Что значит быть шисюном

Остров Цинлун был типичной Небесной горой, склоны которой в течение всего сезона покрывали цветы. Если смотреть с моря, то можно было увидеть землю, вечно окутанную туманом, похожую на плывущую по океану персиковую рощу, где заклинатели были одеты либо в строгие одежды, либо в изящные даосские халаты.

Владыка острова Цинлун был причислен к Четырем Святым. Он медитировал в уединении в течение многих лет и редко показывался на людях. Однако, мужчина совершенно неожиданно вышел специально, чтобы увидеть Янь Чжэнмина. Он отнесся к нему с радушием, будто к своему шиди. Возможно, чтобы выразить сочувствие расстроенному Янь Чжэнмину, владыка острова почти не разговаривал с ним. Предоставив Чжэнмину жилье, господин великодушно заявил, что все ресурсы на острове Цинлун находятся в распоряжении юноши, пока он не найдет своего учителя, шиди и шимэй.

Конечно, остальные заклинатели не могли громко сплетничать об этом, как необразованные деревенские жители. Они делали это под покровом тайны.

Впрочем, это было вполне понятно. Многочисленные люди толпились, чтобы выразить уважение владыке острова Цинлун, который не потрудился появиться даже на десятилетнем Небесном рынке. Что же сделали эти дети, чтобы заслужить его благосклонность?

Эти сопляки умели лишь разбрасываться богатством, не говоря уже о низком уровне развития, и они все еще не проявляли никакой сдержанности даже после того, как прибыли на остров. Остальные заклинатели испытывали к ним крепкую неприязнь.

Пока эти волны бушевали, никто из них даже и не задумывался о том, что молодой господин Янь едва ли был свободен от забот. Владыка острова запросил бацзы Чэн Цяня и Лужи и послал бесчисленное множество людей на их поиски. Но вот уже в течение трех дней от них не было никаких вестей. 

Янь Чжэнмин не знал, как он пережил эти три дня.

Утром четвертого дня сяо Юэ-эр, одна из служанок Янь Чжэнмина, осторожно толкнула дверь его комнаты. В руках у нее был набор инструментов для расчесывания волос.

Девушка собиралась возжечь благовония, а потом разбудить молодого учителя, но с удивлением обнаружила, что Янь Чжэнмина в комнате не было.

Юэ-эр испугалась. Она подумала, что встала слишком поздно, и, приготовившись к нагоняю, нерешительно вошла внутрь, но обнаружила, что постель застелил слуга, а живущего здесь человека нигде не было видно.

— Где молодой господин? — поспешно спросила сяо Юэ-эр.

— Я слышал, что они получили новости о главе клана, поэтому молодой господин встал среди ночи и ушел, — ответил мальчик.

Сяо Юэ-эр некоторое время стояла потрясенная его словами. Все в семье Янь отличались хорошим воспитанием, и они никогда не обращались плохо со слугами. Разве что они испортили Янь Чжэнмина. Сяо Юэ-эр родилась прислугой, но, так как она была девочкой, ее воспитывали словно молодую госпожу. В обычное время на горе Фуяо ее единственной работой было расчесывать волосы молодого господина, и ничего больше. Даже когда два дьявола сражались на море, она благополучно сидела в каюте, несмотря на бушующий снаружи шторм. Теперь она впервые была в панике.

Прижимая сандаловую шкатулку к груди, сяо Юэ-эр снова спросила:

— О-он сказал, когда вернется?

Слуга оглянулся на эту неуверенную в себе маленькую девочку и невольно понизил голос, сказав:

— Он ничего не сказал. Это только между нами — прошлой ночью я слышал, как молодой господин говорил со вторым шишу. Вполне вероятно, что, если что-то пойдет не так, мы не сможем вернуться на гору Фуяо в ближайшее время. В этом случае вы должны иметь в виду, что все люди на этом острове — заклинатели. Будь их поведение хорошим или плохим, они — люди, владеющие силой. Чтобы убить нас, им потребуется не больше усилий, чем раздавить муравья. Веди себя спокойно и уверенно. Не стоит понапрасну провоцировать их, ясно? — добавил слуга, понизив голос.

Владыка острова Цинлун, казалось, был очень тесно связан с кланом Фуяо. Он на самом деле рассматривал возможность того, что Мучунь чжэньжэнь и его ученики могли оказаться в Безмятежной долине, и даже послал туда своих людей. Но, по какой-то причине, никто из заклинателей не осмелился войти туда, чтобы прочесать местность. Все, что они сделали — это остались ждать.

