Конец семьи Се

Шэнь Мяо склонила голову, ведь ее лицо горело от стыда.

Се Цзинсин погиб в возрасте двадцати двух лет.

Умерший император желал наказать семью Се в судебном порядке – царствующий дом Блистательной Ци, в дальнейшем все более и более, становился некомпетентным*. Целыми днями, вместо того, чтобы не оставлять мысли о процветании страны и делать все возможное для развития ее мощи, они держали в памяти только то, как обеспечить себя. Знатный чиновник из известного клана –угроза всему царственному роду. Фу Сюи рассуждал так: семья Шэнь ведет себя искренне и покамест является будущей мишенью; семья Се не повинуется руководству страны, и, разумеется, главным образом, она бельмо на глазу умершего императора.

*昏聩无能 hūn kuì wú néng

китайская идиома: ошеломленный, глухой, неспособный.

По случаю, как раз вторглись хунну, и семья Се повела воинов в поход. Се Дин был главнокомандующим в нем. В течение всей жизни генерал Се часто вел себя опрометчиво на поле брани и сейчас поступил также, не колеблясь, в итоге – вся армия была полностью разгромлена. Се Цзинсин ждал возвращения отца в столицу к концу года, в итоге дождался прибытие единственного гроба.

Се Дин бился не на жизнь, а на смерть. Его страшный конец не явился итогом, во время похорон в столице простой народ во имя Се Дина самостоятельно устроил проводы, все собравшиеся люди горько плакали и скорбели. И из-за этого в царствующем доме затаился большой страх.

После похорон прошло немного времени, и юному Се Цзинсину приказали вступить в должность, выступить в военный поход вместо отца.

Се Цзинсин не в первый раз шел на войну, так же, как большинство членов семьи Се, на поле брани единожды продемонстрировавших свой талант, но заставлявших перепугаться неприятеля, получившего известие об их походах. Однако прекрасно зная о страшной смерти Се Дина, императорский дом высочайшим указом возвел Се Цзинсина в ранг, отрезав для него путь назад.

Молодой человек принял высочайший эдикт и отправился на фронт, где потерпел поражение. Тогда став мишенью для неприятельских войск, он закончил жизнь смертью от тысячи стрел в сердце. Более того, никто не понимал, зачем осквернили мертвое тело. После его гибели хунну, содрав с трупа кожу, оставили сушиться ее на ветру в обитаемой башне на городской стене, чтобы другим было неповадно.

Жестокую смерть продемонстрировали во второй раз, и в Блистательной Ци начался общегосударственный траур.

На поле боя утратившие отцов и сынов рядовые граждане Ци всего лишь видели зверства хунну и героизм полководца, но им не были видны интриги, кипевшие в темных водах.

Тогда умерший император уже доживал свои последние дни. Все мероприятия при императорском дворе Фу Сюи взял в свои руки. Судьба семьи Се и испытания, которым они подверглись, заслужили посмертное возведение в ранг как отца, так и сына. Наградившее титулами отца и сына из семьи Се уже посмертно, правительство, ни с того ни с сего, выразило соболезнования семье наложницы и двум рожденным ею сыновьям.

Шэнь Мяо все еще помнит, как грустил Шэнь Синь, когда они получили информацию о смерти Се Цзинсина. Все когда-то раньше предполагали, что две семьи, Шэнь и Се, были как огонь и вода, но несчастную судьбу семьи Се ее собственный отец, не виноватый ни в чем, переживал очень трудно. Сейчас она думала, что в то время Шэнь Синь, вероятно, интуитивно страшился такой же участи.*

 *兔死狐悲 tù sǐ hú bēi

когда заяц погиб, лиса горюет (обр. в знач.: страшиться такой же участи; оплакивать, горевать (о чужом или даже враждебном человеке)).

Баланс был разрушен – семья Се первой потерпела крах, и семья Шэнь последовала за ней.

Смешно, но в то время она взялась все внимание сосредотачивать на своей семье, сея смуту для достижения свержения законного наследника, и впутываться в непредвиденные неприятности.

Шэнь Мяо по отношению к семье Се не имела никаких чувств, но поначалу очень сожалела о судьбе молодого господина. Такой впечатляющий, не имеющий равных блестящий воин, вероятно, должен быть оставить на страницах истории Блистательной Ци неизгладимый след, но кто бы мог подумать, что он так прекратит свою жизнь. И все это, прекрасно зная, что высочайший указ с пожалованной должностью только призывал его погибнуть.

Возможно, это было сделано для того, чтобы сохранить достоинство семьи Се или сохранить ее лицо, которое в конце концов не было уничтожено. Или потому, что заведомо знали о невозможности справиться с умом и природными данными неординарной личности Се Цзинсина, которые можно было рассмотреть под непослушной и глупой внешней оболочкой. 

Кроме того, он являлся необыкновенно честным и бесстрашным человеком.

Размышляя таким образом, Шэнь Мяо увидела, как из окружающей его толпы протиснулся Цай Линь, вручив Се Цзинсину небольшой тканевый мешочек, и весьма почтительно сказал:

 –Господин молодой князь, это уникальный экземпляр трактата по медицине, который Вы распорядились найти – я отправился и нашел.

Мелкий тиран с таким подобострастным уважением относился к другому человеку, при этом все время заставляя людей испытывать страх и унижение, выбивая им зубы. Однако, если хорошенько подумать, сравнивая Цай Линя с Се Цзинсинем, последний в пределах города Динцзин являлся более знатным князем. Семья Се в большей степени была властителем среди властителей, и поэтому отношение Цай Линя к Се Цзинсиню вполне понятно.

