Су Минфэн

Вне зависимости от того, какими бы делами не занималась восточная усадьба, Шэнь Мяо начала намеренно отдаляться от людей второй и третьей побочной ветви. И в дальнейшем перестала подражать Шэнь Юэ и Шэнь Цин, хотя в прошлом ходила за ними хвостиком. Сначала в резиденции Шэнь полагали, что ее поведение стало таковым по причине падения в воду и она капризничает как ребенок, однако Шэнь Мяо начала поступать так, как будто обладала собственными идеями, и люди почувствовали, что что-то не так.

Няня Гуй, не изменяя ранее принятому курсу, советовала Шэнь Мяо не сердиться на восточную усадьбу, и время от времени также делала намеки в разговорах о том, какой принц Дин несравненный и великий муж в Блистательной Ци. Однако Шэнь Мяо вопреки ожиданиям будто приняла твердое решение: как только няня начинала часто упоминать этого человека, она безжалостно прикрикивала на нее, и это приводило к тому, что кормилица в самом деле начала страдать от головных болей. Вот только в западной усадьбе, в настоящее время, все же оставались люди второй и третьей ветви, проникшие туда и проявлявшие свое коварство. Гу Юй, собственно говоря, полагала – раз уж у Шэнь Мяо так изменился характер, ей надлежит одним махом как следует привести в порядок свою вотчину, но на удивление, бог его знает почему, молодая барышня игнорировала наведение порядка в усадьбе.

У Шэнь Мяо, конечно, имелись собственные планы.

Все эти дни, и чем дальше, тем с большим энтузиазмом, она ездила в Гуанвэнь-тан. Несмотря на то, что общество рассматривало ее такими же пристальными взглядами, и как и прежде она была худшей, но тем не менее она не сердилась, а просто-напросто хорошо занималась ежедневными делами. Она становилась еще более невозмутимой, и люди еще более чувствовали разочарование. Так прошло несколько тихих дней.

В это раннее утро, после окончания урока поэзии, Шэнь Мяо, ощущая некоторое давление в середине груди, спустилась в цветник Гуанвэнь-тана и прогуливалась там без стеснения.

Хотя Гуанвэнь-тан и являлся учебным заведением, однако занимаемая им площадь была довольно обширной, и причина этого крылась в том, что в этом учебном заведении имелось три класса. Шэнь Мяо, по своим летам, находилась во втором классе, однако ее знания были на уровне первого класса учебного заведения.

Прогуливаясь, она увидела мальчика, сидевшего на верхних ступеньках лестницы и вытиравшего слезы.

Ребенку на вид было приблизительно семь-восемь лет, пожалуй, его телосложение для своих лет являлось чрезмерно тучным, и с первого взгляда он был похож на пухлый шарик. Мальчик носил халат синего цвета, украшенный серебряной нитью, невысокие сапоги из ткани, на шее виднелся округлый шейный обруч. Он показался ей ребенком, словно сошедшим с лубочной картинки.

Шэнь Мяо сначала замерла, но вслед за тем подошла и шепотом спросила:

 –Из-за чего ты плачешь?

Возможно, ребёнок никак не думал, что внезапно кто-то появится, поэтому, испугавшись, он бухнулся с верхних ступеней, растянувшись во весь рост у их подножья. Повалившись и не заплакав, а нечленораздельно что-то залопотав и немного приподнявшись, он оцепенело смотрел на Шэнь Мяо.  

Мальчик был на вид беленьким пухляшом, даже когда он ударился головой и немного сжался, глаза продолжали сверкать воодушевлением, на лице все еще не высохли слезы, и, на самом деле, он был очаровательно наивным. Шэнь Мяо не смогла удержаться и, рассмеявшись «Пф-ф», подошла к нему.

Тот кроха, тем не менее, залепетал, что-то вроде: «Старшая сестрица».

Сердце Шэнь Мяо растаяло перед этим маленьким попрошайкой. Произведя на свет в предыдущей жизни Вань Юй и Фу Мина, она, даже когда им минуло пять лет, все еще была заложницей в царстве Цинь. Вернулась назад, когда двое ее детей уже научились, соблюдая этикет называть ее «мать-императрица». Сама Шэнь Мяо совсем не знала, какая внешность у них была до того, как им минуло пять лет. Этому простодушному ребенку, на первый взгляд, было семь-восемь лет, и она не удержалась и вспомнила Вань Юй и Фу Мина.

Шэнь Мяо немного наклонилась, погладила его по голове:

–Из-за чего ты плачешь?

–Наставник задал мне вопрос, я не был способен дать ответ, тогда он ударил меня по ладони, – ребенок протянул руку, показывая ярко-красную ладонь, и с ощутимой обидой в голосе сказал: – Мне правда очень больно.

Шэнь Мяо хотелось подразнить его, спросив:

–Какой вопрос наставник задал тебе?

–Учитель хотел, чтобы я четырьмя иероглифами описал фразу – когда заяц погиб, лиса горюет, однако я не смог вымолвить, – ответил ребенок с кислым выражением лица.

