Глава Янь из клана «Фуяо», вы в порядке?

После того, как Янь Чжэнмин устроил сцену на платформе Цинлун, ему даже не нужно было говорить всем в клане Фуяо, включая слуг, о том, чтобы уменьшить количество времени, проводимого снаружи. Все они научились сдержанности.

Чэн Цянь добавил два часа к своим ежедневным тренировкам с мечом и регулярно занимался со своими шисюнами. Они не успели опомниться, как стодневный Небесный рынок подошел к концу. Чэн Цянь полностью овладел стилем «Поиск и преследование».

В такой напряженной ситуации даже изначально невежественный и некомпетентный Хань Юань научился прилагать определенные усилия.

Что до Ли Юня, однажды, проснувшись после дневного сна и поиграв с несколькими кольцами-головоломками (1), он вдруг ощутил Ци. Никто не мог сказать наверняка, как он вошел в Дао. Учителя больше не было с ними, так что Янь Чжэнмину самолично пришлось следить за тем, как Ли Юнь впервые вырезал амулеты.

(1) Меледа́ (九連環) — старинная игрушка-головоломка, происходящая предположительно из Китая, состоящая из замкнутой проволочной «вилки», имеющей вид длинной шпильки для волос и воткнутой обоими свободными концами в рукоятку, и девяти колец, связанных между собой довольно сложным образом.

В последний день Небесного рынка Хань Юань переоделся в неприметную поношенную одежду, ненадолго вышел и вернулся только с наступлением темноты. Когда мальчишка, наконец, появился, в его руках был пакет с закусками, которые он ел на ходу. Лужа, игравшая тогда во дворе, была так взволнована едой, что сразу же последовала за ним, истекая слюной.

— Тебе нельзя, шимэй, — беспечно сказал Хань Юань, — люди говорят, что дети не могут есть пищу взрослых. Ты можешь подавиться.

Лужа с ее молочными зубами могла запросто прогрызть дерево, так что у нее были все основания ему не верить. Увидев, что пакет с едой почти пуст, девочка в отчаянии выдавила из себя первые слова:

— С... С ... Сыхун!

Хань Юань на секунду замолчал, а затем удивленно произнес:

— Ого, ты уже можешь говорить?

Осознав этот факт, Лужа немедленно сжала кулачки, ее лицо покраснело, и она изо всех сил попыталась еще раз:

— Сыхун!

— Хорошо.

Хань Юань неискренне похвалил ее, не удостоив никаким другим признанием, и продолжил идти вперед. Он был нищим так долго, что привык охранять свою еду. Никто не мог прикоснуться к тому, что находилось в его распоряжении.

Лужа запаниковала и совершенно забыла о неоднократных предупреждениях Чэн Цяня «не летать». Она раскрыла крылья и погналась за Хань Юанем.

По случайному стечению обстоятельств, в этот момент с улицы вошли Чэн Цянь и Ли Юнь.

Лицо Чэн Цяня потемнело, стоило ему увидеть знакомые крылья. Он воскликнул:

— Иди сюда!

Лужа боялась Чэн Цяня. Ее попытки выслужиться работали на всех остальных шисюнах, но никогда не приводили к какому-либо результату с Чэн Цянем. Третий шисюн был строг к другим и еще строже к самому себе, поэтому он никогда не отступал от своих слов. Испугавшись, что ее оставят без ужина, она тут же сложила крылья и села на землю. Девочка поджала губы, потому что плакать в присутствии Чэн Цяня она не смела.

В одной руке Чэн Цянь держал корзину с цветами, в другой — несколько книг. Он мрачно посмотрел на Лужу, сердце его было полно беспокойства.

Она была всего лишь маленьким Небесным Чудовищем. Ее чувство самосохранения еще не сформировалось. Если бы она попалась на глаза заклинателям с плохими намерениями, что бы с ней стало?

И если что-то случится, никто не сможет защитить ее. В конце концов, она не была человеком. В глазах многих заклинателей все, что не было человеком, становилось добычей. Пусть она и была дочерью Королевы монстров, она все равно ничем не отличалась от домашних животных, содержавшихся в неволе.

Увидев, что Чэн Цянь собирается снова отчитать Лужу, Ли Юнь тут же вмешался:

— Оставь ее, сяо Цянь. В таком возрасте она ничего не поймет. Вместо того, чтобы ждать, что она всегда будет об этом помнить... Мы должны придумать способ помешать ей летать.

