Признание учителя

Чэн Цянь последовал за Мучунь чжэньжэнем. Худой и истощенный, в потрепанной шляпе, он вел Чэн Цяня за руку, будто управляющий странствующей труппы своего нового актера.

Мальчик только внешне оставался ребенком, тогда как его сердце уже было сердцем юноши. Он ушел молча, но не смог удержаться, чтобы не оглянуться назад.

Чэн Цянь увидел заплаканное лицо своей матери, несущей на спине корзину, в которой крепко спал младший брат, и отца, молча стоявшего в тени с опущенной головой. Неизвестно, испытывал ли его отец чувство стыда, но мужчина больше не посмотрел на мальчика.

Чэн Цянь не испытывал тоски по оставленному дому. Его туманное будущее было похоже на бескрайнюю ночь. Он держал худую руку своего учителя так, словно держал лампу, похожую на семейную реликвию семьи Чэн. Даже если у этого инструмента была приставка «бессмертный», она все равно могла осветить только несколько цуней (1) у его ног, что бесполезно.

(1) 寸 (cùn) — цунь (мера длины, около 3,33 см).

Обычно существовало два вида странствия. Один назывался «путешествие», другой «бегство». Чэн Цянь последовал за своим учителем. Он питался росой и спал на ветру, не говоря уже о том, что старик нес всякую чушь. Это даже не было достойно слова «бегство».

Что касалось самосовершенствования и поиска Дао (2), Чэн Цянь был не слишком осведомлен об этом.

(2) 道 (dāo) — Дао. В философии — истинный путь, высший принцип, совершенство. В даосизме — истинно сущий Путь (вездесущее начало, всеобщий закон движения и изменения мира; высший абсолют, источник всех явлений, из которого все исходит и к которому все возвращается).

Мир причудлив и в нем появились люди, желавшие пресечь Бессмертные врата, словно караси реку. Кланы, большие и малые, во время правления покойного императора начали появляться по всей стране, как грибы после дождя. Любой глупый или рябой использовал все свои связи для благословления потомков и для того, чтобы вовлечь своих детей в кланы совершенствующихся. Тем не менее, кроме трюков, вроде разбивания камней о грудь, никто никогда не слышал о достижении каких-то реальных успехов.

В то время людей, изготавливавших пилюли бессмертия, было больше, чем поваров. Люди гораздо охотнее декламировали канонические книги, нежели занимались сельским хозяйством. Дошло даже до того, что годами никто не читал книг и не обучался боевым искусствам, порождая безработных шарлатанов.

В период расцвета бессмертных только в одной провинции было создано двадцать кланов, хотя размер территории, которой простирался с востока на запад, насчитывал не более десяти ли. Они копили нечестно нажитое богатство и набирали учеников, а некоторые поддельные книги о методах самосовершенствования покупали у торговцев.

Даже Южные Небесные врата (3) не удержали бы такой поток желавших вознестись.

 (3) 南天门 (nán tiānmén) — Нань Тяньмэнь, Южные Небесные врата. Поскольку гора Тайшань в древние времена олицетворяла небеса (место вознесения), вершину горы Тайшань считали местом расположения Небесных врат.

Даже горные разбойники, промышлявшие грабежами, пожелали присоединиться к общему движению. Так «Банда Черного Тигра» и «Братство Голодных Волков» превратились в «Школу Созерцания Бриза» и «Зал Глубинных Помыслов». Но смешнее всего было то, что перед ограблением они исполняли трюки, вроде «пытки в масляных котлах» и «огненного дыхания». Зачастую их несчастные жертвы так пугались, что добровольно отдавали грабителям все добро.

Покойный император был солдатом и отличался недюжинной вспыльчивостью. Он понимал, что такими темпами страна вскоре придет в упадок и издал указ, согласно которому всех «бессмертных», бесчинствующих в городах и селах, неважно, настоящие они или фальшивые, следовало арестовать и сослать подальше.

Но до того, как всемирно известный указ получил огласку, министры императорского двора пронюхали об этом. Шокированные, они среди ночи поднялись из своих постелей и выстроились в очередь перед залом заседаний, чиновники низкого ранга — спереди, высокопоставленные — сзади, готовясь врезаться в колонны. Они были полны решимости, рискуя своей жизнью, предостеречь императора от оскорбления бессмертных и разрушения долголетия династии.

Конечно же, император не мог допустить столь трагичной гибели чиновников. Кроме того, украшенные драконами дворцовые колонны, могли не выдержать ударов. Покойный император был вынужден отменить указ. На следующий день он приказал Астрономическому залу создать новое подразделение под названием «Министерство небесных канонов» и пригласил нескольких настоящих бессмертных возглавлять его. С тех пор кланы могли набирать учеников лишь при наличии разрешения от «Министерства небесных канонов», а подтверждением этого права служила железная табличка. Основывать клан и набирать учеников без разрешения запрещалось.

Конечно, Цзючжоу была великой страной. Она простиралась на тысячи ли с запада на восток, а север и юг были так далеко друг от друга, что не соединялись никакими дорогами. Запретить совершенствующимся основывать кланы было практически невозможно. В законах, призванных зачесать всех под одну гребенку, всегда находились лазейки, не говоря уже о таком расплывчатом и бессмысленном указе.

