Там, где рождается отчаяние, рождается и надежда.

Чэн Цянь не удержался и кашлянул:

— Мой уровень самосовершенствования не настолько хорош. Как мне прорваться через трех твоих клонов с одним только мечом? Боюсь, к тому моменту кости моего старшего брата успеют остыть, а я попросту умру тут с голоду. Старший Вэнь, пожалуйста, будь более разумен.

Вэнь Я не тронулся с места, он лишь окинул Чэн Цяня взглядом. Стоило молодым людям разозлиться или почувствовать себя несогласными с чем-то, как у них тут же либо пробуждались амбиции, либо начиналась депрессия. Их сердцам не хватало твердости. Вероятно, они проявляли враждебность из-за тревоги и страха. В этом отношении Чэн Цянь вел себя совсем как обычный человек. 

Вэнь Я ответил:

— Значит, ты не можешь справиться даже с моими клонами, но все равно хочешь сразиться с Чжоу Ханьчжэном? Как? В своих снах?

Чэн Цянь хотел было возразить, но Вэнь Я безжалостно продолжил:

— Возрождение клана? Если ты действительно хочешь возродить свой клан, самое логичное, что нужно сделать — найти место, где можно спрятаться. А потом тренироваться в течение трех-четырех столетий. Судя по тому, что я вижу, ты просто боишься нести эту ношу на себе, поэтому слепо идешь вперед, не заботясь ни о чем!

Чэн Цянь рассерженно сощурился, но, когда он заговорил, поднимая Шуанжэнь, его голос прозвучал на удивление мягко.

— Старший, твои слова имеют смысл, но подстегнуть меня к действию с помощью замечаний не получится.

Вэнь Я подумал, что Чэн Цянь похож на камень в выгребной яме¹, такой же твердолобый. Он должен был преподать ему урок.

¹ Фраза 茅坑里的石头 (máokēng lǐ de shítou) ссылается на аналогичную 茅厕里的石头 (máocè lǐ de shítou), что буквально означает камень, из которого сделан пол в уборной — вонючий и твердый; обр. твердолобый, своевольный, упрямый.

Каждый из трех его клонов, наконец, сделал свой ход. Подпрыгнув, они окружили Чэн Цяня.

Ударить младшего первым… Похоже, что Вэнь Я действительно не страдал от таких качеств, как мораль и честность.

Шуанжэнь устремился к трем клонам, подобно накатывающимся волнам. Аура клинка всколыхнула море, дремавшее вокруг рифа. Вода, что таила в себе жестокую силу, яростно билась о его края, сотрясая камни. Три клона Вэнь Я действовали безупречно. Создав в воздухе световую завесу, они тут же набросили ее на Чэн Цяня, словно огромную рыболовную сеть.

Аура меча и гигантская сеть столкнулись. Гул неимоверной силы сотряс риф, почти расколов его пополам. Куски камня брызнули во все стороны.

Сам Вэнь Я все также сидел на своем прежнем месте. Он поспешно сложил печать, защищая риф под собой, не желая так скоро отправиться в море танцевать с рыбами.

Грубая атака трех клонов с успехом подавила ауру меча Чэн Цяня. Сеть, образованная световой завесой, начала постепенно сжиматься, запирая юношу внутри.

Чэн Цянь не мог противостоять ей и не мог больше атаковать. Все, что ему оставалось – временно отступить. Он вскочил на свой меч и отлетел в сторону, чтобы отдышаться.

— Фехтование прилива, — медленно произнес Вэнь Я, и на его лице застыла холодная улыбка. — С таким уровнем амбиций ты еще смеешь утверждать, что практиковал фехтование прилива?

Он вдруг присвистнул, и звук этот был долгим и громким. Клоны над его головой тут же превратились в круг из едва различимых фигур. А потом эти фигуры начали разделяться, одна на две, две на четыре, медленно увеличиваясь в числе. Каждая из них держала в руке меч, возникший из ниоткуда, кончики клинков были направлены на Чэн Цяня.