— Несколько дней назад я нашел амулет, способный запечатать кровь демона, — сказал Чэн Цянь, — но не знаю, удастся ли мне его создать.

Несмотря на то, что Ли Юнь только начал постигать искусство создания заклинаний, его понимание их глубины и сложности было даже более полным, чем у Чэн Цяня. Он тут же ответил:

— Лучше не пытаться так опрометчиво вырезать амулеты, которые ты никогда не видел.

Чэн Цянь не дал ему определенного ответа и с улыбкой перевел разговор на Хань Юаня.

— Куда ты сегодня ходил?

— Собирал информацию, — слова Хань Юаня звучали невнятно, потому что его рот был набит едой. — За последние несколько дней я раскопал все, что нам нужно знать. Похоже, того угольно-черного человека, что доставил нам неприятности, зовут Чжан Дасэнь, ему тоже разрешили войти в лекционный зал. Воина зовут Чжан Эрлинь, он его кровный брат. Его отстранили, поэтому завтра, когда завершится Небесный рынок, он должен будет покинуть остров Цинлун. Я также обнаружил, что, поскольку у этих негодяев-заклинателей нет клана, они собираются вместе. Чжан Дасэнь сколотил себе команду, мы должны быть осторожны в будущем.

У Хань Юаня была сильная сторона: каждое слово или слух, произнесенные в любом углу улицы, в любом укромном переулке, будут им услышаны.

— Тогда кто был тот человек с веером? — спросил Ли Юнь.

Хань Юань нахмурился.

— Нам лучше не провоцировать его. Он — один из людей острова Цинлун, его зовут Чжоу Ханьчжэн. Он — левый защитник лекционного зала. В лекционном зале таких двое. Помните женщину с квадратным лицом? Она — правый защитник.

Он имел Тан Ваньцю.

— Этот левый защитник даже не знает нас, почему он затаил такую обиду?

— Вероятно, недоволен тем, что мы попали в лекционный зал, не пройдя испытание, - сказал Хань Юань, — я не знаю. Я слышал, что он очень злобный и довольно темпераментный, так что в будущем лучше не нарываться на него. Ах да, сегодня я нашел кое-что хорошее.

Сказав это, Хань Юань стряхнул с рук крошки от закуски и вытащил из-за пазухи небольшой пакет, завернутый в промасленную бумагу. С таинственным видом он показал его своему шисюну.

В бумаге покоились три иглы странной формы. На них были вырезаны едва заметные символы, а кончик слегка посинел.

— Это... — Ли Юнь посерьезнел. — Сяо Цянь, не трогай их! Это иглы для поиска души, они ядовиты... где ты их взял?

Хань Юань ухмыльнулся:

— Купил на Небесном рынке, хе-хе.

— Я знаю, что это за вещи, они ужасны, — держа иглы через бумажную обертку, Ли Юнь совершенно забыл о том, что ругал недостойное поведение Хань Юаня. — Их действительно трудно достать. Они называются «иглы поиска души», нужно лишь указать свою цель, чтобы они сами убили твоего врага. С их помощью можно без труда претендовать на голову генерала стотысячной армии!

Чэн Цяня подобные практики не интересовали. Если бы он действительно хотел превратить кого-нибудь в пепел, он сделал бы это своими собственными руками. Он даже не стал слушать их объяснения и попросту прошел мимо, неся в руке большую корзинку цветов. Дойдя до комнаты Янь Чжэнмина, он пинком распахнул дверь.

Не обращая внимание на хихиканье служанок, он грубо поставил корзину на стол и рявкнул:

— Увядшие цветы и засохшие ивы (2), как ты и хотел.

(2) 残花败柳 (cánhuā bàiliǔ) — устаревшее значение «падшая женщина».

В этот момент служанки окружили его, и Чэн Цянь вынужден был подумать о том, что пейзаж снаружи был довольно красивым. Но их дашисюн, которому потребовалось три месяца, чтобы оправиться от раны, длиной всего в полтора цуня, на удивление не бездельничал. На маленьком столике, обычно служившим подставкой для циня, лежала длинная деревянная дощечка, а сам он держал резец, сосредоточившись на вырезании амулета.

Когда Чэн Цянь пинком распахнул дверь, линия под рукой Янь Чжэнмина мгновенно оборвалась и на пальце выступила капля крови.

