И воссоединиться с душой того, кого ты любишь

Неизвестно, насколько глубоко было это тайное царство. Аура меча Янь Чжэнмина напоминала хрупкий песчаный замок, чьи стены великое множество раз разрушали и восстанавливали. 

Так что же такое «тайное царство горы Дасюэшань»?

Куда они так стремились попасть?

Если они внезапно провалятся вниз, достигнут ли они дна моря Бэймин?

Янь Чжэнмину казалось, что он все еще видит свечение золотого лотоса. Это означало, что они не покидали тайного царства горы Дасюэшань. Но вдруг, юноша осознал, что всепроникающая сила золотого сияния была так велика, что оно разливалось повсюду. Но сам лотос был от них неимоверно далек.

Ему казалось, что море Бэймин было таким темным лишь потому, что весь его свет сосредоточился в этом цветке.

Аура меча, защищавшая тело Янь Чжэнмина, распалась. Но юноша никак не мог собраться с силами и создать новый барьер, потому он изо всех сил старался удержаться в воздушном потоке, крепко прижимая к себе Чэн Цяня.

Внезапно, он вспомнил о Безмятежной долине, о которой когда-то рассказывал Чэн Цянь. Говорят, что это безжизненное место навсегда соединило души их учителя и старшего наставника. Теперь они останутся там навечно, окруженные пустотой и редкими маленькими призраками, у которых за пределами долины не было ничего. 

Янь Чжэнмин так и не сказал Чэн Цяню о тайной связи между этими двумя, но в глубине души он остался доволен результатом.

Что еще в этом мире может сравниться с возможностью воссоединиться с душой того, кого ты любишь? Что такое какая-то жалкая тысяча порезов? Что такое разбиться на куски? 

Кончик его носа легко потерся о шею Чэн Цяня, и Янь Чжэнмин задумался: «В этой жизни ты постоянно сердился на меня, но в следующей, тебе придется как следует поработать». 

Но ровно в тот момент, когда он уже приготовился умереть вместе со своей любовью, прямо рядом с ним, словно из ниоткуда, появился чей-то изначальный дух, окутав обоих совершенствующихся защитным барьером. 

Янь Чжэнмин опешил.

Подождите, как так вышло? Неужели в этом месте был кто-то еще?

И пусть это было сделано для того, чтобы спасти их, глава Янь настолько глубоко погрузился в свои мысли, что даже расстроился, когда его прервали. 

К счастью, его несвоевременная болезнь не успела пустить корни. Янь Чжэнмин среагировал моментально. Этого времени было вполне достаточно, чтобы привести в порядок изначальный дух. 

Однако он не забыл с особым вниманием изучить эту словно из ниоткуда взявшуюся силу. 

Окружавший их изначальный дух, казалось, расслоился надвое. Внутренний слой был настолько теплым, что напоминал одеяло, согревавшее зимними ночами. Мгновение спустя его тепло разлилось по коже и проникло в кости. Но внешний слой был таким же холодным, как тайное царство горы Дасюэшань.

Но кто мог быть настолько могущественным?

Вдруг, чей-то голос прошептал Янь Чжэнмину на ухо: 

— Сосредоточься, ты слишком торопишься. Воля твоего меча слишком агрессивна. Она злит ветер. Успокойся. 

Янь Чжэнмин склонил голову набок.

— Кто вы?

Голос не ответил, но откуда-то издалека донеслось эхо какой-то мелодии.

Мелодия тянулась медленно и неторопливо, как если бы после весеннего снега внезапно пришло тепло, лед, сковавший пруд с увядшими лотосами, растаял, и томящаяся под слоем толстого ила жизнь, не желая сдаваться¹, вновь потянули к миру свои тонкие нити. И молодые рыбки, снующие меж сухих веток, вновь озарили воду блеском своей чешуи. 

¹ 藕断丝连 (ǒu duàn sī lián) — корневище лотоса переломлено, но волокна тянутся обр. ещё не все связи порваны; не в силах расстаться, тянутся друг к другу, продолжают любить друг друга.

И словно дивные красавицы, изящно отбрасывающие свои одежды, десятки тысяч лотосовых листьев раскрыли свои объятия навстречу ветру и росе, толпясь промеж омытых чистой водой цветов...

Янь Чжэнмин не знал, что это за инструмент. Но он чувствовал, что его колотящееся сердце постепенно успокаивалось. Все тревоги и мысли о Чэн Цяне, наконец, стихли. Странный изначальный дух продолжал разливаться по его внутреннему дворцу. Юноша сделал глубокий вдох. Только теперь он понял, что был не прав. Он слишком беспокоился о Чэн Цяне, чем и спровоцировал яростный ветер. Воля его меча почти перешла все границы.