Все клоны использовали совершенно отличные друг от друга техники. Они сделались похожими на тучу мух, заполонивших небо. Любой зритель был бы ослеплен подобным зрелищем. 

Глядя на неконтролируемые вспышки мечей, Чэн Цянь ощутил настолько сильное головокружение, что его едва не стошнило. На мгновение он почувствовал себя зверем, безжалостно загнанным в угол. 

Вэнь Я вдруг воскликнул:

— Смотри на море под своими ногами!²

² 下海 (xiàhǎi) — букв. заходить в море; выходить в море. Бросить все и отправиться в свободное плавание.

Чэн Цянь был поражен.

Сейчас глубокие синие воды были спокойны, как осенняя луна. Лишь стоя на этом маленьком островке он чувствовал, как волны разбиваются о берег.

Сила подводных течений была сильна, как острие меча, ведь их источник был огромен и неисчерпаем. Море объединяло сотни рек, разрезало облака и могло проскользнуть в мельчайшие расщелины, с легкостью смешиваясь с мелким песком. Море никогда не вкладывало все свои силы в один бросок…

Но там, где рождалось отчаяние, рождалась и надежда.

Только Вэнь Я чжэньжэнь не дал ему возможности как следует поразмыслить над этим. Сияние клинков его клонов образовало новую сеть, стеной двинувшуюся на Чэн Цяня, будто намереваясь поглотить его. Но Чэн Цянь, похоже, прозрел раньше. Юноша рефлекторно поднял меч, приготовившись парировать удар, но ощущение, что что-то пошло не так, не покидало его. Он больше не мог держать свое оружие также уверенно, как раньше. Прежде чем удар достиг цели, аура его меча сбилась с курса.

Он был вынужден снова уклониться от атаки Вэнь Я и споткнулся о риф, не смея остановиться ни на мгновение. Убегая, он едва касался земли, а многочисленные вспышки мечей, беспрерывно преследовавшие его, обугливали камни, мимо которых он проносился.

Это вынужденное бегство привело к тому, что крохотное чувство прозрения в сердце Чэн Цяня полностью исчезло. Его дыхание застряло в груди, не позволяя юноше ни вдохнуть, ни выдохнуть, что причиняло ему довольно сильную боль.

Именно тогда он снова услышал, как Вэнь Я воскликнул:

— А теперь посмотри на себя!

В ушах Чэн Цяня зазвенело. Его пальцы ослабили хватку, почти заставив его уронить Шуанжэнь, за который он все время так крепко держался, даже несмотря на то, что чуть не утонул.

Все эти годы на острове Лазурного Дракона он уделял внимание лишь формированию своего ядра и оттачиванию искусства фехтования, всегда мечтая о том, чтобы свергнуть таких людей, как Чжоу Ханьчжэн. Он всегда думал только о возрождении своего клана, но редко задумывался о будущем, и еще реже о том, чтобы созерцать самого себя.

Гордость и высокомерие превратились в непроницаемый щит вокруг его слабостей. Все, чего он боялся в жизни, заключалось лишь в том, что, если он будет слишком медлителен, другие будут смотреть на его братьев свысока.

Чэн Цянь терпеть не мог слова о «рассеявшейся душе»³. Он всегда чувствовал, что его учитель не умер, что его душа просто странствует по земле и откуда-то наблюдает за ним. Этот воображаемый взгляд вызывал у него столько страха и беспокойства, что он еще долго не мог успокоиться.

³ 魂飞魄散 (hún fēi pò sàn) — душа разума улетела, а душа тела рассеялась (обр. в знач.: страшно перепугаться, от страха душа ушла в пятки). 

— Сейчас!

Чэн Цянь немедленно остановился. Шуанжэнь в его руке был подобен текущим водам. По крайней мере, теперь он чувствовал, что меч был связан не только с ним, но и с целым миром.

На пути самосовершенствования существовали тысячи основных принципов, которым нужно было следовать. Но если бы кто-то заключил все это в одно предложение, оно звучало бы как: «Взгляни на мир, а затем посмотри на себя»?