После трех дней ожидания они, наконец, увидели Чэн Цяня и Лужу.

Чэн Цянь выглядел таким несчастным, каким только мог быть в подобный момент. Никто из заклинателей представить себе не мог, что Мучунь чжэньжэнь ушел, и двоим детям пришлось пересечь долину самостоятельно.

Эти места кишели зверями и маленькими монстрами, но дети все еще были живы. Должно быть, какая-то душа на небесах благословила их.

Заклинатели считали, что это должно было испугать подростка и не ожидали, что он справится с выпавшими на их долю опасностями так хорошо.

Ближе к вечеру, одна из заклинательниц принесла Чэн Цяню миску овощного супа, купленного в соседней деревне. Поблагодарив ее, Чэн Цянь первым попробовал суп, а затем потянул к себе Лужицу, взял ложку и поднес к ее рту. Последние три дня были для Лужи настоящим чистилищем, и она почти превратилась в голодное привидение.

Лужа широко открыла рот, собираясь, наконец, поесть, но Чэн Цянь резко отдернул руку, и девочка впилась зубами в воздух.

Она смотрела на него так жалобно, словно слезы вот-вот польются из ее глаз.

Чэн Цянь прошептал:

— Помнишь, что я тебе говорил? Еда будет твоей, если ты сможешь это сделать.

Лужа поспешно кивнула, сложила перед собой пухлые ручки и любезно поклонилась, после чего получила первый кусочек пищи за последние дни.

Со стороны эта сцена напоминала издевательства хулиганистого шисюна над бедной шимэй, но на самом деле все дело было в инстинктах Лужи.

После их встречи с группой незнакомцев, Чэн Цянь немедленно приказал шимэй, с этого момента, не показывать свои крылья кому-либо.

— Почему ваш клан принял в ученики такого маленького ребенка? — спросила заклинательница. Женщина, вероятно, считала пухленькую девочку весьма забавной.

Чэн Цянь слегка улыбнулся ей.

— Однажды мой шиди сбежал с горы на ярмарку, но по дороге подобрал ее. Последние годы выдались неурожайными, и ее семья, вероятно, не могла позволить себе прокормить ребенка. Мой шиди нашел ее довольно жалкой, потому забрал с собой. Вы ведь понимаете, десять или двадцать лет — краткий миг в жизни заклинателя, но этого времени вполне достаточно, чтобы она выросла из лепечущего ребенка в большую девочку. Не столь важно, насколько она мала сейчас, ведь время летит так быстро.

Заклинательница не удержалась от шутки:

— Ты сам еще не пережил этот «краткий миг», но говоришь, как взрослый. Кстати, я думаю, тебе лучше вернуться с нами, чтобы залечить свои раны. Даже если твои шисюны приедут верхом на летающих лошадях и путешествовали день и ночь, это займет у них, по крайней мере, один или два дня.

— Я бы пошел с вами, если бы был один, но так как со мной шимэй, она может причинить вам неудобства. Лучше нам будет дождаться шисюнов. Прежде чем уйти, мой учитель попросил меня слушаться дашисюна. Я совершенно не знаю, что делать прямо сейчас, и не могу решить сам, — ответил Чэн Цянь, вытирая рот Лужи.

Заклинательница промолчала. Этот мальчишка не казался ей ни в малейшей степени невежественным.

Возможно из-за своего юного возраста, Чэн Цянь, на самом деле, не очень хорошо умел общаться с людьми. Он редко говорил что-либо по своей инициативе и не пытался завязать отношения с другими. Он был восхитительно вежлив, но в то же время упрям, как мул.

Все тело Чэн Цяня покрывали раны: некоторые от царапин и укусов зверей, некоторые от падений. Повязка на руке насквозь пропиталась кровью и присохла к коже.

Преодолев Безмятежную долину, Чэн Цянь должен был быть, по крайней мере, серьезно ранен, если не мертв, ведь, ко всему прочему, ему приходилось нести с собой маленькую лепечущую девочку. В конце концов, у него не оставалось иного выбора, кроме как пойти с ними. А что до произошедшего в долине, он просто молчал об этом и не говорил ни слова, как бы его ни спрашивали.

Когда взошла луна, наконец, прибыл Янь Чжэнмин. Он пришел один, не взяв с собой ни Ли Юня, ни Хань Юаня, ни кого-то из слуг. Он раздернул занавески, украшенной изображениями орлов, кареты и спрыгнул на землю еще до того, как она остановилась.

