Едва только Чэн Цянь открыл глаза, как перед его взглядом тут же предстало зрелище чьего-то, похожего на метелку из перьев, затылка. Чэн Цянь ошеломленно наблюдал, как метелка из перьев обернулась и энергично позвала его:

— Третий шисюн!

Чэн Цянь еще не до конца пришел в себя, и прошлая ночь все еще казалась ему иллюзией.

— Что у тебя на голове? — растерянно спросил он.

Лужа с радостью ответила:

— Разноцветные птичьи перья! Мне идет?

Чэн Цянь с трудом заставил себя отвлечься от этого зрелища и, помолчав с минуту, искренне сказал:

— Они несколько… ослепительны.

Лужа вскинула брови, потом оглядела его простое, не слишком новое ханьфу, и, наконец, почувствовала облегчение.

— Ладно, тебе все равно не понять, насколько они хороши, — с какой-то досадой сказала она. — Поторопись, сегодня мы возвращаемся в усадьбу.

Чэн Цянь хотел было ответить ей, что ему действительно «не понять», но они так долго не виделись. Казалось, он просто отвык. Чэн Цянь промолчал. Он лишь слегка склонил голову, отвел взгляд и спросил:

— Что за усадьба?

— Это наш новый дом!

Чэн Цянь забрал деньги, выделенные ему владыкой Нянь на дорожные расходы, подхватил Шуанжэнь и последовал за Лужей, прямо через растущий вокруг поляны лес. Подняв голову, он быстро нашел взглядом Янь Чжэнмина, ждущего их на возвышенности. Несмотря на то, что Чэн Цяня никогда особо не заботило, как одевались другие люди, в тот момент он был поражен.

Дашисюн, казалось, практиковал какой-то странный метод совершенствования. Даже будучи в глуши, он все равно умудрился переодеться. Всю его фигуру словно окутывало сияние. В руках у Янь Чжэнмина был, словно из ниоткуда взявшийся, веер, и теперь юноша ритмично похлопывал им по ладони... Сейчас он был совершенно другим человеком, нежели вчера вечером.

По сравнению с Лужей, похожей на фазана в человеческом обличье, контраст оказался слишком велик. Янь Чжэнмин выглядел как бессмертный, изгнанный в бренный мир.

Чэн Цянь посмотрел на Лужу со сложным чувством, решив, что глава клана, вероятно, неправильно воспитывал это дитя. Она научилась притворяться самовлюбленной, но так и не овладела искусством быть таковой на самом деле.

Лужа с любопытством огляделась вокруг и в замешательстве спросила:

— Где второй шисюн?

— Он отправился разузнать о местонахождении Хань Юаня. Вероятно, Ли Юнь вернулся в усадьбу еще прошлой ночью. — Янь Чжэнмин окинул взглядом Лужу, зацепившись за разноцветные перья в волосах девушки. Ему действительно не терпелось устроить ей взбучку, но, по некоторым причинам, он сдержался и ничего не сказал. Он насилу придал своему лицу нейтральное выражение. — Для тебя у меня тоже есть поручение. Чжэши прислал письмо, скорее возвращайся назад.

На мгновение Лужа даже растерялась, а потом сказала с легким разочарованием:

— О, я хотела провести еще немного времени с третьим шисюном. 

Янь Чжэнмин недовольно подумал: «Она стала такой взрослой, но так и не научилась чувствовать ситуацию».

Но, сказанные вслух, эти слова прозвучали бы крайне неуместно, потому ему ничего не оставалось, кроме как с достоинством ответить:

— Он вернулся и больше никуда не уйдет. Если у тебя есть что-то, что ты хотела бы сказать, отложи это до нашего возвращения. Важные дела всегда должны быть на первом месте.

Крылья Лужи выросли, но в душе она все еще была простодушной девочкой. Она тут же поверила в «важные дела» своего дашисюна и одарила Чэн Цяня ностальгическим взглядом. Увидев, что он кивнул, обещая не уходить, она, наконец, превратилась в маленькую птичку и улетела.

Отослав последнее препятствие, Янь Чжэнмин еще даже не успел этому порадоваться, как его тут же охватила внезапная нервозность. Какое-то время он молча размышлял, а после плюнул и окунулся в пучину самообмана: «Этот мальчишка ведь вырос вместе со мной, почему я нервничаю?»