Порывистость Чэн Цяня немедленно исчезла, но аура его меча все еще была неустойчива. Она была тусклой, но в ней отчетливо прослеживалась непрерывность потока. На этот раз от прежнего гнева не осталось и следа. Казалось, будто он желает опрокинуть остров. Морозный клинок Шуанжэнь пронзил световую завесу.

Аура меча и завеса уничтожили друг друга, но, каким-то образом, им удалось «растворить» и круг клонов Вэнь Я.

Не говоря ни слова, Чэн Цянь прижал Шуанжэнь к земле, будто отступая, и тут же снова двинулся вперед, подобно новой волне, родившейся до того, как утихла предыдущая. Со всех сторон послышались взрывы – оставшиеся клоны Вэнь Я исчезали один за другим. В мгновение ока световую завесу поглотила ледяная аура клинка. На рифе воцарилась тишина. Только Чэн Цянь, выглядевший так, словно на него снизошло озарение, и Вэнь Я чжэньжэнь, продолжавший, скрестив ноги, сидеть на земле, смотрели друг на друга. 

Только тогда Чэн Цянь почувствовал, что впервые прикоснулся к истинной сути «фехтования прилива».

После всех этих лет он вновь погрузился в медитацию, вызванную внезапным просветлением. Чистая энергия, собравшаяся вокруг него, несла с собой прохладный морской бриз и без колебаний вливалась в его тело. Его меридианы, сформированные в течение многих лет напряженной работы, приняли ее без проблем. Его собственная Ци курсировала внутри него, и казалось, что все его внутренние раны исцелились в один миг.

Когда Чэн Цянь пришел в себя, небо на востоке уже окрасилось мраморно-белым предрассветным сиянием. Несмотря на значительную задержку, Чэн Цянь все же поклонился Вэнь Я и сказал со сложным выражением лица: 

— Большое спасибо старшему.

Уголки глаз Вэнь Я слегка опустились, когда он ответил:

— Я понятия не имею, что не так с вашим кланом Фуяо. Слабовольный и мягкосердечный человек вошел в Дао через меч. Другой же был чрезвычайно упрям и никогда не считался с правилами, но вошел в Дао через сердце. Мальчик, все годы, что ты провел здесь, ты тратил свое время на столь незначительные вещи. Разве ты не боишься встать на неверный путь?

Чэн Цянь молча опустил голову. Какое-то мгновение он не мог найти нужных слов.

В лекционном зале им рассказывали лишь о методах самосовершенствования, и глава их клана никогда не сдерживал его. Там не было никого, кто мог бы, как старший, указать ему путь. Даже если бы у кого-либо вдруг появилось такое намерение, высокомерное сердце Чэн Цяня вряд ли захотело бы его слушать.

— Ты можешь лишь слепо шататься туда-сюда, обнажая клыки и размахивая когтями. Ты что, краб? И что толку от этого существа с плоским панцирем, кроме того, что из него получается отличный гарнир?

Чэн Цянь не мог не опустить голову еще ниже, но стоило Вэнь Я заговорить об этом, как он тут же шумно сглотнул. Этот старший, который уже должен был достичь стадии инедии⁴, на самом деле оказался страшным обжорой! 

⁴ Инедия — способ обходиться без физической пиши и воды. Подразумевает поглощение энергии извне, от солнца, воздуха, из космоса. 

Чэн Цянь вновь промолчал.

Вэнь Я встретил его странный взгляд и сразу же взорвался от смущения.

— На что уставился? Разве не из-за вас, ребята, я даже не могу вернуться домой?! Ублюдки, никчемные ничтожества!

Чэн Цянь немедленно опустил глаза и послушно сказал: 

— Да.

Но уже через мгновение он не удержался и снова поднял взгляд на Вэнь Я.

— Старший, я ведь могу уйти прямо сейчас, верно?

Вэнь Я был ошеломлен. В этот момент он, наконец, понял упрямство Чэн Цяня. Будь то выход на новый уровень или прозрение, все это было совершенно не важно для этого маленького щенка. В его глазах ни одна из этих вещей не могла сравниться ни с одним из волосков с голов его братьев. 

