В целости и сохранности

Шэнь Гуй даже не успел снять официальную одежду чиновника и сейчас стремительно направлялся внутрь общего зала, казалось, что узнав новости о дочери, он заспешил сюда.

Жэнь Ваньюнь, видя его, стала сразу рыдать еще более душераздирающе:

–Господин… Цин`эр, она…

Чувства между Жэнь Ваньюнь и Шэнь Гуем вряд ли были сильны, если бы это было наоборот, то он никогда бы не устраивал многочисленные дворы для наложниц, которых принимал в семью. При всем при том Шэнь Гуй и Жэнь Ваньюнь все же уважали друг друга, и не ради чего-то иного, а из-за способности Жэнь Ваньюнь управлять верхами и низами резиденции Шэнь, а в качестве единственной верной помощницы она была в состоянии и с супругами сослуживцев мужа находиться в хороших отношениях, и из-за этого он испытывал некоторое удовлетворение, а потому Шэнь Гуй категорически не мог допустить, чтобы пострадала ее честь.

–Шэнь Мяо! – Шэнь Гуй, повернувшись, гневно смерил взглядом молодую девушку в центре общей залы. Жэнь Ваньюнь, отправляясь, взяла с собой трех старших дочерей от главных жен и направилась в Храм Спящего дракона – причину он знал. Трех барышень, рожденных главными женами из резиденции Шэнь, взяли ради того, чтобы предотвратить сплетни. Кто бы мог подумать, что пострадает от несчастного случая его дочь – Шэнь Цин? Прибывший младший слуга тайком сообщил ему переданные слова – всё именно потому, что Шэнь Мяо гениально подставила их, хотя он и считал это невероятным, однако сейчас ему нужно было выместить свой гнев на ком-нибудь. Раз уж он не мог сорвать злость на второй ветви, в таком случае всю ответственность за содеянное следовало свалить на потомков от первой жены.

–Ты самым отвратительным образом погубила свою сестру, сегодня старший брат отсутствует здесь, но я собираюсь заменить его и хорошенько проучить тебя! – с этими словами, сразу же громким голосом сказал: – Прошу разрешения применить орудие для наказаний!

Разрешение использовать орудие для наказаний? Чэнь Жоуцю и Шэнь Вань переглянулись друг с другом, с тех пор, как Чэнь Жоуцю вышла замуж в семью Шэнь, еще никогда его не видела в резиденции Шэнь, памятуя рассказы Шэнь Гуя, она знала, что оно применялось к преступникам и нарушившим закон наложницам, в отношении же потомства резиденции Шэнь его еще не использовали.

А семья Шэнь все же была знатной семьей потомственных военных, и орудие наказания, естественно, должно было быть крайне незаурядным. Младший слуга очень быстро принес, еле держа двумя руками, старую большую шкатулку из дерева. Шэнь Юэ было любопытно посмотреть, приблизившись, она увидела, что шкатулка уже открыта и эта вещь была извлечена из ее нутра. Все находившиеся здесь не удержались и открыли рот от удивления.

Конечно, это был длинный хлыст, хлыст, неизвестно сколько времени находившийся внутри, пропитался влагой, блестящий, черного цвета, он обладал толщиной в ползапястья взрослого мужчины, грубый на вид, и при взгляде на него можно было понять, что он действительно был очень мощным. Если наказать таким хлыстом, пожалуй, человек лишится половины отмеренной жизни. Если же примутся за дело более жестоко, то умереть будет проще простого.

–Верно, – высокомерно высказалась пожилая супруга Шэнь, увидев, что сын возвратился, она села еще в более непринужденной позе, выпрямившись, всё-таки она относилась к Шэнь Цин немного более искренне, лично увидев, как ужасно пострадала ее внучка, она не могла не рассердиться. Раз уж Шэнь Гуй начал говорить, она также желала действовать сообразно обстановке.

–Пятая девчонка совершила проступок, ты – младший брат, естественно, следует выступить заменой старшему брату и как следует наставить ее. В нашей семье Шэнь издавна существует полный свод правил, а согласно ему к совершившему проступок разрешалось применить орудие наказания. Пятая девчонка, тебе следует радоваться, что твой второй дядя имеет доброе сердце и в своем сердце относится к тебе с нежностью, в противном случае он не попросил бы этот хлыст так легко, а открыл бы храм предков и пригласил бы старейшин рода для суда над тобой, а так и было бы, и тебя изгнали бы из семьи Шэнь, – при этих словах ее взгляд внезапно затуманился. Правильным ли было бы изгнание Шэнь Мяо из семьи Шэнь и разве это не было бы хорошо?

Увидев выражение лица пожилой супруги Шэнь, Чэнь Жоуцю в душе обозвала ее дурой. Если бы Шэнь Мяо выгнали из резиденции Шэнь, зная характер Шэнь Синя все потомки первой жены уехали бы. Хотя они и не выносят всех этих потомков от первой жены, сейчас целый ряд вопросов решался, опираясь на них. Если эта старуха думает, что ей будет потом просто, то она в самом деле все та же низкорожденная певичка, которую нельзя выпускать на люди. 

Жэнь Ваньюнь, услышав это, тоже замерла, угадывая какие мысли были у пожилой супруги Шэнь. Она однако не хотела, чтобы Шэнь Мяо изгнали, не потому что она на особом положении, как раз напротив, потому что нельзя так легко и без всякой выгоды для себя использовать племянницу. Сейчас ей не терпелось оставить Шэнь Мяо в резиденции Шэнь, ведь только таким образом с помощью многочисленных уловок она сможет использовать разные методы, чтобы свести с ней счеты. Просто выгнать из семьи, разве есть еще более безболезненное средство?

Однако, та, что находилась в планах каждого из присутствующих, внезапно легонько вздохнула, повернулась и посмотрела на Шэнь Гуя. 

Шэнь Гуй удивился ее необъяснимому поведению, нахмурился и пристально уставился на нее. Обычно находясь в коридорах власти, он часто делал подходящую обстановке мину, чиновничий авторитет его был не мал, и если бы обычный человек подвергся настолько долгому его пристальному взгляду, пожалуй, весь первоначальный настрой такого человека быстро бы исчез.