Янь Чжэнмин попытался успокоить свой клинок, и бушевавший вокруг них ветер действительно начал стихать. Некоторое время спустя он почти полностью исчез. 

Янь Чжэнмин опустил голову и поудобнее перехватил Чэн Цяня. 

— Большое спасибо... Мой младший брат сейчас не в лучшем состоянии. А я порой бываю слишком вспыльчивым, — тихо сказал юноша.

Отголоски далекой мелодии становились все тише и тише. Наконец, она закончилась, и голос снова произнес:

— Это жалкое заклинание. От него легко избавиться. Не стоит так сильно беспокоиться.

Янь Чжэнмин осторожно коснулся пальцами лица Чэн Цяня и с тревогой посмотрел на юношу. Вдруг он заметил, что темная энергия, клубившаяся между бровей Чэн Цяня и странная отметина в форме уха исчезли. Сейчас в облике его брата не было ничего необычного, за исключением того, что его тело становилось все горячее и горячее.

— Странно, — произнес Янь Чжэнмин, — это не похоже на «душу художника». 

Юноша немного поколебался и тихо спросил: 

— Вам, случаем, не известно, что это за заклинание? 

— Оно называется «Весны и осени»². Но вы, заклинатели, кажется, зовете его «душа художника». Весьма впечатляюще. Но на самом деле это всего лишь дешевый трюк, не стоит уделять ему так много внимания, — сказал голос.

^{​​​​​​​2} 春秋 (chūnqiū) — весна и осень (обр. в знач.: четыре времени года, круглый год. Так же «Чуньцю», «Вёсны и осени» это приписываемая Конфуцию летопись княжества Лу, пятая книга конфуцианского «Пятикнижия»).

Янь Чжэнмин удивленно вскинул бровь. Что значит «вы, заклинатели»? 

— Осмелюсь спросить достопочтенного... — начал было Янь Чжэнмин.

— Я не «достопочтенный», — неопределенно ответил ему голос. Похоже, его владелец не привык к вежливым обращениям. Голос казался немного грубоватым, — я здесь лишь для того, чтобы составить компанию растущему в этих краях лотосу. Я обычный цветочный дух. 

Когда голос стих, прямо перед Янь Чжэнмином мелькнула серая тень. Сложно было понять, мужчина то был или женщина, старый или молодой. Тень напоминала неприметного мотылька, случайно залетевшего в тайное царство горы Дасюэшань, в поисках золотого света. Если бы она сама не обратила на себя внимание, ее так никто бы и не заметил.

Янь Чжэнмин слегка прищурился. Он не знал, что цветочный дух намеревался делать с двумя незваными гостями. 

Но дух, похоже, угадал его мысли и поспешно произнес: 

— Тебе не о чем беспокоиться. Я защищаю вас лишь потому, что мне приказал золотой лотос.

Янь Чжэнмин был ошеломлен. Хотя он и гордился своей красотой и изяществом, но он был не настолько самовлюбленным, чтобы сравнивать себя с цветами. Юноша настороженно подумал: «Этот призрачный лотос ведь не сделает из нас удобрение, верно?»

— Сегодня лист золотого лотоса появился здесь из-за тебя. Конечно же, ты имеешь право забрать его. Пойдем со мной, — отозвался цветочный дух. 

Янь Чжэнмин лишился дара речи. 

Золотой лотос лично предлагал ему забрать лист? Видя, как тайное царство горы Дасюэшань пытается их убить, он специально прислал в качестве провожатого цветочного духа?

Ему это что, снится?

Как говорится: «Не стоит навязываться или упустишь дело»^{​​​​​​​3}. Янь Чжэнмин привык к невезению и никак не мог поверить в то, что на его голову могла свалиться такая удача. 

^{​​​​​​​3} 上赶子不是买卖 (shàng gǎnzi bùshì mǎimai) — излишняя настойчивость вызывает отторжение (обр. не стоит навязываться или слишком понижать цену товара или услуги, иначе тем самым отпугнёшь клиента, который может подумать, что что-то не так).

Юноша нахмурился и осторожно спросил: 

— Это... Я польщен такой неожиданной милостью. Наверное, нет смысла говорить, что дыру в горе Дасюэшань проделал темный заклинатель прошлых поколений. Боюсь, я намного слабее его, чем я удостоился такой чести? 

— Да, тот темный заклинатель следовал по Призрачному пути, он был сильнее, чем ты, но он не заслужил такой чести, ведь он не был повелителем демонов.

— Простите, но ведь и я не был... — ответил Янь Чжэнмин.

