Сдвиг

Шэнь Цю и Шэнь Мяо уже очень долгое время не вели задушевные беседы, подобные сегодняшней. За пределами западной усадьбы Шэнь Цю сознательно расставил стражу из солдат, вернувшихся с ним, посторонний просто не смог бы войти сюда. Не много и не мало, а разговаривали они на протяжении большого часа, и все это время Шэнь Мяо слушала старшего брата. Шэнь Цю главным образом стремился добиться хорошего настроения младшей сестры, рассказал несколько забавных случаев из армейской жизни, кроме того, пытался, делая намёки, всё-таки разузнать, что пережила в этом году Шэнь Мяо, но она уклонялась, уводя разговор в другую сторону.

О некоторых вещах сейчас еще не время говорить. Тем более ныне семья Шэнь пока не достигла того уровня времен прошлой жизни, когда начала подставлять наследников старшей жены, в это было трудно сейчас поверить, даже если они сами начнут говорить об этом вслух. Если и нужно делать шаг в этот момент, то следует убивать мгновенно – одним ударом, пусть даже нож тупой и будет только мучать плоть, но можно хотя бы гарантированно искромсать кожу на куски.

Добавив к сказанному несколько слов,  Шэнь Мяо выказала признаки усталости, Шэнь Цю волновался о младшей сестре и, заметив это, он сказал:

–Здоровье младшей сестры еще не восстановилось, мне неловко слишком долго беспокоить тебя. Тебе нужно прежде немного отдохнуть. Когда родители вернутся, уже стемнеет, они  обязательно соберутся сюда, и тогда я вместе с ними навещу тебя.

Шэнь Мяо кивнула в знак согласия.

Шэнь Цю встал, собираясь уйти, внезапно кое-что вспомнил и некоторое время колебался, но обернулся и посмотрел на Шэнь Мяо:

–Младшая сестра, ты говорила, что Шэнь Цин лишил невинности посторонний человек, разве этот злодей не схвачен? Даже ради репутации Шэнь Цин, но в резиденции Шэнь все же есть охрана, следовало бы заставить их и выяснить все частным путем.

Шэнь Мяо закатила глаза:

–Тот подлый человек очень коварен, случайно… ему дали сбежать.

–Понятно, – Шэнь Цю задумчиво склонил голову, смотря на Шэнь Мяо с холодной усмешкой: – В таком случае мне лучше уйти пораньше.

Он стремительно вышел из комнаты, и только он вышел за дверь, как улыбка с его лица исчезла, осталась лишь угрюмость. Слуги во дворе, украдкой бросавшие взгляды, не смогли сдержать холодной дрожи, кажется, они только что поняли, что этот молодой генерал, всегда тепло улыбающийся, имеет внутри непоколебимый стержень. Он отдал распоряжение своей личной охране:

–Найдите двух человек, пусть отправятся в Храм Спящего дракона, а также пусть кто-нибудь узнает, что за последнее время происходило в столице, – он бросил взгляд на закрытую дверь комнаты Шэнь Мяо, сжав ладони в кулаки, прошептал: – Младшая сестра, в конце концов что же произошло за этот год…

В комнате Шэнь Мяо сказала вошедшей Гу Юй:

–Иди и возьми немного серебра, передай его Чунь Тао и заодно найди младшего слугу, пусть он отправится с банкнотами к доктору Чэню. Наступило ключевое время – плод в животе старшей сестры должен хорошо развиваться.

Она погладила оставшийся от ожога шрам. На белой коже он выглядел особенно бросающимся в глаза, как будто превосходного качества парчовый атлас ни с того ни с сего прижгли, испортив целый кусок. Она не чувствовала себя расстроенной, было больше  похоже, будто она одним росчерком кисти подытожила полученную прибыль от сделки, и похоже была удовлетворена:

–Далее весь спектакль будет зависеть от моего нерожденного племянника.