С другой стороны, истинные бессмертные не обращали внимания на правителя. Они, как и прежде, занимались своими делами. Только шарлатаны немного сдерживали себя, и то не слишком — выковать какие-то железные или медные таблички все равно оставалось возможным.

С другой стороны, настоящие бессмертные никогда не обращали особого внимания на правителя. Они, как и прежде, занимались своими делами. Лишь шарлатанам приходилось немного сдерживать себя, но подделать какие-то там железные или медные таблички было проще простого.

. Когда на трон взошел нынешний император, совершенствование все еще находилось на пике популярности, но повальная мания на него уже прошла.

Император очень хорошо знал, что рыбу хорошо ловить в мутной воде (4). Поэтому он закрыл глаза на мошенников «во имя возвышения». Чиновники же не собирались вести расследования без доноса.

(4) 水至清则无鱼 (shuǐ zhì qīng zé wú yú) — в слишком чистой воде не водится рыба, у чересчур въедливых людей не водится близких (обр. в знач. не стоит иметь завышенных требований).

Чэн Цянь слышал эти истории от старого туншэна. Так что в его глазах деревянная дубинка (5), ведущая его, была не более чем деревянной дубинкой… или, в лучшем случае, деревянной дубинкой, обеспечивающей пропитание.

(5) 棒槌 (bàngchui) — деревянная дубинка. (пекин. диалект.: бездарность).

«Деревянная дубинка» Мучунь, поглаживая обвисшие усы, снова начал нести чушь:

— Наш клан называется «Фуяо» (6). Малыш, ты знаешь, что такое Фуяо?

(6) 扶摇 (fúyáo) — вихрь, смерч.

Старый туншэн искренне ненавидел подобные вещи и никогда бы не потратил на них ни мгновения своего времени. Но он был первым учителем Чэн Эрлана, и мальчик в какой-то степени находился под его влиянием. Он с неохотой делал вид, что с уважением слушает Мучунь чжэньжэня, но все его существо переполняло презрение.

Старик поднял руку и указал куда-то перед Чэн Цянем. Словно по волшебству, из ниоткуда возник резкий порыв ветра, закружив в воздухе увядшую траву. Блеснула вспышка молнии, расколола небо и почти ослепила Чэн Цяня.

Эта странная сцена ошеломила мальчика.

Мучунь чжэньжэнь тоже замер, казалось, старик и сам не ожидал подобного. Однако он не преминул воспользоваться тем, какое впечатление случившееся произвело на внешне дружелюбного, но глубоко отчужденного Чэн Цяня.

Он засунул руки в рукава и снова начал говорить:

— Когда птица Пэн отправляется к Южному океану, она парит вдоль воды на высоте три тысячи ли, а после взмывает вверх на девяносто тысяч. Ее полет продолжается шесть месяцев. Без цели, без ограничений птица кружится вместе с ветром, пришедшим из глубокого моря, и взлетает к бескрайнему небу (7). Это и есть Фуяо, понимаешь?

 (7) Цитата из первой главы «Беззаботное скитание» одного из важнейших даосских канонов и памятника мировой философской мысли «Чжуан-цзы».

Конечно, Чэн Цянь не понимал. В его крошечном сердце благоговение перед сверхъестественными силами было неразрывно связано с неодобрением к жульничеству. Наконец, он смущенно кивнул, будто выражая уважение к своему учителю, но на самом деле лишь поставил Мучуня в душе на одно место с потрепанной лампой в его доме.

Старик самодовольно подкрутил усы и собрался было продолжить говорить, пока небеса вновь не показали свое истинное лицо. После раската грома пронесся сильный ветер, потушив перед ними костер. Гром с молнией, словно певцы, наперебой демонстрировали свои голоса, явно намереваясь призвать грозовые облака с запада.

Мучунь чжэньжэнь тут же перестал валять дурака и закричал:

— Проклятие, сейчас пойдет дождь!

С этими словами он вскочил на ноги. Одной рукой он поддерживал на плече их вещи, а другой обнимал Чэн Цяня. Перебирая своими тонкими тростниковыми ногами, будто фазан с длинной шеей, он торопливо засеменил прочь.

К несчастью, ливень начался слишком быстро, и даже длинношеему фазану было не избежать превращения в мокрую курицу.

Стянув с себя отсыревшую накидку, Мучунь накрыл ею мальчика. Все лучше, чем ничего.

— Ох какой сильный ливень! Ах, где же нам спрятаться? — восклицал старик на бегу.

За время своих путешествий Чэн Цянь еще успеет поездить верхом на многих птицах и зверях, но этот, без сомнения, останется самым ухабистым и разговорчивым.

Звуки ветра, дождя и грома смешались с болтовней учителя. Под накинутым на голову одеянием Чэн Цянь почти ничего не видел, но чувствовал неописуемый аромат дерева.