Вэнь Я невозмутимо произнес:

— Те, кто идет по пути самосовершенствования, преодолевают тысячи испытаний и сотни невзгод. Лишь те, кто пережил сотни ударов молнии, могут на что-то рассчитывать. С самого начала семейные отношения ничего не значат для них. В то время как дружба, возникшая на этом нелегком пути — действительно долговечна. Лишь испытав множество трудностей, можно обрести покой. В твоем сердце столько ненужных мыслей, как же ты смог войти в Великое Дао?

Чэн Цянь ответил без колебаний.

— Если жизнь так несчастна, зачем стремиться к долголетию? Чтобы страдать и дольше? Старший, Дао, о котором рассказывал мне мой учитель, совсем не такое.

— Ты говоришь об этом со мной? — Вэнь Я недоверчиво посмотрел на него. — Такая мелочь, как ты, осмеливается говорить со мной... Хорошо, о каком же Дао рассказывал твой мастер?

По правде говоря, Мучунь чжэньжэнь редко сам заводил подобные разговоры. Чэн Цянь пожалел о своих словах сразу же, как только они слетели с его губ. Он чувствовал, что уже сказал слишком много. Но, стоило Вэнь Я немного подтолкнуть его, как его разум очнулся и внезапно сформировал хорошую мысль, которую юноша тут же и выпалил.

— Путь, о котором говорил мой учитель — это «следовать своему сердцу», «быть несдержанным». Старший, прости дерзость этого младшего, но я уже давно задаюсь вопросом: считается ли страдание в одиночестве ради долголетия — следованием своему сердцу?

Вэнь Я был ошеломлен его вопросом.

Чэн Цянь все еще беспокоился за Янь Чжэнмина и остальных, поэтому он был не в настроении продолжать эти глупые разговоры. Он почтительно поклонился, обхватив ладонью кулак, и повернулся, чтобы уйти.

Но Вэнь Я вновь окликнул его: 

— Подожди!

Вэнь Я уставился на Чэн Цяня и медленно проговорил: 

— Даже если ты целую ночь провел, тренируясь со своим мечом, этого все еще недостаточно. Ты надеешься достичь неба одним прыжком? Тебе не победить Чжоу Ханьчжэна. Пойдем, я кое-что тебе дам.

Ошеломленный, Чэн Цянь наблюдал, как Вэнь Я ткнул пальцем себе между бровей. Казалось, мужчине было очень больно, но он продолжал что-то напевать. В месте, куда указал его палец, начал медленно формироваться лазурный сияющий шар.

По мере того, как лазурный свет разливался по его лбу, цвет лица Вэнь Я, напротив, заметно ухудшался, показывая намек на истощение.

Чэн Цянь всегда был довольно отчужденным юношей. Обычно он не общался с другими людьми и редко обсуждал с ними какие-то вещи. Он никогда не надеялся, что кто-то протянет ему руку помощи. Тем более, если это заставит другого человека страдать.

Он понятия не имел, что это за лазурный шар, но видел, что Вэнь Я чжэньжэню нездоровится. Он тут же попытался остановить его:

— Старший Вэнь, не нужно…

Прежде чем он успел договорить, Вэнь Я тихо вскрикнул и поймал новообразованный предмет в ладонь. Свечение, окутывающее его, на мгновение превратилось в яркую вспышку, но тут же снова потускнело. В руке Вэнь Я держал крупный нефрит, похожий на гусиное яйцо. Нефрит был чистым и прозрачным, а его гладкая поверхность казалась образцом изящества.

Вэнь Я посмотрел на камень в своей руке и улыбнулся.

— В те дни, когда я только вступил на путь самосовершенствования, мои способности были так плохи, что даже остров Лазурного Дракона отказался принять меня. К счастью, один мой друг подарил мне этот предмет, он называется «Камень сосредоточения души»⁵. Стоит поместить его в человеческое тело, и он позволит своему новому хозяину перескочить через стадию поглощения Ци и сразу же начать совершенствоваться. Но подобный способ ничем не отличается от совершенствования при помощи пилюль. Результат всегда будет поверхностным. Пусть это и не принесет тебе должного удовлетворения, но эта вещь может быть полезна для борьбы с Чжоу Ханьчжэном, поэтому я дам ее тебе.