–Молодая барышня, – Цзин Чжэ спросила: – Почему же только что вы не рассказали все об этом происшествии молодому господину? – То, что рассказала Шэнь Мяо Шэнь Цю, в итоге все же было замаскировано словами. Например, тем человеком, который сотворил зло, был князь крови Юй. Цзин Чжэ сказала: – Если бы старший молодой господин взялся за дело, по меньшей мере та сторона не осмелилась бы снова действовать очертя голову. К тому же, если господин и госпожа узнали бы обо всем, они бы также защитили молодую барышню. 

–Даже если я не скажу, старший брат все равно отправится наводить справки, – Шэнь Мяо посмотрела вдаль за окно: – Пожалуй, в это время он уже отправил кого-то выяснить, что же произошло в тот день в Храме Спящего дракона.

–Но сможет ли старший молодой господин выяснить? – Цзин Чжэ была охвачена тревогой: – Если все выяснив, он в конце концов придет к тому же итогу, то какая польза молодой барышне это скрывать сейчас?

–Князь крови Юй занимается своими делами так, что никто ни к чему не может придраться. Если я правильно угадала, боюсь, что монахи в Храме Спящего дракона уже повсюду все постели заменили на чистые, нечего и говорить, что старший брат, даже если отправится вместе с отцом, найдет хоть какую-нибудь зацепку.

–О небеса милосердные! – Цзин Чжэ зажала рот ладонью: – Не представляется ли, что это дело в течение всей жизни вовсе не прояснится?

Коварные замыслы второй ветви семьи Шэнь, бесстыдство князя крови Юя, собственно говоря, она полагала, что как только возвратятся Шэнь Синь с женой, то они вмешаются в ситуацию на стороне Шэнь Мяо, сейчас же слова молодой барышни подразумевают, что все произошедшее в тот день в Храме Спящего дракона уже глубоко похоронено и истинное положение вещей не будет известно никому.

–Я первоначально не рассчитывала использовать законный путь и просить для себя справедливости, – холодно сказала Шэнь Мяо. – В этом мире много способов достичь того, что ты хочешь, есть много других…

Честность и справедливость не стоили ни гроша. Честность сдерживает слабых, подлинно сильный сам справедлив. За все годы во дворце ей стали понятны множество истин – неправильно говорить, что во дворце царских жен не было добродетельных женщин, просто те женщины были подобны цветку в зимний сезон – чересчур хрупкие. Вплоть до того, что они даже не выносили поднявшегося возле них ветра, немедленно перемалывающего их в грязь. Раз уж она пошла по темному и кровавому пути, все средства этого пути очевидно сомнительные.

–Что же может сделать молодая барышня? – сказала Цзин Чжэ: – По меньшей мере господин и госпожа способны защитить жизнь молодой барышни, если мне дозволено сказать, то они ещё могут вместо молодой барышни дать волю гневу. Ведь молодая барышня в конце концов – дочь с женской половины дома, даже если важно отомстить, в этом есть целый ряд проблем.

Цзин Чжэ всеми средствами и помыслами на свой лад пыталась растолковывать свое видение Шэнь Мяо.

–Отец и матушка будут возмущены, поэтому направятся прямо в резиденцию князя на непосредственную встречу с князем крови Юем, и тогда, когда они отступят, а они отступят, им останется только защищать меня, уступая из-за боязни перед князем крови в остальном, – сказала Шэнь Мяо: – Однако семья Шэнь может объединиться с князем крови Юем, и нужно думать, что тогда им нельзя будет причинить ни малейшего вреда, если я все это делала просто для устрашения, тогда это не то, к чему я стремлюсь.

Цзин Чжэ все больше и больше не могла понять услышанное. Какой же была точка зрения Шэнь Мяо: не дать возможность Шэнь Синю отправиться к князю крови Юю; не дать Шэнь Синю угрожать князю крови Юю; сделать так, чтобы князь крови Юй не решился нацелиться на Шэнь Мяо? Однако было очевидно, что этот вопрос не будет забыт просто так. Так какой же план в конце концов задумала Шэнь Мяо?

Шэнь Мяо усмехнулась:

–Если меня тронут, я должна буду уничтожить всю их семью.

