Сбить с толку

Среди мужчин на банкете из правящей семьи, кроме принца Дина, присутствовали принц Чжоу – Фу Сюань и принц Цзин – Фу Сюсюань, оба бывшие сыновьями императора. У наследного принца было плохое здоровье, из-за этого он не принимал участие в этом мероприятии. Принц Цзин и принц Чжоу появились на свет в доме Сюй сианьфэй*, оба обладали способностями, позволявшими им выделяться из толпы: характер чжоуского принца проявлялся в сверхкичливости, цзинский же принц был более сдержан, однако и более расчётлив. Эти два человека уже бросали алчные взоры в сторону императорского трона, ведь все понимали, что наследник престола хилый, и в конце концов должен наступить день, когда император соберется изменить и поставить другого наследника трона, а Сюй сианьфэй, чьему влиянию был подвергнут государь, он просто обожал, если сравнить с матушкой принца Дина, то Дун шуфэй**, проявляла себя безэмоционально при многочисленных интригах, и если бы ее сын не считался таким незаурядным человеком, пожалуй, свое место одна из четверых супруг не была бы в состоянии сохранить.

*贤妃  xiánfēi

 – придворный титул супруги императора. Скорее всего автор новеллы придерживался системы императорского гарема сложившейся при династии Тан и далее продолжавшейся в вариациях при последующих правителях. Где у императора должна быть одна императрица, четыре супруги, девять императорских наложниц и т.д. Титул матери двух принцев (сианьфэй - достойная супруга) был ниже императрицы и самым последним из четырех императорских супруг, но выше чем у императорских наложниц.

**淑妃 shúfēi

– придворный титул супруги императора. Мать Фу Сюи, была второй из императорских супруг, имея титул шуфэй (чистая супруга), и по своему положению в иерархии гарема стояла выше, чем, допустим, мать Фу Сюсюаня и Фу Сюаня, но ниже императрицы.

В прошлой жизни принцы Чжоу и Цзин были вовлечены в заговор, замысливший лишить законного наследника права на престол, однако они ослабили бдительность по отношению к принцу Дину, и как только это случилось произошло следующее: во-первых,  Фу Сюи и наследник престола подружились – постоянно находясь рядом с наследником престола, он сам разыскивал дорогие лекарства, и императрица была очень довольна таким поведением принца. По этой причине посторонние люди воспринимали принца Дина как слугу при наследнике престола. Во-вторых, Фу Сюи в обычной жизни был бескорыстным, считал ниже своего достоинства участвовать в интригах при императорском дворе, добавим к этому осторожный и предусмотрительный характер Дун шуфэй, которая целыми днями напролет читала и изучала буддийские сутры, к тому же не имея поддержки от могущественной родительской семьи жены, все предполагали, что принц Дин также будет опрокинут волной и обречён на смерть при смене правителя.

Но в действительности, в итоге на "драконий престол" сел сам Фу Сюи, который, как думали, не мог создать никаких волнений, а был обречён на смерть.

Шэнь Мяо взяла в руки листовые карты, вертела их в руках рассматривая, пожалуй, эти карты, как и карта рождения Фу Сюи, были довольно плохими, поэтому все придворные считали его с самого рождения вышедшим из игры, однако как раз наоборот он не признавал это и до сих пор не думал, что ему нужны какие-то карты в руках. Все его карты рождения находились в руках посторонних лиц, и он намеривался отнять их силой.

–Как можно не реагировать? – увидев, что она молчит, а ее взгляд не выражает влюбленности в Фу Сюи, Фэн Аньнин показалось это немного странным: – Он не нравится тебе?

Шэнь Мяо подняла голову и посмотрела на нее.

Фэн Аньнин испугалась ярости в ее глазах, отчего на душе сразу заскребли кошки, как будто от девушки сошел некий импульс и было невозможно удержаться, так она хотела опуститься на колени перед ней. Она не понимала собственные ощущения, появившиеся с недавнего времени, но инстинктивно поняла, что от произнесенных ею слов Шэнь Мяо испытала недовольство. Она замерла, но потом все же сказала:

–По правде говоря, мне он не очень нравится, как могло случится, что в этом мире есть подобный совершенный человек? Он не выглядит реальным.

Шэнь Мяо на этот раз посмотрела на Фэн Аньнин по-настоящему труднопостижимым взглядом. Она никак не думала, что эта своевольная девушка из знатной семьи будет способна рассмотреть все наслоения личности принца. Имеется немало людей одержимых внешностью Фу Сюи, пожалуй, в зале не найдется ни одной молодой девушки, которая бы не была влюблена в Фу Сюи. Почему же нашлась одна с собственным взглядом?

Она неторопливо сказала:

–Кажется, у тебя есть любимый человек.

–Ты! Что за вздор ты несешь? – личико Фэн Аньнин внезапно болезненно покраснело: – Не нужно ложно обвинять порядочного человека.

Шэнь Мяо не стала с ней разговаривать, у нее не было желания выяснять домашние дела молодой девушки.

Естественно, ведь у ней имелись дела собственные.

Беспрерывным потоком все приглашенные прибывали в полном составе с семьями, ведь пригласительные на пир в праздник хризантем получило большинство столичного общества.