⁵ 聚靈玉 (jùlíngyù) буквально означает «собирающий души нефрит». Имеется в виду, что он действует не как уже знакомая нам «Поглощающая души лампа», а позволяет сосредоточиться лишь душе хозяина.

Закончив говорить, он без предупреждения поднял руку. Чэн Цянь не успел вовремя увернуться и тут же ощутил, как волна Ци ударила его в грудь, в мгновение ока проникая в его тело.

Чэн Цянь почувствовал себя так, будто его облили холодной водой, и этот холод тут же распространился по всему телу, от макушки и до кончиков пальцев ног. Юноша находился в замешательстве. Какое-то время он даже не мог говорить.

Вэнь Я чжэньжэнь заметил, как исказилось его лицо, и не удержался от громкого смеха:

— Не волнуйся, эта штука не причинит тебе никакого вреда, но, если будешь ей злоупотреблять, в будущем, она не принесет тебе и никакой пользы. Я совершенствовался при помощи этого нефрита в течение многих лет. Так что, если используешь его правильно, то сможешь временно подавить способности Чжоу Ханьчжэна. Разве ты не говорил, что придумаешь какой-нибудь план, чтобы победить его? Поскольку ты не можешь так быстро усовершенствовать свои собственные способности, подавление произведет на него обратный эффект, понизит его до твоего уровня.

После этого он сложил еще одну печать, вспыхнувшую золотыми заклинаниями на его ладони, и медленно погрузил ее между бровей Чэн Цяня. 

— Это метод активации, хорошенько запомни его.

На некоторое время Чэн Цянь снова лишился дара речи. Видя, как сияющая аура исчезает между его бровями, Вэнь Я знал, что «Камень сосредоточения души» уже полностью слился с телом юноши. Он кивнул: 

— Хорошо, а теперь проваливай. И смотри, не умри там. 

Чэн Цянь уже достиг стадии слияния и теперь мог сам летать на своем мече, так что нефрит казался ему обычным артефактом, помещенным в его тело. Но для Вэнь Я чжэньжэня все было совсем иначе. Каким бы невнимательным ни был Чэн Цянь, он не мог не заметить этого. Предмет, когда-то позволивший Вэнь Я чжэньжэню войти в Дао — был истинной основой его самосовершенствования. 

После извлечения «Камня сосредоточения души», половина бороды и волос Вэнь Я чжэньжэня поседела.

Заклинатели не старели. Это был явный признак того, что его состояние сильно ухудшилось.

— Я... — Чэн Цянь не мог найти нужных слов. — Я не могу взять это, старший... Это…

— Закрой рот. Я вошел в Дао лишь при помощи этой штуки. Ты думаешь, я чувствую гордость, признавая это? — гневно воскликнул Вэнь Я. — Если бы мое ядро не пострадало от тех негодяев, что охотились за мной, я бы убил этого смазливого мальчишку своими собственными руками. Я отдал камень тебе, так что забирай его и убирайся!

Сказав это, Вэнь Я яростно взмахнул рукавом, подняв весь песок, принесенный на риф ветром, и бросил его в лицо Чэн Цяню, после чего вскочил и нырнул в воду. Когда Чэн Цянь подбежал к каменному краю, он успел лишь мельком увидеть спину, принадлежавшую, казалось бы, крупной рыбе. Спина «рыбы» несколько раз мелькнула впереди и скрылась в волнах. 

Чэн Цянь поспешно вскочил на свой меч и взмыл в небо. То ли из-за того, что его мастерство значительно улучшилось прошлой ночью, то ли из-за того, что теперь у него в теле был «Камень сосредоточения души», но когда он летел на клинке, его контроль был намного лучше, чем раньше.

Но он больше не мог найти Вэнь Я чжэньжэня.