Чувство вины Чэн Цяня не исчезло. Как только он увидел, что Янь Чжэнмин, похоже, хочет ему что-то сказать, он послушно отошел в сторону и стал ждать. Но после долгого ожидания дашисюн по-прежнему не произнес ни звука. Чэн Цянь был сбит с толку.

Янь Чжэнмин взглянул на него и случайно встретился с пристальным взглядом Чэн Цяня. Он быстро отвел глаза, раздраженно подумав: «С ума сойти, я все еще нервничаю, вот же…»

Тогда он снова повернулся, напустив на себя вид главы клана, дорожившего своими словами, как золотом, и бросил:

— Идем.

Вытащив меч, он взмыл в небо и завис в воздухе, ожидая Чэн Цяня. Рукава его одежд развевались на ветру. На первый взгляд казалось, будто Янь Чжэнмин вел себя спокойно, как и подобает великому учителю, но на самом деле это был блеф. Чэн Цянь тут же бросился догонять его. Каждый раз, глядя на его спину, он думал о прошлом своего дашисюна и о своем никчемном поведении, чувствуя себя все более и более несчастным.

На уме у Янь Чжэнмина было несколько вопросов. В конце концов, он выбрал тот, что больше всего беспокоил его на данном этапе и спросил:

— Кто дал тебе этот меч?

Это было все равно, что держать в руке большой золотой зуб. Вряд ли Чэн Цянь сам его нашел. Возможно, какой-то необычный человек подарил его юноше.

Чэн Цянь ответил:

— Мне подарил его владыка долины Минмин.

Янь Чжэнмин вспомнил рассказ Лужи о вчерашнем дне и догадался, что «старейшиной долины» о котором говорил Нянь Минмин, был Чэн Цянь. Странный беспричинный гнев тут же вспыхнул в его груди.

— Долина Минмин? Ранее, когда я был там, этот старый толстяк даже не упомянул об этом, он что, хотел забрать тебя? Хм, он переоценивает себя.

Невиновный владыка долины Нянь, вероятно, почувствовал, как горят его уши.

Янь Чжэнмин же продолжил спрашивать:

— Что ты делал в долине Минмин?

— Одалживал ледяное озеро, чтобы восстановить свое физическое тело.

Янь Чжэнмин нахмурился. Кое-как отбросив ненужные мысли, он, в конце концов, сказал:

— Насколько я знаю, кроме перерождения изначального духа, нет никакого другого способа восстановить физическое тело. В противном случае, тогда учитель не стал бы этого делать…

Чэн Цянь поразмыслил немного и просто ответил:

— Возможно, все потому, что мне посчастливилось взрастить свой изначальный дух в камне сосредоточения души.

— Что такое: «камень сосредоточения души»? — нетерпеливо спросил Янь Чжэнмин. — Не мог бы ты объяснить все с самого начала?

Это была очень длинная история. Чэн Цянь сделал паузу, изо всех сил стараясь найти это самое «начало», и продолжил с того момента, как он и Хань Юань случайно встретились с Тан Чжэнем. Затем он рассказал о том, как Вэнь Я дал ему камень сосредоточения души, а затем, как, наконец, восстановил свое физическое тело в долине Минмин. Но он не упомянул о той мучительной боли, что ему пришлось пережить и о семи Небесных Бедствиях, с которыми он столкнулся.

Жаль, что Янь Чжэнмин никогда не видел мир. Как он мог не знать, что такое изначальный дух?

Даже совершенствование изначального духа в собственном теле требовало от заклинателя множества усилий, ведь нельзя что-то построить, ничего не разрушив. Не говоря уже о совершенствовании во внешнем объекте. Кроме того, с древних времен формирование физического тела из внешнего объекта было делом неслыханным. Если бы это действительно было так просто, как говорил Чэн Цянь, все остальные живые существа уже давно превратились бы в людей. Зачем тогда вообще так усердно самосовершенствоваться?

Не говоря уже о совершенствовании в ледяном озере. Даже если бы оно десятилетиями вбирало в себя лаву, оно, вероятно, все равно смогло бы породить разве что камень.

— Даже если бы это был небесный артефакт, — продолжал Янь Чжэнмин. — Разве можно создать тело из куска нефрита, просто погрузив его в ледяное озеро? Сказать по правде, это невозможно.

