Цветы в выгребной яме

Перед глазами Чэн Цяня вспыхнул золотой свет. Юноша, наконец, оправился от боли и внезапно схватил Янь Чжэнмина за руку. 

Все его тело дрожало, но, в дополнение к страданиям, у него был невыразимо хмурый вид.

Чэн Цянь снова закрыл глаза, и Янь Чжэнмин тут же вскинул руку, выхватив из-за спины Шуанжэнь. Прямо позади них раскрылся огромный веер клинков, нацелившись на цветочного духа. 

Цветочный дух хотел было уклониться, но положение оказалось куда сложнее. Если бы он сделал хоть шаг, разрушительная аура меча непременно обрушилась бы на золотой лотос. 

У цветочного духа попросту не осталось выбора. Он громко закричал, и его изначальный дух тут же образовал вокруг неприступный барьер.

Этот барьер не был рожден ни странной техникой, ни каким-либо чудодейственным средством. Даже явившийся из тайного царства горы Дасюэшань яростный ветер обогнул его и бросился к Шуанжэню, словно безумный заметавшись в глубинах моря Бэймин.

Гора Дасюэшань издала оглушительный скрип, и едва успокоившийся вихрь вновь взметнулся вверх. 

Но, при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что у золотого лотоса не было листьев. Под цветком было совершенно пусто! 

Все это больше напоминало трюк для отвода глаз. 

Шуанжэнь покачнулся и взмыл в воздух, Чэн Цянь тут же протянул руку и схватил клинок за рукоять. 

В тот же самый момент цветочный дух отступил на пару шагов назад, его бледная тень ощутимо дрожала. 

Все, что произошло дальше, было стремительнее, чем полет ястреба¹. Ни у кого из них попросту не осталось времени. Янь Чжэнмин и цветочный дух заговорили в унисон.

¹ 兔起鹘落 (tùqǐhúluò) — как заяц поднимется, так ястреб упадёт [на него камнем] (обр. в знач.: быстро, моментально, молниеносно).

— Сяо Цянь, что ты делаешь? — неуверенно воскликнул Янь Чжэнмин.

— Ты рехнулся?! Золотой лотос — сердце моря Бэймин! — сердито взревел цветочный дух.

— Сердце моря Бэймин... и какое это имеет отношение ко мне? — хрипло отозвался Чэн Цянь. Юноша ничуть не изменился в лице, но его глаза казались черными, как чернила. Он смотрел на расплывчатую тень цветочного духа, как в воду. — Не притворяйся, я лично принес тебе из Чжаояна Пламя ледяного сердца. 

Подождите-ка... Пламя ледяного сердца?

— Ты хочешь сказать... что это Тан Чжэнь? — пробормотал Янь Чжэнмин. 
Стоило ему только произнести это имя, как на тыльной стороне ладони Чэн Цяня вздулись вены, и кончик ледяного клинка слегка царапнул землю, издавая болезненный скрип. 

Дважды смерив юношу взглядом, Янь Чжэнмин не мог не спросить: 

— Да что, в конце концов, с тобой происходит? Это все из-за «души художника»?

— Премного благодарен Тан чжэньжэню, что пожаловал мне «душу художника», но теперь проблема решена, — Чэн Цянь оглянулся. Едва коснувшись Янь Чжэнмина, его холодный и мрачный взгляд заметно смягчился. Юноша внимательно посмотрел на старшего брата и внезапно прошептал, — старший брат, спасибо тебе. 

Казалось, в его глазах было множество невысказанных слов, но Янь Чжэнмин не совсем понимал, что здесь происходит. Он инстинктивно махнул рукой и произнес: 

— Нет... не стоит благодарности, подожди, это все так запутано! Ты говоришь, что эта моль — Тан Чжэнь? И что именно он повесил на тебя «душу художника»?

— Его настоящее тело — Поглощающая души лампа. Сдается мне, перед нами лишь его изначальный дух, застрявший во льдах тайного царства горы Дасюэшань. — Чэн Цянь медленно повернулся к «цветочному духу» и прошептал, — лишь истинный хозяин Поглощающей души лампы способен превратить свой дух в призрачную тень, верно, брат Тан? 

Стоило ему произнести эти слова, и «цветочный дух» на мгновение замолчал, а затем усмехнулся и медленно поднялся в воздух. 

