Служанка

На сцене Гао Янь наконец-то закончил читать «Практику права».

Во время этого выступления повсюду царила тишина, а вслед за тем стали раздаваться негромкие голоса шепчущихся между собой. Ученики пока что не поняли сути в скрытом смысле этого сочинения, всего лишь услышали блестящее цитирование канонов и литературную опору на классиков. Однако на мужской стороне банкета сановники поняли всю глубину эссе, оно выглядело, конечно, как написанное спустя рукава, но одним махом были тонко показаны уязвимые места внутри правовой системы Блистательной Ци, и вместе с тем предоставлялись способы компенсации и преобразования в ней. Однако невозможно себе было представить все это в  соотношении с этим учеником.

На сцене и экзаменатор, пожалуй, не ожидал подобного, Гао Янь к его удивлению оказался очень скрытным. Но правила никуда не делись, когда результат ученика выражает сомнения, справедливо сначала подвергнуть его дополнительным вопросам. Взять для примера картину, нарисованную до этого Шэнь Мяо, по правде говоря, сочинение «Практика права», если сравнивать с живописью Шэнь Мяо, более блистательно, и литературный талант и применение на практике – все полностью представлено в нем. И тогда экзаменатор спросил:

–Как говорилось только что в твоей речи, в Блистательной Ци имеют хождение законы, широко распространенные и охватывающие всю правовую сферу, необходимо подробно и детально разделить их на типы и классы, и дать более тонкое разграничение в законодательном поле.

Сердце Гао Яня наполнилось радостью. В черновике, не считая «Практики права», имелся еще вопрос и ответ на него, и сейчас экзаменатор спросил точно также – один в один. В душе он был очень благодарен тому человеку, давшему ему это эссе, и хотел через несколько дней непременно дать в награду еще несколько серебряных лянов. Потому он, приподняв голову и неторопливо выпятив грудь колесом, сказал в ответ согласно наброску в черновике:

–Есть три типа законов – законы о торговле и коммерции, законы, касающиеся государства и чиновников, законы, определим их для простоты как регулирующие народ. В равной степени, следует выделить разницу…

За сценой, начальник столичной тюрьмы сановник Гао давно улыбался от уха до уха. Он поднялся в коридорах власти и достиг нынешнего положения с помощью императора, оказывающего ему поддержку, и благодаря широкому кругу знакомств и связей. Но реальными способностями он не обладал. К счастью у него был хороший сын – Гао Цзинь, молодой, но уже способный, он помогал и разбирался с достаточно многими делами. Теперь второй сын Гао Янь открылся взору, располагая незаурядным видением дела, а он сам был просто обязан прийти в храм предков и сжечь перед ними несколько палочек с лучшими благовониями и сотворить молитву.

Гао Цзинь, по сравнению со своим отцом, был несколько умнее. Он до конца не верил в способности младшего брата и в его глубокие знания. Но брат, оказавшись перед лицом опрашивающего его экзаменатора, был способен говорить уверенно и с полным основанием, а ни в коем случае нельзя подкупить экзаменатора. Ввиду этого Гао Цзинь находился в некоторой нерешительности.

Пэй Лан взял со стола чашку с чаем и сделал один глоток, его рука слегка дрожала, не зная почему, каждая фраза, произнесенная Гао Янем, все высказанные им слова как будто отпечатывались внутри его мозга. Такое знакомое чувство, пусть он и воспринимал это крайне абсурдным, но волнение внутри полностью успокоить не смог.

Стоило Су Минлану как следует выспаться, как после, проснувшись, он увидел около себя людей с выражением восхищения, смотрящих на сцену, на Гао Яня. Открыто потянув господина Су за рукав, он спросил:

–Отец, его речь была так хороша?

–Юноша – выдающийся талант, – немедленно сказал господин Су.

Су Минлан презрительно скривил губы, но не смог правильно сориентироваться, повернулся, бросив взгляд назад и не увидев фигуру Су Минфэна, спросил:

 –Почему не вернулся старший брат?

Господин Су, легко покашливая, объяснил:

–Здоровье твоего старшего брата сейчас еще слабое, недавно он с трудом еле-еле передвигался, ему нужно сделать перерыв и хорошо отдохнуть.

Фу Сюи услышал шорохи и звуки недалеко от себя, мгновенно бросив взгляд на господина Су, заметил, что господин Су, дойдя в речи до упоминания Су Минфэна, не выглядел недовольным и вообще никак не изменился внешне, это заставило его призадуматься и, раздумывая, отвести взгляд.

Как бы то ни было, Гао Янь в этот день одним блестящим выстрелом выиграл бой, и ответ на поставленный экзаменатором вопрос дал без видимых усилий, и тем самым рассеял в сердцах общественности все сомнения. И, естественно, без разговоров получил «первое место». Место, впрочем, было второстепенно, воодушевило же начальника столичной тюрьмы то, что помимо Гао Цзиня, в обществе узнали, что второй его сын тоже был выдающимся молодым человеком.

Довольный Гао Янь сошел со сцены. Этот раунд «выбора» сейчас закончился, и начался «выбор» для женской группы.

Фэн Аньнин вовсе не собиралась выходить на сцену, она уже проявила себя в категории «цинь», только что в «вытягивании жребия» вытянув игру на струнных инструментах, прочие коль скоро не сумели проявить свои сильные стороны, то и на сцену сейчас не выходили. Шэнь Цин выбрала шахматы, она хорошо была знакома с арифметикой, а этот вид шахмат требовал умения в вычислениях, всё равно это было одной из ее сильных стороной. Шэнь Юэ, и это неудивительно, остановила свой выбор на «цине».