Одной рукой учитель прижимал его к груди, а другой закрывал голову. Старик был слишком тощий — кожа да кости, и приятного в таком положении было мало, но Чэн Цянь понимал, что это искреннее проявление заботы. В какой-то момент мальчику даже захотел оказаться ближе к учителю, несмотря на то, что всего мгновение назад этот старый фазан громко болтал и подшучивал над ним.

Закутанный в накидку Мучуня, Чэн Цянь робко поглядывал сквозь прорех в ткани на насквозь промокшего старика. Впервые в жизни ему нравилось, что с ним обращаются как с ребенком. Подумав, он все же признал в этом ненадежном человеке своего наставника. Чэн Цянь решил, что простил бы его, если бы старый даос все это время морочил ему голову. Мальчик решил, что предпочел бы простить его, даже если бы старик все это время морочил ему голову.

Так, верхом на своем тощем наставнике, Чэн Цянь прибыл в полуразрушенный храм.

Массовые гонения, начавшиеся во времена правления покойного императора, очистили мир от множества нелегальных кланов, но некоторые храмы уцелели и превратились в ночлежки для бездомных и нищих, а также в неплохие стоянки для решивших отдохнуть путешественников.

Высунув голову из-под накидки Мучуня, Чэн Цянь сразу же увидел храмовую статую. Вид статуи поразил его: у нее было круглое лицо, но совершенно отсутствовала шея, на щеках алел румянец, волосы собраны в два тугих пучка, а свирепый рот растянут в жуткой улыбке, демонстрировавшей неровные зубы.

Учитель тоже это увидел. Он поспешил закрыть Чэн Цяню глаза рукой и разразился яростной критикой:

—Персиковая накидка! Зеленый халат! Какую наглость нужно иметь, чтобы наслаждаться настолько непристойным творением?! Безобразие!

Из-за юного возраста и недостатка знаний, Чэн Цянь был немало ошеломлен и смущен его речами.

— Идущий по пути самосовершенствования должен очистить свой дух, укротить желания и оставаться благоразумным в своих словах и поступках. Как можно одеваться, словно оперный актер! Позор! — строго сказал Мучунь.

Он даже знал слово «позор»... Чэн Цянь был впечатлен.

В этот самый момент из задней части храма донесся запах мяса, прервав чистосердечную тираду учителя. Мучунь невольно сглотнул и окончательно потерял мысль. В растерянности старик обогнул статую и увидел нищего. На вид он был всего на один или два года старше Чэн Цяня.

Оказалось, мальчишка каким-то образом умудрился выкопать здесь яму и теперь жарил в ней «курицу нищего» (8). Он разбил запекшуюся грязь, в которой обвалял птицу, и весь храм наполнился ароматом еды.

(8) 叫花鸡 (jiào huā jī) — «Цзяо Хуа Цзи», или «Курица Нищего». Одна из визитных карточек Цзянсу-Чжэцзянской (прибрежной) кухни. «Курица Нищего» — старинное ресторанное блюдо, которое готовят весьма любопытным способом: тушку курицы маринуют в традиционных китайских специях и приправах, затем заворачивают в лист лотоса, обмазывают глиной и запекают. С готовой курицы снимают глиняную оболочку и подают блюдо на стол.

Мучунь снова сглотнул.

Его худощавость доставляла определенные неудобства. Например, когда ему хотелось есть, скрывать свои инстинкты оказывалось очень непросто, его выдавала тонкая вытянутая шея.

Мучунь чжэньжэнь поставил Чэн Цяня на землю, а затем показал своему маленькому ученику, что значит «заклинатели должны быть благоразумны в своих словах и поступках».

Сначала он вытер лицо от воды и улыбнулся, как настоящий бессмертный. После чего неторопливо и грациозно подошел к нищему и в присутствии Чэн Цяня начал длинную манящую речь. Он набросал образ клана за морем, где люди носили золотые и серебряные украшения, не беспокоясь о еде и одежде. Невероятно, но это сработало! Его красивые слова пробудили интерес маленького нищего.

Столкнувшись с, по сути, еще ребенком, Мучунь продолжал говорить ласково и с жаром:

— Насколько я вижу, ты благословлен великими дарами. Однажды ты можешь взмыть в небо и нырнуть глубоко в море, в жизни тебе уготовано великое счастье. Мальчик, как тебя зовут?

Чэн Цянь чувствовал, что его слова звучали странно знакомо.

Хотя маленький нищий и обзавелся хитростью с тех пор, как начал бродяжничать, но, в конце концов, из-за юных лет заманить его оказалось легко.

Шмыгнув сопливым носом, он невинно ответил:

— Сяоху (9). А фамилии у меня нет.

(9) 小虎 (xiǎohū) — тигренок.

— Ну, тогда я дам тебе свою фамилию – Хань, — поглаживая усы, ответил Мучунь, очень естественно и ненавязчиво определив их отношения в качестве учителя и ученика.

— Что касается взрослого имени… Как насчет «Юань»? Всего один символ.

Хань Юань (10). «Страдающий от несправедливости»… Это было действительно подходящее имя.

(10) 含冤 (hányuān) — терпеть несправедливость, глотать обиду.

Мучунь, должно быть, очень проголодался, при виде хорошо поджаренной курицы нищего, поэтому не утруждал себя подбором верных слов.