В клубах белого тумана появился безжизненный силуэт юной девушки. По цвету ее лица и пустому взгляду становилось ясно, что это одна из призрачных теней. Вдруг, ее тело начало удлиняться, черты ее лица менялись и искажались, словно комья податливой грязи, пока девушка, наконец, не превратилась в Тан Чжэня. 

Он окончательно выдал себя, и все его труды пошли прахом². Но он был слишком хитер и никогда бы не позволил гневу вылиться наружу. Тан Чжэнь заложил руки за спину и со смехом произнес: 

^{​​​​​​​2} 功亏一篑 (gōng kuī yī kuì) — для завершения холма недостало одной корзинки земли (обр. в знач.: сорвать успех дела из-за пустяка; недоделать; все труды пошли прахом; бросить большое дело на пороге его завершения).

— Так называемый Призрачный путь изначально был путем духа и души. Если тот, кто следует по Призрачному пути только и может, что приказывать духам кидаться на врагов, то в чем разница между ним и тем, кто разводит собак? Не слишком ли глупо?

Янь Чжэнмин с минуту колебался, а затем спросил: 

— Если ты Поглощающая души лампа, то кто тогда Цзян Пэн?

Тан Чжэнь перевел взгляд на лишенный листьев золотой лотос и тихо сказал:

— Так и быть, я немного поболтаю с тобой. Цзян Пэн — призрачная тень. Призрачный путь глубок и многогранен, идущий по нему может совершенствовать как изначальный дух, так и душу. Но что же делать с телом? Мир так жесток. 

— Так это ты был тем, кто вновь соединил дух и тело Цзян Пэна? — изумленно спросил Янь Чжэнмин. 

Тан Чжэнь улыбнулся:

— Неправда. Глава Янь вероятно слышал о том, что Призрачный путь одна из разновидностей Темного Пути? Если хоть раз запятнаешь руки кровью, станешь одержим жаждой убийства. В те годы, во время своих путешествий, я сблизился с ним при помощи старых знакомых и, конечно же, внес свой вклад. Цзян Пэн добровольно отдал себя Поглощающей души лампе, и он до сих пор думает, что может контролировать ее. 

— Хань Юань говорил мне, что люди из Управления небесных гаданий специально вручили в руки Цзян Пэна трактаты о Призрачном пути. Они хотели, чтобы он нашел Поглощающую души лампу и сам стал призраком... — холодно произнес Чэн Цянь. — Тогда мне показалось это странным. С чего бы такому великому человеку, как третий принц, обращать внимание на какого-то Цзян Пэна? Но, как оказалось, за всем этим стоял именно ты. 

Когда Чжоу Ханьчжэн подчинил себе Хань Юаня, сковав его заклинанием «души художника», это вылилось в их личную вражду. Когда из презираемого ими Управления небесных гаданий прислали У Чантяня, Янь Чжэнмин приказал лишь «вышвырнуть его прочь», но не убивать. 

Если бы не кровная вражда, из-за которой Цзян Пэн вырезал всю семью Хань Юаня, Хань Юань не питал бы такой глубокой ненависти к Управлению. Он бы не создал черного дракона и не посеял бы хаос на Южных окраинах. 

— Ты обманул Хань Юаня, — заключил Чэн Цянь. 

Но Тан Чжэнь лишь снова улыбнулся: 

— Тун Жу, Гу Яньсюэ. Много ли хорошего сделало Управление небесных гаданий? Предположим, даже если бы я не подлил масла в огонь^{​​​​​​​3}, всегда есть такие люди, как «третий принц». Эти подлецы сами избрали свою смерть. Сколько, ты думаешь, они смогли бы продержаться?

^{​​​​​​​3} 推波助澜 (tuībō zhùlán) — подгоняя волны, создавать бурю (обр. в знач.: ускорить, усилить, интенсифицировать; подлить масла в огонь). 

Внезапно, Янь Чжэнмин вспомнил, что, когда владыка Западного дворца Бай Цзи явился на остров Лазурного дракона, чтобы устроить там переполох, он разыграл спектакль с пропавшим внуком. Тогда кто-то из толпы сказал о том, что видел на острове призрачные тени. В то время он думал, что это было лишь оправдание для злодеев, преследовавших владыку Гу, но теперь...

— В тот год мастер почти полностью уничтожил твою Поглощающую души лампу, потому ты все это время прятался вблизи острова! — выпалил Янь Чжэнмин. 
Он произнес это так внезапно, но каждый из присутствующих понял, что он имел в виду. 