— Лист золотого лотоса способен очистить все грехи этого мира. Таков закон. И не имеет значения, насколько высок твой уровень совершенствования. Тот, кого признает золотой лотос, не важно, праведник он, или ужасный демон, должен уметь контролировать ситуацию и следовать правилам. Это и значит быть «могущественным», «властным» и «сильным». Ты знаешь, что следуешь праведному пути. Может, в тебе и нет ничего особенного, но все великие из вашего поколения давно уже мертвы, и теперь эта «сила» досталась тебе. В этом нет ничего необычного. Тебе нечего бояться.

Янь Чжэнмин не нашел, что ответить.

Все выглядело так, будто они выбирали генерала среди карликов^{​​​​​​​4}, и, если подумать, это было очень похоже на правду. 

^{​​​​​​​4} 矮子里选将军 (ǎizi li xuǎn jiāngjūn) — выбирать генерала среди карликов, (обр. выбирать лучшего из тех, кто есть. выбирать лучшего из худших).

После смерти Тун Жу наступила эпоха Четырех Святых. Но когда скончался Шан Ваньнянь и состарился Бянь Сюй, эпоха Четырех Святых подошла к концу. После раскола в Управлении небесных гаданий и уничтожения девяти мудрецов из «кошмарных путников», обе стороны остались ни с чем. После битвы в Массиве десяти сторон все крупные кланы поджали хвосты. И наступило время, «когда в горах без тигра даже обезьяна смогла бы стать королем».

Кроме того, Хань Юань слишком легко избежал казни. Невозможно, чтобы все это не имело никакого отношения к клану Фуяо.

— Тайное царство горы Дасюэшань на самом деле лишь дрейфующий в море Бэймин защитный купол для золотого лотоса. И как только лотос отпустит листья, тайное царство разрушится, и его руины будут ждать возможности собраться вновь. Тебе лучше поторопиться. Бери лист и уходи отсюда вместе со своим младшим братом. Он угодил под влияние «души художника». Это пустяки. Лист золотого лотоса легко избавит его от этой напасти, — сказал цветочный дух.

Янь Чжэнмин всегда чувствовал, что лист золотого лотоса с горы Дасюэшань был окутан множеством странных тайн, потому спросил прямо: 

— Простите мое невежество, но что значит «очистить все грехи этого мира»? Если кто-то всю жизнь без разбора убивал людей, его грех слишком велик. Этого уже не исправить, содеянного не вернуть. Но неужели для того, чтобы воскресить мертвых, нужно лишь отыскать этот лист?

Цветочный дух был ошеломлен. Но мгновение спустя он улыбнулся и произнес: 

— Большинство из тех, кто приходили в тайное царство горы Дасюэшань, были темными заклинателями. Конечно, то, что вы, праведники, думаете иначе, не изменит того, что мертвых нельзя воскресить. Мои слова о «грехе» отличается от того, что ты себе представляешь. Когда ты достиг «Божественного Царства», ты должен был понять, что скрыто в умах заклинателей...

— Путь небес… — ответил Янь Чжэнмин.

— Путь небес может быть ясным и мутным, стремительным и тихим, он может быть длинным и коротким, узким и широким. Если будешь слишком полагаться на правила, сломаешься, — тихо сказал цветочный дух. — Путь небес заставляет темных заклинателей преодолевать тысячи ли в день, это делает их кровожадными, а кровожадность приводит к равновесию. Если хочешь отмыться от Темного Пути, ты никогда в жизни не должен проливать кровь. Путь небес жаждет равновесия. И то, что вы, заклинатели, называете «грехом» — тоже своего рода путь к равновесию. Заклинатели сами сеют причины будущих событий, в их руках находится истина. Но они боятся себя и сдерживают собственные силы, чтобы добро и зло не привело их к Небесному Бедствию. 

Пока цветочный дух говорил, Янь Чжэнмин, наконец, коснулся ногами земли. Казалось, будто он вновь вернулся в тайное царство, но бушевавший в нем яростный ветер исчез. 

При помощи изначального духа раны Янь Чжэнмина начали заживать. Он поднял Чэн Цяня на руки, но дальше не пошел, так и оставшись стоять на месте.

— Ты хочешь сказать, что пусть лист золотого лотоса и кажется таким волшебным, но на самом деле это как дать виновному горсть красных абрикосов, сказав, что это спасет его от Небесного Бедствия? 

— Если избавиться от ила, исчезнет грязь и вода очистится. Если ты не станешь оправдывать зло, в этом не будет ничего плохого. 

Сердце Янь Чжэнмина было полно невысказанных противоречий, и его прежняя тяга к листу золотого лотоса заметно ослабла.

