В поисках Поглощающей души лампы

Увидев старого друга, Бянь Сюй опешил, но его настроение быстро ухудшилось.

Его борода и волосы поседели, но этот человек, казалось, был в самом расцвете сил. Внешне они разительно отличались друг от друга, как небо и земля. Жизнь заклинателя в несколько раз превосходила жизнь смертного. Вечная молодость и красота казались благословением, но у всего в этом мире есть другая, более жестокая сторона. Они могли опозорить себя, могли прослыть трусами и бедняками, но они никому не смели показывать свою старость.
Потому что «старость» для заклинателя — это не естественный процесс, а доказательство того, что «они не предназначены для Дао».

Бянь Сюй отказывался признавать, что завидует этому человеку, но в глубине его души скреблось нечто нехорошее. Ни слова не говоря, он лишь коротко кивнул Цзи Цяньли.

Толпа внизу заголосила. Ходили слухи, что владыка горы Белого тигра был серьезно ранен, пытаясь искоренить зло, и долгие годы провел в уединении. Все дела горы Белого тигра были переданы старейшине, а он сам отправился бороться за свою жизнь.

Казалось, этот человек должен был напоминать потухшую лампу, но, вопреки ожиданиям, он выглядел весьма оживленным.

Цзи Цяньли посмотрел на сидевшего на верхушке дерева Чэн Цяня и улыбнулся ему, затем он издали поздоровался с Тан Чжэнем и сказал:

— Господа, все те, кто испытывает ненависть к этому человеку, прошу, задумайтесь. Что хорошего в том, чтобы сразу уничтожить его изначальный дух? От потерянной головы останется шрам, только и всего. Никакой боли. Вы согласны со мной? Если у меня есть смертельный враг, я должен приложить все усилия, чтобы он прожил долгую жизнь, каждый день которой будет наполнен болью и унижением.

Стоило ему только произнести эти слова, как в лицо ему ударило невероятное зловоние. Хань Юань, похоже, хотел обругать этого человека, но он был так зол, что не нашел ни одного подходящего слова.

Внезапное появление владыки горы Белого тигра было тем, чего никто не ожидал. Даже Тан Чжэнь не сразу понял его намерения.

Он тихо сказал:

— Слова владыки не лишены смысла. Но Хань чжэньжэнь слишком силен. Если вы хотите запереть его, вам нужно найти подходящее место.

Кто-то из присутствующих не удержался и спросил:

— Тан чжэньжэнь, и что это за «подходящее место»?

Тан Чжэнь повернулся в сторону вопрошающего и приветственно сложил руки, ответив:

— Дела именитых кланов слишком сложны, боюсь, это не мне решать. Думаю, у вас достаточно энергии, мне же попросту не хватит на это сил¹. В прошлом месяце, когда была сломана Печать перерождения, неужели вас не впечатлило мастерство главы Яня?

¹ 心有余而力不足 (xīn yǒuyú ér lì bùzú) — желания в избытке, но сил не хватает (обр. хочется, да не можется; ср. рад бы в рай, да грехи не пускают).

Конечно, впечатлило. Даже слишком сильно впечатлило.

Сколько заклинателей меча могут совершенствовать изначальный дух? А сколько заклинателей меча могут достичь Божественного Царства?

— По моему скромному мнению, гора Фуяо вполне подходящее место, — с улыбкой сказал Тан Чжэнь.

Едва он закончил говорить, как Цзи Цяньли, до того, казалось, не имевший четкой позиции, внезапно прервал его и сказал:

— Не думаю, что это верное решение.

Тан Чжэнь чуть вскинул брови.

Цзи Цяньли шагнул вперед, снова взглянул на Чэн Цяня и продолжил:

— Клан Фуяо — это клан Хань Юаня. Даже если глава Янь человек высоких моральных принципов и не гонится за личной выгодой, разве это не навлечет на них лишние подозрения? Это было бы неправильно. Очень неправильно, не так ли, Чэн Цянь сяою?

Чэн Цянь смутно ощущал, как в толпе поднимаются темные волны, но он никак не мог понять, как же на самом деле обстоят дела, потому не проронил ни слова.

Вдруг, кто-то сказал ему на ухо:

— Откуда ты его знаешь? Откуда ты знаешь этого проходимца?