Однако Шэнь Мяо ни на йоту не сдвинулась со своего места, ее выражение лица было спокойным, взор невозмутимым, что даже породило у Шэнь Гуя некое абсурдно обманчивое ощущение. Ему показалось, что Шэнь Мяо была человеком особого рода – стоявшим высоко над другими, а он был лишь слугой.

Такого рода галлюцинация оборвалась фразой Шэнь Мяо – она говорила:

–Второй дядя и впрямь имеет доброе сердце! Старшая сестра лежит больная, а второй дядя не спешит к ней узнать о состоянии ее здоровья, наоборот, вместо того, чтобы заниматься своими делами, мой дядя преподает мне урок. Видимом, второй дядя действительно относится ко мне с нежностью, даже можно сказать, что с большей, чем к старшей сестре.

Как только эти слова отзвучали, все люди в комнате замолчали.

В глазах Чэнь Жоуцю проскользнула ирония, Шэнь Вань нахмурился. Выражение лица пожилой супруги Шэнь изменилось, Шэнь Юэ раскрыла рот, как будто хотела что-то сказать, а Жэнь Ваньюнь опустила голову, стиснув свое сердце в кулак.

Если говорить о трех господах дома, то известно было, что Шэнь Синь хотя и пренебрегал Шэнь Мяо, всё же искренне любил ее. Шэнь Вань любил Чэнь Жоуцю и относился с нежностью и к Чэнь Жоуцю, и к Шэнь Юэ – дорожил ими как драгоценными жемчужинами. И лишь Шэнь Гуй… 

Шэнь Гуй по своей сути был человеком, любившим деньги и женщин, и нисколько не ощущал отцовский долг. К двум своим сыновьям он относился несколько лучше, но о дочери – Шэнь Цин – не так уж и заботился. В глазах Шэнь Гуя Шэнь Цин должна была выйти замуж в богатую и знатную семью, это и была ее самая лучшая участь – помощь в увеличении его власти вдобавок к уже имеющемуся. На этот раз Шэнь Цин пострадала от несчастного случая. Но причина того, что Шэнь Гуй был настолько разгневан, пожалуй, была не из-за того, что он любил свою дочь и скорбел над ее участью. Он негодовал, потому что другой человек разрушил его замыслы, к тому же он боялся князя крови Юя, понимая, что тот может разозлиться, а рассердился, потому что Шэнь Мяо попусту истратила его единственную возможность, которой дочь могла ему помочь с помощью замужества – его путь к высшим чинам. 

Как бы там ни было, слово «прибыль» ставилось им на первое место.

Если отец искренне и нежно относится к дочери, узнав о таком деле, возвратившись, прежде непременно навестит ее. Как же можно так поспешно вернуться, только ради того, чтобы преподать урок «главному виновнику»? Стало быть, Шэнь Цин следует только пожалеть.

На лице Шэнь Гуя промелькнула неловкость, обдумывая фразу сказанную Шэнь Мяо, он поневоле немного сконфузился. Посмотрел на Жэнь Ваньюнь, а та и впрямь отвернула голову и больше не смотрела в его сторону. Шэнь Гуй про себя изумился. Повторно, уже более пристально окинул взглядом Шэнь Мяо, взглядом, содержащим в себе некий мыслительный процесс. Если говорить прямо – муж и жена духовно отстранились друг от друга. Эта провокация сильно озлобила Жэнь Ваньюнь, ведь Шэнь Цин – свет ее жизни, однако для Шэнь Гуя она была лишь инструментом, которым можно было воспользоваться. После этого трюка, примененного к мужу и жене, изначально объединившимся против общего врага, в сердце каждой стороны противоположная сторона попала в немилость. Комбинация Шэнь Мяо явно была похожа на действия тертого калача из правительственных кругов.

Правильные черты лица молодой девушки перед его лицом, с виду очень покорной, были неизменны, но непонятно отчего  ощущалось неясное мерцание величия, вопреки ожиданиям приведшее к тому, что он не осмеливался смотреть на нее в упор.

Подавив в глубине души изумление, Шэнь Гуй сердито сказал:

–Шэнь Мяо, ты и сейчас всё ещё не думаешь раскаяться? В таком случае, если сегодня тебе не преподать урок, то мне будет стыдно как сыну семьи Шэнь и стыдно перед твоим отцом, – он протянул руку, чтобы взять хлыст.   

Шэнь Юэ пристально наблюдала за действиями дяди, немного радуясь чужой беде и несколько волнуясь. Так сможет ли Шэнь Гуй сбить спесь с кузины? Шэнь Мяо такая наглая, противостоя таким обстоятельствам, все еще не хочет смиренно склонить голову, признавая своё поражение.

–Как второй дядя будет наставлять меня? Использует этот хлыст, совершит убийство, уничтожая свидетеля? Или же изобьет, а потом полумертвой отошлет в усадьбу? – неожиданно заговорила Шэнь Мяо.

Шэнь Гуй опешил.

Шэнь Вань замер, он никак не подозревал, что у нее настолько сильный и жесткий характер, хотя за все это время с Шэнь Мяо и произошла перемена, однако люди полагали, что это была показная жестокость, но сейчас она стояла лицом к лицу перед всеми людьми резиденции Шэнь, не притворяясь, своей откровенностью портила отношения со смотрящими на нее.

–Ниспосланная нам на несчастье дочь, какая чушь все сказанное тобой! – первой стала яростно браниться пожилая супруга Шэнь, далее сказав: – Неужели ты хочешь сказать, что твой второй дядя хочет преднамеренно убить тебя? Прямо-таки посмотрите – даже небо выступает против тебя!

–Так, пятая барышня, как же ты могла сказать подобное, – наконец-то заговорила Чэнь Жоуцю и невозмутимо продолжила подливать масло в огонь: – Ты навредила Цин`эр, как же можно валить с больной головы на здоровую? Где это ты выучилась таким правилам?