Фэн Аньнин, бесшумно следуя за Шэнь Мяо, прошептала на ухо:

–Как полагаешь, если сравнить молодого князя господина Се с Его Высочеством принцем Дином?

Шэнь Мяо внезапно поперхнулась, Фэн Аньнин столь неожиданно завела с ней дружеские отношения, что она еще не привыкла к этому. Она серьезно сказала:

 –Молодой князь господин Се – лучше. *

*更胜一筹 gèng shèng yī chóu

китайская идиома, обозначающая, что навыки лучше, чем у других.

Неужели же можно поставить Фу Сюи, такого неблагодарного и подлого человека, по ее мнению, и Се Цзинсина, этого молодого человека, каким-то образом в один ряд. В прошлом Вань Юй и Фу Мин, находясь на обучении по истории династии Блистательной Ци, читали отрывок о семье Се, и она как прежде тайком растолковывала им непонятные моменты, они тогда считали, что Се Цзинсин был неукротимым  добрым молодцем, и было достойным делом пожалеть о его ранней смерти.

Так как ее собственные дети осыпали похвалами юношу, то он обязательно должен был быть хорошим.

Фэн Аньнин удивилась и долгое время молчала, только потом сказав:

–Кажется, тебе действительно причинили страдания.

Шэнь Мяо было лень разъяснять ей все. Она заметила, как Се Цзинсин одной рукой взял тканевый мешочек, по пути привязывая его поверх седла, мельком посмотрел на Цай Линя и, ничего не говоря, свободно взмахнул плетью, повернулся кругом, сразу же уехав.

Лошадь подняла клубы пыли, но это не помешало разглядеть поведение и внешний вид юноши. Подобный восходящему солнцу в небе, естественно ослепляющему своими ярким лучами.

Цай Линь немного расстроился, молодые девушки вокруг не были в состоянии утаить разочарование, пожалуй, Се Цзинсин мог бы задержаться и подольше. Очень странно, но Се Цзинсин пользовался большой известностью везде и всюду среди молодых девушек, но он был единственным, к кому юноши не ревновали среди всех аристократических отпрысков. Возможно, он весьма отличался своим поведением от посторонних, всерьез заставляя людей восхищаться им.

Шэнь Мяо прикрыла глаза, погрузившись в размышления. Семья Се потерпела крах и рухнула, семья Шэнь также следом примет смерть. Обе семьи, коль скоро были взаимосвязаны, разделят одну и ту же участь. Но можно ли мирно уладить все одним махом? Если царствующий дом так стремится драться, пожалуй, также нужно взвесить за и против – есть или нет эта возможность?

Помочь в будущем семье Се, помочь в будущем Се Цзинсину. Только так, даже если семья Шэнь обогатится, это только добавит ей рычаги воздействия.

Семья Шэнь честная и добрая, семья Се самовольно поступает как желает, не считаясь ни с чем. Императорская семья прежде всего попытается одолеть семью Се, а она, возможно, сможет совершить сделку с семьей Се одним взмахом кисти.

……

Се Цзинсин ехал, не останавливаясь, и, наконец осадив лошадь перед таверной, сошел с коня.

Не говоря ни слова, вошел в ее общий зал. Внутри флигеля, одетый во все белое молодой господин с утонченной внешностью, заметил его и, улыбаясь, позвал:

–Третий младший брат.

–Вот держи! – Се Цзинсин бросил ему тканевый мешочек, находившийся до этого в руках: – В будущем не проси меня заниматься подобным.

Если бы ни Гао Ян, поручивший ему найти этот дурацкий уникальный экземпляр трактата об искусстве врачевания, он совсем не собирался искать Цай Линя, и уж тем более совсем не собирался походить на идиота, находясь в обступившей его со всех сторон толпе около Гуанвэнь-тана. Вспомнив о шелковом цветке, он ощутил некоторую брезгливость и начал отряхивать одежду.

Гао Ян и сам знал, что его шиди* издавна обладал маниакальной чистоплотностью, но, усмехнувшись, сказал:

–С твоим темпераментом как раз следует много двигаться. Если ученики того же возраста, что и ты, тебе следует научиться быть таким же, как и они, – он сделал паузу, а на лице появилась хитрая усмешка: – Может быть, есть очаровательная девушка, и как нарочно твоего возраста, чтобы ты не был в одиночестве весь день напролёт.

*师弟 shīdì 

буквально означает того, кто учился у того же мастера после себя; ученик (студент) младших классов (курсов) (по сравнению с говорящим).

Се Цзинсин уже привык к внешнему виду своего шисюна*, его занудному нраву и праведному сердцу, мог не выдержать и отмахнуться, тем самым выйдя за рамки приличия, однако, раздумывая, только сейчас вспомнил увиденные глаза.

*师兄 shīxiōng

брат-наставник, старший соученик; старший подмастерье.

В ясном, как у детеныша дикого зверя, взгляде таились глубокая скорбь, сочувствие и бессилие. Этот взгляд заставил его замереть, потом обладательница тех глаз опустила голову, вероятно, устыдившись.

Но каким человеком был Се Цзинсин? В юные годы он сопровождал отца объездив и север, и юг; пройдя войну и превосходя других в истреблении, он научился в глазах других различать все тайное и явное. Та девчонка, наверное, намеревалась изобразить влюбленность в него, но досадно, она совсем не знала своих глаз, тяжелых как пруд со стоячей водой, не имевших даже крошечного волнения.

На самом деле очень любопытно.