Цзин Чжэ перепугалась. Она непроизвольно подняла голову посмотреть на Шэнь Мяо, но молодая девушка, купающаяся в лучах солнечного света, стояла с ясной и невинной улыбкой на губах, но подобна была детенышу дикого зверя из непроглядной лесной чащи, в диком бешенстве она бесшумно показала свои торчащие клыки.

Сердце служанки задрожало от страха, неожиданно она ощутила такой ужас и, не произнеся ни единого слова, испугавшись в душе, склонила голову. Не в состоянии она была забыть, что Шэнь Цю сказал ранее одну правильную фразу – как почти за один год у Шэнь Мяо полностью изменился облик? Не говоря уже о Шэнь Цю, даже они, все девушки-служанки, находящиеся рядом с Шэнь Мяо круглые сутки напролет, не могли найти никаких следов от нее былой.

Шэнь Мяо в удовлетворении прикрыла глаза. Все люди вернулись, уже можно расставлять фигуры на шахматной доске. Шэнь Цин – рядовая пешка, князь крови Юй – ладья, а семья царствующего дома Блистательной Ци – белые фигуры, когда ладья будет съедена, она тем самым, дезорганизовывая все вокруг, выйдет из игры. Все зависит от воли Неба.

На этот раз волю Неба она должна взять в свои руки.

......

Резиденция князя Линьаня.

Даже в этот суровый зимний сезон княжеская резиденция по-прежнему утопала в зелени. Покойной жене князя – дочери императора Юйцин больше всего нравились травы и цветы. В то время, когда она вошла в резиденцию князя Линьаня, время страстного желания и медовых речей, их супружество звучало в гармоничном согласии. Се Дин души не чаял в принцессе Юйцин и упрямо приводил в порядок княжескую резиденцию, ради нее, императорской дочери Юйцин, он перестроил все под дворец принцессы, в котором она жила ранее. Тогда это вызвало небольшую сенсацию, генерала, перестраивающего свою резиденцию в таком изящном стиле, некоторые люди посчитали смешным.

Впоследствии принцесса Юйцин умерла, однако Се Дин до сих пор сохранил все ландшафты такими же, как еще при ее жизни. Он нанял целую команду специалистов, сохраняющих и заботящихся о них, а потому даже спустя столько лет, даже в зимний сезон, это место по-прежнему не производило унылое впечатление.

Хотя пейзаж пышный и густой, безжизненен не пейзаж, а люди. Тот факт, что все изменилось, был непреодолимой проблемой. Насильно сохраняемая внешняя оболочка в конце концов никогда никого не возвращала в прошлое.

Се Чанъу и Се Чанчао находились во внутреннем дворе усадьбы, совершенствуясь в работе с копьем, после экзаменов они вдвоем весьма редко выходили за пределы резиденции. Во-первых, в тот день Се Цзинсин в одиночку победил их, лишив их репутации, и они не могли выйти из дома по этой причине; во-вторых, потому что они еще не выздоровели после ранений, их тела были еще не способны на долгий физический труд. По правде говоря, в тот день Се Цзинсин выглядел так, как будто преуменьшал свою силу, фактически же он нанес им тяжелые удары, не оставив живого места, и на сотые сутки, даже после стольких месяцев восстановления, они все еще ощущали боль. Урожденная Фан ужасно мучилась из-за этого, однако не осмеливалась заговорить на эту тему с Се Дином, потому что Се Дин до сих пор все еще проклинал обоих младших сыновей.

Размышляя об этом, братья скрежетали зубами от ненависти и возмущения. Се Чанчао скинул одежду и махнул руками, в тот день Се Цзинсин наступил на его плечо ногой, и он до сих пор испытывал боль в этом месте. Он сказал:

–Второй старший брат, я слышал, что сегодня Шэнь Синь с женой были приглашены во дворец, на сей раз они добились большего своими боевыми подвигами, пожалуй, государь наградит и Шэнь Цю.