Чэнь Жоуцю подумала, если бы Шэнь Мяо со второй ветвью стали вредить друг другу, это было бы очень удобно для Шэнь Юэ, и та в резиденции наконец была бы как рыба в воде. В конце концов, они – третья ветвь, положение Шэнь Ваня было похуже, чем у наследников старшей жены, и он не имел стольких детей, как вторая ветвь, и если не воспользоваться хитростями, то возникнут опасения, что такая большая резиденция придёт в упадок к выгоде посторонних лиц.

Жэнь Ваньюнь тихо плакала и не переставала кланяться в землю перед пожилой супругой Шэнь:

–Смотрите, пятая барышня так нас ненавидит всех. Она погубила Цин`эр, однако, не раскаивается, вплоть до того, что ещё и пачкает репутацию господина. Она такая наглая, очевидно, что опираясь на положение деверя, она третирует нас. Уж не научилась ли этому у деверя, следуя ему во всем? Пятая барышня – всего лишь девчонка, откуда ей разбираться в таких вещах? Определенно за ее спиной есть некто, наставляющий ее каким образом провернуть эти дела! Мы оказываем деверю поддержку во всем, как же деверь был в состоянии так обойтись со своей семьей…

Жэнь Ваньюнь активно продолжала причитать, прямо ставя себя в невыгодную позицию. В обычные дни она была гораздо более жестким человеком, а в эту минуту, вскрыв и показав слабость при всех, немедленно заставила верить, что все сказанное ею правда.

К сожалению, она совсем некстати приплела Шэнь Синя.

Нельзя задевать больное место дракона. Сейчас Шэнь Синь являлся для Шэнь Мяо таким неосторожно затронутым больным местом.

Она окинула взглядом людей в Жунцзин-тане, их алчные взоры; они все были семьёй, но они были в состоянии черное изобразить белым, а мертвого представить выжившим. Они окружили ее, представив жирным куском мяса, упавшим в стороне от пасти голодного волка.

Однако что все они, такие сладкоречивые, могут сделать в этой ситуации? Во дворце царских жен было так много красноречивых женщин, в конце концов, сколько же выжило из них, а сколько стало удобрением в цветущем многочисленными цветами дворцовом парке?

–Вторая тетя повторяет, что я причинила вред старшей сестре. Но у меня появилось несколько вопросов ко второй тете в связи с этим. Может ли вторая тетя развеять мои сомнения?

Жэнь Ваньюнь растерялась, перехватив искренний взгляд чистых глаз Шэнь Мяо, не зная почему, неожиданно почувствовала себя несколько неуверенно. Однако посмотрев на окружающих ее людей, сразу же успокоилась – все, находившиеся здесь, были на ее стороне, чем же воспользуется Шэнь Мяо в этом деле, чтобы перевернуть все с ног на голову?

–Спрашивай, – и она вытерла выступившие слезы.

–Хорошо, – уголки губ Шэнь Мяо выгнулись: – Я хочу спросить, в тот день вторая тетя жила через стену от старшей сестры, совсем рядом, если там произошло подобное происшествие, как могло случиться, что вторая тетя ничего не слышала?

Жэнь Ваньюнь оторопела.

–Если бы старшая сестра сопротивлялась, неизбежно издавала бы звуки, в тот день все тело старшей сестры было изранено, думается, если бы она хотела, то прилагала бы все усилия, громко зовя на помощь. А вторая тетя была рядом – за стеной, почему же она не услышала? Возможно, она была чересчур утомлена и потому-то не вышла узнать в чем дело?

–Ты… – Жэнь Ваньюнь раскрыла рот, намереваясь возразить, но внезапно ее ладони покрыл холодный пот.

–Или, что вполне очевидно, может быть, вторая тетя совершенно не слышала зов о помощи, потому что старшая сестра вовсе не звала на помощь? Почему же старшая сестра не звала на помощь? Неужели ей был знаком тот злодей?

–Ты болтаешь вздор! – на этот раз Жэнь Ваньюнь больше не могла сдерживаться, пронзительным голосом оборвав слова Шэнь Мяо.

Шэнь Гуй и Шэнь Вань все-таки были мужчинами, их мышление уступало женскому – более утонченному, все эти события в задних комнатах и их бы навели на некоторые размышления после, но Чэнь Жоуцю и Жэнь Ваньюнь немедленно поняли все. Их взгляды, направленные на Шэнь Мяо, были переполнены испугом, разумеется, было отчего испугаться, но позднее в них заплескался ужас.

Ведь то, что говорила Шэнь Мяо, внушало страх. В тот день Жэнь Ваньюнь и Шэнь Цин жили в одном павильоне, и комнаты их находились вблизи друг от друга, если бы Шэнь Цин взывала о помощи, как можно было ее не услышать? Если же она ее слышала, из-за чего не отправилась посмотреть? Неужели Жэнь Ваньюнь делала это сознательно? Жэнь Ваньюнь не могла намеренно причинить вред собственной дочери, однако в то время жить там должна была Шэнь Мяо. У Жэнь Ваньюнь не было причин причинять вред родной дочери, но причинить вред племяннице… Разве это было так невозможно? Сразу же как Шэнь Мяо высказала все напрямик, этот тайный замысел Жэнь Ваньюнь раскрылся перед присутствующими.

И она дала еще один повод для размышления, но уже другого рода – Шэнь Цин совершенно не взывала о помощи и отчего же? Являясь объектом подобного бесчестья, как можно не звать на помощь? Уж не нарочно ли? Почему нарочно? Подобный инцидент объяснялся кратко, большие сплетники могут сказать, что Шэнь Цин вступила в связь с тем человеком сознательно, обвиняя ее в этом!

В нынешние времена уж очень нелегко быть женщиной, лучше перестраховаться сейчас, чем сожалеть, когда начнутся сплетни, даже желая их погасить, это будет очень нелегко.

Шэнь Мяо тонко усмехнулась:

–Вторая тетя, я полагаю, это дело имеет множество сомнительных моментов. Уж если второй дядя является справедливым и умным, лучше всего было бы, чтобы меня доставили в суд и императорский эмиссар-инспектор решил его, честно рассмотрев. Я спокойно могу сообщить сановнику от начала до конца все, что я знаю, и высокопоставленный чиновник решит то, что мы не в состоянии точно сказать, ведь он даже способен узнать, кем является тот злодей.

