Яйцо

Три мыши единодушно избегали Чэн Цяня, целиком и полностью измазанного в крови. Две из них набросились на Янь Чжэнмина, еще одна побежала к Ли Юню.

Ли Юнь напоминал случайного прохожего. Он обыскал всего себя, но обнаружил лишь то, что весь день провел, обуреваемый невеселыми мыслями, и совершенно забыл взять с собой хоть какое-нибудь оружие… Но, даже если бы он хоть что-то взял, это совсем необязательно принесло бы пользу.

В суматохе Ли Юнь сорвал со своего воротника разноцветное перо и использовал его против духа мыши.

Цзыпэн чжэньжэнь считалась всемогущей среди монстров, даже одно ее перо обладало устрашающей силой. Мыши заметно съежились, увидев его, и принялись кружить вокруг Ли Юня с вытаращенными глазами, словно пытаясь угадать, блефует он или действительно угрожает.

Ли Юнь испугался перемещения духов, и бедро его, так некстати, свело судорогой. Однако он понимал, что здесь и сейчас нет места для проявления робости, потому смирился с болью, что сделало его облик еще более устрашающим.

К счастью, Чэн Цянь вскоре подоспел к нему на помощь со своим «зубом».Чэн Цяню не потребовалось много усилий, чтобы прийти в себя после первого убийства. Он думал, что это должно быть шокирующее и парализующее чувство, но оказалось, что он и вовсе не ощутил ничего подобного.

Чэн Цянь оставался чрезвычайно спокойным, держа в руках окровавленный «зуб», будто он всего лишь срезал капусту. Бесстрастное лицо делало его похожим на ожившего призрака.

Чэн Цянь скоро заметил, что это мышиные духи боятся его, а не наоборот. Стоило ему приблизиться, как они начинали опасливо пятиться, хоть и скалили зубы в попытке запугать его.

Уверенность противника стремительно падала, в то время как Чэн Цяня — увеличивалась. Он осмелел, вместо того чтобы в страхе отпрянуть. Поняв, что запугивание не сработало, один из духов, убедившись в том, что враг им не по зубам — с такими лучше не связываться — поспешно поджал хвост.

Каждое существо во Вселенной обладало разумом, а совершенствование души и тела было задачей не из легких. Если мышонок, наконец, превратился в духа после множества испытаний, разве не будет он дорожить своей жизнью?

Увидев, что один из товарищей сбежал, другие мыши последовали его примеру, так до конца и не поняв, что на самом деле произошло.

Горстка мышиных духов разбежалась в разные стороны.

Ли Юнь опустился на землю. У него, наконец, выдалась минутка, чтобы передохнуть и справиться с судорогами в ногах.

Но стоило им только выдохнуть после победы над первой волной врагов, как позади Янь Чжэнмина раздался странный звук. Чэн Цянь, казалось, заметил что-то и закричал:

— Осторожно!

Янь Чжэнмин развернулся, бросившись вперед с блеснувшим мечом, повторяя первое движение второго стиля – «Цикл».

Он яростно размахнулся, со звоном встретившись с каким-то другим, не менее острым оружием. И тут раздался хриплый вой.

Янь Чжэнмин отступил, неловко сжимая рукоять меча. Обернувшись, он увидел огромную рысь, ловко приземлившуюся в нескольких шагах от него и принявшую получеловеческую форму — монстр был здоровенный и действительно походил на человека, если не считать когтей. Он странно усмехнулся, облизав губы алым языком.

Неудивительно, что мышиные духи сбежали так быстро! Пока они охотились, рысь притаилась позади!

В глазах зверя молодой господин Янь был всего лишь хорошеньким куском свежего мяса. Монстр взрыл землю задними лапами и, в следующий момент, молнией бросился на Янь Чжэнмина. Острые когти оказались неуязвимыми. Даже шерсть не пострадала, встретившись с мечом.

Рысь лишь слегка надавила на лезвие, и меч тут же оказался отброшен в сторону.

Янь Чжэнмин споткнулся обо что-то и опасно покачнулся, его ошибка привела монстра в полный восторг. Он снова принял звериную форму и прижал когтистую лапу к груди мальчишки, широко раскрыв пасть.

Ли Юнь и Чэн Цянь были слишком далеко, а схватка между Янь Чжэнмином и рысью произошла так внезапно, что у них не было ни единого шанса прийти на помощь вовремя — это оказалось просто невозможно.

Ли Юнь быстро сунул руку за пазуху и нераздумывая швырнул что-то в духа, даже не разглядев, что именно он достал.

Чэн Цянь краем глаза уловил его движение и закричал:

— Второй старший брат, не…!

Но было уже поздно. Фарфоровая бутылочка попала монстру точно в голову. Вся жидкость выплеснулась на его тело, превратив большую кошку, с блестящей черной шерстью, в бородавчатую жабу.

