Клинок, заморозивший четырнадцать государств*

Эти глупые темные заклинатели, чьи мозги были размером с бобы, только и могли, что притворяться, будто в их жизни было хоть что-то ценное. В отличие от людей, чьи сердца полнились любовью и ненавистью, им всегда было этого мало. Человеческое сердце не стоит на месте и однажды, все может измениться до неузнаваемости. 

Из-за стремительно расширяющегося проклятия Бянь Сюя, тело демонического дракона Хань Юаня быстро достигло своего предела. Его плоть начала рваться изнутри. Одновременно с этим, словно разделяя его боль, раздвоенная душа юноши принялась переругиваться между собой. 

— Не тебе осуждать других, — насмехался внутренний демон, — ох, в конце прошлого месяца ты боролся за то, чтобы уничтожить всех людей в этом мире. А что теперь? Луна еще сделала полный круг, а ты, едва узнав, что тебя не выгнали из клана, внезапно стал святошей и обеспокоился судьбою человечества? Тц... ты стал прилежным, как зрелая женщина, и всю ярость твоего демонического дракона смыло красными водами¹.

¹ 癸水 (guǐshuǐ) — букв. менструация.

— Если эти красные воды в какой-нибудь из месяцев смоют тебя, я найду себе тихое место, стану монахом, и всю оставшуюся жизнь буду только есть и читать священные писания... Твою мать, может, подменишь меня на время, я больше не могу?!

Демон фыркнул и, на удивление, прислушался к его словам, тут же переняв контроль над телом.

В какой-то момент граница между душой демона и душой Хань Юаня стала менее заметной.

Тан Чжэнь равнодушно отбросил птичий труп в сторону. Как когда-то, много лет назад, будучи в недрах горы Дасюэшань, отбросил свое собственное тело. С горстью зажатых в руке красных перьев, он выглядел так, будто только что избавился от многолетнего хлама. 

Опустив обоженную силой «Нитей марионетки» руку, он с ненавистью посмотрел на Лужу. В его глазах читалось явное желание убивать.

— Надоеда. 

Тан Чжэнь покинул тело призрака, пострадавшего от его собственного амулета, и его изначальный дух без труда разделился между кружившими вокруг призрачными тенями. Эти жуткие создания разом распахнули глаза. Мужчины и женщины, старые и молодые, в их взглядах читалось нетерпение. То, что творилось вокруг, было похоже на настоящий кошмар. 

Ли Юнь первым осознал опасность. С мечом в руках, он немедленно бросился к растерявшейся Луже, схватил красного журавля за тонкую ногу и без лишних слов оттащил в сторону, как мешок. Одновременно с этим он открыл свою сумку, вытащил оттуда пригоршню каких-то вещей и подбросил их вверх, словно рассыпающая цветы небесная красавица. 

Прежде, чем он успел закончить, призрак, находившийся ближе всех к Луже, внезапно взорвался. Взрывная волна прокатилась мимо. Если бы Ли Юнь помедлил, Лужу бы это не убило, но «Нити марионетки», способные выдержать лишь один удар, тут же бы разрушились. 

Похоже, Тан Чжэнь окончательно отвернулся от них. Более того, он отвернулся и от самого себя. 

Внезапно взорвавшийся призрак уничтожил все содержимое сумки Ли Юня. Вокруг кружили разноцветные порошки, бесчисленные снадобья и большие клочки бумаги. Вдруг, бумага обратилась саранчой, и целая туча насекомых, подобно вихрю, закружилась в воздухе, самоотверженно обрушившись на призрачных теней. И, пусть они не обладали особой силой, этого было вполне достаточно, чтобы сбить врага с толку. 

В этот момент на разорванное тело демонического дракона упал сосуд с «Каменной водой», в мгновение ока превращая его в твердую гладкую скалу, похожую на неприступную городскую стену. 

Хань Юань внезапно почувствовал холод и моментально осознал, что больше не может двигаться. 