–Нет! – вместе заговорили Жэнь Ваньюнь и Шэнь Гуй.

Жэнь Ваньюнь отказалась, конечно, потому что боялась неожиданных осложнений. Если бы Шэнь Мяо, как только что она говорила, выйдя наружу, стала рассказывать об этом, то проницательный человек был способен внутри ее слов рассмотреть подлость. Разве немало в столице Дин богатых семей, скрывающих более-менее подобные инциденты? Как только все распространится, многие могут понять, что она действительно собиралась погубить племянницу. Тем более, как только правда об этом деле выйдет наружу. Будет ли иметь значение невинность Шэнь Цин? Когда поползут слухи, Шэнь Цин еще сможет уладить это дело самостоятельно, но только белым шелком.

Шэнь Гуй сказал нет, но с Жэнь Ваньюнь они думали о противоположном. Он опасался лишь того, как бы это дело не затронуло князя крови Юя. В настоящее время князь крови Юй легко мог помочь ему из-за Шэнь Мяо. Но все испортилось с самого начала, Шэнь Мяо с Шэнь Цин поменялись личностями и местами. Если позже князь крови Юй узнает подлинное положение вещей, то неизбежно придёт в ярость. Но если потом он будет еще и замешан в каких-либо судебных делах, то навлечет на себя неприятности, и Шэнь Гую в продвижении собственной карьеры дальше может быть исключительно тяжело. 

Вот почему вышедшие из себя супруги в один голос воспрепятствовали предложению Шэнь Мяо.

–В таком случае, второй дядя, как требуется поступить? – Шэнь Мяо скользнула взглядом по руке Шэнь Гуя, сжимающей толстый и длинный хлыст, рассеянно спросив: – Дядя все еще просит разрешение использовать орудие наказания?

Вмиг в комнате наступила тишина, Шэнь Юэ пристально смотрела на Шэнь Мяо как на что-то необъяснимое.

Даже Шэнь Юэ поняла, что она угрожает!

Было похоже, что изумление в сердцах людей прямо искрило, Шэнь Мяо сказала с тихим смешком:

–Если второй дядя просит орудие наказания, то ничего не поделаешь, однако у меня издавна очень упрямый характер. Тот негодяй хочет, чтобы я жила с преступлением, которого не совершала, потому я подожду, пока возвратится отец, и мы определенно сможем отыскать способ подать жалобу.

Скрытый смысл ее слов был таким: сегодня Шэнь Гуй ее изобьет, позднее, как только Шэнь Синь вернется, она обязательно пожалуется ему, вплоть до того, что даже сможет побудить Шэнь Синя пойти в суд и подать жалобу, объясняя, что хочет пожаловаться на злодея. И кто знает на кого в итоге она будет жаловаться?

–Второй дядя, ты будешь просить орудие наказания или не будешь? Если да, то неси его побыстрее, – в ясных глазах Шэнь Мяо был различим смех, а слова содержали едва различимую насмешку: – Ведь вокруг так много людей – я не смогу убежать. 

Взяла и просто изобразила людей в Жунцзин-тане шайкой разбойников, якобы они собрались все вместе, чтобы приказать схватить Шэнь Мяо и избить ее.

Шэнь Гуй никак не предполагал, что сегодня будет подвергаться угрозам от собственной племянницы. Он в коридорах власти, при императорском дворе говорил каждому то, что тот хотел услышать, считал себя в какой бы то ни было обстановке способным действовать как рыба в воде, но не предполагал подобного. Он мог бы придумать как справиться с возникшей ситуацией, но Шэнь Мяо на всем протяжении разговора не давала ему удобный случай, говоря практически без перерыва, и чем дальше вперед, тем более остро и жестко, властно подводя к неизбежному.

Во взоре Шэнь Ваня проскользнуло крошечное изумление, его второй старший брат был стреляным воробьем в императорском правительстве, можно считать, что все его политические противники еще ни разу не доводили его до такого униженного состояния. И та, кто подтолкнул его к этому положению, была четырнадцатилетняя девчонка. Наследники старшей жены… В самом деле они были такими несгибаемыми? Взгляд его потемнел.

–Ты… – у Шэнь Гуя покраснело лицо. С самого начала сегодня все его действия и поступки были продиктованы злостью, в его сердце Шэнь Мяо до сих пор была той легко обманываемой, послушно поддакивающей дочерью брата. Если бы даже она и подверглась бы порке, а он действительно вытребовал бы орудие наказания, ее бы обманули и напугали, и она не осмеливалась бы никому снаружи рассказать об этом. Кто бы мог подумать, что Шэнь Мяо мгновенно преобразится. Ему не было известно, когда она стала такой занозой, не просто покорно терпела, наоборот, она даже контратаковала, ставя его в неловкое положение.

Если бы не боязнь перед Шэнь Синем, Шэнь Гую, по правде говоря, сейчас не терпелось немедленно прирезать Шэнь Мяо.

Вплоть до этого момента сидевшая и хранившая молчания пожилая супруга Шэнь, заметив, что собственного сына поставили в неудобное положение, посмотрела на Шэнь Мяо, и в ее взгляде промелькнула злость, подавив ее, она сказала глубоким голосом:

–Довольно!

Внутри общих покоев воцарилась почтительная тишина, Шэнь Гуй вздохнул с облегчением, все люди смотрели на пожилую супругу Шэнь.

Пожилая супруга Шэнь хотя и не смыслила ничего в придворных и зарубежных событиях, в свое время в распрях, проходивших в задних комнатах, всё же была экспертом. Только что Шэнь Мяо остро противостояла Шэнь Гую и его жене, не сдерживалась и смотрела враждебно. Шэнь Мяо демонстрировала себя все более и более умной, а в сердце пожилой супруги появилась ненависть. Шэнь Мяо ныне своими руками контролировала репутацию Шэнь Цин, дело дошло до того, что она стала грозить Шэнь Гую делом в суде, если бы он совершил промашку. Все же пожилая супруга Шэнь не осмеливалась поступить неосмотрительно.