На секунду даже рысь остолбенела.

Удивленная и разгневанная одновременно, она хотела зарычать, но получилось лишь лениво квакнуть. Новоиспеченная жаба не удержалась и высунула тонкий язычок, тут же испугавшись его вида, и напрочь забыла, как засовывать его обратно.

Язык повис перед жабой и скользнул по открытой шее молодого господина Янь. Несмотря на то, что Янь Чжэнмин только что чудом избежал смерти, он едва не сошел с ума и издал нечеловеческий рев:

— Ли Юнь, как же ты меня бесишь!

Он тотчас пнул огромную жабу так, будто внезапно обрел бесконечную силу, и с неистовством разъяренной сварливой женщины пронзил дух рыси мечом.

Очевидно, в форме жабы у нее не осталось стальных когтей. Прежде, чем дух научился прыгать на перепончатых лапках, оружие озлобленного Янь Чжэнмина уже пригвоздило его к земле. После истерических метаний рысь вернулась к своему первоначальному облику и умерла, оставшись неподвижно лежать с широко открытыми глазами.

Однако нападавший, Янь Чжэнмин, сам выглядел так, будто бы хотел умереть. Он не мог прекратить думать об этом снова и снова и в итоге приставил лезвие меча к шее, намереваясь совершить самоубийство.

Чэн Цянь и Ли Юнь помогли Хань Юаню подняться и стряхнули засохшую грязь с его тела, обнажив зловонную перепачканную кожу. Чэн Цянь осмотрел его с головы до ног и обернулся, смущенно сообщив о своей находке первому старшему брату.

— Первый старший брат, ты интересовался, мылся ли младший брат и менял ли он одежду с того дня, как играл с жабой? — спросил Чэн Цянь. — Теперь я знаю. Он не мылся.

Янь Чжэнмин промолчал. С лицом, полностью лишенным эмоций, он убрал меч от шеи, и подумался о том, что это Хань Юаню следовало бы убить себя.

Хань Юань радостно зарыдал:

— Старшие братья… Сяо Цянь…

Он попробовал обнять их, но, к сожалению, никто из его старших братьев не желал в своих чистых одеждах приближаться к маленькому нищему, покрытому вонючей грязью. Все они просто разошлись.

Янь Чжэнмин изо всех сил пытался забыть о своей запятнанной шее и пробормотал, указав на Хань Юаня:

— Если ты не хочешь вернуться и тут же быть изгнанным, переписывай священные писания всю свою жизнь!

Хань Юань не осмелился ответить ему, он поискал взглядом поддержки и, наконец, остановился на Чэн Цяне.

Однако Чэн Цянь не ответил на его взгляд. Он вытер кровь с лица единственным оставшимся рукавом. Мучаясь от голода и жажды, он слишком устал, чтобы притворяться, и то, что он в итоге сказал, было не совсем в его стиле:

— Младший брат, прежде чем приступать к самосовершенствованию, тебе стоило бы усовершенствовать свои мозги.

Хань Юань в изумлении уставился на своего «кроткого, доброго, вежливого, сдержанного и великодушного» старшего брата. Всего за один день Хань Юань получил серьезные физическую и психологическую травмы. В конечном счете ему помог Ли Юнь. Встряхнув талисман, он предложил:

— Старший брат, думаю, сначала мы должны отправиться на Небесную платформу.

Янь Чжэнмин хмыкнул и взял инициативу в свои руки. После некоторых раздумий Ли Юнь снял верхнюю одежду и отдал ее Хань Юаню, чтобы ученики клана Фуяо в Долине Демонов не выглядели, как эксгибиционисты.

Небесная платформа находилась недалеко от Зеркальной долины. Довольно скоро ветер разнес по округе сильный запах крови. От талисмана в руке Ли Юня потянулось облако черного тумана, очерчивая аморфную человекоподобную фигуру, оказавшуюся для Чэн Цяня самой настоящей взрывной волной из прошлого.

Ему снился этот человек!

До смерти перепуганный Хань Юань завизжал:

— Ох, черт! Что это еще такое?

Ответа не последовало. Таинственная тень торжественно поднялась в воздух. Несмотря на скрытое туманом лицо, Чэн Цянь чувствовал благоговейное спокойствие, словно был готов пожертвовать собой.

Он не мог не спросить:

— Старший, вы… вы Господин Бэймин?

— Бэймин? — тихо ответила тень, усмехнувшись. — Кто достоин называться Бэймином? Это просто высокомерный титул, придуманный горсткой недалеких людей.

Чэн Цянь обдумал эти слова и понял их скрытый смысл — это было подтверждение.

Но разве «Господин Бэймин» не легендарный высший демон? Как он оказался заперт в талисмане?

Он сам там поселился или вмешался в заклинание учителя?

Могло ли быть такое, что талисман призывал не воду и не молнии, а высшего демона?