Окинув взглядом окрестности и ничего не обнаружив, Чэн Цянь лишь тихо вздохнул. В будущем, если они снова встретятся, он никогда больше не забудет то, чему его научил этот старший. Юноша круто развернулся, намереваясь, наконец, броситься на поиски Янь Чжэнмина и остальных. 

Путешествие Янь Чжэнмина напоминало бесконечный поток несчастий. 

После того, как великие воды обрушили на них свою ярость, Янь Чжэнмин почти спрыгнул вниз вслед за Чэн Цянем, но, к счастью, Ли Юнь и Хань Юань его удержали. Их несчастной группе пришлось продвигаться дальше. Но, как и сказала Тан Ваньцю, полоска ткани под их ногами вскоре окончательно исчерпала свою силу. На полпути они вынуждены были высадиться на необитаемом острове.

Отсутствующий взгляд старшего брата был откровенно пугающим. Он, казалось, был близок к тому, чтобы окончательно сойти с ума, поэтому Ли Юнь поспешил утешить его.

— Сяо Цянь ведь уже научился летать на мече, разве он может так легко утонуть? Давайте разведем здесь костер и подождем немного. Когда он увидит огонь, то поспешит нам навстречу.

Но Янь Чжэнмин не обратил на его слова никакого внимания. С тех пор как они потеряли Чэн Цяня, он пребывал в постоянном беспокойстве и тревоге.

Он посмотрел вдаль и вдруг вскочил на ноги.

— Море успокоилось. Вы все, оставайтесь здесь, я собираюсь найти его.

Ли Юнь в отчаянии поспешил остановить его. Но, прежде чем он успел возразить, кто-то другой остановил Янь Чжэнмина вместо него. Как только они приземлились на остров, Ли Юнь разлил вокруг свою жабью жидкость. После многих улучшений эффект его «золотого изобретения» мог длиться гораздо дольше, и жаб можно было использовать для обмена информацией. Изначально он разместил их повсюду, намереваясь найти Чэн Цяня, но вместо этого случайно нашел Чжоу Ханьчжэна.

В отличие от них, несчастных беглецов, Чжоу Ханьчжэн был полностью удовлетворен и доволен своим положением. Глядя на то, в каком приподнятом настроении он находился, невозможно было понять, что он чувствовал, потеряв на острове Лазурного Дракона большую часть своих подчиненных.

И все же, даже если у него оставалось всего два или три человека, Чжоу Ханьчжэн сам по себе не был тем, с кем эти несчастные дети могли бы справиться.

Но хуже всего было то, что Чжоу Ханьчжэн был крайне осторожен. Как только он ступил на остров, то сразу же заметил, что Ли Юнь расставил вокруг берега.

— Это плохо, — Хань Юань внимательно следил за ним глазами одной из жаб. — Он мог заметить, что на острове есть люди.

— Все в порядке, — столкнувшись с такой опасностью, Янь Чжэнмину ничего не оставалось, кроме как подавить свое желание немедленно отправиться на поиски Чэн Цяня. — Даже такие мерзкие люди как он боятся смерти. На этот раз он вышел на открытое место, а мы все спрятались. Он, должно быть, напуган еще сильнее, чем мы. Мы должны помешать ему вычислить нас. Ли Юнь, не останавливайся, продолжай в том же духе!

Ли Юнь стиснул зубы и всецело погрузился в выполнение своего долга. Это было то, что он узнал из старых забытых книг. При помощи заклинаний он мог создать целое поле иллюзий, с настоящими деревьями и камнями. Но он не знал, как долго они смогут сдерживать Чжоу Ханьчжэна, каждая секунда была на счету.

Остров был довольно мал, Чжоу Ханьчжэн мог попросту распространить свое сознание по всей округе, чтобы вычислить своих противников. Но, как и сказал Янь Чжэнмин, он был слишком осторожен и не осмеливался действовать опрометчиво. Так что блеф Ли Юня мог сослужить им хорошую службу. 

Итак, обе стороны начали прощупывать друг друга. Так прошла целая ночь.