Она холодно сказала:

–Пятая девочка, слова твоего второго дяди были разумны. Орудие наказания все же придется оставить, но я помню, что ты юна, и это событие всё равно произошло из-за тебя. Уж коли старшая девочка заменила тебя и испытала страдание, ты отправишься в храм предков стоять на коленях, заглаживать свою вину перед старшей сестрой. С сегодняшнего дня тебе запрещено покидать помещение храма. Изо дня в день находясь в храме предков, ты на коленях должна переписывать сутры, когда же старшая девочка выздоровеет, тогда и ты снова сможешь выйти наружу.

Своей волей старуха собралась навсегда заключить Шэнь Мяо.

Услышав это, Шэнь Юэ была немного разочарована. Она все еще хотела посмотреть на то, как Шэнь Мяо будут хлестать и она не сможет встать с кровати либо ее изгонят из семьи. Кто бы мог подумать, но ее всего лишь посадят под арест, а через несколько месяцев вернется Шэнь Синь, и Шэнь Мяо, разумеется, выпустят из-под круглосуточного комендантского часа, но ведь это неправильно, если всё пойдет как прежде.

Жэнь Ваньюнь также была несколько не удовлетворена, однако Шэнь Мяо только что несколькими словами потрясла ее, и она сейчас все еще не осмеливалась поступить неосмотрительно, в ее уме царил настоящий хаос, поэтому не было возможности придумать более лучший выход. Несмотря на то, что она только что много жаловалась пожилой супруге Шэнь, но также понимала, что это вынужденный шаг, сдержавшись, не сказала ни слова.

–Ах! – голос Шэнь Мяо был мягким и немного тягучим, только почему-то это привело к тому, что присутствующие почувствовали себя на пути, состоящим из тысячи поворотов. Она сказала: – Понимаю, я могу перед ликом Будды, как следует «искупить свою вину» перед старшей сестрой.

Сейчас каждая фраза Шэнь Мяо, кажется, обладала иным смыслом, кожа Жэнь Ваньюнь покрылась мурашками. У нее не было слов, чтобы что-либо сказать, и ей ничего не оставалось, как закрыть лицо и плача подняться.

–Ладно, ладно, – пожилая супруга Шэнь была довольно нетерпима, теперь же не имея возможности контролировать Шэнь Мяо, ее сердце стало похоже на каменную глыбу. Смотря на лицо Жэнь Ваньюнь, она почувствовала уныние. Сразу же сказала: – Второй сын, уведи отсюда жену, кажется, она плачет в Жунцзин-тане целый день, какая здесь беседа! Вы все уходите! Пятая девочка, ты сейчас же отправишься стоять в храме предков на коленях и сегодня останешься без пищи!

Люди по порядку просили разрешения покинуть зал, Шэнь Мяо не собиралась слишком много спорить по этому делу, выйдя наружу из Жунцзин-тана, направилась в сторону западной усадьбы.

Но она не заметила, как на нее смотрят оставшиеся позади нее.

Шэнь Вань тяжело произнес:

–Пятая молодая барышня действительно выросла.

–Да, – Чэнь Жоуцю улыбнулась губами: – Пятая молодая барышня на этот раз заставила людей раскрыть глаза.

–Мама… – заговорила тихим голосом Шэнь Юэ: – Пятая младшая сестра внушает мне страх.

Ее невозмутимые манеры в Храме Спящего дракона, и то, что Шэнь Цин подвергли такому поруганию, а она вышла из неприятной для себя ситуации в целости и сохранности… Даже Шэнь Юэ почувствовала струйки ужаса. Кто знает, но откуда у ее бестолковой, всегда такой уступчивой младшей двоюродной сестры такие навыки?

– Чего боится Юэ`эр? – Шэнь Вань погладил по макушке Шэнь Юэ, выражение его лица было явно любящим, но последующие слова мрачными: – Эта девчонка невежественна и заносчива, рано или поздно она будет жестоко наказана.

……

Шэнь Мяо, как и приказала пожилая супруга Шэнь, пошла в храм предков семьи Шэнь.

Семья Шэнь была известным родом воителей, в храме предков совершали жертвоприношения всем предкам прошлых эпох, все эти воинственные предки, сражаясь ради семьи, заложили процветающее состояние, к сожалению, сейчас последнее поколение семьи Шэнь поддерживает только видимость хороших отношений, потому семья была близка к разрушению.

Поколение старого генерала Шэнь было весьма преуспевающим. К сожалению, все братья пали в бою, единственный старый генерал Шэнь, обратившись в бегство, остался в живых. Старый генерал Шэнь вырастил троих сыновей, однако только один пошел по военной стезе. Нынешняя резиденция Шэнь формально все же передавала следующим поколениям прежнюю славу, но исключая могущественного главнокомандующего Шэнь Синя, известный род в конце концов стал гражданским и чиновничьим – это было смешно.

–Разве у молодой барышни не онемели колени от постоянного стояния на них? – спросила Гу Юй.

Цзин Чжэ и Гу Юй, следуя ее примеру, ушли в храм предков. Хотя раньше, находясь в Храме Спящего дракона, Шэнь Мяо намеренно отослала их прочь, и им обеим удалось избежать удела уничтожения свидетелей ради сохранения тайны, она все же тревожилась, потому что Жэнь Ваньюнь могла задумать преступление исподтишка. Но в огромной резиденции Шэнь, собственно говоря, каждый мог замышлять недоброе, лучше уж оставить их рядом, у Жэнь Ваньюнь слишком длинные руки, однако она не позволит себе в открытую распускать их в ее присутствии.

–Даже если и не занемеют, в этом месте большая влажность, – выразила недовольство Цзин Чжэ, посматривая в маленькое окошко: – Сейчас идет дождь, земля полна влажности, если столько времени стоять на коленях, можно и заболеть. А если вернуться к вопросу ещё раз, то они явно затевают свару нарочно, лишь бы заключить молодую барышню. Злодей заранее жалуется на пострадавшего, когда же господин вернется, посмотрим как они все еще осмелятся…

–Ты меньше болтай, – сказала Гу Юй с упреком: – Если люди узнают, то молодая барышня поплатится.