Тан Чжэнь не стал ничего отрицать. Он произнес:

— Я шел по пути души и духа. Более двухсот лет назад мой учитель приказал мне стать слугой одного из старших с горы Мулань. Он вот-вот должен был отправиться к праотцам. В те времена я был молодым и энергичным, я готов был сопровождать его даже на смертном одре. Но однажды, он обратился к новому секретному методу и захотел узнать, какой след это оставило на его изначальном духе. Тогда я случайно увидел часть его воспоминаний. Этот старший с самого начала был гвоздем Управления небесных гаданий... Он планировал напасть на Тун Жу, бывшего в те годы в самом центре внимания. 

— Так интересно, — продолжал Тан Чжэнь, — в то время я только-только закончил обучение и застрял на уровне изначального духа. Я должен был спуститься с горы и продолжить тренироваться. Тогда я предупредил своего учителя, взял младшую сестру, и мы вместе отправились на гору Фуяо, чтобы собственными глазами посмотреть на шумиху. 

— Но неожиданно для всех ты не просто поглазел на шумиху, но и сам стал ее причиной, натянув на короля монстров зеленую шапку, — закончил за него Янь Чжэнмин. 

Тан Чжэнь снова улыбнулся и, казалось, не заметил этой грубости. 

— На самом деле, я даже не думал, что все выйдет именно так, и я никогда больше не смогу вернуться назад. Долгие годы я потратил на поиски всевозможных подсказок о том, как отыскать лист золотого лотоса. Пока не осознал, что, появляясь на свет, этот цветок питается «силой». Только вобрав в себя дух человека, впитавшего всю силу этого мира, он сможет сбросить свои лепестки и отрастить листья. Если бы Гу Яньсюэ тогда не погиб, эта «сила» принадлежала бы ему, величайшему из мастеров. Но из-за этого идиота Цзян Пэна Тун Жу удалось ранить меня, и Управления небесных гаданий получило возможность сделать свой ход.

— Поэтому Цзян Пэн так мечтал завоевать титул Бэймина, — сказал Чэн Цянь. — Он старался изо всех сил, чтобы раздобыть для тебя цветочное удобрение, верно? 

Тан Чжэнь посмотрел на него и произнес: 

— Он был одержим этой идеей. Но, к сожалению, его способностей было недостаточно, чтобы стать «Господином Бэймином». Этому не суждено было случиться. Но именно из-за этого я случайно встретился с тобой, чей дух томился в камне сосредоточения души. Потому я какое-то время наблюдал за тобой. В конце концов, кто знает, чем этот божественный камень отличается от Поглощающей души лампы? Но когда ты действительно обрел тело, пережив все Небесные Бедствия, я понял, что тем, кого я искал, был ты, Чэн Цянь. Я увидел в тебе надежду. 

Чэн Цянь был ошарашен. 

Тан Чжэнь вздохнул и продолжил:

— Глупо было ждать, что Цзян Пэн когда-нибудь завоюет титул Бэймина. Там, в долине Минмин, ты сказал, что сможешь проплыть для меня через кипяток и пройти по огню^{​​​​​​​4}, и я захотел передать эту «силу» тебе. Но в тот день, когда тебя заперли на Платформе Бессмертных, ты не побоялся навредить себе, не испугался боли. Ты просто не мог смотреть на то, как умирает твой старший брат... Тц, в конце концов, человек предполагает, а боги располагают^{​​​​​​​5}.

^{​​​​​​​4} 赴汤蹈火 (fùtāng dǎohuǒ) — плыть через кипяток, ступать по огню (обр. в знач.: а) идти на любые жертвы; вынести любые страдания, не останавливаться ни перед чем.

^{​​​​​​​5} 人算不如天算 (rénsuàn bùrú tiānsuàn) — человек предполагает, а Господь располагает; (Неисповедимы пути Господни).

— Ох, мне так жаль, я случайно занял твою выгребную яму для удобрений, — с легкой усмешкой сказал Янь Чжэнмин. 

Но Тан Чжэнь не воспринял его слова всерьез.

— Не нужно извиняться, в тайном царстве горы Дасюэшань бушует ветер. Теперь, когда вы вошли сюда, вы не сможете покинуть это место без Пламени ледяного сердца. Что ты выберешь? Погибнуть здесь вместе с ним или быть послушным мальчиком и отдать мне свою душу, чтобы я мог забрать лист золотого лотоса? Уверяю тебя, я обязательно выведу отсюда твоего драгоценного младшего брата. 