После того, как его, в течение нескольких дней подряд, преследовала тревога, гнев клокотал в душе Янь Чжэнмина. Но жалкое зрелище окровавленного Чэн Цяня наполовину истощило его, а оставшаяся половина истратилась после того, как он не смог найти фигуру Мучунь чжэньжэня.

Янь Чжэнмин подбежал к ним, поспешно поймав Лужу, прыгнувшую к нему в объятия, а затем взял Чэн Цяня за руку, нетерпеливо спросив:

— Что случилось? Почему ты так выглядишь? Где ты был все эти дни? Где учитель? Почему он оставил вас здесь одних?

Ответа не последовало. Чэн Цянь просто смотрел на него в оцепенении.

Ощутив бабочек в животе, Янь Чжэнмин спросил:

— Сяо Цянь, что, черт возьми, случилось?

Сохраняя молчание, Чэн Цянь окинул взглядом лицо Янь Чжэнмина, а затем странных заклинателей вокруг них.

В конце концов, это были заклинатели знаменитого острова Цинлун. Они сразу поняли желание мальчишек поговорить наедине, и с готовностью откланялись.

Только тогда Чэн Цянь перевел дыхание. Неповрежденной рукой он выудил из-за пазухи маленькую печать и отдал ее Янь Чжэнмину, сказав еле слышно:

— Это печать главы клана, дашисюн, учитель попросил меня отдать ее тебе.

В течение длительного времени в голове Янь Чжэнмина не было ни одной мысли.

Когда до него дошло, что это значит, он отшатнулся назад, и его лицо внезапно побледнело.

Печать на окровавленной и пыльной ладони Чэн Цяня показалась ему страшным чудовищем, и его глаза потемнели от страха.

Но то, что собирался сказать ему шиди, будет преследовать Янь Чжэнмина всю оставшуюся жизнь.

— Учитель мертв, — проговорил Чэн Цянь. — Он сказал, что с этого момента ты глава клана Фуяо.

— Нет... — Янь Чжэнмин рассеянно покачал головой. В отчаянии оттолкнув Чэн Цяня в сторону, он сбивчиво забормотал. — Я не... Т-ты заберешь это, я не хочу этого! О чем ты говоришь, как учитель может быть мертв?

— Я видел, как он умирал.

— Ни за что! — Янь Чжэнмин распахнул глаза, но не смог выговорить ни слова, продолжая отрицать. - Ни за что!

Чэн Цянь замолчал. Он продолжал держать печать главы клана, наблюдая за Янь Чжэнмином, горе, отразившееся на его лице, было настолько тяжелым, что казалось неправильным для такого маленького мальчика.

— Это правда, — пробормотал он. — Дашисюн, это правда…

Чэн Цянь не успел договорить, как его голова внезапно склонилась набок, и он без предупреждения рухнул на землю.

Янь Чжэнмин подсознательно протянул руку, чтобы поймать его, и ужасное кровавое пятно отпечаталось на его белом рукаве.

Тело Чэн Цяня было таким холодным, и Янь Чжэнмину показалось, будто он перестал дышать. Он быстро перевернул Чэн Цяня, подсунув два пальца ему под нос, чтобы почувствовать дышит ли младший брат, но его руки так сильно дрожали, что на это ушла целая вечность.

Лужа до этого не издавала ни звука, потому что еще не могла говорить. Но теперь у нее не осталось другого выхода, кроме как плакать, чтобы выразить свои чувства. За последние несколько дней она почти израсходовала все слезы, накопившиеся с момента ее рождения.

В ушах Янь Чжэнмина непрерывно жужжало, а голова была пуста. Он схватил и попытался согреть руку Чэн Цяня, но она оставалась ледяной. Все, что он мог сделать, это бессознательно повторять:

— Не плачь, Лужа, не плачь.

Он понятия не имел, сколько времени простоял на коленях. Может быть, долго, может быть, всего несколько секунд, пока кто-то не схватил его за плечо и не встряхнул. Янь Чжэнмин поднял пустой взгляд и увидел безымянного заклинателя, смотрящего на него с беспокойством.

Янь Чжэнмин подумал, что его лицо, должно быть, бледнее, чем у призрака, потому что заклинатель, казалось, все неправильно понял. Он подсознательно сделал то же самое, что и Янь Чжэнмин – подставил пальцы, чтобы почувствовать дыхание Чэн Цяня. Через несколько секунд мужчина облегченно вздохнул. Он поднял голову и сказал:

— Он дышит. У меня есть лекарства. Не волнуйтесь, это может быть не так серьезно.