Среди россыпи хризантем в Яньбэй-тане построили огромную и высокую платформу. Таким образом украшенная ими сцена совсем не воспринималась вульгарно, к тому же в этом месте уже умерший император когда-то делал большое жертвоприношение небу. Это была большая сцена, пропитанная ци Истинного Дракона*. Расставленные с двух сторон фигуры, а именно рядовые солдаты при полном параде с повязанными на голове красными платками громко били в барабаны.

*метафора, которую используют косвенно упоминая императора.

Барабанная дробь, подобная грохоту, наполняла своими звуками небосвод, музыканты играли на длинных чжэнях*, конечно же песню – «Песню мудреца», весь скрытый смысл которой был в том, что императорский дом искал мудрецов, как страдающий от жажды – воду, и именно на сегодняшнем экзамене по способностям и таланту для Блистательной Ци выбирались будущие руководители.

*筝 zhēng

 китайская цитра (струнный щипковый инструмент в 13 или 16 струн).

Музыка и барабанная дробь, приятная на слух, рождались и множились, при этом, что характерно, окружающие сцену люди испытывали большой подъём духа, помимо своей воли побуждающий эмоциональное возбуждение. Большинство присутствующих были молодыми людьми, и они были настолько увлечены, что почти физически следовали за музыкой, желая показать все свои таланты публике, иметь хорошее будущее и оставить большой след в истории Блистательной Ци.

Если даже дочери в семьях и те не удерживаются и проявляют свои чувства с вдохновленным выражением лица. Несмотря на то, что их нельзя было назначать на подобные должности, как обычных юношей, и пригласить ко двору, всё же их собственные отцы и братья являлись опорой государства. Род, головой подпирающей небо, ногами стоящий на земле и обладающий почетом, купающийся под благостностью императорской семьи, хранил в сердце благодарность.

В то время как все в зале были охвачены волнением и преданностью к императору, был только один человек, чей взгляд был равнодушным, без малейшего намека на эмоции.

Взгляд Шэнь Мяо скользнул по человеку, который играл на цине в центре. Императорская семья Блистательной Ци очень любила, таким образом, вызывая у молодых мужчин в душе служение, использовать их для служения своему гниющему царствующему дому, и добиться того, чтобы в конце концов, когда территория страны усмирена, все эти пролившие кровь ради правого дела и во имя государства мальчики, с незначительно перепавшей милостью, остались ни с чем.  

Когда заяц убит, из собаки варят похлёбку. Каждый раз, когда новый император вступает в должность, он искореняет приближенных прежнего правителя. Тем более те подданные, пережившие темное время переворота, когда законного наследника лишили права на престол, осведомленные о нечистоплотных и кровавых сделках императорской семьи, – как может случиться, что императорский дом будет спокоен и разрешит им продвигаться по службе?

Все эти воодушевляющие мелодии позднее превратятся в похоронный мотив, сопровождающий в могилу. И эти молодые люди, которые в данный момент горят желанием служить своей стране, в будущем будут умирать ради коварных интриг императорской фамилии, став ни в чём не повинными жертвами.

Она не могла спасти мир, но она могла спасти свой собственный народ.

Шэнь Мяо неслышно подняла правую руку, мгновенно проведя рукавом над краем стола, смахнула на пол чашу с чаем, «хлоп» – и по всему залу раздался чистый и звонкий звук, собственно говоря, вряд ли его все услышали, ведь по сравнению с ритмичной музыкой это было похоже на то, как если бы в красивой композиции потянули за одну из нитей и распутали остальные.

«Хлоп» внезапно нарушил ритмичность мелодии.

Как если бы очнувшись от глубокого сна, опомнилась Фэн Аньнин и заметила, как Шэнь Мяо со слабой улыбкой подняла с пола чайную чашку:

–Извини меня, рука соскользнула.

У музыканта, который как раз, находясь на сцене, бурно и ритмично наигрывал, перебирая струны, в голове произошел взрыв, и он чуть не потерял сознание от боли.

Подобного рода песне в Блистательной Ци научились, а она была заимствована у западных жителей, для совращения людских масс. Способность подстрекательства и побуждения в сердцах толпы этой военной мелодии, сейчас почти что управляющей чувствами масс, усиливает в груди желание сражаться и служить верой и правдой, и если песня будет закончена таким образом, какой бы лояльность не была, она изменится, превратившись в фанатичную верность.

Ужас такой музыки Шэнь Мяо увидела значительно позже, когда стала императрицей. Императорская семья Блистательной Ци в прошлом, использовала эту песню для того, чтобы сбить с толку подрастающее поколение, приказывая всей этой недавно родившейся молодежи пролить свою кровь. В то время, когда вторглись хунну, царствующий дом отправил в большом количестве войска императорской охраны защищать столицу, набрав новых бойцов для того, чтобы в это время защищать пограничные заставы. Музыканты на сцене били в барабаны и играли на струнных инструментах, большая волна молодых людей без сожаления вступила в армию, кое-кто из них в то время ещё не достиг брачного возраста.

После того, как Шэнь Мяо прервала игру, энергия музыкантов спала, и финальный звук был уже не таким страстным, как раньше, а был просто обычной игрой. Завораживающий энтузиазм публики постепенно рассеялся, и все снова стало спокойно.

Но действия Шэнь Мяо привлекли к ней внимание нескольких людей. На мужской стороне банкетного стола Фу Сюи и Пэй Лан переглянулись.