Между двумя семьями Се и Шэнь были достаточно глубокие противоречия. Для Се Чанъу и Се Чанчао Шэнь Цю был бельмом на глазу из-за политических позиций семей Се и Шэнь, но на самом деле они всех выдающихся молодых людей в столице рассматривали в качестве противников. А Шэнь Цю бесспорно выделялся среди них и был наиболее незаурядным молодым человеком, хотя Се Цзинсин также был выдающимся, но Се Цзинсин всё-таки не захотел быть чиновником. К тому же был еще Се Дин, защищавший его, и они полагали, что ничего с этим не поделаешь, однако Шэнь Цю отличался. Если бы Се Чанъу и Се Чанчао поступили бы на службу ко двору, пожалуй, каждый человек в столице стал бы сравнивать двух братьев с их смертельным врагом – Шэнь Цю, наследником и старшим сыном от главной жены.

А Се Чанъу и Се Чанчао больше всего ненавидели быть ниже других.

–Чего ты боишься? – сказал Се Чанъу пренебрежительно. – Он обычный мастер боевых искусств, который умеет только драться и убивать, а в правительственных делах ничего не смыслит. В семье Шэнь помимо Шэнь Синя, знаменитого своими боевыми заслугами, более нет никого. И я вот не знаю, способен ли Шэнь Синь еще для чего-то, ведь сейчас у семьи Шэнь силы на исходе, хотя смотрятся они достойно, в конечном счёте…– он неожиданно замолчал и больше не возвращался к прерванной теме разговора.

–Второй брат верно сказал, – улыбнулся Се Чанчао, – кто посоветовал семье Шэнь остаться нейтральной? В нынешние времена остаться в одиночестве – это только мечта, но большое спасибо глупости семьи Шэнь, во всяком случае в будущем у нас будет на одного противника меньше.

Если бы об их разговоре узнали посторонние, пожалуй, очень удивились бы. Как-никак Се Чанъу и Се Чанчао вне дома были с виду чистосердечными и прямодушными юношами, к тому же семья Се совсем не принимала участие в свержении принца – законного наследника престола, однако только что Се Чанъу и Се Чанчао в разговоре намекнули, что они уже поступили на службу в некую группу за спиной семьи Се.

–По правде сказать, семью Шэнь не стоит бояться, у нас с тобой имеется свой собственный, – Се Чанчао резко изменил курс разговора, повернувшись в другую сторону. В той стороне была усадьба, где в прошлом проживала, восстанавливаюсь от болезни, принцесса Юйцин, а ныне жил Се Цзинсин. Он вспомнил об экзаменационной проверке и сцене, где та проходила и где Се Цзинсин направил ему в голову копье, и волна злости поднялась в его душе. Через некоторое время он сказал:  – Та сволочь сейчас все больше и больше наглеет.

Се Цзинсина они называли сволочью тайком, но как обычно при встрече кланялись ему всё с тем же подобострастным уважением, заставляя людей цокать языками от удивления.

–И точно, – Се Чанчао, продолжая слова Се Чанъу, сказал: – В последнее время он чересчур смирный, и отец стал еще более ценить его. Неужели при нем есть советник, и он руководствуется его подсказками, замышляя что-то?   

Се Цзинсин столько лет отлынивал и уж тем более не собирался становиться чиновником, хотя и вызывал у людей беспокойство, но оба брата семьи Се в душе вздыхали с облегчением. Но даже, если и так, когда современники упоминали молодого князя господина Се, не считая его знаменитого цинизма, то больше всего расхваливали внушительные действия на поле боя, но было не только это. Се Цзинсин еще, например, почему-то противостоял Се Дину, но Се Дин обращался с Се Цзинсином обходительно и со всей искренностью. С другой стороны, эти двое питали сыновью любовь и преданность к отцу, но ответное отношение к ним было ни холодным и  ни теплым, поэтому они ревновали к Се Цзинсину, за долгое время это все более и более усугублялось.