В первом классе, в этом возрасте, не суметь написать по памяти диктант, действительно было неприемлемо. Отставив в сторону саму Шэнь Мяо, Фу Мин, находясь в возрасте этого ребенка или чуть больше, уже начал учиться управлению придворными делами, хотя, в основном просто-напросто прикидывался, что устанавливает связь с придворными, но все же справлялся с ними до некоторой степени. Несмотря на то, что юноши в императорском доме чаще имели раннее развитие, дети аристократов, приходя учиться в Гуанвэнь-тан, все же опаздывали в развитии, и не полагались на элементарное обучение.

Мальчишка, всё ещё подозревая, что мало жалуется, и продолжая ворчать, сказал:

–Если я вернусь домой, отец обязательно все поймет, и снова будет меня жестоко наставлять. Как мне жить и какой в этом смысл? Я посчитал, что лучше всего было бы провалиться сквозь землю.

Шэнь Мяо испугалась скорбному голосу этого несчастного малыша, раздраженного и забавного одновременно. Не оставляя мысли о том, из какой семьи было это активное золотко, и не представляя, откуда оно приобрело знания в таком масштабе, чтобы как сейчас драматизировать, делая подобные заявления, она спросила:

–Из какой ты семьи, малыш?

Ребенок посмотрел на Шэнь Мяо. Ей сейчас было не больше четырнадцать лет, добавить к этому, что она сама по себе выглядела со своими замашками как ребенок, и на первый взгляд, всерьёз нисколько не отличалась от него самого. Однако невесть отчего, казалось, что в этом человеке присутствует неописуемый норов, как будто он видел сильный ветер и огромные волны, и эти его знания могут успокаивать людей. Именно сейчас ребенок, услышав и помимо своей воли присмирев, чётко и ясно сказал о своем происхождении.

–Я – второй молодой господин семьи правителей Пиннаня, Су Минлан. Мой отец – правитель Пиннань, Су Юй, а мой старший брат является наследником княжеского дома правителей Пиннань – Су Минфэн.

На удивление рассказал абсолютно ясно, выложив напрямик свой социальный статус и происхождение.  

Шэнь Мяо растерялась...семья Су? Правители Пиннаня?

Хоть в прошлой жизни все время, семья Су и семья Шэнь неважно общались из-за занимаемых официальных постов, политические же взгляды чиновников были диаметрально противоположными. Семья Су и семья Се имели неплохие отношения: старший Пиннань Су Юй и князь Линьань Се Дин были очень хорошими друзьями, Су Минфэн и Се Цзинсин также с детства находили удовольствие в играх и были большими друзьями. Насколько же у этих людей были хорошие отношения? В прошлом, после смерти Су Минфэна, лишь Се Цзинсин взял на себя смелость отправиться за его мертвым телом.

Да, Су Минфэн умер. Иначе говоря, вся семья Су целиком была уничтожена. Умерший император обнаружил, что семья Су занималась взяточничеством, незаконным образом перепродавая боевых лошадей, что было доказано неопровержимо, так как в это было вовлечены люди и конский состав войск, у них изначально не имелось никакой возможности уладить конфликт.

Неожиданно стремительно изданным высочайшим указом, без судебного разбирательства, и с направленным войском, было конфисковано имущество и на месте смертной казни были преданы члены клана. Среди бела дня*, кровь целой семьи текла из восточной части столицы Динцзин до западной.

*青天白日 qīngtiānbáirì

белое солнце в синем небе (обр. в знач.: а) ясный, светлый; б) ясный день; днём, среди бела дня)

Се Цзинсин получил весть, когда уже было поздно, никто из семьи Су не выжил. Люди, в былые дни бывшие в хороших отношениях с убитой семьей, попрятались, и в конечном счете Се Цзинсин, единственный, отправился за мертвым телом господина семьи Су, после этого Се Дин обратился к умершему императору с просьбой о снисхождении, предлагая принять во внимание, что семья Су прежде имела заслуги перед Блистательной Ци, и ради этого он обратился с просьбой о погребении. 

Умерший император позволил, похороны семьи Су единолично провела семья Се. Шэнь Мяо четко помнила, к тому времени в конце года вернулся Шэнь Синь, он весьма горевал.

Гибель семьи Су как раз произойдет через два полных месяца, считая с сегодняшнего дня, очень скоро, и в ближайшем будущем этот глупый, невежественный ребенок тоже умрет под высочайший указ, изреченный холодными как лед словами.

Выражение ее лица вдруг стало невозмутимым, взгляд посуровел.

Ребенок внезапно непроизвольно сжался, Шэнь Мяо смотрела на него сейчас, хотя интонации в голосе были такими же ласковым, как и прежде:

–Су Минфэн? Не тот ли это наследник княжеского дома из семьи Су, который в последнее время настолько отлично управлял конниками, что вскоре будет вознаграждён?

–Да! – сказал в ответ мальчик, высоко подняв голову: – Отец говорил, что на этот раз Его Величество несомненно может наградить за заслуги старшего брата. 

Шэнь Мяо улыбнулась, она легонько кивнула, приблизившись к ребенку, тихо сказала:

–Ты говорил, твой отец, узнав, что ты не в состоянии ответить на вопрос учителя, может наказать тебя. У меня есть идея, как заставить твоего отца не наказывать тебя.

–Что, правда? – спросил ребенок и моргнул.

–Тебе необходимо пообещать мне, что не дашь ему узнать, что я скажу тебе, и тогда я расскажу.

–Хорошо. – Ребенок долгое время думал, кивнул головой.