— Ли Юнь! Ты в конце концов на чьей стороне?! — взревел он. — Не можешь помочь, так хотя бы перестань все портить! 

Ли Юнь подхватил Лужу, намереваясь сбежать, и бросил: 

— Я помог тебе продержаться еще какое-то время, чего ты орешь?

— Камень тоже может треснуть! О чем ты только думал, подлец?! — парировал Хань Юань.

Говоря об этом, Ли Юнь почувствовал себя по-настоящему гордым: 

— Ха-ха, не волнуйся об этом, это «Каменная вода». Она была собрана на горе Тайшань. Это снадобье куда сильнее тебя.

Но его брат продолжал кричать!

— И что мне, мать твою, делать, если я не смогу вернуться в прежнее состояние? — не унимался Хань Юань. — Стать частью ста тысяч гор Шу? Буду «горным червяком»!

Ли Юнь вздохнул и печально заметил: 

— Ох, Небеса, мой младший брат, ты обязательно привыкнешь, тебя только что разорвали на части, но ты до сих пор жив, так какой смысл спорить о том, из чего ты сделан... Ох, плохо дело! 

Тан Чжэнь окончательно вышел из себя. Из его рукавов хлынул черный туман, и повсюду разлилась густая темная Ци. Снующие в небе кузнечики тут же замерли и попадали на землю. 

Внезапно, Лужа вырвалась из рук Ли Юня, расправила крылья и с невероятной скоростью устремилась к ближайшей горе. Когда ее фигура взмыла вверх, ее кости издали ужасный скрежет, все тело птицы стало намного длиннее, а хвост растянулся на десяток чжан. В мгновение ока она обернулась взрослым красным журавлем. 

Древняя божественная птица опустилась на обтесанную скалу. На ее огромных, способных закрыть собой все небо, крыльях, вспыхнул огонь. Безудержное пламя закружилось на ветру, рисуя в темноте силуэт из забытых легенд. 

Ли Юнь замер, а потом вдруг вспомнил о трехтысячелетней «демонической пилюле». Холод от его ладоней пополз прямо к сердцу, и юноша прошипел: 

— Хань Тань, что ты наделала?!

Но Луже некогда было обращать на него внимание. Сила короля демонов готова была превратить ее в пылающий шар. Ее кости и мышцы бесконечно растягивались, каждый цунь незрелого тела полудемона сводило судорогой. Девушке казалось, что с нее заживо сдирали кожу. Страдания были такими невыносимыми, что ей безумно хотелось лечь на землю, свернуться калачиком и превратиться в пыль. 

В темном небе сверкнули молнии. Бушевавшие в облаках ветер и гром являли собой невероятную силу, намеревавшуюся уничтожить эту маленькую птичку, сильно переоценившую свои способности в погоне за высшим уровнем самосовершенствования. 

Когда старший брат отдал ей пилюлю короля демонов, он обращался с ней как с равной. Заклинатель со столетним опытом за плечами должен был понимать всю серьезность ситуации, но она никак не ожидала, что, если содрать с нее человеческую кожу, под ней все равно окажется буйная птица. 

Когда грянул гром, Лужа уже успела пожалеть о своем решении. Она подумала: «Я была слишком нетерпелива, теперь я точно помру».  

Девушке казалось, что ей будет больно и страшно, но, на самом деле, ничего из этого не произошло. В огне и всполохах молний она внезапно увидела тело мертвой птицы. Она размышляла: «Я должна была погибнуть давным-давно. Если бы моя мать не сопровождала меня с самого рождения, если бы в тот момент, когда разбилась скорлупа яйца, дух старшего наставника не помогал бы мне, если бы меня столько лет не оберегали учитель и старшие братья, я бы превратилась в такого же сумасшедшего негодяя, как Тан Чжэнь. Или давно бы уже отправилась к праотцам».

В какой-то момент Лужа подумала, что ей невероятно повезло, ведь она все эти годы жила в безопасности.

Потому она не раздумывая бросилась прямо к зажатому в Жертвенном массиве Хань Юаню.   

