. Если он уступит женщине, пожалуй, чего доброго вся семья Цай в будущем станет объектом насмешек в столице Дин. Более того, ещё есть Шэнь Юэ, смотрящая на него из зрительного зала. Если он опозорится, что ждет его в будущем?

Встретившись лицом к лицу с Шэнь Юэ?

Крошечная девушка, высказавшая вещи, до такой степени внушающие страх, неужели она всё-таки возьмет на себя смелость и в самом деле совершит убийство, разве не в этом дело? Если даже заключено соглашение о жизни и смерти, убийство одного человека по-видимому так легко и чётко объяснить случаем.

Уразумев это хоть как-то, Цай Линь в глубине души подбадривал сам себя, сделав вид, что достиг умиротворения, подошел к внешней белой линии, отделявшей его на три чжана*, подняв фрукт у себя над головой.

*Примерно на десять метров (1 чжан равен 3,33 метра)

Люди посмотрели на него, перевели взгляд на Шэнь Мяо, ощущая зловещее предчувствие.

Вдалеке, Се Цзинсин заговорил:

–Ты догадаешься – попадет она в цель или нет?

–Естественно, нет, – Су Минфэн пристально посмотрел на него: – Даже не говоря о том, попадет или нет. Есть ли у нее смелость решиться и выстрелить в Цай Линя? Допустим, она осмелится на это, но обладает ли она хоть некоторым умением? Женщину редко обучают боевому искусству. Да еще Шэнь Мяо такой человек… Ты, живя в столице Дин, должен понимать – она ведь ничего не умеет.

Се Цзинсин тайком улыбнулся:

–Не обязательно.

–Неужели тебе и мне все еще нужно держать пари и в этой партии?

–К чему лишние телодвижения, я уже вижу развязку.

Су Минфэн был привычен к тому, что его хороший друг разговаривал загадками, вымолвил:

–Какой же финал?

Се Цзинсин томно сказал:

–Ты проиграешь.

Шэнь Юэ смотрела на Шэнь Мяо на сцене, и ни с того, ни с сего в ее груди образовался тугой узел. Она спросила тихим шепотом Чэнь Жоуцю:

–Мама, она может подстрелить молодого господина Цай?

–Естественно, не может, – Чэнь Жоуцю посмотрела на собственную дочь, сегодняшний день привел к тому, что Шэнь Мяо немного безумствует, и из-за этого невозможно не сетовать в душе. Не оставляя мысли, что дочь все-таки еще немного молода и может потерять самообладание, она сказала: – Разве так уж легко стрелять? Я слышала твоего старшего дядю, который рассказывал, что, натягивая тетиву лука, нужно применить большое усилие. Твоя пятая младшая сестра обычно проводит свои дни внутри резиденции, когда же она могла научиться натягивать тетиву стреляя из лука? Боюсь, что только она вытащит лук и уже потратит всю свою физическую силу. Ты не думаешь о том, что предаваясь пустым мечтаниям, твоя пятая младшая сестра только подшучивает?

Шэнь Мяо в самом деле шутит?

Разумеется, нет.

Она подняла руки, приложила стрелу, натянула тетиву лука, все это одним махом, очень легко, как будто тренировалась давно и упорно тысячи и сотни раз. Не было никаких изящных потягиваний рук или колебаний по поводу того, как и что делать. Движения в высшей степени синхронные и четкие, приводившие к тому, чтобы нисколько не сомневались, – перед ними опытный лучник.

Короткий миг, и время как стрела стремительно несется к Цай Лину с намерением его убить.

Все присутствующие в зале замолчали, внутри установилась полная тишина, в этой тишине издал звон упавший на землю наконечник стрелы.

И этот наконечник был красным.