Отсечь семь чувств и отринуть шесть желаний

Завидев братьев, Лужа сделалась похожей на сироту, нашедшую свой дом. Грядущее сражение не имело к ней никакого отношения. Без лишних слов девушка ринулась вниз.

— Старший брат!

На Луже было надето ярко-красное платье. Когда она рухнула с неба, ее одежда и волосы горели, словно сияние зари. Падая, она напоминала летящий огненный шар, и взоры всех присутствующих разом оказались прикованы к ней. 

Этот маневр напрочь лишил Чэн Цяня возможности оправдаться. 

Хань Юань скрестив ноги сидел на возвышенности. Он прикрыл глаза, чтобы отдохнуть, и вновь открыл их лишь тогда, когда услышал последние новости. Окинув мрачным взглядом всех присутствующих, он, наконец, остановился на Луже. Он так запугал темных заклинателей, что теперь они молчали, как цикады зимой¹. Затем он отвел глаза и посмотрел на Янь Чжэнмина.

 ¹ 噤若寒蝉 (jìn ruò hán chán) — молчать как цикада зимой (обр. в знач.: не сметь и слова вымолвить, язык присох к нёбу).

Выражение лица Янь Чжэнмина было трудно разгадать. У них с Хань Юанем всегда были сложные отношения, но старший брат никогда не отказывался от него. 

В конце концов… Они всегда были его ни на что не годными младшими. 

Лужа прошептала ему на ухо: 

— В тот день, когда вам удалось одержать победу и разрушить массив, ты и третий брат угодили в разлом. Эти негодяи выползли из «Массива истребителей демонов» и вновь начали сражаться друг с другом. Обе стороны понесли большие потери, потому им пришлось на время разойтись, чтобы перевести дух, а затем четвертый ... То есть, дух демонического дракона привлек сюда множество темных заклинателей, и того красивого заклинателя меча. Я не знаю, на чьей он стороне. На следующий день с горы Тайхан прибыло еще больше людей. Их противостояние длится уже несколько дней. Скоро начнется новое сражение.

Она слишком много болтала. Казалось, ей было очень весело. Однако, сам юноша явно был не в том состоянии, чтобы наблюдать за весельем. Отвернувшись от Янь Чжэнмина, Лужа посмотрела на Чэн Цяня и спросила: 

—Третий брат, где вы были?

Чэн Цянь еще не успел ничего ответить, как Янь Чжэнмин уже протянул руку, чтобы одернуть Лужу.

— Не разговаривай с ним, пусть подумает о своих ошибках. 

Услышав эти слова, Лужа лишь со вздохом покачала головой и незаметно подмигнула Чэн Цяню. Чем же он опять разозлил старшего брата?

Чэн Цянь лишь горько улыбнулся.

Не обращая внимание на этих двоих, Янь Чжэнмин помахал Ли Юню, а затем нашел уединенное место и сел, выпрямив спину.

Из толпы заклинателей Управления небесных гаданий вышел мужчина. Это был У Чантянь. Увидев Янь Чжэнмина, У Чантянь не удержался, шагнул вперед и что-то тихо сказал Ю Ляну.

Ю Лян неохотно поднялся на ноги. Его движения были скованными — полученная в недавней стычке рана еще не зажила. Вид у юноши был как у потерявшейся собаки.

Ю Лян остановился перед Янь Чжэнмином и, с минуту поколебавшись, тихо сказал:

— Не сочтите за дерзость, этот младший смеет просить старшего пересесть, чтобы занять лучшее место.

Янь Чжэнмин бросил на него короткий взгляд, и Ю Лян невольно застыл. Раньше, каждый раз, когда он видел главу Яня, он желал сразиться с ним, но теперь, он почему-то не на шутку испугался. 

Янь Чжэнмин равнодушно ответил:

— В этом нет необходимости. Здесь тише.

Поскольку Нянь Минмин тоже был здесь, Ли Юнь отослал Нянь Дада к отцу. Подойдя ближе, он тут же завладел всеобщим вниманием. Юноша со смехом ответил Ю Ляну: 

— Разве все мы здесь не связаны печатью истребителей демонов? Пожалуйста, скажи господину У, что ему нет нужды так осторожничать.

Ли Юнь привык прятать иглу в шелках². Ю Лян расслышал в его словах неприкрытую иронию. Однако, он никогда не был душой компании и не слишком хорошо ладил с людьми. Какое-то время он просто стоял, не осознавая смысла чужих слов. Наконец, его терпение кончилось. Юноша сжал кулаки и, развернувшись, зашагал прочь.

² 绵里藏针 (miánlǐcángzhēn) — игла, спрятанная в шелковых оческах (обр. в знач.: держать камень за пазухой; на устах мёд, а на сердце лёд).

Но Янь Чжэнмин внезапно окликнул его.

— Подожди.

Ю Лян остановился.

Однако глава Янь даже не взглянул на него. Все его внимание было приковано к деревянному мечу, будто он всеми силами пытался рассмотреть на нем какой-то узор.

— Тем, кто идет по пути меча, всегда сложнее, чем другим, — медленно проговорил юноша. — Когда ты вошел в Дао, клинок выбрал тебя, а это значит, что у тебя определенно есть талант. Когда ты входишь в Дао, ты остаешься наедине с собой. Если справишься, получишь самый несравненный меч. Но если пройдешь по этой дороге шатаясь, как инвалид, в твоих руках останется лишь мясницкий нож. Ты должен сделать это сам. Не позволяй другим держать рукоять твоего клинка.  

Ю Лян был потрясен, его лицо побелело. В конце концов, он склонил голову и произнес: 

— Большое спасибо, старший.

Ли Юнь подождал, пока он уйдет и обнаружил у себя в руке камень «горчичного зернышка». На сей раз они не стали создавать столько шума, как у башни Красной птицы. У подножия горы раскинулся небольшой, укрытый легкими занавесками, тенистый навес. На занавесках были начертаны амулеты. Изнутри навеса можно было видеть и слышать все, что происходило снаружи, но внутрь заглянуть не мог никто.

— Как обстоят дела? — спросил Янь Чжэнмин.

Ли Юнь с гордым видом сел рядом с Чэн Цянем и произнес: 

— У Чантянь объявился, он планирует начать отсюда.

— А что с Управлением? — осведомился Чэн Цянь.

Ли Юнь показал взглядом куда-то в сторону.

— Посмотри туда. Гора Белого тигра, зал Черной черепахи, гора Мулань, Западный дворец… Тц, с тех пор как умер этот старый ублюдок, бывший владыка Западного дворца, не нашлось никого, кто взял бы на себя такую ответственность. Одним словом, если не считать того, что двое святых уже «освободились от пяти добродетелей», почти все заслуживающие уважения люди сейчас находятся здесь. Взгляни на темных заклинателей позади Хань Юаня. Видишь звезды вокруг луны³? Три женщины и шестеро мужчин, они — «девять мудрецов» из «кошмарных путников». Но ты еще многого не знаешь о темных заклинателях. Для них считается нормальным, сперва сотрудничать друг с другом, а затем внезапно скрестить клинки. Вполне возможно, что они явились сюда вовсе не для того, чтобы поддержать Хань Юаня. Боюсь, они здесь, как и мы, просто мутят воду. 

³ 众星捧月 (zhòngxīng pěngyuè) — звёзды вокруг луны (обр. в знач.: быть центром всеобщего внимания, являться кумиром публики).    

Янь Чжэнмин, не оглядываясь, выругался: 

— Кто тут мутит воду?

Ли Юнь улыбнулся и похлопал Чэн Цяня по плечу:

— Когда «око» было разрушено, им оставалось только сражаться. Затем с горы Тайхан явился У Чантянь и предложил эту игру. Он попросил создать здесь «Массив десяти сторон» и отобрать десять человек из каждого клана, чтобы войти внутрь. Небеса сами решат, кому с кем встретиться. Если победит Управление небесных гаданий, Хань Юань отправится с ними, а «кошмарные путники» вернутся на Южные окраины, и до конца своей жизни не приблизятся к Центральным равнинам. Но если победу одержат темные заклинатели, то люди из Управления возьмут на себя всю ответственность за случившееся. Они публично откажутся от истинного пути и позволят этим демонам избавиться от них.

Услышав слова брата, Чэн Цянь явно почувствовал, что в них что-то не так.

— В конце концов, все мы здесь связаны печатью истребителей демонов, но эти демоны похожи на блюдо сыпучего песка⁴. Если Управлению небесных гаданий удастся подкупить нескольких «путников», пообещав им награду за проигрыш, на чьей же стороне они окажутся?

⁴ 一盘散沙 (yīpán sǎnshā) — блюдо сыпучего песка (обр. о полной распылённости, раздробленности, разобщённости, разброде).

— Хань Юань не так глуп. У темных заклинателей тоже должна быть своя кровавая клятва. Кроме того, это уже не похоже на битву один на один. Если он решит в одиночку стереть с лица земли Центральные равнины, вряд ли ему кто-нибудь поможет. Может, он просто хочет лично прикончить их, — сказал Ли Юнь.

— В таком случае, чего он ждет? — спросил Чэн Цянь.

— Массив еще не закончен. Похоже, они ждут честного свидетеля, — ответил юноша.

Чэн Цянь нахмурился.

Ли Юнь похлопал его по плечу.

— Не хмурься. Ни тебе, ни старшему брату, все равно от этого не сбежать. Только в такие моменты я начинаю понимать, что иметь весьма посредственный уровень самосовершенствования не так уж и плохо.

— Нелегко будет увести Хань Юаня. Мы находимся у всех на виду. Слишком много людей принесли эту кровавую клятву, — сказал Чэн Цянь

На мгновение под навесом воцарилась тишина. В этот момент Янь Чжэнмин внезапно вытащил откуда-то бамбуковый веер. Рассеянно обмахнувшись им два раза, он оглянулся и увидел Ли Юня. Младший брат как-то странно сидел. Не выдержав, Янь Чжэнмин решительно ударил юношу по руке. 

— Сядь по-человечески.

Спорить было бесполезно. Ли Юнь рассмеялся. Он открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но вдруг увидел Чэн Цяня. Третий младший брат тоже смеялся.

Обычно, находясь с семьей, Чэн Цянь не следил за своим поведением. В его улыбке не было ничего странного, но каждый раз, когда он улыбался, он смотрел на Янь Чжэнмина так, будто в мире существовал только один человек. Уголки его глаз были слегка приподняты, а зрачки, казалось, мягко светились. Его взгляд был куда теплее, чем раньше.

Ли Юнь замолк. 

Он взглянул на братьев и подумал, что, если еще раз посмотрит на них, у него на глазу появится ячмень. Юноша сел ровно и произнес: 

— Ой, мамочки, неужели пока я спал, небо и земля поменялись местами!

Ли Юнь резко замолчал, и между всеми присутствующими повисла неловкая пауза.  Лужа невольно повернулась к ним и сказала: 

— Старший брат, ты сменил веер? Но он же сломан, он не так хорош, как предыдущий.

Стоило ей только упомянуть об этом, как все обнаружили, что бамбуковый веер в руках Янь Чжэнмина действительно изменился. С годами украшавшая ручку кожа стала красновато-коричневой, и по углам появились трещинки. Это совсем не добавляло ему изящества. 

Ли Юнь взял бамбуковый веер обеими руками и осторожно раскрыл его. Разворот был украшен лишь парой отдельных штрихов, по виду напоминавших гору. Но лицевая сторона была пуста. Лишь в углу можно было разглядеть выцветшую печать, отдаленно напоминавшую слово «Фуяо».

Достаточно было лишь мельком взглянуть на эти символы, чтобы понять, что они были оставлены навершием печати главы клана. 

Ли Юнь вздохнул.

— Это… это реликвия нашего клана. Сестрица, ты ведь уже взрослая барышня, ты должна читать серьезные книги, но у тебя до сих пор нет никакого представления о туши⁵. Ты только и знаешь, что целыми днями летать и втыкать в волосы куриные перья… О, я умираю от тоски. Старший брат, где ты его взял? Может, попробуем капнуть на нее твоей кровью? Кто знает, вдруг у этой реликвии есть душа.

⁵ 胸无点墨 (xiōngwúdiǎnmò) — не иметь никакого представления о туши (обр. никогда ничему не учился, неуч, невежда).

Янь Чжэнмин вкратце описал то, что произошло с ним и Чэн Цянем у Башни отсутствия сожалений. После чего вытащил из рукава небольшую коробочку и какую-то старую книгу. 

Передав коробочку Луже, он сказал: 

— Эта демоническая пилюля передавалась из поколения в поколение. Король демонов прожил три тысячи шестьсот лет, после чего упокоился с миром. Эта вещь безупречна. Запечатанная в ней сила может передаваться по наследству. Мир демонов издревле терзали междоусобицы, но король оставался неизменным. Это последняя из таких пилюль, и клану Фуяо удалось сохранить ее. Береги ее и не пытайся тайком съесть. В ней заключен опыт более трех тысяч лет совершенствования. Ты все еще растешь, возможно, сейчас ты не сможешь этого вынести.

Лужа была в полном замешательстве. Ее широко распахнутые глаза грозились встретиться с бровями. Она напоминала скупого бедняка, увидевшего комнату, полную золотых слитков. Девочка почтительно поклонилась. В мечтах она давно уже стала всемогущим Небесным Чудовищем. Заикаясь, она произнесла:

— Старший брат, даже имея глаза я не смогла разглядеть Тайшань⁶. Твой веер такой красивый. Такой красивый, что я, кажется, опьянела!

⁶ 有眼不识泰山 (yǒuyǎn bùshí tàishān) — иметь глаза и не разглядеть горы Тайшань (обр. не оказать должного уважения; не понять, с кем имеешь дело; ср. слона-то я и не приметил).

— Смотри, ты обещала мне, — произнес Янь Чжэнмин.
 
С этими словами он перебросил книгу Ли Юню.

— Это тебе.

Ли Юнь с радостью принял дар. На обложке он увидел три слова: «Девять звеньев»⁷. Юноша открыл книгу, пролистал несколько страниц и задрожал от волнения.

⁷ Игрушка-головоломка «меледа». Упоминалась в 35 главе. 

— Это… Это...

— Я спросил старейшину, — сказал Янь Чжэнмин. — Он рассказал мне, что среди всех предков нашего клана был некто особенно бездарный. У него не было ни эликсира бессмертия, ни регалий, ни меча. Он специализировался на странных трюках. Это очень редкий метод совершенствования. Он называется «девять звеньев». Все эти годы у тебя не было ни учителя, ни наставника. Ты сам нащупал этот путь. Теперь, ты сможешь помогать нам вдвое больше.

Со слезами на глазах Ли Юнь сказал: 

— Старший брат, я посвящу тебе всю свою жизнь.
 
Глава Янь молча посмотрел на него своими персиковыми глазами. Ему не нужны были слова, чтобы выразить презрение. Он вовсе не хотел такой награды.

Чэн Цянь растерялся. Он так беспокоился, что старик как-то навредит его старшему брату, и никак не ожидал, что тот выведет их на правильный путь и, к тому же, кое-что им даст… Конечно же, отношение главы клана изменилось.

Ли Юнь нежно погладил книгу пальцами и с любопытством спросил:

— Что еще сказал старейшина?

Что он еще сказал?

«Меч в твоем внутреннем дворце крайне интересен. Кто-то вырезал часть своего изначального духа и использовал его в качестве основы, чтобы дать тебе возможность обратить несчастье в удачу⁸. Это помогло тебе разом достичь стадии «входа в ножны». Если ты выйдешь за пределы ножен, ты тут же войдешь в «Божественное Царство». Но я думаю, что, каким бы искусным не был этот деревянный меч, этого будет недостаточно. Если хочешь идти дальше, ты должен усердно совершенствоваться».

⁸ 逢凶化吉 (féngxiōng huàjí) — обращать несчастье в удачу (обр. в знач.: выкрутиться, найти выход из положения).

Вспомнив об этом, Янь Чжэнмин осознал, что у него до сих пор дрожали руки. Юноша свирепо посмотрел на Чэн Цяня.

Чэн Цянь наклонился к нему и тихо сказал: 

— Старший брат, успокойся. 

Но Янь Чжэнмин молча стряхнул его руку.

Чэн Цянь неплохо умел ехидничать, но ложь и праздная болтовня давались ему крайне тяжело. Он некоторое время смотрел на старшего брата, а затем осторожно взял Янь Чжэнмина за руку. 

Но ее снова сбросили.

Однако Чэн Цянь оказался куда настойчивей. Он вновь коснулся тыльной стороны его ладони.

Лужа понятия не имела, куда от этого деться. Она отвела глаза и отчетливо почувствовала, что что-то тут не так. 

Ли Юнь опустил голову вниз и уткнулся в книгу. Вдруг, юноша что-то нашел. Листая книгу, он увидел среди страниц листок бумаги. Чернила были совсем свежие. Он без труда узнал почерк Янь Чжэнмина. 

«Эта вещь стоит того. Сделай ее для меня».

Записка оказалась своеобразным «рецептом». Ли Юнь тут же зацепился взглядом за слова «Эликсир чистого сердца». 

В описании было сказано: «Приняв это снадобье, можно очистить сердце и разум, отсечь семь чувств и отринуть шесть желаний. С этого момента в душе человека больше не будет ни любви, ни ненависти, ни беспокойства. Это самое лучшее средство для самосовершенствования».

Сердце Ли Юня дрогнуло. Юноша посмотрел на то, как Янь Чжэнмин ссорился с Чэн Цянем. 

В этот момент в толпе начался переполох. Люди из Управления небесных гаданий выстроились в ряд. С неба спустилась летающая повозка. Кто-то очень знакомый раздернул занавески и спрыгнул на землю. 

Это был Люлан.

Выйдя из повозки, Люлан наклонился и с почтением протянул руку, позволяя другому человеку опереться на него. Не было смысла гадать, кем был этот человек. Это был не кто иной, как Тан Чжэнь.

Должно быть, Тан Чжэнь сменил тело. Он выглядел гораздо лучше. Его седые волосы теперь были совершенно черными.

Оказавшись снаружи, он тут же огляделся по сторонам. У Чантянь и его люди приветствовали его. Взгляд Тан Чжэня упал на мастеров с горы Мулань, но те не обратили на него никакого внимания, в то время как люди из зала Черной черепахи и вовсе предпочли остаться в стороне. Очевидно, они еще не забыли о случившемся на Платформе Бессмертных. Все остальные, такие как Нянь Минмин, бродячие заклинатели, или представители мелких кланов один за другим выходили вперед, чтобы поприветствовать его. Кто-то звал его «брат Тан», кто-то просто «старший».

Затем Тан Чжэнь повернулся к темным заклинателям. Удивительно, но двое или трое из девяти мудрецов издали поклонились ему.

Пусть он и не имел друзей среди именитых кланов, но среди более мелких у него было достаточно знакомств. Неудивительно, что он знал обо всем.

Вдалеке послышался свист. Это был сигнал Управления небесных гаданий. Услышав его, У Чантянь вышел вперед и произнес: 

— Даою, создание массива завершено. Господин Тан, пожалуйста, проверьте, все ли в порядке. 

Тан Чжэнь погрузился в собственное сознание. Мгновение спустя он кивнул, но так ничего и не сказал.

У Чантянь взглянул на Хань Юаня и вновь обратился к Тан Чжэню:

— Простите, господин Тан, вы принесли с собой диск?

Люлан тут же достал из свертка небольшую пластину. Юноша молча шагнул вперед, поднял руки и круглый диск повис в воздухе.

Тан Чжэнь опустил глаза и вздохнул.

— Это обязательно? Ох, тогда, вы двое, поклянитесь.

У Чантянь был вне себя от радости. Он сложил пальцы вместе и делано равнодушно произнес: 

— Сегодня Управление небесных гаданий поклянется перед печатью истребителей демонов. Мы объединим наших даою со всех сторон света и выступим против «кошмарных путников». Мы вступим в бой с демоническим драконом. Если мы проиграем, Управление небесных гаданий откажется от следования истинному пути и позволит вам избавиться от нас. Мы никогда больше не войдем во врата бессмертных! 