Чэн Цянь обернулся и увидел своего старшего брата. Сперва старший брат проигнорировал место, отведенное ему публикой, и тут же побежал строить «горчичное зернышко», а теперь в этом «горчичном зернышке» больше не было нужды. Глава клана в миг оказался перед деревом и с легкостью забрался на него, будто обезьяна.

Чэн Цянь ошеломленно уставился на юношу.

Откуда он знает этого проходимца?

— У меня есть предложение, — Цзи Цяньли медленно подошел к Тан Чжэню и тут же перевел взгляд на Хань Юаня.

Хань Юань чувствовал, что этот человек смотрел на него с каким-то странным сожалением, ему даже показалось, как по коже пробежали мурашки.

— Некоторое время назад я путешествовал по миру вместе со своими учениками, я видел, как сильно народ Шу страдает от темных заклинателей. Но большинство из этих темных заклинателей были настоящими слабаками. Нам не составило бы труда справиться с ними, но их было так много, что везде, где они появлялись, воцарялся хаос. И... — Цзи Цяньли взмахнул рукавом, и из складок его одежды вылетела серая тень. Это оказалась маленькая девочка. Она была настолько блеклой, что ее почти невозможно было рассмотреть. Ее силуэт колыхался на ветру, а во взгляде читались невыразимая обида и негодование.

— Призрачная тень? — спросил Янь Чжэнмин.

Руины Массива десяти сторон наполнились голосами.

Тан Чжэнь выглядел так, будто ему отвесили оплеуху. Похоже, это напомнило ему о тех днях, когда он сам был призраком. Мужчина отступил на пару шагов назад.

— Неплохо, — сказал Цзи Цяньли. — Я пришел сюда, чтобы показать вам: утерянная сотню лет назад Пожирающая души лампа вновь объявилась.

Эти слова стали причиной сильнейших волнений. Толпа зашумела.

Более ста лет назад в мире появилась Пожирающая души лампа и тут же стала причиной бесчисленного количества убийств. Хозяин лампы, Цзян Пэн, был известен своим темным прошлым. На какое-то время это привлекло к нему внимание всех темных заклинателей. По слухам, именно он был тем, кто по праву претендовал на титул Бэймина. Но потом в мире появился демонический дракон. Он принес за собой хаос и сделал то, что не смогли сделать другие. Призрачный путь оказался бесполезным.

— Я встретил его возле долины Минмин. В тот день я по неосторожности позволил ему сбежать. Неужели у него действительно есть Пожирающая души лампа? — тихо сказал Чэн Цянь.

Янь Чжэнмин крепко схватил его за талию и прошептал:

— Почему ты не рассказал мне?

— Тогда ты... так прицепился ко мне, что я забыл, — пробормотал Чэн Цянь.

Янь Чжэнмин сердито посмотрел на юношу. К его сожалению, Чэн Цянь остался совершенно спокойным и пламя в его душе тут же погасло. Взгляд главы Яня невольно смягчился, и он собственноручно заставил Чэн Цяня отвернуться.

— Не смотри на меня, смотри туда.

Лужа, на которую никто не обращал никакого внимания, внезапно сказала:

— Старшие братья, вообще-то, здесь еще кое-кто есть.

Янь Чжэнмин отвлекся и строго посмотрел на девушку.

Получив в ответ молчаливую угрозу, Лужа грустно отвернула свою птичью голову:

— Ой, нет-нет, ничего страшного, этот кто-то совсем слепой.

Тем временем Цзи Цяньли перекинулся с остальными парой коротких фраз. Затем он вновь повернулся к Хань Юаню и сказал:

— В конце концов, Хань Юань много лет бродил среди «кошмарных путников». Он хорошо понимает смысл Темного Пути. Почему бы тебе не протянуть нам руку помощи?

Хань Юань с усмешкой посмотрел на него.

Вдруг, до их ушей донесся голос Тан Чжэня:

— Пожирающая души лампа не появлялась в мире вот уже сотню лет, то, что вы смогли обнаружить один единственный призрак, еще ничего не значит. Если верить словам владыки, разве это не значит, что нам придется отпустить демонического дракона на Южные окраины? Владыка, чтобы выследить демонического дракона, представители разных кланов ввязались в крупные неприятности, они многое потеряли. Если вы хотите, чтобы тигр вернулся на гору², другие могут с вами не согласиться.