Невероятная мощь Жертвенного массива постоянно росла, но теперь к ней добавились гром и бушующее пламя. Среди всего этого грохота и огня, красный журавль напоминал первозданный хаос. Тысячи призраков одновременно застыли на месте, казалось, это зрелище пробудило в них память о далеком прошлом. 

Вдруг, казавшийся безжизненным амулет «Нитей марионетки», висевший у Лужи на нее, вспыхнул ярким огнем и самоотверженно принял на себя первый удар. Глубокие линии и бесчисленные бороздки вырезанного на дереве заклинания засияли обжигающим светом. Словно самые глубокие и тайные чувства, что когда-либо были в нем заключены, наконец, вырвались на свободу.

Тан Чжэнь почувствовал, как в его давно уже мертвом сердце что-то натужно «треснуло». Вероятно, связанный с ним амулет «Нитей марионетки» был окончательно разрушен. 

Его любовь давно прошла, но оставленный им амулет все еще исполнял свой долг, защищая от смерти семью, которую не желал признавать его хозяин.

Луже казалось, что она в муках неслась по непроходимо узкому проходу. Словно вновь пробивалась сквозь скорлупу. 

Вдруг, в ее легкие хлынул глоток сырого воздуха, четыре конечности и сотня ее костей, наконец, достигли предела роста. Пилюля бывшего короля демонов, впитавшая в себя опыт трех тысяч лет, опустилась в ее внутренний дворец. Красный журавль взмыл в небо и издал долгий протяжный крик: скорбная журавлиная песнь разорвала память о прошлом, и в небе развернулись два огромных крыла. 

Когда ее голос пронесся над горами, призрачные тени отступили. Они не решались встать на пути у огненного Хоу И^{​​​​​​​2}. Истинное пламя Самадхи хлынуло во все стороны, намереваясь сжечь все нечистое, что было на земле. Часть искр угодила в сковавший Хань Юаня массив. Барьер вспыхнул, пожирая и впитывая в себя разрушительную мощь проклятия Бянь Сюя. 

^{​​​​​​​2} Стрелок И или Хоу И — один из знаменитейших героев китайских мифов, борец с чудовищами, сбивший из лука девять солнц, угрожавших погубить всё живое на Земле, и неудачно стремившийся стать бессмертным. 

Кратковременная растерянность Тан Чжэня постепенно испарилась, призрачные тени пришли в себя и в их глазах вновь заклубился черный туман. Призраки вновь зашептали: 

— Моя связь с кланом Фуяо слишком глубока, можно сказать, что мы давние друзья. Я не хочу убивать вас, так почему же вы продолжаете искать смерти...

Тан Чжэнь, окруженный тысячами призрачных теней, внезапно вскинул руки. Черный туман хлынул во все стороны, разлившись на тысячи ли, утопив под собой горы и реки. Всем, кто видел это, казалось, что мир давно погряз в грязи, и любое колыхание травы способно было поднять ветер и вызвать волны^{​​​​​​​3}. 

^{​​​​​​​3} 兴风作浪 (xīngfēngzuòlàng) — поднимать ветер и делать волны (обр. в знач.: накалять обстановку, устраивать беспорядки, поднимать шум.

Черный туман приближался, и Хань Юань не мог удержаться и не вдохнуть его. Темная энергия разлилась по всему его телу, окутала полуокаменевшую морду демонического дракона, и глаза зверя тут же налились кровью.

Хань Юань с трудом подавил пробудившиеся инстинкты и, изо всех сил стараясь сохранить рассудок, крикнул: 

— Скорее! Уходите отсюда!

Эта дьявольская мощь так сильно напугала людей, что даже Ли Юнь в какой-то момент едва не поверил словам Тан Чжэня. 

Неужели он и вправду впитал в себя гнев миллиона неупокоенных душ? 

Неужели по ту сторону действительно было то, что способно было помочь этому великому демону?

Кому, кроме небес было известно, что именно произошло в тот день?

Тан Чжэнь громко рассмеялся.

