Яйцо

Три мыши единодушно избегали Чэн Цяня, с ног до головы перемазанного в крови. Две из них набросились на Янь Чжэнмина, еще одна побежала к Ли Юню.

В суматохе Ли Юнь сорвал с воротника разноцветное перо и использовал его против мышиного духа.

Цзыпэн чжэньжэнь считалась могущественным демоном, даже одно ее перо обладало невероятной силой. Завидев его, мышь съежилась и, вытаращив глаза, принялась кружить вокруг Ли Юня, пытаясь угадать, блефовал он или нет.

От страха перед мышиными духами бедро Ли Юня внезапно свело судорогой, но он знал, что сейчас не время для слабости. Он едва сдерживался, и гримаса боли на его лиц придавала Ли Юню устрашающий вид.

К счастью, вскоре к нему на помощь подоспел Чэн Цянь с клыком.

Чэн Цянь быстро пришел в себя после первого убийства. Он считал, что это должно быть шокирующее и парализующее чувство, но на деле не ощутил ничего.

С окровавленным клыком в руках Чэн Цянь оставался предельно спокойным, будто рубил капусту. Бесстрастное лицо делало его похожим на ожившего призрака.

Все духовное в его теле, должно быть, уступило желанию убивать, повиснув на плечах незрелого ребенка, открывшего в себе холодную решимость пополам с безразличием.

Чэн Цянь заметил, что мышиные духи боялись его. Стоило ему приблизиться, как они начинали опасливо пятиться и скалили зубы в попытке его запугать.

Уверенность противника стремительно падала, в то время как Чэн Цяня — только росла. Вместо того, чтобы в страхе отпрянуть, он осмелел. Поняв, что запугивание не сработало, один из духов, убедившись в том, что враг им не по зубам, бросился на утек.

Каждое существо во Вселенной обладало разумом, а совершенствование души и тела было задачей не из легких. Неужели мышонку, пережившему столько испытаний, чтобы, наконец, стать духом, не дорога жизнь?

Увидев, что их товарищ сбежал, другие мыши последовали его примеру, так до конца и не поняв, что на самом деле произошло.

В мгновение ока кучка духов разбежалась в разные стороны.

Ли Юнь тяжело опустился на землю. Наконец он мог передохнуть и справиться с судорогами в ногах.

Но не успели они перевести дух после победы над врагом, как Янь Чжэнмин услышал поблизости странный шум. Чэн Цянь тоже заметил что-то и закричал:

— Осторожно!

Янь Чжэнмин развернулся, выставил перед собой сверкающий клинок, и ринулся вперед, повторяя первое движение второго стиля — «Круговорот».

Он яростно взмахнул мечом, и лезвие со звоном столкнулось с другим, не менее острым оружием. Ответом ему стал хриплый вой.

Янь Чжэнмин отступил, неловко сжимая рукоять меча. Обернувшись, он увидел огромную рысь, ловко приземлившуюся в нескольких шагах от него и принявшую получеловеческую форму. Демон был здоровенный и действительно напоминал человека, если не считать когтей. Он странно усмехнулся, облизав губы алым языком.

Неудивительно, что мышиные духи так быстро разбежались! Пока богомол охотился на цикаду, позади него притаился воробей (1)!

(1) 螳螂捕蝉黄雀在后 (táng láng bǔ chán, huáng què zài hòu) — богомол хватает цикаду, а позади него воробей (обр. в знач.: на всякую силу есть управа; не подозревать о нависшей опасности).

Ли Юнь и Чэн Цянь были слишком далеко, а схватка между Янь Чжэнмином и рысью началась настолько неожиданно, что у них не было ни шанса быстро прийти на помощь — это оказалось просто невозможно.

Ли Юнь быстро сунул руку за пазуху и не раздумывая швырнул что-то в духа. Он и сам не понял, что именно нащупал.

Чэн Цянь краем глаза уловил его движение и закричал:

— Второй шисюн, не…

Но было уже слишком поздно. Фарфоровая бутылочка описала дугу и угодила рыси точно в голову. Ее содержимой разлилось, превратив огромного зверя с прекрасной лоснящейся шерстью в бородавчатую жабу.

«Рысь» на мгновение остолбенела.

Удивленная и разгневанная одновременно, она хотела было зарычать, но получилось лишь лениво квакнуть. Еще больше удивившись, новоиспеченная жаба высунула тонкий язычок, но от шока напрочь забыла, как засунуть его обратно.

Язык повис длинной лентой и провел точно по открытой шее молодого господина Яня. Несмотря на то, что Янь Чжэнмин только что чудом избежал смерти, увидев жабий язык, он едва не лишился рассудка.

— Ли Юнь, ты покойник! — взревел он и пнул огромную жабу так, будто внезапно обрел бесконечную силу.