Янь Чжэнмин нахмурился, но, когда увидел, что это был Чэн Цянь, снова улыбнулся. Из-за этой «серьезной травмы» Чэн Цянь не только собирал для него цветы, но и вынужден был каждый вечер терпеть придирчивость своего дашисюна, пока расставлял их в вазе.

На второй день открылся лекционный зал.

То, что они называли «лекционным залом», на самом деле оказалось горным склоном. На склоне было так многолюдно, что куда ни глянь, везде можно было увидеть самых разных людей, мужчин и женщин, молодых и старых, кто-то стоял, кто-то сидел, кто-то даже забирался на деревья.

К счастью, по предложению Ли Юня, клан Фуяо прибыл раньше. Они нашли неприметный уголок у входа и устроились там.

Повсюду вокруг них оказались неотесанные бродячие заклинатели. Большинство из них не достигло высокого уровня, некоторые не освоили даже инедию (3) или все еще не освободились от мирских желаний. Другие проводили время, скитаясь с места на место, у них не было никаких жизненных стандартов, их тела были покрыты грязью и копотью. Их ужасный запах распространялся так далеко, что становилось трудно дышать. Некоторые из них также привезли с собой домашних духовных животных. Собаки, птицы и лисы были еще ничего, но среди людей также бегала большая жирная серая крыса. Это было крайне отвратительно.

(3) Инедия от лат. «голодание». Солнцеед — человек, утверждающий, что способен длительное время обходиться без физической пищи и воды, или только без физической пищи. Синонимы: праноеед, бретарианец (от англ. breath — дыхание) — человек, которому для жизни нужен якобы только воздух. Саму философию такого образа жизни, соответственно, называют солнцеедение (праноедение).

Но несмотря на весь фэн-шуй этого места (4), даже Чэн Цянь не мог удержаться от хмурого взгляда, не говоря уже об их мизофобе дашисюне (5).

(4) 風水地地 (fēngshuǐ dì de) — буквально «место с хорошим фэн-шуй», «место богатое природными ресурсами». (Это сарказм)

(5) Мизофобия — навязчивый страх загрязнения либо заражения, стремление избежать соприкосновения с окружающими предметами. Человека, который испытывает подобный страх, называют мизофобом.

Но Янь Чжэнмин не выказал никаких признаков протеста. Он просто не мог. Именно он был тем, кто решил остаться, как он мог отступиться от своих собственных слов на глазах у всех?

Янь Чжэнмин махнул рукой, отклоняя предложенную ему младшим адептом подушку. Он смотрел куда-то вдаль, и его сердце было наполнено невыразимым одиночеством.

Он невольно вспомнил о Зале Проповедей на горе Фуяо, о маленьком дворике с беседкой, где клубился дым от благовоний, о слугах, спокойно разносивших закуски и теплый чай. Они никогда не ценили те времена, день ото дня создавая все новые и новые проблемы.

В то время он вечно спал до тех пор, пока солнце не поднималось высоко. Ли Юнь всегда играл со своими отвратительными рептилиями, Хань Юань всегда что-то ел украдкой. Чэн Цянь был единственным, кто боролся со своей сонливостью, слушая, как их учитель читает писания…

Даже теперь пейзаж оставался неизменным, только людей больше не было.

— Эй, сяо Цянь, что случилось? — голос Хань Юаня вырвал Янь Чжэнмина из мыслей.

Янь Чжэнмин обернулся и увидел, что Чэн Цянь практически оперся на Ли Юня, в поисках поддержки. Судя по цвету его лица, он не то, чтобы плохо спал, а скорее уж был серьезно болен. Даже губы сделались пепельными.

Чэн Цянь прищурился и покачал головой. Но, то ли потому, что у него не было сил, то ли потому, что он не хотел говорить слишком много, он так ничего и не сказал.

Янь Чжэнмин встревожился. Последний раз, когда он видел Чэн Цяня таким, был, когда мальчишка впервые вырезал амулеты. Тогда он почти полностью осушил себя.

— Что ты делал вчера вечером? — Янь Чжэнмин потянулся, чтобы ткнуть пальцем в темные круги под его глазами. — Какую-то пакость?

Ли Юнь внезапно вспомнил свой вчерашний разговор с Чэн Цянем. Он повернулся, чтобы задать ему вопрос:

— Утром я навещал нашу шимэй. Я видел, как она плакала в своей комнате, что случилось?

Плач Лужи почти гарантированно обрушивал здания. Когда она начала понимать, что ее окружает, она перестала проливать слезы в комнате. Иногда она не могла сдержаться, но как только дом начинал трястись, тут же замолкала.