Шэнь Юэ издавна нравились все эти неординарные вещи, которые могли показать ее в нужном свете, как бы не от мира сего, в основном из-за Чэнь Жоуцю, прежде не только игравшей с большим мастерством на цине, но и умевшей по своему желанию положить небольшие народные песни на ноты, а затем написать текст. Шэнь Юэ обучилась подобному ходу мастерски. Ежегодно она занимала первое место, и поэтому каждый год в этом месте множество людей наслаждались ее умением играть на цине.

Если в женской группе находилась Шэнь Юэ, прочие, чтобы не навлечь на свою голову позор, никогда не выбирали категорию «цинь». Шэнь Цин, естественно, приложила все свое мастерство, и в «китайских шахматах» со своей стороны, получила «первое место».

Во время ожидания категории «цинь» зрители в зале снова начали сплетничать, обсуждая происходящее, и вставать со своих мест.

Шэнь Юэ весело вышла на сцену, воскурила свечу и протерла руки. Она и в этой и в предыдущей жизни была прелестной и изящной, а розовый цвет одежды и нежность в ее внешности вовсе делали девушку волнующей. На губах играла легкая улыбка, и своим видом она напоминала молодую небожительницу.

Она играла «Лунные напевы».

«Лунные напевы» являлись одной из самых трудных мелодий, они рассказывали о страннике, находившемся в далеких краях, и его тоске по родному краю, по близким и родным людям. Начало – нежное и удрученное, тут же вслед за этим проявляется бурная скорбь, к концу заставляя людей всхлипывать. Изложение и раскрытие темы в полной мере  – это проверка навыков игры на цине, а также и раскрытие душевного состояния и волнения.

В прошлой жизни Шэнь Юэ, также впервые исполнив эту мелодию, снискала почести, и некоторое время не имела себе равных по популярности. И по сравнению с такой ее известностью положение стало еще более невыносимым. Сейчас кажется, что хорошая репутация Шэнь Юэ каждый раз парящая в высь, делала восхождение самой Шэнь Мяо еще более униженным.

Шэнь Мяо посмотрела на молодую девушку на сцене.

Шэнь Юэ уже начала. Она перебирала струны, и было похоже, что они напитывались одухотворенностью, распространяясь от ее рук бесконечно нежной и непостижимой мелодией, таящей в себе отпечаток изящества, которая, вздымаясь и кружась, опадала на каждого присутствующего человека.

Фэн Аньнин закусила губу, пусть даже ей и не нравилась Шэнь Юэ, нельзя было отрицать, что умение игры девушки – выдающееся. Сравнивая с собой, со своей мелодией, занявшей «первое место», поняла, что, по правде говоря, она выглядела весьма коряво.

Конечно, мелодия Шэнь Юэ была о скучающем по родне и родине человеке, но именно это заставило Шэнь Мяо постепенно сжать кулаки.

Пусть даже новая жизнь началась заново, но людей, прошедших через смерть, уже нельзя воскресить. Вань Юй и Фу Мин также не появятся снова. Мелодия Шэнь Юэ, напротив, напоминает ей погребальный колокол, как если бы это была печальная песнь возмездия. Пусть находящиеся люди слушают, но только не утешаются ею, пусть всех наполнит кровавая вражда.

Цай Линь настойчиво стремился быть немного поближе к высокой платформе, где бы каждое выражение лица любимого человека было хорошо видно ему как на ладони, таким образом, оказавшись за пределами своего места за столом, его бы пленяли чудесные звуки цитры, но неожиданно все это нарушил голос, и он невольно подслушал чей-то разговор.

–Вторая молодая барышня на самом деле имеет несчастливую судьбу. Ведь никогда не занимала второе место, и тут как назло пятая молодая барышня, такой уж она человек, взяла и применила нечестный приём и захватила «первое место», – сказала девушка-служанка со стройной фигурой, Цай Линь узнал ее – это была служанка, близкая к Шэнь Юэ – Шу Сян, он невольно оглянулся на нее.

–Именно так, тем более пятая молодая барышня даже не собиралась участвовать в «выборе», с самого начала, и так оно и есть, она намеревалась противопоставить себя второй молодой барышне, – в первый раз сказала другая служанка.

–Увы, остаётся только сожалеть, что вторая молодая барышня имеет доброе сердце. По секрету скажу, не понимаю сколько времени она терпела дурной нрав пятой молодой барышни. Разве пятая молодая барышня, не опираясь на господина, осмеливалась бы так обращаться со второй молодой барышней? Вторая молодая барышня действительно несчастна – готовиться такое длительное время, наконец прекрасно выступить, чтобы другой человек похитил ее результат.

–Если бы кто-то был способен заменить вторую молодую барышню и помочь ей спустить злость – вот было бы хорошо, допустим, что… во время тура «вызова» кто-то пригласил бы пятую молодую барышню на сцену?

–Что за бред ты несешь? – Шу Сян оборвала ее речь: – Всякий понимает, что у пятой молодой барышни ничего не выходит ни с цинь, ни с живописью, ни с каллиграфией, ни с шахматами, вызвать пятую молодую барышню – это не более, чем принизить собственный престиж. С моей точки зрения в женской группе этого достичь невозможно. Вот если бы в мужской группе кто-то бы вызвал ее, в таком случае только так удалось бы выместить злость на пятой молодой барышне.

Звук разговора мало-помалу стихал, взгляд Цай Линя из зрительного зала при каждом движении Шэнь Юэ двигался, и в его сердце зародилась некая идея.