² 放虎归山 (fànghǔ guīshān) —отпускать тигра в горы (обр. в знач.: отпустить злодея на свободу).

К сожалению, он так и не понял, что именно имел ввиду Цзи Цяньли, и эта ошибка казалась вполне разумной.

Лужа тихо сказала:

— Третий старший брат, я ничего не понимаю. Мастер Тан хочет защитить четвертого старшего брата, или нет?

Чэн Цянь погладил ее по голове, но ничего не ответил, однако и он, и Янь Чжэнмин все прекрасно слышали. Тан Чжэнь пытался защитить Хань Юаня, но он отказывался отпускать его обратно на Южные окраины... Почему?

— Как небрежно, неужели Тан чжэньжэнь уже обо всем забыл? Твой круг багуа полон кровавых клятв, разве нет? Если ты смог создать один, сможешь создать и второй. Тогда не только демонический дракон, но и мы... Глава Янь и все остальные собрались здесь, чтобы обсудить текущее положение дел. Месяц назад Тан чжэньжэнь заключил с вами соглашение. Хань Юань давно мог бы сбежать, но он спокойно сидел здесь все это время, ожидая, когда господа примут решение. Не мог бы ты объяснить, как же действует эта кровавая клятва? — с улыбкой сказал Цзи Цяньли.

Тан Чжэнь тут же подавил все свои эмоции и застыл, словно деревянный.

— Или же ты хочешь пойти и лицом к лицу встретиться с Пожирающей душу лампой и тысячами заключенных в ней призраков? Демоны лишились своих сил, но не лишились навыков. Ты хочешь уничтожить это отродье или нет?

Вдруг, в разговор вмешался Бянь Сюй. Он спросил:

— Так как ты говоришь можно вернуть этот кровавый долг?

Его слова звучали бесцеремонно, почти требовательно. Вокруг тут же воцарилась тишина.

Цзи Цяньли немного помолчал и медленно произнес:

— Брат Бянь, погибшие не смогут вернуться к жизни. В противном случае, их души охватит безумие, а это нисколько не способствует самосовершенствованию. Ты должен это понимать.

Бянь Сюй вздрогнул и скривился, будто его ударили ножом.

Вдруг, стоявший на платформе Хань Юань рассмеялся и сказал:

— Можно заплатить жизнью за жизнь.

Услышав его речи, Тан Чжэнь прищурился и посмотрел на юношу.

— Хань Юань, заклинатель должен быть осторожен в своих словах и поступках. Сказанного обратно не вернешь. Если хочешь покинуть это место, ты должен хорошенько подумать об этом.

Но слова, сказанные Хань Юанем, не были искренними. Это была провокация ради сиюминутного удовольствия. Тан Чжэню не стоило предупреждать его об этом. Внутренний демон Хань Юаня постоянно страдал от «чужих манипуляций», и эти слова сильно ему не понравились. Спроси его сейчас Тан Чжэнь, и он действительно мог бы поклясться заплатить жизнью за жизнь!

Сердце Чэн Цяня забилось быстрее. Он не хотел ни в чем подозревать Тан Чжэня, но сейчас юноша чувствовал себя крайне странно.

— Ш-ш-ш, все в порядке. Смотри, — раздался поблизости голос Янь Чжэнмина.

Прежде, чем он успел договорить, Хань Юань начертил в воздухе печать кровавой клятвы. Он собирался было что-то сказать, но его выражение лица внезапно изменилось. Все его тело, казалось, застыло на месте, юноша открыл было рот, но не смог произнести ни звука.

Чэн Цянь сфокусировал изначальный дух в глазах и увидел, что тело Хань Юаня было окутано плотной водяной пленкой. Он сразу же вспомнил тот «амулет от воды», бусину, которую старший брат попросил его передать.

Конечно же, когда Хань Юань оказался заперт на руинах Массива десяти сторон, старший брат искренне пожелал, чтобы ветер и дождь каждый день падали ему на голову. С чего бы ему вдруг быть таким добряком и дарить ему «амулет от воды»?

Янь Чжэнмин тихо продолжил:

— Это бусина сможет уберечь его от клятв. Если подержишь ее у себя хотя бы час, три дня не сможешь давать никаких обещаний. Боюсь, теперь ему будет трудно нести чушь.

Эта странная и бесполезная вещица оказалась шедевром Ли Юня.

Янь Чжэнмин нахмурился и пробормотал себе под нос:

— Что случилось с Тан Чжэнем? Выпил не то лекарство³?

³ 吃错药 (chī cuòyào) — выпить не то лекарство (обр. не в своём уме, рехнулся, белены объелся).

После недолгого перерыва Цзи Цяньли, наконец, воспользовался случаем и обратился к Бянь Сюю:

— Ваш зал Черной черепахи стоит на ледяных равнинах крайнего севера, это в ста восьми тысячах ли⁴ от Южных окраин. Конечно же, вам не о чем беспокоиться. Но кто мне скажет, собирается ли зал Черной черепахи разделить ответственность за хаос на Центральных равнинах?

⁴ 十万八千里 (shíwàn bāqiān lǐ) — сто восемь тысяч ли (обр. в знач.: очень далеко).

С этими словами он поднял руку и указал на зависшую в воздухе серую тень. Почувствовав его силу, призрак так разволновался, что тут же подался вперед. Несколько стоявших поблизости заклинателей в спешке повскакивали со своих мест, желая во что бы то ни стало увернуться.

Этот старик с горы Белого тигра либо попросту не желал показывать всем свое настоящее лицо, либо был очень хитер.

Однако здесь не было никого, кто осмелился бы сказать ему об этом в лицо. Он все еще был одним из Четырех Святых.

— Вот, что я вам скажу. Условия кровавой клятвы таковы: во-первых, демонический дракон должен сделать все возможное, чтобы схватить всех темных заклинателей, что бесчинствуют на Центральных равнинах и отыскать Пожирающую души лампу, в противном случае он получит воздаяние в десятикратном размере. Во-вторых, когда Пожирающая души лампа будет найдена, демоническому дракону запрещено возвращаться на Южные окраины. За всю свою жизнь он и полшага не ступит в эти земли, иначе его ждет десятикратное воздаяние. В-третьих, поскольку демонический дракон отбывает наказание, он каждый день, в течение последующих пятисот лет, будет получать удары плетью. Если не скончается раньше, конечно же. В противном случае он получит десятикратное воздаяние. В-четвертых, демонический дракон перестанет без разбора убивать невинных людей, он не будет совершенствовать духовное оружие, не возьмет учеников и не станет наставлять других, иначе, его постигнет Небесное Бедствие. Его смерть будет мучительной, — сказал Цзи Цяньли.

Закончив, он взмахнул рукой, и круг багуа, ставший свидетелем кровавой клятвы, опустился прямо в его ладонь. Цзи Цяньли с улыбкой огляделся по сторонам и произнес:

— Вот мое обещание. Демонический дракон остается во власти клана Фуяо. Я вынужден попросить главу Яня поклясться вместе со мной. Если кто-то в будущем проявит к нему снисхождение, его клан падет и будет уничтожен. Господа, у вас ведь нет никаких возражений, верно?

Никто из присутствующих не осмелился ему возразить. Слова «десятикратное воздаяние» и «Небесное Бедствие» внушали им страх.

С кончика пальца Цзи Цяньли упала алая капля и мгновенно впиталась в круг. Сразу после этого он вытянул руку и послал артефакт прямо к дереву.

Все присутствующие затаили дыхание, наблюдая, как он кружит вокруг большой фирмианы. Вдруг, из зелени показалась чья-то рука и ловко схватила его. Янь Чжэнмин, скрывавший под пологом ветвей, отодвинул их и внимательно посмотрел на Цзи Цяньли. Еще одна капля упала на кровавый круг. Клан Фуяо принес свою клятву.

Увидев круг багуа, летящий к Хань Юаню, Тан Чжэнь собирался было протянуть руку и остановить его:

— Глава Янь, давайте все хорошенько обдумаем...

Но не успел он договорить, как круг багуа уже миновал юношу.

В тот самый момент, когда клан Фуяо поклялся на крови, на коже Хань Юаня появилась метка.

Хань Юань ошеломленно посмотрел на нее.

Это же...

За все это время старший брат ни разу не попытался изгнать его из клана. Он все еще был человеком клана Фуяо!

В этот момент Хань Юань не испытывал ни капли возмущения от того, что его заставили поклясться. Он поднял глаза и посмотрел на сидевшего на ветке дерева Янь Чжэнмина. Губы Хань Юаня слегка дрожали, он не мог произнести ни слова.

Лицо Тан Чжэня изменилось. Кровавая клятва была принесена.

Чэн Цянь тихо вздохнул. В его сердце вдруг образовалась пустота.

Личная неприязнь Хань Юаня привела к тому, что множество людей оказались втянуты в пучину бед и страданий. Нельзя было просто закрыть на это глаза и сделать вид, что ничего не произошло. Если он оступится, ему придется заплатить огромную цену, и никто больше не сможет его защитить.

В противном случае, мир больше не будет стоять в стороне, не говоря уже о множестве несогласных и вражеских ростовщиках.

Оставить его в живых, чтобы он искупил свои грехи — значит открыть сети с одной стороны⁵. Неважно, будет ли он заперт на горе Фуяо или останется охранять Южные окраины, это было меньшее из зол.

⁵ 网开一面 (wǎngkāiyīmiàn) — открыть сети с одной стороны (обр. в знач.: допускать послабление законов, относиться снисходительно).

Гора Фуяо и гора Белого тигра вынесли свой вердикт. Остальным больше нечего было добавить. Один за другим, представители оставшихся кланов выходили вперед и тоже добавляли свои клятвы.

Когда солнце село, вопрос был решен.

Толпа постепенно начала расходиться, Цзи Цяньли оставил своих учеников в стороне и подошел к Чэн Цяню. Глядя на юношу сверху вниз, он произнес:

— Давно не виделись. Ты добился больших успехов.

— Мастер Цзи.

«Цзи Цяньли» улыбнулся и продолжил:

— Мое имя вовсе не «Цзи Цяньли». В тот раз я просто дразнил тебя. Надеюсь, ты не винишь меня за то, что я запер твоего младшего брата?

Настоящим именем владыки горы Белого тигра было Шан Ваньнянь. И всем вокруг, кроме Чэн Цяня, которому никогда не было дела до посторонних, это было известно.

Чэн Цянь слегка опустил голову.

— Как я смею.

Владыка Шан посмотрел на него и снова улыбнулся:

— Всегда найдется тот, кто захочет порыбачить в мутной воде. И если дела плохи, найдется тот, кто захочет всем об этом рассказать. Боюсь, скоро все изменится. Тебе следует быть осторожнее.

С этими словами он посмотрел на свою руку, найдя то место, где совсем недавно виднелся знак кровавой клятвы, и лукаво добавил:

— Но к нам, старикам, это не имеет никакого отношения.

Чэн Цянь был ошеломлен.

Но Шан Ваньнянь вдруг показал ему толику уже знакомого безумия, он пропел:

— После смерти мне будет плевать на потоп, каким бы страшным⁶ он ни был.

⁶ 滔天 (tāotiān) — захлестывать небо, вздыматься до небес (обр. о страшном, чудовищном).

Шан Ваньнянь резко шагнул вперед и едва не налетел на Чэн Цяня. Ловко схватив юношу за грудки, он пристально посмотрел на него. Глаза старика напоминали два темных колодца.

Его сознание медленно вошло в лоб Чэн Цяня.

Чэн Цянь услышал его голос в своей голове, Шан Ваньнянь произнес: «Я слышал, что цянькунь⁷, некогда замаскированный под камень сосредоточения души, долгие годы скитался по миру. Никто не должен об этом узнать. Понятия не имею, почему все это рухнуло на твои плечи... Но теперь это твоя судьба. Не дай никому узнать, что цянькунь в твоих руках. Запомни это».

⁷ 乾坤 (qiánkūn) — цянь и кунь (две противоположные гексаграммы «Ицзина»), небо и земля, Инь и Ян, мужское и женское начало, источник всех перемен.

Все это казалось юноше слишком подозрительным. Вдруг, словно из ниоткуда, появилась чья-то рука. Рука мягко оттолкнула Шан Ваньняня и потянула Чэн Цяня за пояс.

Янь Чжэнмин как ни в чем не бывало расправил свои рукава и безразлично произнес:

— Добрый господин, пожалуйста, следите за своим поведением.

Чэн Цянь молчал.

То есть, то странное «ухо» на тыльной стороне его ладони действительно могло «слушать небо и землю». Чэн Цянь нахмурился. Он никому не рассказывал об этом, но однажды обмолвился парой слов в разговоре с Тан Чжэнем. Стоит ли ему сомневаться в нем?