Отношение Чэн Цяня к Янь Чжэнмину начинало постепенно меняться. Подумать только, что молодой господин из прошлого, который запросто мог сказать в лицо монаху о том, что он лысый, а потом недоумевать, почему тот сердится, однажды станет таким наблюдательным и осторожным. Видя, что ему не удастся скрыть правду, Чэн Цянь мог только сказать:

— Так как это против воли небес, то, естественно, не обошлось и без Небесных Бедствий.

Меч Янь Чжэнмина замер в воздухе.

— Что?

Его голос на мгновение охрип.

— Это было... Большое или Малое Небесное Бедствие?

Если заклинатели слишком быстро продвигались по пути самосовершенствования, рано или поздно, они неизбежно сталкивались с Небесным Бедствием. Обычно, на них обрушивалось от трех до пяти ударов. Но были еще и девять божественных громов, что являлись самыми смертоносными из всех. Это было наказание, чтобы никто из них не посмел забыть высоту неба и толщину земли. Небеса предупреждали простых людей, чтобы те были сдержанными на своем пути, чтобы они не слишком гордились собой — это и называлось «Малым Небесным Бедствием».

Но, когда возносился великий учитель, с небес спускалось Большое Небесное Бедствие. Даже если пережившие прежние испытания обладали способностью опрокидывать моря и горы, или создавать облака и дождь одним лишь взмахом руки, им все равно лишь чудом удавалось избежать смерти. То, что муравьи изо всех сил боролись за жизнь, пытаясь совладать с небом, уже было большим неуважением, не говоря уже об их стремлении к долголетию.

Говорили, что во время Большого Небесного Бедствия удары молний обрушивались на землю подобно проливному дождю. Сопротивляться было невозможно, и ничто не могло защитить заклинателя.

Чэн Цянь на минуту растерялся.

— Э-э-м…

Янь Чжэнмин немедленно подтвердил за него:

— Это было Большое Небесное Бедствие.

— О, это неправда. Я долгое время был изолирован от внешнего мира, мои знания ограничены. Я ничего не слышал о «Небесном Бедствии», но это было вовсе не оно. — как ни в чем не бывало, сказал Чэн Цянь.

В этом отношении Чэн Цянь, с детства умевший хорошо лгать, действительно был намного искуснее Лужи. Едва произнеся это, он продолжил спрашивать с соответствующей долей любопытства:

— Что такое «Большое Небесное Бедствие»?

Янь Чжэнмин молча посмотрел на него.

И Чэн Цянь осторожно добавил, в попытке смягчить ситуацию:

— В любом случае, я пережил его, но оно не показалось мне таким уж страшным. Наверное, это все же было «малое»?

Взгляд Янь Чжэнмина начал темнеть. Точно так же, как когда он был юн, и, если кто-то опрокидывал его курильницу, он не произносил ни слова, продолжая смотреть. Даже его ресницы, казалось, говорили: «Я очень расстроен, поторопись и извинись передо мной».

В прошлом Чэн Цянь лишь нетерпеливо думал: «Плевать на эту твою дурную привычку», — а затем оценивал серьезность ситуации, чтобы решить, следует ли ему вообще предлагать какой-то компромисс. Но после стольких лет разлуки его сердце вдруг преисполнилось нежностью. Когда он оказался на грани жизни и смерти, запертый в камне сосредоточения души, дурной нрав дашисюна, жабы Ли Юня, беды Хань Юаня и даже бесконечные пеленки шимэй: все это превратилось в недостижимые вещи, воспоминания о которых он бережно лелеял.

Чэн Цянь вдруг заулыбался. Слегка приподнятые уголки его глаз изящно изогнулись. Он уклонился от вопроса о Небесном Бедствии и сказал:

— Дашисюн, я очень скучал по вам.

Янь Чжэнмин промолчал.

Его сердце вдруг бешено забилось. Поспешно бросив: «Мы почти на месте», — он оставил Чэн Цяня позади и сбежал, нырнув в облака.

Одновременно с этим глава клана Янь подумал: «Даже не надейся, что я это просто так оставлю. Когда вернусь, я сразу же отправлю этому старому толстяку из долины Минмин письмо, чтобы узнать все в подробностях».

Сперва Чэн Цяню казалось, что, их так называемый «новый дом», должен был находиться глубоко в горах, среди леса, но он и представить себе не мог, что это действительно окажется усадьба. На окраине города у подножия холма раскинулись сотни гектаров хороших сельскохозяйственных угодий. На полях хлопотали крестьяне, вспахивая и засеивая землю.