— Неужели вы думаете, что Четверо Святых уничтожили вашего мудрого наставника лишь потому, что он, по чистой случайности, сошел с ума? Этот мир кишит демонами, так почему же вы не видите лишь то, как они охотятся друг за другом? Я уже говорил вам, почему грехи Тун Жу останутся непрощенными. Потому что гора Фуяо издревле охраняла вход во владения внутреннего демона. Чистая Ци и темная энергия способны уравновесить друг друга. Но камень исполнения желаний связан с тысячами таких внутренних демонов. Долгие годы он хранился в Башне отсутствия сожалений, пока кое-кто не украл то, что должен был охранять, тем самым освободив его. Сколько войн произошло за последние годы, сколько наводнений и засух, сколько могущественных людей лишились рассудка, и все из-за того, что сотни лет владения внутреннего демона оставались открытыми, незаметно распространяя свое влияние на весь мир. К слову сказать, демонический дракон, всего каких-то сто лет, и ты смог добиться таких высот. Ты ведь сделал это лишь с благословением своих предков?

— Что за чушь ты несешь?! — прошипел Ли Юнь.

Меч изначального духа, зажатый в его руке, внезапно засиял. Почувствовав какое-то движение, Ли Юнь опустил голову, и его глаза почти наполнились слезами. Теперь он отчетливо чувствовал, что ему тоже есть на кого опереться.

Ли Юнь без колебаний разжал руку, отпуская клинок, и окликнул окруженного призрачными тенями Ю Ляна: 

— Эй, заклинатель меча! Держи! 

Услышав его слова, Ю Лян резко развернулся, схватил брошенный ему клинок, и тут же ощутил внутри лезвия мощную волю меча. Едва коснувшись рукояти, он почувствовал, что чуть было не увидел «Божественное Царство». Юноша громко закричал, и клинок ринулся вперед, разрубая столпившихся перед ним призраков. 

Тан Чжэнь был ошеломлен, он поспешно отступил назад. Но обновленный^{​​​​​​​4} меч Ю Ляна бросился за ним. Клинок преследовал Тан Чжэня, пока темная энергия не заразила его и заключенные в лезвии свет не потускнел. Однако, за это время он успел избавиться от большей части призрачный теней. 

^{​​​​​​​4} 鸟枪换炮 (niǎoqiāng huàn pào) — букв. сменить дробовик на пушку (обр. в знач. обновить оборудование, модернизировать; улучшить условия).

Внезапно взгляд Тан Чжэня снова изменился. Задумчиво глядя куда-то вдаль, сквозь юного заклинателя меча, он обратился прямо к Янь Чжэнмину: 

— Вы можете сбежать из моря Бэймин... но что потом?

Зрачки Ю Ляна сузились. 

Тан Чжэнь вскинул руки, и из его ладоней вырвалось новое полчище призрачных теней. Мужчина презрительно посмотрел на потускневший клинок.

— Сможешь догнать меня? Сможешь убить их всех?

По логике вещей, Янь Чжэнмин не мог оказаться в двух местах одновременно.

Только когда отправляешься в путь земли Цзючжоу начинают казаться такими далекими и необъятными. 

Янь Чжэнмин нахмурился: 

— К сожалению, Ли Юнь только что отдал меч изначального духа.

— Есть один способ, но я не знаю, сработает ли он. В любом случае, клинок уже не вернуть, нам никогда его не догнать. Но лучше уж пытаться вылечить мертвую лошадь^{​​​​​​​5}, чем не делать вообще ничего, — сказал Чэн Цянь.

^{​​​​​​​5} 死马当作活马医 (sǐmǎdàngzuòhuómǎyī) — китайская идиома, в значении — «никогда не сдавайся и делай все возможное в любой ситуации».

— Чт...

Но Чэн Цянь тут же поднял руку, стянул с шеи старшего брата печать главы и быстро произнес: 

— Владения внутреннего демона, помнишь? Клан Фуяо существует для того, чтобы охранять вход в Долину демонов. В печати главы должен быть путь, ведущий в нее, туда мы и отправимся. 