У Чэн Цяня было мало друзей, и Тан Чжэнь был одним из них. При мысли о старом товарище, юноша ощутил, как ему на грудь рухнули комья холодной липкой грязи. Ему стало трудно дышать.

— Владыка, подождите, — попросил Чэн Цянь.

Но именно в тот момент, когда он хотел было спросить, что значит «слушать небо и землю», Шан Ваньнянь отступил на два шага назад, приложил палец к губам и жестом приказал ему: «Молчи».

Сразу после этого старый безумец указал на свои глаза, затем на уши и, наконец, на рот. Он трижды покачал головой: не смотри, не слушай, не говори.

Закончив, он странно улыбнулся и склонил голову, а после развернулся, заложил руки за спину и шагнул прямо к Хань Юаню.

— Хань сяою, ты можешь покинуть Массив десяти сторон. Сегодня я без приглашения последую за вами на гору Фуяо, надеюсь, там я смогу обрести приют. Через пару дней мы с тобой отправимся в Шу, и ты вернешься на Южные окраины. Ну-ну, не стоит делать такое лицо. Все это началось из-за тебя, тебе это и исправлять. Таков закон⁸.

⁸ 天经地义 (tiānjīng dìyì) — закон неба и принцип земли (обр. в знач.: непреложная истина).

Брови Янь Чжэнмина едва не сползли с лица, он пробормотал:

— Незваный гость? Разве я давал на это согласие?

Ответом на его вопрос был смех Шан Ваньняня.

Янь Чжэнмин выпрямил спину, бросил короткий взгляд на обеспокоенного Чэн Цяня и растерянную Лужу, а после схватил Чэн Цяня за запястье и потянул за собой:

— Идем.

Лужа тут же последовала за ними. Она казалась такой очаровательной и счастливой.

— Старший брат, четвертый брат тоже может пойти домой?

Янь Чжэнмин был слишком ленив, чтобы обращать на нее внимание. Он тихо спросил Чэн Цяня:

— Какое отношение ко всему этому имеет Тан Чжэнь? Сяо Цянь, он ничего тебе не говорил?

Чэн Цянь нахмурился и тут же почувствовал себя неуютно.

— Он сказал мне, что хочет спасти Хань Юаня и запереть его на горе Фуяо.

— Разве это плохо? — осведомилась Лужа.

— Ну и чушь! Он не это хотел тебе сказать, — бросил Янь Чжэнмин. — Ты что, не слышал его? Он имел в виду: «Если этот человек не сможет остаться на горе Фуяо, просто убейте его, во избежание».

Рука Чэн Цяня скользнула по ножнам Шуанжэня. До самого последнего момента, пока происходящее не стало слишком очевидным, он готов был простить Тан Чжэню все, что тот пытался скрыть. Он не желал в нем сомневаться.

Дружба благородных людей была хрупка, но им нужно было хоть немного доверять друг другу. Однако теперь Чэн Цянь вынужден был признать, что старший брат оказался прав.

— Они хотят отыскать Поглощающую души лампу. Я пойду с ними, — сказал Чэн Цянь.

— Я тоже пойду! — воскликнула Лужа.

— Ни в коем случае, — решительно возразил Янь Чжэнмин, — стоит тебе только покинуть дом, как с тобой тут же случится какое-нибудь несчастье. А ты ... — он оглянулся на Лужу и несдержанно выругался. — Закрой свой клюв и иди за мной!

Что еще мог сказать Чэн Цянь? Янь Чжэнмин попросту прервал его взмахом руки:

— Завтра я сам поговорю с владыкой Шаном и постараюсь как следует оценить ситуацию... Действительно ли этот старик один из Четырех Святых? Как такое возможно, он ведь сумасшедший?

Старший брат умело находил недостатки в других, и мог без труда разгадать их суть.

В ту ночь Чэн Цянь не спал. Избавившись от Янь Чжэнмина, он просто медитировал в павильоне Цинань.

Вдруг, юноша что-то почувствовал. Будто что-то вот-вот должно было произойти.

Внезапно двери во внутренний двор павильона Цинань распахнулись. Чэн Цянь открыл глаза. Перед ним стояли Ли Юнь и Лужа.

— Где старший брат?

— Что? — пробормотал юноша.

— Владыка горы Белого тигры мертв.