Шэнь Мяо улыбнулась, не слишком обращая внимание на их слова.

Цзин Чжэ задумалась, потом опять спросила:

–Но сегодня всё равно приходится считать, что все случилось очень непредсказуемо. В Жунцзин-тане было много людей, но ни одного около молодой барышни, и когда она вышла наружу, то вопреки ожиданиям никто из них не причинил ей ни малейшего вреда. Хотя положим стоять на коленях в храме предков очень плохо, однако сравнивая с тем, о чем размышляла служанка, намного лучше.

Перед этим, идя в Жунцзин-тан, Шэнь Мяо не взяла прислужниц с собой. Вот почему ее служанки не знали, что произошло внутри.

–Молодая барышня определенно убедила всех их, – с уважением сказала Гу Юй: – Стоять перед таким количеством людей и не испугаться, молодая барышня, чем дальше тем больше имеет манеры и характер господина.

Столько людей? Шэнь Мяо про себя рассмеялась, это только маленькая резиденция Шэнь – несколько ничтожеств, у которых не получилось сыграть в открытую. В прошлом, когда Фу Сюи пожелал сменить утвержденного наследника престола, приближенные императора находились на стороне супруги Мэй и Фу Шэна, ее Фу Мин в то время уже находился под домашним арестом, а она в парадных одеждах императрицы в приемных покоях императора перед лицом входящих сановников спорила со всеми этими придворными, плача на каждом слове кровавыми слезами.

Насколько мала власть одного человека? Именно она являлась тогда наиболее уважаемой в Поднебесной женщиной, выйдя замуж за самого уважаемого мужчину в Поднебесной, однако даже причитающиеся ее собственному сыну вещи она не смогла сохранить. Рядом с ней не было ни одного человека, и ей нельзя было отступить, потому что были те, кто нуждался в ее защите.

Вследствие того, что в тот раз ей не удалось сохранить дорогих людей, на этот раз она способна освоить более жесткие средства. Жестокость? Безжалостность? Ложь? Коварство? Все не имеет значения, лишь бы кончик ножа был нацелен на врага, лишь бы опрокинуть противника, ход событий беспощаден, но грехи она возьмет на себя, и какое они вообще имеют значение?

Она закрыла глаза, перед ней как раз висели ритуальные таблички предков, Шэнь Мяо тихо шептала в раздумьях: "Предки за моей спиной, если ваши героические души по-прежнему рядом, прошу даруйте мне самую острую стрелу и самого быстрого коня, прошу благословите меня собственноручно убить врага!"

Только после того, как она окончила молиться, открыла глаза и увидела, как смотрящая на нее Цзин Чжэ часто-часто моргает глазами и достает из кармана бумажный сверток с димсамами, который она принесла, и, улыбаясь, говорит:

–Молодая барышня так долго не ела, разве не следует хоть что-нибудь съесть? У служанки есть немного пирожных, молодой барышне следует утолить голод.

Шэнь Мяо никогда бы не последовала приказу пожилой супруги Шэнь, запрещающему ей есть. Она взяла бумажный пакет, развернула, посмотрев, непроизвольно растерялась:

–Это…

–Это из Храма Спящего дракона, служанка нашла их в комнате молодой барышни, – Цзин Чжэ озадаченно почесала затылок, неловко сказала: – Молодая барышня тогда даровала димсам служанке. Служанка отведала потом кусочек. Мне никогда не приходилось есть такой вкусной еды как эти пирожные, и я была не в силах их доесть до конца в то время. А уже после возвращения домой, когда молодую барышню отправили в храм предков, я не успела ничего взять из еды снаружи, остались лишь они.

Шэнь Мяо смотрела на изящные, тонкой работы димсамы – конечно, их оставил Се Цзинсин во время ночного разговора. Думая о нем здесь,  будто снова увидела за завесой дождя красивого юношу, его давящий характер, ещё в придачу его загадочную личность.

Се Цзинсин… Шэнь Мяо глубоко задумалась о том, каким он был человеком в конце концов.

……

Парк Цайюнь.

Только-только ушел доктор, как Шэнь Цин, выпившая успокоительное лекарство, сразу же заснула.

Уже несколько раз осмотрев ее и каждый раз обращая внимание на тело Шэнь Цин, Жэнь Ваньюнь не могла удержаться – ее сердце обливалось кровью все время. Доктор был своим человеком, разумеется, ничего бы не сказал снаружи, и он также недвусмысленно проинформировал Жэнь Ваньюнь, что раны Шэнь Цин слишком тяжелы, она еще не пришла в сознание, требовалось несколько больше времени, чтобы восстановить здоровье. Что же касается того, почему она не пришла в разум до сих пор, естественно, он также был напуган этим.

Жэнь Ваньюнь не осмеливалась даже думать о том, какие пытки терпела Шэнь Цин в ту ночь. Она была рядом с Шэнь Цин и, даже просто выйдя на порог, уже слышала крики о помощи Шэнь Цин. Но она полагала, что это Шэнь Мяо, конечно, и сразу же останавливалась, не шла дальше, в результате ее дочь подверглась насилию множество раз. Стоило только вспомнить все это, как Жэнь Ваньюнь сразу же почувствовала раскаяние в душе, а в сердце защемило от боли. 

Шэнь Гуй бросил мельком взгляд на лежащую на кровати Шэнь Цин, кажется, почувствовал головную боль, повернувшись кругом, собрался уйти.

–Стой! – окликнула его Жэнь Ваньюнь: – Цин`эр сейчас в таком состоянии, а тебе все еще нужно идти во дворы этих обольстительниц?

Шэнь Гуй – очень похотлив, в усадьбе множество наложниц, и каждая из них нежна и красива, Жэнь Ваньюнь была безжалостна к ним, и все они, призванные к порядку, были послушны ей. Вдобавок, хоть Шэнь Гуй и развратничал, но только лишь Жэнь Ваньюнь способна ему предоставить шанс  беспрепятственно идти по карьерной лестнице, если не случится чего-то из ряда вон выходящего, поэтому обычно Жэнь Ваньюнь было лень его воспитывать. Мужчины же везде одинаковы, а наложницы не более, чем игрушки, зачем ей спорить из-за его увлечений. 

