Свидеться сложно, расстаться еще тяжелее*

Чэн Цянь нахмурился и проводил Янь Чжэнмина взглядом, пока тот окончательно не скрылся из виду.

Он привык всегда сообщать только хорошие новости и умалчивать о плохих. И лишь когда его никто не видел, в глазах Чэн Цяня вспыхивала тревога.

Когда он предложил Янь Чжэнмину остаться, а сам вызвался сопровождать Тан Чжэня, он действительно хотел помочь. Однако, Чэн Цянь и сам пришел к той же мысли, что и Янь Чжэнмин: он чувствовал, что должен был на время покинуть клан.

У его дашисюна были дурные манеры, он отказывался идти навстречу и что-либо рассказывать, как бы Чэн Цянь не просил, однако, юноша все равно догадывался, что внутренний демон Янь Чжэнмина был как-то связан с ним самим. В противном случае, он не мог найти ни единой причины, по которой его Дашисюн не желал бы довериться ему.

Помыслы Чэн Цяня были чисты, но он не очень хорошо находил общий язык с другими людьми. Пусть он и подозревал о причине, но совершенно не понимал, что ему делать дальше. Он не знал, как подступиться к этой теме, не знал, как постучать со стороны (1). Он беспокоился, что снова сделает что-то не так и еще больше расстроит дашисюна. Поэтому Чэн Цянь решил на время покинуть клан и возложил все надежды на более ловкого и хитрого Ли Юня.

(1) 旁敲侧击 (pángqiāocèjī) — стучать сбоку и бить со стороны (обр. в знач.: делать намеки, говорить обиняками).

Но юноша не был до конца уверен, что сможет на него положиться. Его Дашисюн только что ушел, но Чэн Цянь уже не находил себе места.

Будто бы небеса специально создали такого человека, чтобы заставить его почувствовать всю силу слов: «Свидеться сложно, расстаться еще тяжелее» (2).

(2) «Без названия» — это любовное стихотворение, написанное Ли Шанъинем (813–858 гг.), поэтом эпохи Тан. *Перевод: Александра Родсет

Безучастно взглянув на Чэн Цяня, Тан Чжэнь в задумчивости произнес:

— Дружбе в вашем клане действительно можно позавидовать.

Чэн Цянь пришел в себя и моментально отозвался:

— Сожалею, что задержал тебя, Тан-сюн.

— Я медленно передвигаюсь, — беззаботно ответил Тан Чжэнь. — Это пустяки.

Шедший сбоку Нянь Дада тут же вклинился в разговор.

— Старший Тан, ты не в ладах со своим кланом?

— Проблема не в том, ладим мы или нет, — Тан Чжэнь слегка прищурился, будто что-то припоминая. Тень одиночества пробежала по его лицу. — Для клана Фуяо качество всегда было важнее количества. Моя гора Мулань была полной его противоположностью. Наш клан был слишком большим. Главе подчинялось множество старейшин, каждый из которых занимал свою собственную горную вершину и имел право самостоятельно обучать учеников. Я прожил там несколько столетий, но так и не узнал их всех. Единственным поводом встретиться с остальными учениками было нечто похожее на большой турнир. Но с большинством из них мы даже не были знакомы, ни о каких узах не могло быть и речи. Отношения в клане строились исключительно на основании талантов и способностей. На горе Мулань всегда была строгая иерархия, и все ученики смотрели друг на друга с холодком.

Вновь взглянув на Чэн Цяня, Тан Чжэнь продолжил:

— Вы так тепло относитесь друг к другу, вы не похожи на клан. Скорее, вас даже можно назвать семьей.

— В больших кланах слишком много учеников, иерархия там куда строже. Нет ничего удивительного в том, что ученики отдаляются друг от друга. По-другому просто и быть не может. Но ведь даже среди них могут встретиться один или два человека, с которыми вы подружитесь? — произнес Нянь Дада.

— Пожалуй. У меня была шимэй, она росла вместе со мной. Она… у нее был не самый легкий характер, но в молодости у нас были хорошие отношения, — ответил Тан Чжэнь.

Это был уже второй раз, когда Чэн Цянь слышал о его шимэй.

— Твоя шимэй Тан Ваньцю? — спросил он.

— Да, это она, — не оборачиваясь, произнес Тан Чжэнь, — но «шисюн» и «шимэй» были ничем иным, как нашими позициями в клановой иерархии. В детстве мы были очень близки, но, когда мы выросли, каждый пошел своей дорогой. На горе Мулань все мы были всего лишь прохожими. Даже если бы сейчас она стояла прямо передо мной, я не уверен, что узнал бы ее. Я знаю, что тебя с ней тоже кое-что связывало. Теперь, когда ее больше нет в этом мире, нет необходимости расплачиваться со мной за то, что она сделала для тебя.