Прежде Се Цзинсин, находясь в столице Дин, периодически возникал в ней, решая какие-то важные вопросы. Однако после того случая, произошедшего на экзаменационном поле, он, казалось, изменил свой характер, нигде не появляясь ежедневно, и они не понимали, чем он занимается. Однако такое спокойствие вопреки обыкновению очевидно заставило Се Дина успокоиться, он, возможно, даже посчитал, что Се Цзинсин в конце концов прекратил быть непослушным и занимается каким-то серьезным делом.

Вот потому-то Се Чанъу и Се Чанчао еще больше нервничали.

–Начхать на какого-то мастера, ему советующего, – криво усмехнулся Се Чанъу: – В конце концов наступит день, когда он будет растоптан моими ногами, когда-то и та женщина была принцессой, а ведь так удобно погибла, почему это не может коснуться ее сына?

–Короче говоря, во дворце на банкете по случаю возвращения нужно действовать сообща с его высочеством принцем Дином, благодаря его протекции мы возвысимся и все будет отлично, – сказал Се Чанчао, затем он вытащил копьё и со злостью всадил его в стог сена.

А в это время главное действующее лицо, которому перемывали косточки два его брата, сидело за столом в своей комнате.

Усадьба принцессы Юйцин, где Се Цзинсин проживал постоянно, вся заросла цветущей зеленью, а некоторые деревья даже в зимний сезон выглядели пышными и прекрасными. Ветви деревьев почти закрывали все окно, по этой причине даже среди бела дня в комнате было сумрачно.

Однако сидевшему с прямой спиной в темноте юноше было светло будто в солнечный день из-за хорошего зрения, стоявший перед ним стражник как раз передал ему письмо, тот внимательно прочитал его, само послание было сразу закинуто в печку внутри комнаты, и через мгновение вылетело облачком пепла, так письмо исчезло бесследно.

–О чем речь? – сзади него появился силуэт человека, довольный молодой господин в белых одеждах налил себе чашку чая, своей утонченной манерой держаться он создавал впечатление, что попросту пришел попробовать чай вместе с кем-то.

–Ситуация поменялась, – Се Цзинсин не оглянулся, кажется, он о чем-то усиленно думал.

–Э? – молодой господин в белом остановился, нахмурившись посмотрел на него: – Ведь уже давно…

–Гао Ян, – неожиданно сказал Се Цзинсин, – может сломаться и умереть?

–Твой характер совершенно не таков, – Гао Ян поначалу растерялся, похоже, что и вправду возникли некоторые непредвиденные обстоятельства, и сразу же, покачав головой, сказал: – Тебе ведь издавна нравится держаться в тени, но не следует начинать, пока все не будет готово. Если по итогу не выиграть, не следует этим и заниматься. Я же напротив изумлен, услышав от тебя сейчас такие слова, ведь ты привык все планировать заранее, – он спросил, – ты с чем-то столкнулся?

–Имел случай увидеть сумасшедшего, – поднял бровь Се Цзинсин: – Я вдруг неожиданно заметил, что ставить все на кон в азартной игре тоже правильно.

Он встал, в уголках его длинного халата фиолетового цвета золотой нитью были вышиты узоры в виде облаков, но если тщательно не всматриваться, то можно было и не разглядеть рисунок, однако в приглушенном свете, он неясно переливался сияющим блеском.

–Не может быть, чтобы ты говорил о дочери старшей жены семьи Шэнь? – сказал Гао Ян и попал в самую точку. – Я слышал рассказ Те И о том, что случилось в тот день, – отважно, но слишком неосмотрительно. Сейчас Шэнь Синь вернулся, пожалуй, зная его характер, он все равно устроит скандал.

–Той вещицы нет в доме семьи Шэнь, – сказал Се Цзинсин, – я передумал.

–Не рассчитываешь использовать семью Шэнь? – изумился Гао Ян.

–В семье Шэнь слишком много неопределенностей, – покачал головой Се Цзинсин, с лица красивого молодого человека в одночасье исчезло его обычное циничное выражение, проявилась некоторая серьезность, так несвойственная юношам его лет. Его природная грация и благородство придавали ему загадочный ореол, и как палящее солнце слепило глаза.