Янь Чжэнмин кивнул и яростно прикусил язык. Острая боль и вкус крови полностью вывели его из оцепенения. Он взял себя в руки и забрал печать главы клана у Чэн Цяня, крепко сжав ее в руке. Затем он наклонился, чтобы поднять Чэн Цяня, и сказал Луже:

— Ты можешь идти сама?

Лужа осторожно встала на ноги и протянула руку, чтобы ухватиться за одежду Янь Чжэнмина.

Проведя целый день в карете, они, наконец, вернулись обратно на остров Цинлун. Янь Чжэнмин был в полном недоумении и чувствовал, что задыхается. Разумно полагать, что слова Чэн Цяня, скорее всего, были правдой. Учитель всегда относился к ним с чрезмерной снисходительностью и недостаточной строгостью. Пока он еще дышал, не было никаких шансов, что он оставит Чэн Цяня и Лужу одних в таком опасном месте.

Ли Юнь и Хань Юань с нетерпением ждали возвращения Янь Чжэнмина на остров Цинлун, и как только они увидели его, то сразу бросились навстречу.

— Что случилось с сяо Цянем?

— Где учитель?

— Почему учитель не вернулся с тобой?

— Где ты их нашел?

— Я не знаю! — Янь Чжэнмин прошел мимо своих младших братьев, беспокойство в его сердце будило в нем желание закричать. — Не спрашивайте меня! Заткнитесь! Просто подождите, пока он проснется!

Но Чэн Цянь оставался без сознания. Во-первых, он все еще был ранен, во-вторых, он определенно не знал отдыха в последние несколько дней, так как ему приходилось присматривать за Лужицей.

Янь Чжэнмин неотступно находился рядом с Чэн Цянем. Вначале он надеялся и молился, чтобы Чэн Цянь проснулся, и сидел на краешке стула, отчаянно желая узнать, что же именно произошло в Безмятежной долине. Но чем дольше это продолжалось, тем больше он боялся.

Как только он закрывал глаза, то вспоминал сцену, лишившую его сна, где покрытый кровью Чэн Цянь, глядя будто бы сквозь него, рассказывал о смерти учителя.

В столь возбужденном состоянии, Янь Чжэнмина, естественным образом, посетила идея. Он подумал: «Я могу просто вернуться домой и стать обычным молодым господином»

Стоило этой идее мелькнуть у него в голове, как она тут же пустила корни и завладела его мыслями.

Точно! Во всяком случае, его семья была достаточно богата, чтобы обеспечить ему жизнь в роскоши и удовольствиях. Почему он должен совершенствоваться? Зачем ему постигать Дао?

Что касается шиди и шимэй, он мог бы забрать их с собой. Они были вольны делать все, что им заблагорассудится: заниматься боевыми искусствами или выучиться и получить официальные звания. В конце концов, им понадобится всего несколько пар палочек для еды.

Сделать его главой клана? Что за шутка! Единственная работа, на которую он был способен в своей жизни — быть молодым господином!

Он не мог изготовить даже простой талисман, не говоря уже о его ничем не примечательном мастерстве владения мечом. И не беря в расчет грозных учителей с острова Цинлун, даже у их младших адептов был более высокий уровень развития, чем у него. Если бы Янь Чжэнмин стал главой клана, каким был бы этот клан?

Подумав об этом, Янь Чжэнмин вскочил на ноги и позвал одного из своих подопечных:

— Чжэши! Чжэши!

Чжэши поспешил на зов:

— Молодой господин.

— Принеси мне кисть и бумагу, я напишу домой, — приказал Янь Чжэнмин настойчивым тоном. — Собирай наши вещи и готовь корабль. Как только сяо Цянь проснется, я пойду попрощаться с владыкой острова Цинлун.

Чжэши был ошеломлен.

— Молодой господин, мы возвращаемся на гору Фуяо?

— Какая гора Фуяо? Мы возвращаемся домой!

— Молодой господин, а как же клан... — изумленно спросил Чжэши.

Янь Чжэнмин махнул на него рукой.

— Нет больше никакого клана Фуяо. Он исчез, понимаешь? Поторопись, мы отправимся через пару дней.

Чжэши поспешно покинул комнату.