Позабыв и о стилях деревянного меча, и о движениях, освоенных в тренировках с настоящим, Янь Чжэнмин с неистовой яростью сварливой женщины пронзил дух рыси клинком.

Превратившись в жабу, несчастный демон лишился острых когтей, и оружие озлобленного Янь Чжэнмина пригвоздило его к земле прежде, чем он научился передвигаться на перепончатых лапах. Забившись в предсмертных конвульсиях, демон вновь принял свою истинную форму и испустил дух, уставившись вперед широко распахнутыми глазами.

Но победивший ее Янь Чжэнмин выглядел куда более несчастным. Он подхватил свой меч и несколько раз примерившись, замахнулся им, собираясь покончить с собой.

Чэн Цянь и Ли Юнь тем временем помогли Хань Юаню подняться.

Они отряхнули мальчика от засохшей грязи, обнажив перепачканную кожу.

— Дашисюн, ты интересовался, мылся ли младший брат и менял ли он одежду с того дня, как играл с жабой? — спросил Чэн Цянь. — Теперь я знаю. Он не мылся.

Янь Чжэнмин промолчал.

С лицом, полностью лишенным эмоций, он убрал меч от шеи, и подумал о том, что это Хань Юаню следовало бы убить себя.

Хань Юань радостно зарыдал:

— Шисюны… Сяо Цянь…

Он попытался обнять их, но, к сожалению, никто из его шисюнов не желал в своих чистых одеждах приближаться к голому нищему, покрытому вонючей грязью.

Янь Чжэнмин изо всех сил пытался забыть о своей запятнанной шее и пробормотал, указав на Хань Юаня:

— Я должен скорее вернуться домой. А тебе, кстати, стоит немедленно привести себя в порядок!

Хань Юань не осмелился перечить ему. Он оглянулся, поискав взглядом поддержки и, наконец, остановился на Чэн Цяне.

Чэн Цянь небрежно вытер кровь с лица оставшимся рукавом. Он так хотел пить и есть, что у него попросту не осталось сил и желания притворяться.

— Шиди, прежде, чем совершенствовать тело, тебе стоило бы совершенствовать свои мозги, — в присущей ему манере, ответил Чэн Цянь.

Хань Юань в изумлении уставился на своего «кроткого, доброго, вежливого, сдержанного и великодушного» шисюна. Всего за день Хань Юань получил как телесные, так и моральные травмы. В конце концов ему на помощь пришел Ли Юнь. Он подхватил деревянный талисман и сказал:

— Дашисюн, думаю, сперва нам стоит отправиться на Плато Бессмертных.

Янь Чжэнмин хмыкнул и, наконец, вернул себе главенствующую роль. Немного поразмыслив, Ли Юнь снял с себя халат и отдал его Хань Юаню, всерьез опасаясь, что по Долине Демонов поползут слухи, будто ученики клана Фуяо не носят одежд.

Плато Бессмертных располагалось неподалеку от Зеркальной долины. Ветер быстро разнес по округе сильный запах крови. От талисмана в руке Ли Юня вверх потянулось облако черного тумана, приобретая неясные очертания человеческой фигуры.

Это зрелище пробудило в Чэн Цяне забытые воспоминания.

Ему снился этот человек!

До смерти перепуганный Хань Юань завизжал:

— Ох, мамочки, это что еще такое?!

Ответа не последовало. Таинственная тень величаво поднялась в воздух. Несмотря на скрытое туманом лицо, Чэн Цянь чувствовал, что в этом человеке было что-то такое, что внушало благоговейный трепет, от него веяло спокойствием, будто он готовился принести какую-то жертву.

Чэн Цянь просто не мог не спросить:

— Бэймин? — тихо ответила тень, усмехнувшись. — Кто достоин называться Бэймином? Это лишь высокомерный титул, придуманный горсткой людей, чьи мышиные глаза видят не дальше одного цуня (2).

(2) 鼠目寸光 (shǔ mù cùn guāng) — глаза мыши видят не дальше одного цуня (обр. в знач.: ограниченный; обладать узким кругозором).

Чэн Цянь обдумал эти слова и вдруг осознал их скрытый смысл. Это было ничто иное, как подтверждение.

Но ведь «господин Бэймин» — легендарный всемогущий демон? Как он оказался заперт в деревянном талисмане?

Он сам там поселился или вмешался в заклинание учителя?

Могло ли случиться так, что талисман призывал не воду и не молнии, а великого демона?

Существовали ли в мире … такие талисманы?

У Чэн Цяня потемнело в глазах, он вдруг почувствовал себя совершенно беспомощным. Он понял, что его знания о мире заклинателей были настолько малы, что он даже не догадывался о столь невероятных вещах.