Чэн Цянь посмотрел на Тан Чжэня со сложным выражением лица и, прежде, чем Янь Чжэнмин успел ответить, юноша внезапно перебил: 

— Этот лист нужен младшей сестре? Тан Чжэнь, если признаешь это, я прощу тебя. 

Услышав эти слова, Янь Чжэнмин едва не вышел из себя. Он оглянулся и посмотрел на Чэн Цяня. Юноша подумал: «Что? Пусть он и пообещал ему проплыть через кипяток и пройти по огню, но как он может вот так взять и простить этого человека из-за одного лишь слова? Это же неразумно. Чем этот по фамилии Тан опоил его?!»

Но Тан Чжэнь, похоже, тоже был слегка ошарашен. Он медленно приподнял брови и с улыбкой произнес:

— Да, это для нее. 

Чэн Цянь посмотрел ему прямо в глаза и ясно представил себе, как этот веселый и по-весеннему теплый взгляд наполняется безграничным безумием. 

— Ну, раз уж это для нее, — чеканя каждое слово, продолжил Чэн Цянь, — тогда я осмелюсь спросить тебя, как зовут мою младшую сестру? Когда она родилась и когда впервые проявилась ее демоническая суть? Когда она впервые полетела? 

Лицо Тан Чжэня напоминало безжизненную маску. Он не злился из-за неудач и продолжал смотреть на юношу с легкой улыбкой. 

— Даою, давайте отбросим это показное дружелюбие, — сказал он. — Позвольте мне сказать вам кое-что. Лишь смертные и муравьи, что проживают короткие жизни и исчезают в никуда, беспокоятся о детях и внуках. Только они заботятся о судьбе будущих поколений. Но те, кто следует по истинному пути и возносится на небеса, будут жить вечно. Для них все едино. Так что же такого особенного в кровных узах?

— О, так значит, ты хочешь очиститься от грехов Поглощающей души лампы, чтобы встретить Небесное Бедствие и стать бессмертным? — отозвался Чэн Цянь.

Но Тан Чжэнь скрупулезно поправил его:

— Нет, Небесное Бедствие дарует лишь полубессмертное тело. Такое же, как у тебя. Мне же нужны миллионы душ. Помнишь, я говорил тебе? С твоим полубессмертным телом, если ты всю оставшуюся жизнь проведешь, совершенствуясь в ледяном озере, то сможешь обрести истинное бессмертие. Призрачные тени для меня то же самое, что это ледяное озеро. 

Тун Жу отнял миллионы жизней, и весь мир до сих пор задается вопросом, когда именно это произошло.

Некоторые говорят, что это произошло во времена восстания князя Ань-вана, некоторые, что в тот момент, когда дракон с Южных окраин развязал войну, а другие полагают, что все случилось тогда, когда пало Управление небесных гаданий...

Никому и в голову не пришло, что за всем этим стоял Тан Чжэнь. 

Вдруг, Янь Чжэнмин вспомнил, как Ли Юнь рассказывал ему о том, что даже такой человек, как Мучунь чжэньжэнь, сбежав от Поглощающей души лампы, едва не лишился рассудка. Но Тан Чжэнь... он полностью слился с этой лампой. 

Лампа давно лишила его человечности, а его возлюбленная и дочь, ради которых он когда-то пожертвовал жизнью, теперь превратились в незнакомцев. 

— Бессмертие... — выражение лица Чэн Цяня внезапно изменилось. На нем застыло что-то среднее между горечью и насмешкой. Юноша резко протянул руку и схватил золотой лотос. — Я помогу тебе. Я лично сорву лист золотого лотоса и дарую тебе бессмертие. 

— Сяо Цянь! Не трогай... — только и успел выпалить Янь Чжэнмин. 

Но Тан Чжэнь этому совершенно не обрадовался. У Чэн Цяня не было такого могущества, он не смог бы заполучить лист золотого лотоса. 

Но, внезапно, стоило юноше только коснуться цветка, как все его лепестки мгновенно завяли и осыпались, а внизу, прямо под ними, слегка подрагивая поднимался маленький лист, размером с большой палец! 

Тан Чжэнь был шокирован. Маленький и изящный лист золотого лотоса еще не успел раскрыться, но Чэн Цянь уже сорвал его и сжал в кулаке.

Вопреки ожиданиям, лист не смог поглотить его душу!