Они приземлились на вершине и начали спускаться вниз, откуда открывался отличный вид на оживленный рынок неподалеку.

Любой, кто видел этот дом, говорил, что, то была резиденция обычного землевладельца.

Однако, войдя в усадьбу, Чэн Цянь понял, почему Янь Чжэнмин купил именно его.

Никто не знал, кто был прежним хозяином этих полей, но это место находилось в непосредственной близости к горам и тут был хороший источник воды. Местность здесь была крайне живописной. Со всех сторон сюда стекалась духовная энергия. Оглядевшись вокруг, Чэн Цянь подумал, что эта резиденция явно была на одном уровне с Горой бессмертных, что на острове Цинлун в Восточном море.

— Я укрепил стены внутреннего двора, — сказал Янь Чжэнмин. — Под кирпичами заложены заклинания, так что духовная энергия не может просочиться наружу. Пусть это место и не сравнится с горой Фуяо, но оно определенно немного лучше, чем долина Минмин.

Он все еще злился... У Чэн Цяня не нашлось слов, чтобы ответить ему, потому он лишь кивнул в знак согласия.

Обойдя внешний двор, можно было увидеть, что усадьба включала в себя множество зданий. Иногда мимо проходили слуги, кто-то подметал двор. Все они делали свою работу очень тихо. Дальше, за цветником, находилась внутренняя резиденция. Зеленые деревья здесь росли так густо, что напоминали настоящее бамбуковое море. Стоило кому-то войти сюда, как он сразу бы почувствовал, что летняя жара исчезла без следа. Прогуливаясь среди этих деревьев, хотелось ступать как можно осторожнее, чтобы не нарушить тишину этого места.

— Других сюда не пускают. Тебя никто не потревожит, даже если ты решишь отправиться в уединение, — сказал Янь Чжэнмин. — Иди за мной.

Он повел Чэн Цяня в сердце бамбуковой рощи. Туда, где расположился небольшой дворик. Над входом висела деревянная табличка с надписью: «Цинъань». Легкий ветерок пронесся мимо, шелестя изумрудными листьями. Когда Чэн Цянь остановился перед внутренним двором, он был несказанно удивлен. Юноша почувствовал себя так, словно вернулся на давно исчезнувшую гору Фуяо.

Двери павильона были приоткрыты, и четыре сокровища ученого мирно покоились на столе. Рядом с ними лежал наполовину исписанный свиток священных писаний «О спокойствии и безмятежности», будто хозяин этого места никогда и не уходил.

Пока Чэн Цянь осматривался, Янь Чжэнмин свернул наполовину исписанный свиток и спрятал его в рукав. Как ни в чем не бывало, он сказал Чэн Цяню:

— Я хорошо помню, как выглядел твой павильон «Цинъань». Есть ли разница?

Чэн Цянь посмотрел на окно, украшенное декоративной резьбой, на поднос для чая, с вырезанными на нем охлаждающими заклинаниями, на мягкое кресло, которое, казалось, могло проглотить человека целиком, и прислушался к доносившемуся откуда-то со стороны аромату благовоний. С первого взгляда было ясно, чьей территорией это место когда-то было. Он подумал, что на самом деле здесь и близко нет ничего похожего.

Но, увидев наигранно-спокойный взгляд Янь Чжэнмина, лишь покачал головой:

— Нет, почти не отличить.

Янь Чжэнмин сперва протяжно вздохнул от облегчения, а затем напрягся:

— Это хорошо. Это место было воссоздано для тебя, оставайся здесь.

И его лицо тут же сделалось серьезным. В его голосе звучала угроза, когда он сердито посмотрел на Чэн Цяня и сказал:

— Ты запомнил мои слова? Если ты еще хоть раз посмеешь уйти из дома без предупреждения или причины, я вышвырну тебя из клана.

Чэн Цянь почувствовал себя одновременно веселым и беспомощным. Он не смог удержаться и тут же спросил в ответ:

— Ты закончил?

На протяжении всего пути он ни разу не возразил. Несмотря ни на что, он оставался таким уважительным, что Янь Чжэнмин попросту не мог успокоиться. Все это казалось таким нереальным. Но стоило ему услышать эти знакомые интонации, как он сразу же почувствовал, будто с его сердца упал камень и все, наконец, стало правдой.