Полумертвый Чэн Цянь, наконец, соизволил дать хоть какой-то ответ:

— Дом в порядке?

— Ты опять делал что-то подобное, — огрызнулся Ли Юнь, поднимая Чэн Цяня за шиворот. — Ты опять пошел вырезать амулеты в одиночку. Неужели ты так сильно хочешь умереть?

— Тсс, — Хань Юань дернул Ли Юня за рукав. Шум на горном склоне внезапно стих. В самый центр лекционного зала с неба спустился человек. Полевые цветы на склоне один за другим ожили и зацвели, будто их обдало какой-то божественной росой.

Человеком на возвышении был Чжоу Ханьчжэн.

Держа свой веер «трех дум», Чжоу Ханьчжэн обхватил ладонью кулак другой руки и поприветствовал всех присутствующих.

— Я заставил всех ждать.

Янь Чжэнмин приподнялся, чтобы притянуть Чэн Цяня к себе. Затем он понизил голос и беспомощно заговорил с Ли Юнем и Хань Юанем:

— Подумать только, что это он. Если бы я знал, то не пришел бы сюда... слушайте внимательно. Сегодня мы пришли рано и рано уйдем. Не привлекайте внимание, слышите?

Ли Юнь ничего не ответил, лишь его лицо слегка побледнело. Хань Юань стиснул зубы, но его гнев и негодование все равно были отчетливо видны.

Янь Чжэнмин сделал вид, что не заметил реакции своего шиди. Он почувствовал, как Чэн Цянь безвольно навалился на него, его дыхание было очень слабым.

Он не просил разъяснений, но нескольких слов Ли Юня было достаточно, чтобы понять, что для сокрытия чудовищной ауры Лужи, Чэн Цянь, должно быть, снова сделал что-то опасное.

— Ах, как тревожно.

Янь Чжэнмин подумал об этом и ущипнул Чэн Цяня, чтобы дать выход своему гневу.

На платформе Чжоу Ханьчжэн оживленно заговорил о том, что лекционный зал открывается раз в десять дней, что в остальное время все должны тренироваться и тому подобное.

— На нашем острове Цинлун совершенствующимся не запрещено принимать участие в дружеском соревновании, чтобы набраться опыта друг у друга, но каждый должен помнить о том, что необходимо уважать границы. Не нарушайте гармонию, не наносите непоправимого ущерба другим, иначе на вас обрушится суровое наказание.

Говоря это, Чжоу Ханьчжэн опустил голову и обвел многозначительным взглядом толпу. Каким-то образом его глаза нашли группу учеников клана Фуяо и остановились на Янь Чжэнмине. Чжоу Ханьчжэн улыбнулся:

— Хорошо. Сегодня я расскажу о том, как поглощать Ци и сохранять ее в даньтянь (6).

(6) 丹田 (dantian) — акупунктурная точка примерно на три пальца ниже пупка. Место сосредоточения Ци.

«Нам следует просто уйти, — рассеянно думал Янь Чжэнмин, слушая лекцию вполуха, — даже если мы не пойдем домой, мы должны вернуться на гору Фуяо. У нас есть своя библиотека, даже если бы нам пришлось разбираться во всем самим, это все равно было бы лучше, чем трусливо проводить здесь дни. В худшем случае мы могли бы отправиться в уединение, как наш шицзу. Мы сегодня же вернемся и соберем вещи!»

Именно тогда Чжоу Ханьчжэн внезапно проговорил:

— Я знаю, что прогресс у всех разный. Как насчет того, что я приглашу кого-нибудь подняться сюда и продемонстрировать?

Пока он говорил, его раскосые глаза вновь устремились в сторону клана Фуяо, едва ли он пытался скрыть свои злые намерения. Они встретились взглядами с Янь Чжэнмином. Янь Чжэнмин почувствовал, будто в него вцепилась ядовитая змея.

— Ах, глава Янь, — улыбнулся Чжоу Ханьчжэн, — я слышал от владыки острова, что ваш клан имеет довольно большую историю. Ваши учения обширны и глубоки, глава Янь, должно быть, давно научился чувствовать Ци. Почему бы вам не подняться сюда для демонстрации?