Янь Чжэнмин непонимающе произнес: 

— Мы пойдем в Долину демонов? Что ты имеешь в виду, разве Долина демонов не на заднем склоне горы? 

— Да, запечатанная Долина демонов лежит на заднем склоне горы, — отозвался Чэн Цянь, — но владения внутреннего демона появляются всюду, где есть сильные желания. Это и есть настоящий вход. Здесь ничего нет, но темная энергия, захватившая зал Черной черепахи, никуда не исчезла. Мы можем открыть печать главы и попробовать. Повезет нам или нет, зависит от нашей удачи. 

Янь Чжэнмин понятия не имел, что юноша ограничен запретами и попросту не может сказать ему правду. Он не стал расспрашивать Чэн Цяня, откуда ему все это известно. Он безоговорочно поверил своему младшему брату и использовал свое божественное сознание, чтобы открыть печать. 

В мгновение ока вокруг юношей сгустилась темнота. Знакомый холод ледяных равнин закружился вокруг, и вскоре силуэты обоих заклинателей исчезли. 

Чэн Цянь на мгновение потерял сознание, но быстро пришел в себя. Кто-то в темноте поддерживал его, и сбоку мерцал какой-то свет. Не было смысла гадать, что это было. Это был один из лучших товаров его старшего брата. Жемчужина. 

Владения внутреннего демона отличались от того, что они увидели в первый раз. Темная энергия здесь была настолько сильной, что трудно было дышать. Попав сюда, любой человек тут же сделался бы рабом отрицательных эмоций. 

Сердце Янь Чжэнмина застыло. Заклинатели меча всегда отличались скверным характером, потому были более восприимчивы к таким вещам.

Он с трудом взял себя в руки и спросил:

— Что произошло?

Чэн Цянь глубоко задумался и, не сбавляя шаг, произнес: 

— Ты помнишь, что Тун Жу попросил у камня, когда был в Башне отсутствия сожалений? Да, Тун Жу был сумасшедшим, но в тот момент он еще не утратил человеческий облик. Он хотел вернуть камень и вновь запечатать Долину демонов. К несчастью, без этого важного артефакта печать долины не так сильна, как прежде. В тот раз, когда мы случайно уничтожили «Массив истребителей демонов», она разрушилась. 

Долина демонов раздражала Янь Чжэнмина, но он отнюдь не был глупцом. Он тут же ответил:

— Я думал, что если мы покинем это место, все будет хорошо! Тан Чжэнь все знал, но ничего мне не сказал. Прибыв на гору Фуяо, он тайно собрал темную энергию Долины демонов? Конечно... Ведь это я его пригласил. Как я мог привести в дом волка?

Янь Чжэнмин говорил все быстрее и быстрее, он был так встревожен, что ему становилось все труднее сдерживать рвущийся наружу гнев. Он резко схватил Чэн Цяня за руку, его ногти почти вонзились юноше в кожу. Так и не найдя выхода, вся его злость скопилась в отметине на лбу. 

— Проклятье, я ведь говорил тебе всегда быть у меня на виду!

Когда-то Чэн Цянь вошел в Дао через сердце, и теперь, даже если его сознание пребывало в хаосе из-за пробудившегося наследия цянькунь, он все равно был куда спокойнее, чем его старший брат. Проигнорировав этого сумасшедшего, юноша принялся читать про себя писания «О ясности и тишине», а после произнес:

— Если бы он не показал свои уязвимые места во время суда над Хань Юанем, и Шан Ваньнянь не помог бы мне пробудиться от «души художника», стали бы мы опасаться старых друзей? Возьми себя в руки, чтобы попасть на задний склон горы Фуяо нам все еще нужна печать главы, которую может открыть только нынешний глава. 