Тан Чжэнь был человеком тактичным, холодным и прямолинейным. Кто знал, было ли это врожденным свойством его характера, или все лишь потому, что он много лет провел между жизнью и смертью. Он никогда не брал учеников, не возвращался в свой родной клан. Он даже не упоминал гору Мулань. Он только и делал, что бродил по свету. Все, кого он встречал, были для него всего лишь попутчиками.

Притворившись бродячими заклинателями, живущими в Няньцзяне, компания наняла конную повозку, а затем, минуя горы и реки, как простые смертные, отправилась на юг.

Ни Чэн Цянь, ни Тан Чжэнь не жаловали пустые разговоры. Нянь Дада чувствовал себя крайне неловко и у него не осталось другого выбора, кроме как попытаться расшевелить Люлана, которого было легче всего достать. Когда Чэн Цянь был в опасности, Люлан готов был рискнуть ради него всем. Однако, когда все было тихо, юноша не осмеливался произнести ни слова. Он лишь издали следовал за Чэн Цянем и постоянно прятался в тени, опустив голову так низко, словно боялся солнечного света.

Нянь Дада подбежал к Люлану и прошептал ему на ухо:

— Эй, приятель, я хочу вступить в клан Фуяо и стать учеником старейшины Чэна. Хочешь присоединиться ко мне?

Люлан бросил взгляд на спину шедшего впереди Чэн Цяня. Затем быстро отвернулся и молча покачал головой.

Ошибочно полагая, что невежественный Люлан неправильно его понял, Нянь Дада поспешил объяснить погромче:

— О, ты, вероятно, еще не знаешь об этом. Позволь мне рассказать тебе. Люди, вроде них, кто уже сформировал свой изначальный дух, обладают способностью восходить на небеса и спускаться под землю (3). Даже заклинатели из мелких кланов могут всю жизнь прожить, но так никого из них и не встретить, чего уж говорить об обычных смертных.

(3) 上天入地 (shàngtiān rùdì) — восходить на небеса и спускаться под землю (обр. в знач.: везде, повсюду, где угодно).

Люлан лишь молча слушал его.

Нянь Дада всегда любил поучать других. Заметив, что Люлан обратил на него внимание, он пришел в еще больший восторг.

— Более того, обычные заклинатели и те, кто уже сформировал свой изначальный дух — это не одно и то же. Видишь ли, среди старших клана Фуяо наш старейшина Чэн… Ну, тут даже и рассказывать нечего. Но их глава — заклинатель меча! Я впервые встретил настоящего заклинателя меча. Он, конечно, был не очень-то любезен, но это не проблема. Ведь даже просто поговорить с учителем клинка, который зашел дальше стадии формирования изначального духа, уже достаточно, чтобы хвастаться этим годами.

Люлан покачал головой, и с трудом прохрипел:

 — Тан чжэньжэнь спас мне жизнь, так что я хочу остаться и хорошо служить ему. Кроме того, мои способности невелики, я буду обузой для Чэн чжэньжэня. Все, что сейчас в моих силах — это помнить о долге, чтобы потом вернуть его.

Услышав это, Нянь Дада растерялся.

— Ты… ты… Эй, может быть, старейшина Чэн захочет принять тебя в ученики.

Люлан опустил голову и замолчал.

За менее чем сто ли пути, они более десяти раз подверглись нападению монстров и мелких демонов.

Однажды Чэн Цянь одним ударом уничтожил двух темных заклинателей, ворвавшихся к ним ночью с намерением убить и ограбить. Тогда он действительно почувствовал, что вправе утверждать, будто косил людей, как коноплю (4). Лезвие Шуанжэня покрылось слоем кровавого инея, аура его хозяина была насквозь пропитана убийственными намерениями. В таком виде, даже с близкого расстояния, Чэн Цянь казался незнакомцем.

(4) 杀人如麻 (shā rén rú má) косить людей, как коноплю (обр. в знач.: массовые убийства).

С тех пор, как в Няньцзяне появился демонический дракон, темные заклинатели заметно оживились. Все выглядело так, будто они планировали восстание. Они стягивались сюда из разных уголков мира, пока, наконец, не образовали клан. Их деяния были грубыми и жестокими: они убивали мужчин, женщин и детей. Все вокруг утонуло в крови, на высоких башнях покачивались человеческие головы. Город, который они заняли, пропитала скверна. В скором времени он полностью оказался во власти этих демонов.

Но дело в том, что Пламя ледяного сердца находилось именно в этом демоническом городе.

«Пламя ледяного сердца» — это вовсе не огонь, а особый камень. Говорят, что снаружи этот артефакт холоден, как вечная мерзлота, но внутри у него сокрыт божественный нефрит, полный священной энергии. Камень мог сохранить человеческое тело на тысячу лет. Оно переставало гнить и замерзало в том состоянии, в котором находилось тогда, когда его хозяин только-только перестал дышать. Это священный артефакт был заложен в фундамент Чжаояна, величайшего города в Няньцзяне.

В этих краях было смертельно жарко, повсюду свирепствовала скверна. Обстановка здесь оставляла желать лучшего. Однако благодаря Пламени ледяного сердца в Чжаояне круглый год царила весна. Это привлекало путешественников и торговцев, и в итоге помогло ему стать первым городом Няньцязна… а теперь он превратился в добычу этих демонов.

Нянь Дада наивно произнес:

— А я думал, что Пламя ледяного сердца — это какое-то сокровище, поэтому жители города ни за что бы не отдали его нам. Мы ведь не смогли бы просто прийти и ограбить их. Но теперь все стало куда проще. Поскольку Чжаоян захвачен темными заклинателями, мы можем выбрать любую тактику, какую только захотим, не рискую сойти с праведного пути. Не так хорошо прибыть рано, как прибыть в нужное время.

Чэн Цянь не верил, что это совпадение. Юноша многозначительно посмотрел на Тан Чжэня.

Неожиданно Тан Чжэнь ответил прямо:

— В нужное время? Я заранее предугадал, что на юге начнется хаос, поэтому специально приехал сюда, чтобы порыбачить в мутной воде. Моя, так называемая «небесная тайна» — это всего лишь умение слышать все, что происходит вокруг, видеть все, словно с высоты птичьего полета и немного удачи. С недавних пор в Няньцзяне начала собираться темная Ци. Крупные кланы стали странно себя вести. Министерство небесных канонов прислало сюда множество сильных бойцов. Поэтому-то я и решил, что сейчас самое подходящее время. Но, тем не менее, я не мог предсказать, что явится этот демонический дракон и вызовет такие беспорядки.

(5) 天机 (tiānjī) — тайны природы; механизм вращения небесной сферы.

Сердце Чэн Цяня дрогнуло. Что не так с этим воплощением Хань Юаня? Он превратился в дракона, но зачем он полетел на север? Может быть, его целью была столица империи?

Неужели… Он все еще не забыл обиду за то, что стал жертвой заклинания Чжоу Ханьчжэна, и теперь решил навлечь беду на императорский двор?

Чэн Цянь и Тан Чжэнь познакомились очень давно, но из-за особенностей характеров они никогда не были особенно близки. Между ними всегда сохранялась некоторая дистанция. Однако они могли позволить себе быть более откровенными друг с другом, чем с другими людьми.

— Тан-сюн, я хотел бы спросить у тебя кое о чем… — прямо сказал Чэн Цянь.

— О твоем четвертом шиди?

— Именно. Правда ли, что в теле моего четвертого шиди две души? — осведомился юноша.

Когда они встретились у подножия горы Фуяо, он не смог узнать повзрослевшую Лужу. Но Хань Юань… один «Хань Юань» пытался освободить незнакомую барышню, в то время как второй явно хотел ее убить.

Во время Небесного Бедствия один «Хань Юань» хладнокровно желал на живую вытащить из Лужи скелет Небесного Чудовища, но ведь был и другой. Пытаясь спасти ее, он рискнул всем, чтобы поглотить демоническую энергию.

— Судя по тому, что я вижу, ты до сих пор не понял, что значить быть «ведомым внутренним демоном», — сказал Тан Чжэнь. — Тот, другой, что внутри него — это не отдельная сущность, это и есть его собственный внутренний демон, с помощью которого он все это время совершенствовался. На таком уровне он уже давно вышел из-под контроля. Теперь он пытается напасть на истинное «Я». Итак, как, по-твоему, какой вывод мы можем из этого сделать? Внутренний демон — это и он, и одновременно не он. Это воплощение его глубочайшей ненависти. Но, если твой Дашисюн настаивает на том, что он непременно одержим демоном, то, конечно же, можно найти аргументы и для этой версии.

— Как он до этого дошел? — спросил Чэн Цянь.

— Я не знаю. Я могу только догадываться, — Тан Чжэнь на мгновение задумался, а затем не сдержался и произнес. — Возьмем меня в качестве примера. Сейчас я просто блуждающий призрак, жаждущий вновь обрести тело. Даже во сне эта мысль не дает мне покоя. Захватить тело другого человека было бы для меня наилучшим решением. Оно бы не сгнило, а я, вдобавок ко всему, получил бы еще и уровень совершенствования прежнего владельца. Но захват чужого тела — искусство Темного Пути. Я знаю, как это сделать, но не хочу. И все же, как было бы удобно, будь у меня такой внутренний демон. Если бы я не хотел что-то делать, демон мог бы сделать все вместо меня. Я мог бы получить желаемое, утверждая, что это произошло вовсе не по моей воле. В таком случае я остался бы невиновным, но все равно пожинал бы плоды, не так ли?

Даже если Тан Чжэнь сказал «я не знаю», его слова были остры, как нож. Чэн Цянь на мгновение потерял дар речи.

— Твой шиди, ступивший на Темный Путь, вы хорошо ладили? — снова спросил Тан Чжэнь.

Чэн Цянь сжал пальцами Шуанжэнь и тихо произнес, но слова словно застряли в его горле.

— Лучше, чем с моими кровными братьями.

Тан Чжэнь мягко улыбнулся.

— В этом есть смысл. Его уровень самосовершенствования был слишком низким. Когда его клан оказался в опасности, он ничем не смог помочь. Хуже того, он был использован врагом, чтобы убить тебя. Как он мог встретиться со своими товарищами? Как он мог смотреть на себя? Поэтому, собрав всю свою решимость, он воспользовался оставшимся влиянием заклинания, а затем просто поплыл по течению, позволив своему внутреннему демону наставить себя на ложный путь. Чтобы быть ведомым внутренним демоном, нужно быть одновременно и сильным, и слабым. Похоже, твой четвертый брат тоже на редкость талантлив.

— Давай пока закончим на этом, — внезапно произнес Чэн Цянь, сожалея, что он не может немедленно вернуться к Янь Чжэнмину и остальным. — Тан-сюн, сегодня вечером я принесу тебе Пламя ледяного сердца. Пожалуйста, расскажи мне план.

Темные заклинатели потворствовали плотским желаниям, поэтому демонический город никогда не спал.

В ту же ночь Чэн Цянь в одиночку пробрался за его стены.

Он скрыл свою ауру и проскользнул мимо кровавых барьеров. Достав карту, которую дал ему Тан Чжэнь, юноша тщательно сверился с ней. Он все еще немного сомневался. Внутри стен высились три башни с колоколами и барабанами. Пламя ледяного сердца покоилось в центре площади, к которой стекались все городские улицы. Находясь здесь, камень защищал город от царившей повсюду скверны. Первоначальный план Чэн Цяня состоял в том, чтобы прокрасться внутрь и выкопать его, а затем также незаметно скрыться. К сожалению, в месте, где было сокрыто Пламя ледяного сердца, эти грязные темные заклинатели построили павильон.

Глядя на полное демонической ауры строение, Чэн Цянь почувствовал, что столкнулся с дилеммой. Он спрятался за поворотом на ближайшую улицу, не зная, стоило ли ему прямо сейчас броситься в атаку, убить всех вокруг и забрать камень, или же тихо прокрасться внутрь и действовать по обстоятельствам.

В этот момент на улице послышались неуверенные шаги.

В сторону Чэн Цяня, пьяно пошатываясь, шел полуобнаженный темный заклинатель.

Сперва Чэн Цянь не обратил на него никакого внимания. Каждый раз, когда он скрывал свою ауру, все окружавшие его люди переставали принимать его за живого человека. Они видели в нем лишь человекоподобную куклу и попросту игнорировали его присутствие.

Однако этот заклинатель оказался не так-то прост. Едва завидев Чэн Цяня, он с любопытством подошел поближе и обошел юношу по кругу. Видя, что выражение лица Чэн Цяня осталось неподвижным, а его тело было полностью лишено признаков присутствия живого духа, темный заклинатель хихикнул и коснулся его щеки. Шмыгая носом, он произнес:

— Кто забыл здесь куклу? Какой качественный товар, я непременно должен этим воспользоваться…

С этими словами пьяный бесстыдник сунул свои руки под одежду Чэн Цяня.

Чэн Цянь онемел от шока.

Юноша тут же покрылся мурашками.