Янь Чжэнмин с горечью спросил себя: «Мерзавец, как не стыдно, разве он только что не показал тебе «хорошее лицо» (1)?»

(1) 好脸 (hǎo liǎn) — имеется в виду ликовать и веселиться. 

Затем «мерзавец» подошел и обнял Чэн Цяня со спины. В тот момент, когда его руки сомкнулись сильнее, Янь Чжэнмин закрыл глаза и задержал дыхание, будто стараясь успокоить какое-то странное чувство. Но уже через мгновение он ослабил хватку и дружески похлопал Чэн Цяня по плечу.

— Ладно, отдохни как следует.

Он так и ушел с наполовину исписанным свитком. Только выйдя из бамбукового леса, юноша, наконец, перевел дыхание. В полном удовлетворении, Янь Чжэнмин продолжил свой путь и неторопливо направился к следующей двери. С целеустремленной сосредоточенностью его изначальный дух вошел в печать главы клана, тщательно изучая замки, что учитель оставил после себя.

Несмотря на то, что Чэн Цянь ответил только так, как его спросили, и опустил слишком много деталей, Янь Чжэнмин остро чувствовал, что процесс его возвращения к жизни из тисков смерти, вполне возможно, включал в себя все три бедствия, под названием: «Небо», «Земля» и «Человек». Это идеально соответствовал трем замкам в печати... Было ли это совпадением?

Он попытался противопоставить сознание печати своему собственному изначальному духу. Она по-прежнему была очень снисходительна к нему, не причиняя юноше никакого вреда. Словно прощая легкомысленного младшего, печать лишь слегка оттолкнула его назад, показывая, что он всего лишь муравей, пытающийся встряхнуть дерево (2), что он все еще слишком слаб, так что ему не следует хитрить.

(2) 蚍蜉撼树 (pí fú hàn shù) — трясущий дерево муравей (обр.: с малыми силами и не располагая достаточными средствами и способностями пытаться творить великие дела).

Янь Чжэнмин обошел замок «человека», который он уже довольно хорошо знал, и повернулся, чтобы встать перед замком «земли». Он послал туда свое сознание и увидел, что внутри находятся четыре квадрата, окрашенные в лазурный, белый, алый и черный цвета (3). Каждый из квадратов был обращен к четырем сторонам. В каждом была замочная скважина. Три замка были накрепко заперты и лишь только замок, принадлежащий Цинлуну, был открыт.

(3) Лазурный, белый, алый и черный: 青白朱朱 (qīng bái zhū xuán). Эти цвета обычно используются для обозначения четырех духов-хранителей: Цинлун Востока, Белого тигра Запада, Алой птицы Юга и Черной черепахи Севера.

Что происходит?



Комментарии: 12

  • Чженмин когда же ты уже поймёшь что это за твоё "странное чувство"

  • вероятно им придётся посетить все оставшиеся стороны света

  • Лужа похожая на фазана🤣🤣🤣 вот что значит расти среди мальчиков

  • Крайне интересный артефакт дал ему Вэнь Я🤔
    Сага "Янь Чжэнмин и странное чувство" продолжается))

  • Спасибо за перевод!)

  • Янь Чжэнмин прекрасен. 🤩 Обожаю его все больше с каждой главой!

  • Большое спасибо за перевод!

  • Спасибо за перевод!
    Янь Чжэнмин, ты так вырос, настоящий глава клана. Очень надеюсь, что Хань Юаня они не забудут.

    Ответ от Shandian

    Янь Чжэнмин прекрасен, как рассвет. Мы его очень любим (─‿‿─)♡

  • Спасибо за главу.

    Ответ от Shandian

    Спасибо, что читаете(✿◡‿◡)

  • Чен Цянь, каков хитрец) Так интересно... когда читаю "вместе" с выходом перевода - всё ещё, честно говоря, не вижу что-то больше братской любви, а читай я всё "залпом" - и, наверное, шипперила бы каждый камень. Anyways... :'D
    Благодарю за перевод!

    Ответ от Shandian

    спасибо, что читаете))
    с другой стороны, разве так уж важна любовь по сравнению с сюжетом? х)

  • Нет ничего милее волнующегося Янь Чжэнмина, change my mind.

  • Охо-хо! Начинается что-то интересное! Я уже предвкушаю как буду глотать слёзы:))
    Большое спасибо за нелегкий труд! :)

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *