Зачем создавать себе иллюзии?

Пара небольших крыльев, вырвавшихся из-за спины Лужи, хотя и была частью ее тела, но определенно доставляла ту же боль, что испытывали обычные дети при росте. Вероятно, Лужа не смогла найти Мучунь чжэньжэня, или первого старшего брата, занятого своими капризами, или хотя бы четвертого старшего брата, похоронившего себя под запоминанием правил клана. Поэтому единственным, кому она могла горько поплакаться, оказался Чэн Цянь.

Чэн Цянь несколько минут наблюдал за крыльями Лужи, держа их в руках, пока, в конце концов, не обнаружил, что они прекрасно прикреплены к ее телу. Единственная проблема заключалась в том, что они скорее напоминали куриные. Разум Чэн Цяня тронуло беспокойство: если учитель увидит их, попросит ли он поваров жарить куриные крылышки целый месяц?

— Нечего плакать. Это подарок от твоей мамы, — Чэн Цянь неуклюже поднял сестренку на руки, почувствовав, что девочка, похоже, сильно похудела или, по крайней мере, она была не так тяжела, как выглядела.

Ее тело стало легче после того, как часть его превратилась в птицу?

Обычно для превращения монстров в человеческий облик требовалось немало лет совершенствования. Чэн Цянь видел несколько записей о совершенствовании чудовищ, но лишь небрежно пролистал их, как короткие рассказы, поскольку к нему самому они не имели никакого отношения.

Поскольку Лужа была и наполовину человеком и наполовину монстром, она должна была обладать способностью менять свой облик, но Чэн Цянь не был уверен, сможет ли она делать это свободно, по собственному желанию.

Чэн Цянь поравнялся взглядом с маленькой Лужей и попробовал сказать ей как можно мягче:

— Я не знаю, что делать, но ты должна попытаться сосредоточиться. Просто сосредоточься на том, чтобы сделать их меньше и спрятать… «спрятать», понимаешь? Эй, младшая сестра, ты понимаешь человеческий язык?

Лужа смотрела на него большими невинными глазами, из-за чего Чэн Цянь затруднялся сказать, поняла она хоть что-то или нет. Но, увидев ее растерянное лицо, Чэн Цянь готов был поверить, что она не понимала ничего.

Он тяжело вздохнул.

— Забудь об этом, я отведу тебя к учителю.

Лужа хлопнула по его рукам, пробормотав «ах, ах». Затем она сжала кулачки и задержала дыхание, лицо ее покраснело.

Как только Чэн Цянь решил, что она может справиться с проблемой сама, маленькие крылья на спине Лужи внезапно со свистом увеличились до семи или восьми чи. Перья рассыпались по полу, и Чэн Цянь чуть было не получил по лицу.

Он с удивлением уставился на младшую сестру, превратившуюся в гигантскую птицу. Одежду на спине Лужи разорвало; к счастью, она была еще в том возрасте, когда носила открытые штаны. Но эта пара крыльев в действительности оказалась слишком большой, а девочка, несущая их, была настолько маленькой, что почти потерялась среди своих перьев. Она выглядела, как большая бабочка, парящая в воздухе. Действительно странная сцена.

«…»

Чэн Цянь оправился от шока и с тревогой посмотрел на Лужу.

— Я просил тебя сделать их меньше, а не больше!

Маленькая девочка, которую Чэн Цянь мог поднять одной рукой, теперь стала очень тяжелой. Если бы он не занимался с мечом так долго, то вряд ли смог бы ее унести.

Лужа все так же невинно смотрела на него. Она качалась в руках Чэн Цяня, не в силах удержать спину прямо из-за веса своих крыльев.

Они все еще нуждались в помощи учителя. Чэн Цянь крепко обнял Лужу и вышел наружу. Однако… Они вместе застряли в дверях жилища Цинань.

Чэн Цянь пораженно замолчал.

О, Небеса…

Девушке любого возраста, скорее всего, никогда не придется по душе тот факт, что она застряла в дверях, не в силах выбраться. Лужа не относилась к плаксивым детям, но теперь, оглянувшись на свои крылья, она вдруг громко вскрикнула.

Нормальные дети могли плакать так, как им хотелось, но крик Лужи обладал силой, способной разрушать дома.

Чэн Цянь оказался в ужасном положении. Он изо всех сил старался сохранять равновесие и одновременно разговаривать с сестрой.

— Наличие больших крыльев еще не означает, что ты толстая… правда. Ну, ну, перестань плакать, попробуй сложить их. Сло-жить, понятно?

Лужа посмотрела на него, вздыхая и всхлипывая. От утешительных слов Чэн Цяня она постепенно перестала плакать и успокоилась.

Чэн Цянь выиграл временную передышку, питая далекую надежду на то, что на этот раз его действительно поняли.

Но затем младшая сестра поразила его еще больше, полностью расправив крылья. Она попыталась взмахнуть ими и, повинуясь какому-то внутреннему инстинкту, медленно поднялась в воздух.

Огромные перья создали вихрь, поднявший в небо облака пыли. Несколько нежных орхидей, растущих во дворе, пострадали от песка и ветра, перевернувшись с ног на голову. Чэн Цянь не мог открыть глаза и только чувствовал, что в его одежду вцепилась пара рук.

Пухлые ладошки Лужи превратились в когти, крепко сжимавшие Чэн Цяня. Он немедленно догадался, что ждет его дальше.

И в следующую секунду его предчувствие сбылось.

Могучая Лужа подняла его в небо. Сердце Чэн Цяня ушло в пятки. Первым его инстинктом было сражаться, но по мере увеличения высоты он не осмелился больше двигаться и только выкрикивал официальное имя младшей сестры посреди ревущего ветра:

— Хань Тань! Отпусти меня!

Лужа оставалась глухой к его крикам… Даже если она слышала, то, казалось, абсолютно ничего не понимала.

Чэн Цянь ни за что бы не догадался, что его самый первый опыт катания на облаках произойдет именно так. Ему хотелось одновременно смеяться и плакать. Он не мог не задаться вопросом: что, если он, несмотря на то что избежал смерти в Долине Демонов, в конечном итоге умрет под когтями своей младшей сестры?

Взяв брата под свой контроль, Лужа пролетела над воротами жилища Цинань и нефритовым бамбуковым лесом. В конце концов, вся гора Фуяо исчезла у них под ногами.

Чэн Цянь посмотрел вниз, на панораму широкого горного хребта, окрашенного в изумрудно-зеленый цвет. С одной его стороны находился небольшой склон, частично залитый светом, а с другой — глубокая и мрачная долина, скрытая в тени.

Бесчисленные пещеры и пустые дворы маячили вдоль хребта. У некоторых на входе были стелы, у некоторых — статуи, а у некоторых — ничего. В течение тысячелетий люди приходили и уходили, служа связующим звеном между прошлым и будущим. Методики самосовершенствования и все другие записи были похоронены глубоко в библиотеке, подобно крови и костям истории. Вероятно, они все, что осталось от всемогущих существ, талантов, людских добродетелей или даже злодеев…

Теперь никого из них не существовало.

Во всем клане Фуяо остался только мастер-ласка с несколькими озорными учениками, скрывающимися от мира смертных. Только вихрь — Фуяо — все еще поднимался к небу.

На этой высоте ветер дул резко, обжигая и царапая щеки Чэн Цяня. Однако постепенно преследующий и поначалу мучавший его страх отступил.

Чэн Цянь выдохнул, позволяя ему идти в ногу с ненавистью, копившейся в нем годами.

Он снова подумал о Господине Бэймине, а затем о своих родителях, которые, вероятно, считали где-то в отдаленной глубинке имевшиеся у них небольшие деньги. Внезапно он ясно понял тайные желания, прятавшиеся в глубине его сердца.

Почему он стремился стать кем-то вроде Господина Бэймина?

Если когда-нибудь он станет всемогущим существом, которое свободно путешествовало бы по миру и перед которым все живое съеживалось бы, а все люди становились на колени… не пожалеют ли его родители, когда он вернется домой?

Прямо сейчас, когда он плыл среди облаков и смотрел, как пещеры и дворы уходят вдаль, потрясенное сердце Чэн Цяня внезапно опустело.

От смертной жизни его родителей осталось только тридцать или пятьдесят лет. Даже если сейчас он непрерывно думал о том, как бы дать им пощечину, то что случится потом?

Возможно, когда он действительно чего-то достигнет, они уже перестанут существовать,

Или, может быть, они все еще будут живы, но после того, как пройдет более половины отведенных им лет, даже если они и будут сожалеть о ребенке, которого отдали в столь юные годы, останется ли что-нибудь еще, кроме сожаления?

Если он действительно был особенным для них, то почему они так безжалостно отослали его?

С самого начала он не имел привязанностей, не говоря уже о сохранившейся вине или надежде на собственное прощение.

Чэн Цянь внезапно расслабил напряженные плечи, отдаваясь на милость младшей сестры.

Он понял, что ненависть, которую он считал глубокой, во всех отношениях была необоснованной.

В сердце Чэн Цяня рухнула стена. В одно мгновение он снова услышал шепот, исходящий от горы Фуяо, прямо как в тот раз, когда первый старший брат впал в медитацию. Но теперь эти воздушные потоки не прошли мимо него; они вливались в тело Чэн Цяня, будто реки, впадающие в море.

Не задевая и не задерживаясь, течения приходили и уходили, подобно радостям и тревогам. Они циркулировали вокруг, соединяя тело Чэн Цяня с миром, как если бы он всегда являлся его частью.

Трудно сказать, сколько прошло времени, прежде чем раздался крик журавля. Белая птица поднялась в небо с горы Фуяо и облетела брата и сестру по кругу. Хныкающая Лужа, потерявшаяся в воздухе, инстинктивно последовала за ней и начала снижаться. Под присмотром журавля она приземлилась перед Тайным залом, резиденцией Мучуня.

Чэн Цянь все еще находился в трансе, когда его ноги коснулись земли.

Мучунь чжэньжэнь помог Луже, застрявшей в воротах Тайного зала. Он погладил ее крылья, и те засветились таинственной силой, после чего сложились, вновь превратившись в пару красных родинок на спине.

Мучунь не стал тревожить Чэн Цяня. Он стоял в стороне и ждал, обнимая крепко спящую Лужу. Когда солнце перешло на другую сторону горы, Чэн Цянь, наконец, пришел в себя, осознав, что его ноги онемели от долгого стояния.

Мучунь чжэньжэнь снял с ворот защищенный от ветра фонарь и отдал Чэн Цяню, чтобы тот осветил себе путь назад.

— Уже слишком поздно, можешь возвращаться. Завтра после практики фехтования ты останешься изучать заклинания со своим первым старшим братом.

Чэн Цянь внимательнее вгляделся в лицо учителя. Удивленный и озадаченный, он спросил:

— Учитель, это… Это было чувство энергии?

Мучунь чжэньжэнь кивнул, просияв.

— Я не ошибся насчет тебя. Из всех моих учеников твои способности лучшие.

Неужели говорить «из всех моих учеников» действительно было необходимо?

Чэн Цянь не знал, как на это ответить. Услышав оценку учителя, он вовсе не почувствовал гордости: если его отличные способности — всего лишь результат сравнения его с Янь Чжэнмином, Ли Юнем и Хань Юанем, то этим невозможно было похвастаться.

Наблюдая за фигурой Чэн Цяня, уверенно спускающейся по горной тропе, Мучунь чжэньжэнь ощутил горькую радость. Спустя много лет у него, наконец, появился ученик, готовый приложить усилия ради учебы. Поглаживая журавля по изящной шее, Мучунь чжэньжэнь сказал сам себе: «Если бы его братья узнали об этом, стали бы они более усердными?»

Белый журавль потерся о его руку и улетел, словно ответив тем самым главе клана: «О чем это вы так легкомысленно мечтаете?!»

 Если вам приятна наша работа, вы всегда можете отблагодарить нас чашечкой кофе! Кнопочка "донат" есть в группе в контакте)