Цветочный дух остановился в десяти шагах от него: 

— Путь небес бесчеловечен. В соответствии с ним все сущее лишь чучело собаки^{​​​​​​​5}. Тогда в чем же разница между добром и злом? Просто вы, смертные, не можете этого понять. 

^{​​​​​​​5} 刍狗 (chúgǒu) — соломенная собака, чучело собаки (в древнем Китае ― для жертвоприношений, по окончании которых её выбрасывали; обр. в знач.: ненужная, бесполезная вещь, хлам, никчемность).

Услышав эти слова, Янь Чжэнмин чуть было не усмехнулся. Если это так, то в чем смысл пятисотлетней ссылки Хань Юаня? Если кто угодно может прилепить себе на лоб лист золотого лотоса и тут же превратиться в невинную овцу!

Вдруг, Янь Чжэнмин услышал тихий шелест. Словно росток, что пытался пробиться сквозь землю. Затем, воздух наполнился неописуемым ароматом. Цветочный дух медленно поднял голову и тихо произнес:

— Золотой лотос вот-вот расцветет, и цель, к которой ты так стремился, его лист, скоро раскроется…

Янь Чжэнмин был ошеломлен. Юноша посмотрел в сторону цветочного духа и увидел неподалеку золотой лотос, размером с две ладони, тихо плывущий по воде. Его свет больше не был таким ярким, напротив, он олицетворял собой невыразимую чистоту. Лишь его корни уходили в глубины моря Бэймин.

И правда... Тайное царство горы Дасюэшань могло погасить все огни, даже сияющую в темноте жемчужину, ведь лед и снег здесь были застывшими водами черного моря Бэймин! 

Золотой лотос одиноко покачивался на поверхности воды. Над цветком витал туман. Вдруг, словно почувствовав чье-то присутствие, лотос медленно повернулся, являя взору спрятанный под ним крошечный лист. 

Неизвестно почему, но при одном лишь взгляде на этот цветок, сердце Янь Чжэнмина затрепетало. 

— Это сердце горы Дасюэшань... Заклинатель, раз уж он появился здесь из-за тебя, он твой, — вздохнул цветочный дух.  

Но Янь Чжэнмин не сдвинулся с места.

Цветочный дух перевел взгляд на Чэн Цяня и, не удержавшись, добавил: 

— Листья золотого лотоса напоминают цветы канны⁶. Когда они полностью раскроются, времени у вас останется всего на одну палочку благовоний⁷. Затем они увянут, и тайное царство горы Дасюэшань разрушится. Это величайшее сокровище, заполучить которое мечтает каждый. Так чего же ты медлишь?

^{​​​​​​​6} Отсылка на идиому 昙花一现 (tánhuāyīxiàn) — цветы канны появляются на мгновение (обр. в знач.: появиться на мгновение и исчезнуть; быстро расцвести и увянуть). Хотя на самом деле название昙花 (tánhuā) относится к эпифиллуму остролепестковому. Эпифиллум — род эпифитных кактусов семейства кактусовые. Насчитывается двадцать видов. Цветет редко и только в ночное время.

^{​​​​​​​7} В древнем Китае время измеряли палочками благовоний.

Голос цветочного духа пробуждал в душе юноши беспокойство и безграничное желание. И Янь Чжэнмин почти поддался на уговоры. Юноша подумал: «Император не беспокоится, а евнух нервничает⁸. В чем же причина?»

⁸ 皇帝不急太监急 (huángdì bùjí tàijiān jí) — император не беспокоится, а евнух нервничает (обр. в знач.: заинтересованное лицо не беспокоится, и не спешит найти укрытие, в то время как люди незаинтересованные волнуются по пустякам и высказывают свои предположения. Выдает насмешливое или пренебрежительное отношение).

Цветочный дух заметил его сомнения, и ответ не заставил себя ждать. 

— Даже если ты думаешь, что лотос подождет, боюсь, душа твоего младшего брата больше не может ждать!

Эти слова ударили Янь Чжэнмина по больному. По мере того, как он приближался к золотому лотосу, лицо Чэн Цяня становилось все бледнее и бледнее. Волосы на его висках были мокрыми от пота, а руки то и дело сжимались в кулаки. Юноша дрожал, будто от сильной боли. 

— Ты собираешься смотреть на то, как он мучает себя, лишь бы не навредить тебе? Смотреть, как он умирает на твоих руках? — осведомился цветочный дух.

В конце концов, терпение Янь Чжэнмина лопнуло. Он опустил Чэн Цяня на землю и позволил ему опереться на себя. Высвободив одну руку, юноша потянулся за листом. Сокровищем, способным свести с ума всех темных заклинателей этого мира.

И в этот момент Чэн Цянь открыл глаза.