Молодой человек в одеждах пурпурного цвета

Превыше всего – императорская власть. Но если сравнивать власть, то более безжалостен голос простого народа.

Несомненно, посредством огня и меча все можно подавить, но наступит день, и никто не осмелится говорить глупости, а только будут, смеясь, обмениваться многозначительными взглядами и распространять слухи – разве наступившее положение не насмешит весь мир?

Царствующий дом Блистательной Ци, по-видимому, совершил слишком большое количество грязных дел, оставшихся без прояснения, но им приходится делать вид, что они заботятся о стране. Они, сознавая свою права, пользовались благами и защитой владетельных семей и личных придворных чиновников государя, однако, окончательно отступая от них, по-прежнему валят с больной головы на здоровую.

На сей раз высказывание Шэнь Мяо заставило присутствующих людей постепенно затихнуть.

Дочери даже задумались о прославленных предках, а на некоторых, у кого в семьях были полководцы, оно произвело еще большее впечатление. Ученики – молодые люди бывшие в нежном возрасте, и поскольку воинами восхищаются везде, куда бы они ни пошли, они, естественно, боготворили героев.

Однако были люди, испытывавшие не такое уж большое удовольствие.

Три царственных принца Блистательной Ци, все, не сговариваясь, нахмурились. Посторонние пока что еще не знали, но они понимали, что царствующая семья сейчас пребывает в процессе решения вопроса подобного знатного рода. Успех семьи Шэнь вызывал зависть, и когда-нибудь в один прекрасный день император с помощью какой-нибудь оговорки вырвет весь род с корнем. Наказать семью Шэнь, много лет имеющую у простого народа значительную и хорошую репутацию, и, нужно подумать, выкорчевать с остатком, также не быстрое событие. Эти слова Шэнь Мяо ныне выглядят как скорбь по офицерам и солдатам, фактически все же прославляют их подвиг, и увеличивают его, и звучат в унисон с другими речами, привлекая всеобщее внимание к ним, и если императорская фамилия сделает даже что-то мало-мальски более неподобающее, чем добрый поступок, все будет казаться неуместным.

Разве она не сделала это намеренно?

Люди подняли взгляд на молодую девушку, которая закончила свою речь, и за ее словами наступила тишина. Полы ее одежд были слегка широкими, холодный ветер, поддувая под них, издавал шелест, и одежда ещё более прилегала к фигуре, делая ее более тонкой.

Пожалуй, мысли собравшихся уходили в сторону, ведь вот только она являлась маленькой девочкой из комнат на женской половине дома. В этот раз она была в состоянии завершить успехом экзамен вопреки обыкновению, и завоевать первое место по причине того, что она являлась дочерью Шэнь Синя, а Шэнь Синь действительно мог разговаривать с ней о событиях на фронте, но сейчас это представляется просто совпадением.

Взгляд великого князя Юя настойчиво следовал за молодой девушкой в пурпурной одежде, внезапно на мгновение на его лице появилась многозначительная улыбка:

–Эта молодая барышня семьи Шэнь, однако, очень любопытна.

Не понимая отчего, Пэй Лан и Фу Сюи одновременно нахмурили брови, когда князь крови Юй бросил свою реплику, в груди у них заструилось нехорошее предчувствие.

Принц Чжоу, услышав, с глубоким смыслом спросил:

–Дядюшке князю пришлась по вкусу та молодая барышня из семьи Шэнь? Внимая слухам, казалось, что эта молодая барышня семьи Шэнь невежественная тюфячка, сейчас видим, что это не так: она остра на язык, да и происхождение недурное. Ах, если бы такая девушка стала тетушкой княгиней…

Он весьма подло рассмеялся:

–И весьма увлекательно должно быть.

Великому князя Юй сейчас было больше сорока лет, плюс к этому, человеком он был жестоким и кровожадным – он играючи довел до смерти неисчислимое число женщин, и если Шэнь Мяо попала бы в его руки, пожалуй, время бы ее жизни подошло бы к концу очень быстро. Эти слова принца Чжоу можно назвать нарушающими нормы, только вот это был его сумасбродный характер, высказывания, которые посторонние вряд ли сочтут для себя странными. Так ли нормально эту молодую девушку-подростка вложить в пасть тигра и на самом деле не является ли это слишком большим несоответствием общественным нормам морали?

Принц Цзин однако, в сравнении с собственным старшим братом, мыслил немного дальше – сейчас царствующий дом хоть и оказывает давление на семью Шэнь, однако военная власть находится у них в руках, подобно простолюдину, привлекающему к себе грабителя, если допустить, что это говорит сын императора, имеющий помощь в частной жизни от рода Шэнь, то это является козырем на огромном пути лишения законного наследника права на престол. Однако если бы Шэнь Мяо вышла замуж за великого князя Юя, последний был бы уже не в состоянии после бороться за власть, то есть это было равносильно тому, что командование войсками и военная власть были бы переданы императорской фамилии, а не произвольному сыну императора с жаждой власти, и, пожалуй, это и было бы наилучшим выходом.

Размышляя об этом, принц Цзин Фу Сюсюань, кивая головой, проговорил:

–Молодая барышня из семьи Шэнь, оказывается, имеет живой творческий ум, если дядюшка князь считает так, верно, не следует осуждать.

Фу Сюи нахмурился еще более сильно. Учитывая всю подоплёку событий, которую принц Цзин был в состоянии понять, он естественно тоже все принял во внимание. То, что Шэнь Мяо выйдет замуж в резиденцию великого князя Юя, для него было бы огромным достоинством без единого недостатка. Во-первых, как минимум, он может выскользнуть от оплетающей его своим вниманием Шэнь Мяо, и молодые господа с барышнями прекратят над ним насмехаться. Во-вторых, обжигающая руки военная власть семьи Шэнь; пусть даже он имел намерение воспользоваться ею, также опасаясь того, что император будет питать подозрения и будет больше ущерба, чем пользы, самое лучшее всё же отпустить ее и отдать резиденции великого князя Юя, и начать действовать, выжидая удобный момент. Но, не зная почему, он в душе воспринял такое решение как плохое, будто все сделанное так совсем не правильно.

Пэй Лан бросил тревожный взгляд на спускающуюся в это время со сцены Шэнь Мяо – она неторопливо шла, с умиротворенным видом, пожалуй, совсем не зная о собственной судьбе, уже контролируемой внутри этой толпы детьми царствующего дома. Он вздохнул про себя, в конце концов, среди всех этих учителей и учеников, он только лишь некий маленький школьный учитель, и не в силах изменить что-либо, только и может, что в своем сердце сочувствовать и подосадовать на судьбу Шэнь Мяо.

Принц крови Юй, не выдержав, отмахнулся, было маловероятно, что он сильно обрадован, и немного зловеще усмехнулся уголком рта:

–Августейший племянник, дело ни в том, что этот князь не признает какие-либо ваши мнения. Однако резиденция великого князя Юя не проглотит возносимую в высь статую семьи Шэнь, – его взгляд опустился на собственную искалеченную ногу. – Вот только молодая барышня из семьи Шэнь занятная, так что допустить поближе и позабавиться будет тоже недурным вариантом.

Су Минфэн мельком посмотрел в ту сторону, он и Фу Сюи сидели вблизи нескольких людей, всерьез любующихся из зрительного зала на сложившееся положение вещей, однако он все же негодовал про себя. Пусть даже Шэнь Мяо в какой-то степени невежественная дурочка, обратить пристальное внимание великого князя Юя на себя, пожалуй, также не предвещает ей ничего хорошего. Если бы Шэнь Синь находился в столице Дин сейчас, но, к сожалению, Шэнь Синь возвратится лишь к концу года, как, не имея защиты отца и старшего брата, одна девочка и все эти злые волки будут вести борьбу друг с другом?

Похоже предугадывая последующий трагический финал, Су Минфэн вздохнул. Держа за руку Су Минлана, в пределах его взгляда появился господин Су, но прежде чем его увидели собственные родные, тихонько покинул свое место на банкете.

Шэнь Мяо нисколько не знала о претерпевших серьезные изменения в умах мужчин, восседающих на своей стороне банкета. Цзин Чжэ очень обрадовалась за Шэнь Мяо, зато Шэнь Юэ, наконец-то сохраняя безмятежное выражение лица, скованно встала со своего места.

После окончания экзамена девичьих групп, должна дойти очередь и до юношеских. Девушки, прошедшие экзамен, одна за другой уходили с женской стороны банкета, делая себе передышку, Фэн Аньнин последовала за Шэнь Мяо, эта высокомерная девушка наконец-то решила поговорить с ней, и с искренним восхищением на лице сказала:

–Ты только что проделала по-настоящему прекрасную работу, даже сказать нечего – это здорово.

Шэнь Мяо ответила с равнодушием:

–Ты тоже неплоха.

По-видимому, памятуя о собственном первом месте в «цинь», Фэн Аньнин с затаенной улыбкой сказала:

–Если усердно работать, в конце концов обязательно добьешься успехов. Я отойду к экипажу, возьму одну вещь, ты подожди меня немножко.

Ожидая Фэн Аньнин после ухода, Шэнь Мяо, прохаживаясь по Яньбей-тану, прошла внутрь сливового сада, где в это время года не распускались цветы на сливе, однако роща была весьма густой и роскошной.

Гу Юй неторопливо вышла из нее, оглянувшись вокруг, шепотом сказала:

–Молодая барышня, уже доставили в руки молодому господину, сыну начальнику столичной тюрьмы, подкупив мальчика на побегушках со стороны и заменив, наверняка, это безопасно.

–Очень хорошо, – произнесла Шэнь Мяо.

Гу Юй пока что еще была сбита с толку, не понимая, зачем молодая барышня сделала что-то подобное. Следует иметь в виду, что семью молодого господина, сына начальника столичной тюрьмы сама молодая барышня не знала и в лицо узнать не могла.

И тут они услышали донесшийся сверху смешок. Все трое подняли лица и увидели, как на ветке, в кроне дерева, расположился некто, чей пурпурный след быстро пронёсся вниз, и человек моментально очутился перед их лицами.

Юноша в пурпурной одежде, непохожий на обычного заурядного человека своими чертами лица и элегантностью, томно скрестил руки на своей груди, прислонившись к стволу дерева, он то ли улыбался уголками губ, то ли нет, однако выражение его глаз было подобно зимней ночи в столице Дин, как будто он принес с собой заморозки и чувство холода.

Это был Се Цзинсин.