Янь Чжэнмин глубоко вздохнул и внезапно протянул вперед руку, с зажатой в ладони печатью. Внутри печати тут же вспыхнули звезды. Они рассыпались вокруг, превращая владения внутреннего демона в настоящую вселенную, и все тревоги, бушевавшие в сердцах юношей, ненадолго утихли. 

Пылающий разум Янь Чжэнмина на время успокоился, и только теперь он обнаружил оставленную им царапину на рукаве Чэн Цяня. К счастью, тела совершенствующих окружал защитный барьер, и кожа Чэн Цяня была намного прочнее его одежды.

Янь Чжэнмин замялся и неловко кашлянул:

— Я... это...

Но Чэн Цянь продолжил за него:

— Вы, заклинатели меча, с детства ненормальные. Вам намного легче, чем кому-либо еще, впасть в ярость. Тебе не нужно оправдываться, сейчас важно как можно скорее найти дорогу.  

Услышав это, Янь Чжэнмин лишь усмехнулся и поспешно направил свое сознание внутрь печати, силясь отыскать в ней все, что было связано с владениями внутреннего демона. 

Но конструкция печати оказалась куда сложнее, и сознания прошлых поколений крайне беспокойно реагировали на чужое присутствие. Какое-то время Янь Чжэнмин был сбит с толку. 

В этот самый момент в горах Шу Тан Чжэнь приказал призрачным теням спуститься на землю, и запрещенная техника Бянь Сюя восстала против истинного пламени Лужи. 

Внезапно, тело Хань Юаня наполнилось ярким светом. В конце концов, он был настоящим демоническим драконом, стоявшим в шаге от титула Господина Бэймина. Даже Ли Юню, заклинателю изначального духа, что вошел в Дао через «девять звеньев», было трудно находиться рядом с ним.

Действие его снадобья постепенно ослабевало. 

Но если окаменение спадет, мощь запрещенной техники Бянь Сюя непременно атакует Хань Юаня.

Однако именно в этот момент он внезапно перестал терзаться материальными проблемами.

— Ли Юнь, я не выдержу! Возьми еще одну бутылку! — закричал Хань Юань. 

— У меня больше нет! — в отчаянии отозвался Ли Юнь.

Ли Юнь очень хотел разрыдаться, но не мог выдавить ни слезинки. Глухо зарычав, юноша подумал: «Мать твою, старший брат, ты не хочешь, наконец, появиться?»

По мере того, как спадало окаменения, запрещенная техника Бянь Сюя все сильнее и сильнее вгрызалась в тело черного дракона, и с каждым новым ударом промеж чешуи Хань Юаня проступали кровавые дорожки. 

Сознание Янь Чжэнмина находилось в печати главы, когда метка кровавой клятвы на его руке внезапно пробудилась и вспыхнула. Клятва была скреплена кланом Фуяо и Шан Ваньнянем, однако главным действующим лицом в ней был именно Хань Юань. Но Хань Юань не смог бы разрушить этот договор. Подобное могло означать лишь одно — он собирался отправиться к праотцам.

Янь Чжэнмина прошиб холодный пот. Лишь глава клана мог войти в печать и встретиться с прошлыми поколениями. Он даже не мог попросить Чэн Цяня помочь ему. 

Внезапно, прямо перед ним появился Тун Жу, в чьих мыслях он сам не раз оказывался, входя внутрь печати. Но, в отличие от всех прошлых раз, теперь Янь Чжэнмину казалось, что Тун Жу не был ни призраком, ни воспоминанием. Он словно мог видеть его. 

Осколок божественного сознания Тун Жу притягивал юношу, и он попросту не мог не последовать за ним. 

Он видел, как сознание Тун Жу миновало бесконечные врата^{​​​​​​​6}. Его смутный, похожий на пыль и дым образ, привел Янь Чжэнмина к еще одним воротам. Никто не произнес ни слова. На этих воротах отчетливо виднелась красная отметина, как две капли воды похожая на печать истребителей демонов, что преподнес ему У Чантянь. 

^{​​​​​​​6} 道门 (dàomén) — врата познания истины; даосизм. 