Существовали ли… такие талисманы в мире?

Посреди всего происходящего Чэн Цянь почувствовал себя совершенно беспомощным. Он только что понял, что его знания о мире заклинателей были настолько малы, что он даже не мог самостоятельно догадаться о столь невероятных вещах.

Благодаря сопровождению Господина Бэймина, монстры либо совсем не замечали юношей, либо разбегались от одного их вида. Возможно, захватывающая сцена сражения с духами и рысью для всемогущего существа выглядела как «драка между детьми и мышами», поэтому он и не собирался помогать.

Может быть даже, «ужасный» враг, от которого у Ли Юня свело ногу, в глазах Господина Бэймина ничем не отличался от настоящей мыши.

Небесная Платформа была жертвенным алтарем, расположенным на дне Долины Демонов и неуместно поднимающимся вверх.

Она выглядела голой и пустой, так как монстры не могли подойти слишком близко, в то время как окружающие ее территории напоминали преисподнюю.

Поскольку юноши уже видели эту сцену в Зеркальной долине, морально они были к ней готовы, один лишь Хань Юань оказался ошеломлен.

Только сейчас Хань Юань понял, в какое опасное место вторгся и на какой риск пошли его старшие братья ради его спасения. Единственная причина, по которой он все еще оставался жив, заключалась в том, что монстры были заняты борьбой друг с другом, а не заботой о нем.

Внезапно талисман в руке Ли Юня треснул. Свет блеснул между строк заклятья, а после снова настала тишина. Но вскоре Господин Бэймин неожиданно освободился от оков сандаловой дощечки, и черный туман, окутывающий его, рассеялся, открыв взору долговязого человека, облаченного в черную мантию, трепещущую на ветру подобно крыльям ворона. Его бледные руки свисали вдоль тела, а на пальце смутно виднелось старинное кольцо.

Только его лицо все еще было скрыто завесой, обнажавшей лишь такой же бледный подбородок.

Чэн Цянь вдруг ощутил непреодолимое чувство родства, но прежде, чем он смог получше рассмотреть Господина Бэймина, тело того вспыхнуло ярким светом, тут же вновь превратившись в облако черного дыма, со свистом взметнувшееся к платформе. Облако скрылось из виду, оставив за стобой нежное: «Возвращайся как можно скорее».

Внутри у Чэн Цяня вдруг всколыхнулось странное чувство — он не вернется.

— Я знаю! — воскликнул Ли Юнь, мастер по части всех странных трюков. — Я знаю! Золотое сияние на его теле — это невидимые заклинания!

Янь Чжэнмин выглядел очарованным этой сценой. Он прошептал:

— Струящаяся вода, клубящийся дым и пролетающее мимо облако могут создавать невидимые заклинания. Но… могут ли они быть вырезаны на человеческом теле?

— Это точно не человек, — решительно сказал Ли Юнь. — Это душа. Я читал в одном рассказе, что некогда существовало всемогущее темное существо — великий мастер талисманов. Говорили, он мог вырезать невидимые заклинания на трех облачных и семи телесных душах человека ¹. Он оставил их на многих человеческих душах, чтобы они никогда не смогли избавиться от его контроля, даже после смерти. Держу пари, Господин Бэймин имеет столько возможностей…

 ¹魂 — хунь (буквально: «облачная душа») и 魄 — по (буквально: «белая душа») — два типа душ в китайской философии и традиционной религии. В рамках этой древней традиции дуализма душ у каждого живого человека есть как хунь — духовная, эфирная, янская душа, которая покидает тело после смерти, так и по — телесная, реальная, иньская душа, которая остается с трупом умершего.

— Ли Юнь! — Янь Чжэнмин, наконец, отмер и немедленно закричал, как только заметил, что Хань Юань и Чэн Цянь слушают о Темном Пути, затаив дыхание. — Заткнись! Пойдемте дальше.

Небесная платформа тоже была окутана черным туманом, отделяющим бойню от всего остального. Стоя на вершине холма, юноши совершенно не обращали внимания на запах крови и боевые кличи, доносившиеся снизу.

Внезапно появившийся из ниоткуда сгусток пламени осветил край окутанной туманом Небесной платформы, после чего с невероятной скоростью разлетелся в разные стороны.

Янь Чжэнмин почувствовал, как тревога кольнула его в сердце, и закричал:

— Закройте глаза!

Братья подсознательно последовали его приказу, но яркий свет, казалось, прожигал их веки насквозь, будто бы весь мир оказался втянут в море огня.

Свечение не угасало целую вечность. Только туман, окружающий Небесную платформу, казался неразрушимым и ничуть не рассеялся.

Чэн Цянь первым неуверенно приоткрыл глаза. Все еще ослепленный, он смог что-то разглядеть лишь после того, как пару раз моргнул.

Он увидел яйцо… медленно катящееся к ним.