–Какую неопределенность ты подразумеваешь? – спросил Гао Ян.

Се Цзинсин прикусил губу:

–Размышляя о семье Фу, ощущаю, что внутри грядущей структуры Блистательной Ци семья Шэнь может превратиться в максимально независимое значение.

Гао Ян похоже немного не поверил ему, однако доверие к этому юноше в конце концов одержало победу, над сомнениями в глубине души, он сказал:

–Откуда ты знаешь? С какой стати семья Шэнь превратилась в переменную величину? Шэнь Цю? Шэнь Синь? Допустим даже, если внутри семьи Шэнь возникают вопросы, это не отражается целиком на всей позиции семьи Шэнь.    

–В семье Шэнь появился умный человек, – томно сказал Се Цзинсин, – однако воля небес слишком жестока, придумывать что-то, опять напрягать последние силы?– Он сказал: – План остается без изменений, меняем способ.

–Ты не думаешь… – изменился в лице Гао Ян.

–Столько лет. Я чересчур долго терпел, – сказал Се Цзинсин: – Из-за опасений, только терпел, но теперь… – он спонтанно улыбнулся, и как будто чёрные тучи внезапно рассеялись, и солнечные лучи хлынули, полностью заполнив комнату, мгновенно заставив прекрасный пейзаж потускнеть, и не было более яркого света ни на небе, ни на земле. Се Цзинсин поднялся, заложил руки за спину, холодно сказал: – Гао Ян, мне надоело прятаться, я приступлю вскоре.

–Но готов ли ты? – спросил Гао Ян.

–Нет ничего, с чем бы мне было тяжело расстаться.

Гао Ян вздохнул, но когда поднял взгляд, тот уже стал решительным:

–В таком случае давай сделаем, как ты сказал. Но прежде временно оставим все в тайне, сначала возьмемся за верхушку Блистательной Ци, семью Фу, у тебя полагаю есть планы, с кого из них начать?

–Стандартно, кину пробный шар, кто раньше возьмет, с того и начнем, – он слабо усмехнулся. Он нащупал в рукаве какой-то предмет, сердце пропустило удар, сжимая кончиками пальцев, вытащил хрупкий флакон, конечно, это Гао Ян подарил ему флакон. Внутри пузырька было эффективное лекарство, которое, как говорил Гао Ян, не выменять и за огромные деньги, специальное лекарство для лечения шрамов, как сказал ранее Гао Ян, его применяют как пластырь, и даже глубокие шрамы способны исчезнуть без остатка.

Он держал флакончик так крепко в кулаке, что когда раскрыл ладонь, хрупкий пузырек уже превратился в крошево.

Как тогда поступила Шэнь Мяо – один лишь пожар мог сжечь все фальшивое равновесие, и внутри обнажилось истинное зло, только тогда можно приступать к планированию. Шэнь Мяо, воспользовавшись собственными шрамами, пресекла в будущем возможность компромисса, а что насчет него?

Его холодный взгляд окинул взором участок за окном, мрачное четырехугольное небесное пространство, видимое из резиденции князя Линьаня, столько лет он видел его таким? Слишком много лет из-за нескольких теплых воспоминаний он соглашался удерживать фальшивое равновесие.

Сейчас наступает то время, когда следует разрушить баланс.

Он закрыл глаза, длинные ресницы были чудесные, как крылья весенних мотыльков, но когда он открыл глаза, взгляд его стал еще пронзительнее.

На его столе была разложена карта, по-видимому, это был серьезный чертеж всех территорий Блистательной Ци. От Ючжоу – тринадцать городов, до главных крепостей севера Великой Пустыни, от Цзяннани и Юйчжоу достигая Динси и Восточно-Китайского моря, от древнего города Линьаня по дороге до древнего города Лояна, а в середине этой территории самый роскошный город – столица Дин.

Быстрый и бурный рост страны – Поднебесная дала рождение многим героям, он протянул руку на середину карты, легонько стал поглаживать место столицы Дин пальцами.

Как будто выносил решение – будет ли далее цвести или придет в упадок правящая династия.