Когда Чэн Цянь проснулся, прошло уже два дня. Он попытался пошевелиться, и чья-то рука тут же легла ему на лоб. До юноши донесся знакомый аромат орхидей, но почему-то запах был очень слабым. Чэн Цянь пошевелил губами и беззвучно произнес:

— Дашисюн.

Его горло болело так сильно, что он потерял голос.

Ян Чжэнмин помог ему сесть и, не говоря ни слова, подал ему чашу с водой.

Чэн Цянь прикончил ее одним глотком и только потом тихо спросил:

— Где шимэй?

— Сяо Юэ-эр и другие служанки присматривают за ней.

Потрясенный, Чэн Цянь наморщил лоб и снова спросил:

— Печать главы клана... Я отдал ее тебе?

Янь Чжэнмин снял с шеи шнурок, к которому была привязана печать.

Растерянный и напряженный взгляд Чэн Цяня, наконец, немного смягчился, но вскоре усталость вновь отразилась на его лице.

В клане Фуяо всегда царил хаос. Старшие не проявляли никакой снисходительности к младшим, младшие не проявляли никакого уважения к старшим. Казалось, только вчера они поссорились, но сегодня, когда они смотрели друг на друга, все было настолько иначе, будто прошла целая жизнь.

Янь Чжэнмин вздохнул и тихо спросил:

— Ты голоден?

Чэн Цянь покачал головой. Он сидел в постели, совершенно ошеломленный. Немного погодя, он все же нарушил тишину комнаты:

— Учитель, шимэй и я, мы попали туда из-за неправильного талисмана, сделанного нами той ночью.

Янь Чжэнмин не перебивал его. Он сидел молча, слушая Чэн Цяня.

Силы Чэн Цяня еще не восстановились. Ему потребовалось добрых полчаса, чтобы все прояснить. После его рассказа, Янь Чжэнмин долго не мог ничего сказать.

Огонек свечи зарябил и начал мерцать. Янь Чжэнмин перестал витать в своих мыслях и изо всех сил попытался выпрямиться. Он вдруг почувствовал, что печать главы клана на его шее была такой тяжелой, словно весила тысячу тонн.

Он встал и мягко опустил ладонь на голову Чэн Цяня. Самым нежным голосом Янь Чжэнмин сказал:

— Я попрошу кого-нибудь принести тебе миску отвара. Поешь немного перед тем, как принять лекарство.

Чэн Цянь покорно кивнул.

Янь Чжэнмин повернулся, чтобы выйти наружу, мысленно говоря себе:

— Хорошо, теперь, когда я знаю, что произошло, и ты проснулся, мы можем отправиться домой.

Дом был самым лучшим местом. Достаточно было лишь протянуть руку, чтобы одеться и открыть рот, чтобы их накормили. Не нужно будет рано вставать, чтобы практиковаться во владении мечом или изучать методы совершенствования до позднего вечера.

С тяжелым сердцем Янь Чжэнмин подошел к двери, когда Чэн Цянь внезапно произнес:

— Постой, дашисюн. Ты ведь не выбросил мои книги, правда? Ты можешь попросить кого-нибудь принести мне книги о мечах?

Рука Янь Чжэнмина замерла, едва коснувшись двери. Он стоял прямо, спиной к Чэн Цяню, будто все его тело оцепенело и замерзло.

— Что-нибудь случилось? — Чэн Цянь был озадачен. — Ты их выбросил?

— Ты даже встать не можешь, зачем тебе читать про мечи? — хрипло спросил Янь Чжэнмин.

— Господин Бэймин сказал, что мы соединили уничтоженную родословную клана Фуяо, — ответил Чэн Цянь. — Эта связь не разрушится только потому, что я не могу встать.  Еще учитель попросил меня больше времени уделить владению мечом.

Янь Чжэнмин долго стоял как вкопанный, а потом вдруг вернулся и заключил Чэн Цяня в объятия.

Печать главы клана уперлась Янь Чжэнмину в ключицу, причиняя ему боль. Он подумал: «Пошло оно все! Этот клан не распадается. Я глава, я не мертв!»

Он держал Чэн Цяня крепко, отчаянно, все его тело слегка дрожало от напряжения в мышцах. На мгновение Чэн Цянь подумал, что он, должно быть, плачет.

Чэн Цянь долго ждал слез Янь Чжэнмина. Но то, что он в итоге получил, было словами утешения, которые дашисюн прошептал ему на ухо.

— Все в порядке, — сказал Янь Чжэнмин. — Все в порядке, сяо Цянь. Дашисюн здесь.