Этот демонический совершенствующийся, похоже, действительно был очень пьян. Слегка покачиваясь, он произнес:

— О… почему эта штука выглядит так, будто может двигаться самостоятельно? Твой прошлый хозяин, должно быть, хорошо с тобой развлекался…

Не в силах больше этого выносить, Чэн Цянь тут же высвободил свою острую, как лед, ауру. Темный заклинатель был поражен. Едва он пришел в себя, как сразу же встретился взглядом с парой, горящих жаждой убийства, глаз. Но, прежде чем он успел издать хотя бы звук, холодное лезвие пронзило его горло.

После этого случая Чэн Цянь моментально отбросил свою идею «тихо проникнуть внутрь». Словно призрак, он бросился к павильону.

Вдоль стены было сложено несколько трупов. По их виду можно было определить, что смерть, вероятно, наступила не так давно, след духовной энергии еще не до конца рассеялся. Очевидно, все они были заклинателями. Глядя на них, Чэн Цянь обнаружил, что ни одно из тел не было целым. У кого-то не хватало конечностей, у кого-то и вовсе осталась одна только голова.

Чуть дальше, в углу, сидела молодая девушка, чем-то похожая на Лужу. Чэн Цянь так удивился, что не удержался и попытался повнимательнее ее рассмотреть. У девушки были маленькие округлые щечки, а на лбу виднелась киноварная родинка. Барышня оказалась гораздо симпатичнее его худенькой сестренки, до сих пор бегавшей с перьями в волосах. Но, к сожалению, нижней части ее тела нигде не было видно.

Гладя на красавицу, встретившую такой ужасный конец, даже Чэн Цянь, человек с железным сердцем, больше не мог этого выносить. Он плотнее сжал в руке Шуанжэнь, спрятался за стеной и аккуратно запрыгнул на крышу павильона.

Стоило ему оказаться наверху, как Чэн Цянь тут же понял, что этот павильон был построен не так, как большинство других. На самом деле это тоже был артефакт. Снаружи он казался не больше обычной чайной, но внутри его пространство было поистине огромным и включало в себя несколько этажей.

Юноша заглянул внутрь и увидел сотни демонических совершенствующихся, упивавшихся безумием. Проникавший повсюду странный запах долетал до самой крыши. Пахло кровью и чем-то сладким. Чэн Цяня тут же затошнило.

На нижнем этаже юноша разглядел темную комнату. В комнате были заперты люди. К сожалению, она была слишком далеко, чтобы Чэн Цянь мог с уверенностью сказать, заклинатели то были или смертные. Он видел лишь, как несколько демонических совершенствующихся открыли дверь, а затем с помощью огромных цепей вытащили оттуда молодого человека.

Изначально белые одежды несчастного все были в пятнах засохшей крови. В полумертвом состоянии его выволокли наружу и подвесили над высокой платформой посреди двора.

На платформу вышел невысокий мужчина с голым торсом. В руке он держал стальной хлыст. Под взглядами всех присутствующих он обошел несчастного по кругу и внезапно хлестнул его так сильно, что во все стороны разлетелись кровавые брызги. Толпа разразилась возбужденными криками, будто бы все они находились на каком-то празднике.

Чэн Цяню стало любопытно и он остановился, чтобы понаблюдать. Юноше показалось, что то, как этот коротышка бил свою жертву, хоть и выглядело жестоко, но на деле, он вовсе не хотел, чтобы молодой человек умер. Чэн Цянь спросил себя: «Он не убивает его, только чтобы подольше помучить? Или у него осталась хоть капля милосердия, и он попросту хочет сохранить этому человеку жизнь?»

Но прежде, чем Чэн Цянь закончил свою мысль, на платформу поднялись еще несколько заклинателей и заклинательниц. Выражаясь словами его дашисюна, они были как «бельмо на глазу». Казалось, они полностью лишились разума, им потребовалась целая вечность, чтобы сделать всего лишь несколько шагов. От кончиков волос и до кончиков пальцев ног их тела постоянно извивались и сплетались вместе, превращая людей в двуногих змей.

Чэн Цянь пораженно подумал: «Что же они делают?»

Но то, что произошло дальше, заставило юношу раскрыть от удивления рот. Добравшись до подвешенного, эти демоны тут же окружили его. Один за другим, темные заклинатели взбирались на несчастного, бесконечно терзая его тело. Беззастенчиво сбросив одежды, они тут же вовлекли свою полумертвую жертву в настоящую оргию.

Наблюдая за всем эти действом, Чэн Цянь ошеломленно молчал.

Что за чертовщина тут творится?!