С этими словами он поранил палец, и капля крови упала на диск.

Лужа незаметно обратилась птицей и взмыла в небо, желая понаблюдать за шумихой. В самом центре диска она увидела План Великого предела⁹. Кровь У Чантяня наполовину окрасила его в красный цвет. 

⁹ 太极图 (tàijítú) или План Великого предела — это символ или диаграмма в китайской философии. Великий предел — этап исходного космогенеза в представлении китайской философии, предельное состояние бытия, наибольшее разделение на прошлое и будущее, начало времени и всех начал, причина выделения двух сил. Популярное ныне изображение Великого предела стало эмблемой китайской классической философии — символ Инь-ян. 

У Чантянь взмахнул рукавом. 

— Хань даою, твоя очередь.

Хань Юань даже не взглянул на него. Юноша протянул руку, и пластина полетела прямо к нему.

— Если мы проиграем, я пойду с тобой, а они вернутся на Южные окраины и на всю жизнь останутся жалкими трусами. 

С этими словами он склонил голову, до крови прикусил палец и прижал его к центру диску. Диск зашипел, жадно впиваясь в человеческую плоть. В мгновение ока его ладонь утонула в выемке на пластине, и другая половина Плана Великого предела наполнилась густой черной кровью.

Начертанные на диске символы бешено вращались. Лужа лишь мельком взглянула на них и тут же почувствовала легкое головокружение. Ей пришлось отвернуться.

В следующий же момент из пластины вырвалось множество кроваво-красных диаграмм, оставив следы на запястьях Хань Юаня и девяти мудрецов. Это означало, что реши они нарушить клятву, и диаграммы немедленно бы обратились против них. 

Хань Юань равнодушно посмотрел на свою руку, сунул окровавленные пальцы в рот и слизнул кровь.

— Девять из них плюс я.

У Чантянь махнул рукой и несколько стоявших позади него молодых людей из Управления небесных гаданий вышли вперед, неся с собой свитки.

У Чантянь взял один из них себе, и юноши двинулись дальше в толпу, раздавая остальные избранным.  

Один из них шел в направлении клана Фуяо. Янь Чжэнмин толкнул Чэн Цяня локтем и прошептал:

— Иди, возьми его.

Человеком со свитком оказался Чжэши. Не так давно юноше было поручено смешаться с людьми из Управления небесных гаданий.

Чэн Цянь знал, что Чжэши, должно быть, вернулся с новостями. Он сразу же откинул занавеску и вышел, чтобы поприветствовать его.

Как только он ушел, Ли Юнь наклонился к уху Янь Чжэнмина и спросил: 

— Что произошло между тобой и Сяо Цянем? Что за «Эликсир чистого сердца»? Чего ты хочешь? Ты что, принял не то лекарство? Что ты задумал?!

Янь Чжэнмин погладил лежавший на его руках меч и сказал: 

—Ты знал, что, чтобы создать этот деревянный клинок, он пожертвовал частью изначального духа?

Ли Юнь ошарашенно пробормотал:

— А… Как это на него похоже. И ты решил отплатить ему за это черной неблагодарностью?

— Нет... это на всякий случай. Я имею в виду, на тот случай, если это будет мешать ему совершенствоваться. Если он когда-то пожалеет о содеянном, отдай это ему. Я не хочу быть для него камнем преткновения.

Ли Юню нечего было на это ответить, он лишь усмехнулся. 

— Старший брат, я всегда думал, что ты всего лишь богатый молодой господин, а ты, оказывается, знаешь толк в любовных делах.

— Не говори глупости, — Янь Чжэнмин ударил его по плечу. — Не говори об этом Сяо Цяню. У него невинное сердце, подобное для него вновинку. Боюсь, он не обрадуется, когда узнает.

— Думаю, Сяо Цянь действительно не обрадуется, — сказал Ли Юнь. — Думаешь, он позволит тебе исчезнуть¹⁰? Старший брат, ты сам-то в это веришь? 

¹⁰ 吃屎 (chīshǐ) — буквально есть дерьмо (обр. отвали).