Однако ныне она была вне себя.

–Хорошо ли сейчас устраивать скандал? – Шэнь Гуй немного нервничал, сегодня его заткнула собственная племянница, заставив замолчать, кроме того он не понимал, какая впредь будет ситуация с князем крови Юй, может ли так быть, что он сорвет на нем злость, думая обо всем об этом, Шэнь Гуй был в крайней степени удручен, а сейчас только окинув взором Шэнь Цин, подлил масла в огонь. Его тон был несколько нетерпеливым: – Мне бесполезно оставаться здесь, лучше уж оставить меня в покое, поразмыслить, нужно принять решение как быть дальше.

–Поразмышлять, поразмышлять! – в былые дни Жэнь Ваньюнь ставила превыше всего общие интересы, но сейчас кричала во весь голос: – Ты только и знаешь, что только думаешь и думаешь! Кем в конце концов является в твоих глазах Цин`эр? Она стала такой ныне, а ты настолько погружен в свои дела! Что ты за отец, только проявляющий равнодушие и ничем не интересующийся! В твоем сердце совсем нет Цин`эр! Как могло случиться, что в этом мире ей достался такой бессердечный отец!

Услышав эти слова, остававшиеся рядом с Жэнь Ваньюнь ее личные служанки Сян Лань и Цай Цзюй застыли от удивления. Обычно Жэнь Ваньюнь была способна оставаться спокойной в любой ситуации, даже когда с Шэнь Цин в Храме Спящего дракона произошло происшествие, она смогла, правда, с большим трудом и напряжением, уделить внимание главному. Но все это привело к тому, что прежде не произносившая таких жестких слов в разговоре с Шэнь Гуем она, всегда дипломатичная, бранилась с мужем как сварливая баба, и в это было трудно поверить.

Жэнь Ваньюнь не понимала сама, что именно её задело. Смотрела на Шэнь Гуя сейчас, и ей ещё был слышен отголосок тех слов, которые сказала Шэнь Мяо в Жунцзин-тане.

Когда Шэнь Гуй узнал о том, что произошло с Шэнь Цин, то ему первым делом в голову пришло не проверить травмированную дочь, а отправиться и проучить Шэнь Мяо, и это совершенно было не то, что сделал бы любящий отец, Шэнь Гуй абсолютно не думал о том, что его дочь на грани жизни и смерти. Относительно же расположения Шэнь Гуя к Шэнь Цин, вероятно, она была не более, чем ценным инструментом для него, прежде, благодаря наличию определенной ценности он содержал ее, ныне же эта ценность пропала, поэтому он не хотел даже смотреть на нее.

Провокация Шэнь Мяо, чрезвычайно эффектная в Жунцзин-тане, дала нужный результат здесь, кончилось все тем, что все накопившееся к настоящему времени изверглось из Жэнь Ваньюнь с грохотом.

–Ты  попросту базарная баба! – Шэнь Гуй в чиновной среде обычно был льстецом, разве он тыкал носом людей, от которых зависел? Несмотря на то, что в сердце был только гнев, он тем не менее понимал, что не следует до конца разрывать отношения с Жэнь Ваньюнь, поэтому сказал с кривой улыбкой: – Ты говоришь, что я не хороший отец, но была ли ты когда-нибудь хорошей матерью? Цин`эр была увезена тобой в Храм Спящего дракона, тебе следовало позаботиться о ней. Ты как раз находилась рядом с ней, но на твоих глазах с ней произошел инцидент. Разве той ночью ты не остановилась на ночлег по соседству? Если ты искренне и крепко любишь ее, то как могло случиться, что на таком коротком расстоянии, ты не обнаружила случившееся несчастье с Цин`эр?

Как только эти слова прозвучали, Жэнь Ваньюнь остолбенела.

Самое обидное для нее и чрезвычайно ненавистное – это и была та ночь в северном павильоне, она вполне отчетливо слышала крики о помощи, она имела вполне благоприятную возможность спасти свою дочь, однако случайное стечение обстоятельств, и с Цин`эр случилось несчастье. Сейчас Шэнь Гуй пронзил острым ножом ее сердце насквозь, разбросал на рану сверху соль, заставил ее тело оцепенеть на месте.

Шэнь Гуй увидев, что она молчит, равнодушно хмыкнул, повернувшись, удалился в раздражении, не понимая в какой из дворов наложниц пойти.

Жэнь Ваньюнь бездумно стояла некоторое время, внезапно ее ноги подкосились, она рухнула на пол и, закрыв лицо, принялась тихо плакать.

Сердца Сян Лань и Цай Цзюй содрогнулись от испуга, никогда они не видели хозяйку такой. Сегодня у Жэнь Ваньюнь как будто в одну ночь рухнули все прежние опоры, она была разбита в пух и прах, а от прежней полосы удач не осталось и следа.

Служанкам оставалось лишь подойти и проявить заботу. Не понимая сколько времени она прорыдала, Жэнь Ваньюнь вытерла глаза и встала на ноги. Она сказала:

–Возьмите бумагу и кисть и принесите их, я хочу написать письмо Юань`эру.

Шэнь Юань, старший сын второй ветви, старший сын Жэнь Ваньюнь. Сейчас он отправился к месту службы в Лючжоу, и только в случае истечения срока полномочий ему следовало вернуться в столицу, чтобы стать в Динцзин чиновником.  

Если в третьей ветви Шэнь Юэ обоснованно была наиболее высокомерной, во второй ветви Шэнь Юаньбо самым маленьким, а Шэнь Цин по своим природным данным была обычным человеком, то Шэнь Юань напротив располагал богатым природным потенциалом. В юности хорошо сдав экзамен, получил ученую степень, позже хорошо работал. Шэнь Гуй, находясь в присутствии старшего сына, становился очень доброжелательным человеком.

–Раз на отца нельзя положиться, как бы там ни было, есть старший брат, – Жэнь Ваньюнь взглянула мельком на спящую на кровати Шэнь Цин и скрежеща зубами сказала: – Юань`эр очень сильно любит свою младшую сестру, на этот раз я обязательно заставляю эту маленькую шлюшку Шэнь Мяо, заплатить за все содеянное! Будешь жалеть всю свою жизнь!

Сян Лань тут же засеменила, чтобы выполнить поручение, Жэнь Ваньюнь тяжело вздохнула и сказала Цай Цзюй, стоявшей напротив нее:

–Те несколько служанок еще живы?

–Четыре служанки вместе с кормилицей Гуй находятся в дровнике, госпожа думала напоить их ядом немоты всё же непосредственно…

Эти несколько служанок, видевшие Шэнь Цин собственными глазами, эти несколько служанок должны были умереть. Служанки Шэнь Цин – Янь Мэй и Шуй Би, служанки Шэнь Юэ – Цин Луань и Хуан Ин, да ещё в придачу – няня Гуй.  

–Служанок Шэнь Юэ заставить выпить яд немоты, потом отдать в парк Цзюшуй, каким образом избавиться от них виднее Чэнь Жоуцю, двух служанок Цин`эр…– Жэнь Ваньюнь жестко сказала: – Я продам их в публичный дом девятого разряда, если они сразу здесь сдохнут, не будет ли это упущенной выгодой?

Цай Цзюй не удержалась, ее пробила холодная дрожь. Цветочный терем и бордель отличаются, девушке в цветочном доме дозволено сделать выбор: или давать представления или торговать своим телом, однако девушки в борделе торговали только своей плотью. А публичный дом девятого разряда из всех имеющихся был самым низшим из всех категорий. Там среди посетителей все мужчины были грубыми с ужасными натурами, в основном это были разнорабочие со скверным характером, подобные люди, разумеется, не могли бережно относиться к женщине, некоторые даже были крайне жестокими с ними. И девушка целыми днями напролет, не останавливаясь, принимала клиентов с утра до вечера, и даже полученные серебряные ляны были не ее собственные, а напрямую передавались сутенерше. Если в какой-то день она заболевала венерической болезнью, то никто не даст лекарства, тебе разыщут циновку, сдерут за нее плату и вместе с ней выбросят вон – живьем на улице замерзать насмерть, или умереть от голода, или быть загрызенной псами насмерть, и все это вполне обычные случаи.

Поэтому в бордель девятого разряда продают либо прислугу, преступившую закон, совершившую чудовищные злодеяния или неправильные поступки, либо тех, кто враждуют с хозяевами. Однако Янь Мэй и Шуй Би с детства следовали за Шэнь Цин, и после многолетнего тяжелого труда они не имели заслуг, кто же знал, что их ждет такой плохой конец.

–Служанка запомнила, а няня Гуй… – выведывая, спросила Цай Цзюй. Няня Гуй уже давным-давно с искренностью была обращена в их сторону, поэтому ее можно было считать человеком парка Цайюнь.

–Няня Гуй… – Жэнь Ваньюнь опустила голову холодно усмехнувшись: – В конце концов я сейчас не понимаю, что произошло той ночью, и думаю, что нужно как следует расспросить при встрече кормилицу Гуй, в конце концов, именно она знает все тонкости и нюансы.

……

Заброшенный дровник заполнен запахом гнили, а из-за того, что несколько дней подряд непрерывно лил дождь, на земле вырос изумрудный мох. Если бы это был обычный день, то казавшаяся глубокой тишина была бы нормальным явлением, но сейчас, в кромешной тьме, все выглядело странным.

В это помещение, дровник, прежде затворялось неисчислимое количество людей, этими людьми, совершившими преступления в резиденции Шэнь, были и хозяева, были и слуги, и все они не слишком хорошо закончили. Но общим у них было именно то, что они были заперты здесь, с тех пор пропали, незаметно исчезнув из резиденции Шэнь, как будто никогда так и не появлялись в этом мире.

Сейчас в дровнике раздались странные звуки, как будто кто-то боролся из последних сил и пинался, еще сдавленно звал.

Бумажный фонарь был отброшен в сторону, освещая дровяной сарай, в его тусклом свете дровник казался наполненным густой негативной энергией. Две старухи высокого роста, ухватив двух служанок за шеи, изо всех сил вливали в их рты нечто из фляг.

Две служанки без остановки напрягали последние силы, но, к сожалению, их худенькие и маленькие тела в руках старух были похожи на цыплят, у них не было возможности выплюнуть все изо рта, так как челюсти были зажаты, и только много времени спустя, обе служанки наконец-то прекратили сопротивляться, держась за шеи с мучительным выражением лица.

–Вытаскивайте, – приказала одна из старух стоящим позади младшим слугам, двое из них вошли и выволокли наружу служанок.

–Этих двоих… – старуха указала на других двух служанок: – Также вытащите отсюда, но, госпожа специально особо приказала как следует позаботиться о них, как бы там ни было их продадут в другую местность, не стесняйтесь быть настолько непринужденными, насколько нравится.

Показалось, что у младших слуг даже слюна закапала от страсти после этих слов, но на лицах служанок осталось лишь одно отчаяние.

Старуха увидев, что почти со всем они разобрались, поднялась с места и уже собралась выйти наружу.

–Госпожа, госпожа говорила как быть с этой старой служанкой? – из темного угла неожиданно рванулся силуэт еще одного человека, обхватив ногу одной из старух: – Как поступить с этой старой служанкой?

Этим человеком была не кто иная, как няня Гуй.

–Няня, не нервничай, – старуха оттянула руки няни Гуй, державшей ее за ногу, двусмысленно сказала: – Госпожа так ценит кормилицу, обязательно ради кормилицы позаботится обо всем, подождите немножко.

Закончив говорить, не оглядываясь назад, она ушла.

Комната опять погрузилась в потемки, няня Гуй сжалась в углу, весь ее вид выражал всепоглощающий ужас.

Нет никого кто бы желал умереть, а она хотела жить дальше.