Благодаря сопровождению господина Бэймина, демоны либо совсем не замечали детей, либо разбегались от одного их вида. Вероятно, для такого могущественного существа, как господин Бэймин, их живописное сражение с духами и рысью выглядело как «драка детей с мышами», поэтому он и не вмешался.

Может быть даже, большая мышь, от которой у Ли Юня свело ногу, в глазах господина Бэймина ничем не отличался от настоящей мыши.

Плато Бессмертных оказалось рукотворным алтарем. Никто не знал, кто именно его построил, но резкие очертания виднелись в самой глубокой части Долины Демонов.

Небо над плато было пустым, так как демоны не могли приблизиться к ней, но прилегавшие к алтарю территории напоминали ужасное поле битвы.

Трое старших учеников уже видели эту картину, путешествуя по Зеркальной долине, один лишь Хань Юань оказался ошеломлен.

Только теперь Хань Юань понял, в какое опасное место вторгся, и на какой риск пошли его шисюны ради его спасения. Единственная причина, по которой он все еще был жив, заключалась в том, что демоны были заняты борьбой друг с другом, а не заботами о нем.

Вдруг талисман в руке Ли Юня треснул. Меж строк заклинания блеснул свет, а после снова наступила тишина.

Господин Бэймин неожиданно освободился от оков сандаловой дощечки, и черный туман, окутывающий его, рассеялся, открыв взору долговязого человека, облаченного в черный халат. Рукава его одежд трепетали на ветру подобно крыльям ворона, обнажая пару худых и бледных рук. На одном из пальцев смутно виднелось простое кольцо.

Лишь его лицо так и осталось скрыто туманом, из-под которого виднелся только подбородок, такой же бледный, как руки.

Глядя на него, Чэн Цянь вдруг ощутил непреодолимое чувство родства, но прежде, чем он смог получше рассмотреть господина Бэймина, тело того вспыхнуло ярким светом, вновь превратившись в черное облако, со свистом взметнувшееся к плато. Облако скрылось из виду, оставив за собой лишь нежное: «Возвращайтесь как можно скорее».

У Чэн Цяня возникло странное чувство, что он больше никогда не вернется.

— Я знаю! — воскликнул Ли Юнь, учитель по части любых странностей. — Я знаю! То золотое сияние вокруг него — это невидимые заклинания!

Янь Чжэнмин, казалось, был очарован увиденным.

— Много на чем можно начертать заклинание: на струящейся воде, на клубах дыма, даже на проплывающих мимо облаках, — прошептал он. — Но… можно ли нанести их на человеческое тело?

— Это совершенно точно не человек, — решительно сказал Ли Юнь. — Это душа. Я читал один рассказ, в нем говорилось, что некогда существовал всемогущий темный заклинатель — великий учитель талисманов. Ходили слухи, что он мог вырезать невидимые заклинания на трех облачных и семи телесных душах (3). Он сделал это со множеством человеческих душ, чтобы они никогда не смогли избавиться от его контроля, даже после смерти. Наверняка у господина Бэймина тоже была такая сила…

 (3) 三魂七魄 (sānhúnqīpò) — даос. тройственное духовное (разумное) начало и семь нечистых (животных) духов (в теле человека). (魂 (hún) хунь буквально: «облачная душа» и 魄 (pò) по (буквально: «белая душа») это два типа душ в китайской философии и традиционной религии. В рамках этой древней традиции дуализма душ у каждого живого человека есть как «хунь» — духовная, янская душа, которая покидает тело после смерти, так и «по» — телесная, иньская душа, которая остается с трупом умершего).

— Ли Юнь! — Янь Чжэнмин, наконец, отмер. Он заметил, с каким интересом Хань Юань и Чэн Цянь слушают о Темном Пути, и незамедлительно прикрикнул на своего шиди. — Замолчи сейчас же! Вперед, нам нужно идти дальше.

Плато Бессмертных также окутывал черный туман, отделявший ее от развернувшейся у подножия бойни. Стоя на вершине холма, ученики клана Фуяо не чувствовали запаха крови и не слышали боевые кличи, доносившиеся снизу.

Вдруг словно из ниоткуда, возник огненный шар. Шар подсветил окутанный туманом выступ плато и тут же разлетелся на куски.

Янь Чжэнмин почувствовал, как тревога кольнула его в сердце, и закричал:

— Закройте глаза!

Остальные подсознательно последовали его приказу, но яркий свет, казалось, прожигал их веки насквозь. Будто весь мир погрузился в бушующее огненное море.

Это продолжалось целую вечность. Только туман, окружающий Плато Бессмертных, оставался неподвижным.

Чэн Цянь первым поборол страх и неуверенно приоткрыл глаза. Ослепленный яркой вспышкой, он пару раз моргнул, и только после этого смог что-то рассмотреть.

Он увидел медленно катящееся к ним… яйцо.