Ворота были закрыты, но из образовавшейся посередине щели сочилась темная энергия владений внутреннего демона. Тун Жу остановился, кивнул Янь Чжэнмину и исчез. 

Янь Чжэнмин осторожно протянул руку и медленно провел пальцами вдоль трещины. 

Створки с грохотом распахнулись. 

Сознание Янь Чжэнмина тут же покинуло печать. Открыв глаза, юноша увидел, как в небе, гонимые ветром, собираются тучи, и звезды, что вырвались из печати главы, собираются в огромный водоворот. Мгновение спустя все светила были стерты с лица земли, и на их месте образовалась пустота. Вдруг, перед ним и Чэн Цянем возникли те самые ворота. 

Янь Чжэнмин был вне себя от радости.

— Это здесь, идем! 

В тот момент, как оба юноши миновали ворота, Янь Чжэнмин отменил наложенный на гору Фуяо запрет, и она снова вернулась в мир. 

В самом сердце Шу, среди высоких гор, Хань Юань, наконец, перестал быть камнем и вновь обрел тело из плоти и крови. Ему казалось, что его пригвоздили к земле бесчисленными иглами. Боль была повсюду. Мучения были такими сильными, что он невольно задумался: «Я ведь тоже заклинатель изначального духа. Если я умру здесь, вернется ли моя душа обратно на родину?»  

Тем временем гору Фуяо окутала темная энергия. Кровавая клятва и круг багуа на руке Янь Чжэнмина продолжали светиться, пока они с Чэн Цянем неслись по бесконечным каменным ступеням, сквозь густой лес. Еще до того, как они прибыли на место, воздух разрезало лезвие меча, обрушившись прямо на гостевой домик, где совсем недавно останавливался Тан Чжэнь. Домик тут же развалился. Весь двор, словно в сезон дождей, был окутан густыми черными тучами. Тяжелые каменные плиты были с легкостью разрублены покинувшим «ножны» клинком Янь Чжэнмина. Внизу, прямо под ними, обнаружился большой камень. Это было Пламя ледяного сердца из Чжаояна.

Рядом с камнем лежало тело. Это был Люлан. Слабое свечение, озарявшее его грудь, медленно угасало. Оказывается, Тан Чжэнь спрятал настоящую Поглощающую души лампу в теле Люлана! 

В центре земель Шу, перенасытившись темной энергией, запрещенная техника прорвала огненный круг Лужи. Красные перья цветочным дождем^{​​​​​​​7} хлынули в стороны, все пространство вокруг заполонили призрачные тени, и в землю вонзились острые когти демонического дракона. Внезапно, Хань Юань понял, что больше не может ссориться с самим собой, и оба сознания, разделявшие его тело, слились в одно. 

^{​​​​​​​7} Согласно буддийским канонам: Небеса устраивали дождь из лепестков, чтобы восхвалять достоинства и добродетели учения Будды. 

На вершине горы Фуяо, окутанный ветром и льдом Шуанжэнь вместе с разрушительной аурой меча обрушились прямо на Пламя ледяного сердца. «Невидимая» аура меча влилась в камень, разбив его изнутри. «Мертвое тело Люлана» тут же лишилось своей защиты. Но труп в ужасе дернулся, обратился в черный вихрь и попытался сбежать.  

— Сяо Цянь, прочь с дороги! 

Освободившись от «ножен», меч Янь Чжэнмина сделался похожим скрытое лезвие^{​​​​​​​8}.

^{​​​​​​​8} 藏锋 (cángfēng) — означает: цанфэн, «спрятанный кончик», скруглённый конец (каллиграфический способ написания без острых углов) или же непримечательность; не обнаруживать (не проявлять) своих талантов. 

И клинок, заморозивший четырнадцать государств, заставил гору Фуяо содрогнуться. 

*В Китае есть несколько литературных произведений с таким названием, в том числе роман о боевых искусствах и стихотворение, написанное монахом Гуань Сю (832-912), бывшим, ко всему прочему, еще и великим поэтом.