Чэн Цянь действительно не спал всю предыдущую ночь. Он использовал свою энергию, чтобы вырезать тот амулет, так что теперь он полностью обессилел. Казалось, его голова была зажата в тиски, давящие так сильно, что в ушах звенело. Он уже приложил все усилия, чтобы дойти в лекционный зал. Возможно, лучше было бы вообще не вылезать из постели в это утро. Но как только он услышал эти слова, его тело тут же напряглось. Мальчик собрался встать.

Его минутная борьба удивила Янь Чжэнмина, и без того находившегося в стрессовой ситуации. Несмотря на все его усилия по избеганию конфликтов, неприятности всегда находили к нему дорогу.

Янь Чжэнмин отодвинул Чэн Цяня назад и хрипло сказал:

— Веди себя хорошо и сиди здесь, негодник. Не создавай проблем. Кто просил тебя лезть вперед?

Потом он глубоко вздохнул, взял в руку меч и пошел к платформе. С каждым шагом его решимость уехать крепла все больше. Он остановился ровно в десяти шагах от Чжоу Ханьчжэна, опустив кончик оружия в землю, и произнес:

— Я был бы признателен, если бы чжэньжэнь преподал мне урок.

Меч Янь Чжэнмина действительно привлекал внимание. Даже несмотря на его качество, ножны сами по себе представляли немалую ценность. Вся их поверхность была украшена всевозможными драгоценными камнями. Даже «корона феникса» императрицы не могла похвастаться таким количеством сокровищ.

Чжоу Ханьчжэн быстро оценил его и сказал:

— Каждый присутствующий здесь человек, который когда-либо поглощал Ци, должен знать, что первый опыт ощущения энергии похож на роковую встречу. Могу я поинтересоваться, каким образом глава клана Янь вошел в Дао?

Янь Чжэнмин как раз раздумывал, стоит ли сообщать владыке острова Цинлун об их отъезде. Он понимал, что владыка помог найти их людей и предоставил им убежище, поэтому они были очень многим ему обязаны. Но именно на острове Цинлун он испытал все виды обид, никогда не известных ему прежде, и теперь Янь Чжэнмин просто не мог не питать к этому человеку некоторую неприязнь.

Услышав вопрос, он не хотел говорить больше, чем нужно, и просто ответил:

— С мечом.

Чжоу Ханьчжэн с улыбкой кивнул.

— Право, я догадывался. Видно, как сильно глава клана Янь любит и лелеет свое оружие.

Стоило ему произнести это, и даже слова «глава клана Янь» показались явной насмешкой. Некоторые зрители пришли сюда лишь для того, чтобы понаблюдать, в то время как другие намеренно пытались выслужиться перед левым защитником и немедленно разразились смехом.

На лбу Чэн Цяня вздулась вена. Ли Юнь знал, что он не сможет сдержаться, поэтому сразу же прижал Чэн Цяня к земле, как только увидел, что тот пошевелился. Он понизил голос и предупредил:

— Опять поднимаешь тревогу?

Костяшки пальцев Чэн Цяня побелели. У каждого был предел терпения. Другим это могло бы показаться неразумным, но для человека, о котором шла речь… Это было невыносимо, несмотря ни на что. Если бы они оскорбляли Чэн Цяня, он, скорее всего, рассмотрел бы более широкую картину и, возможно, не пошел бы на открытый конфликт, решив стерпеть это молча.

Но если они оскорбляли его учителя и шисюнов, он не мог этого вынести.

Рука Ли Юня с силой сжала плечо Чэн Цяня, и он прошептал ему на ухо:

— Не устраивай сцен. Дашисюн, вероятно, сейчас вернется.

Чэн Цянь промолчал, а Ли Юнь снова прошептал:

— Сяо Цянь, подумай об этом. Если ты не можешь этого вынести, то как же наш дашисюн может с этим мириться? Вероятно, он захотел вернуться назад, как только увидел этот лекционный зал.

Чжоу Ханьчжэн на время оставил Янь Чжэнмина в стороне, оживленно заговорив о различных способах поглощения Ци. Выложив все, он сказал:

— Поглощение Ци — это первый шаг к объединению неба и земли. Успешное прохождение этой стадии означает, что вы официально вступили на путь самосовершенствования. Следующее, что нужно усвоить, — это сам метод. Что касается этого метода, то каждый клан имеет свою собственную уникальную технику, но практика показывает, что они, в основном, очень похожи между собой, имея лишь незначительные различия. Все они учат нас, как впитать в свое тело сущность неба и земли, чтобы заложить основу для самосовершенствования. Чтобы считаться человеком большого мастерства, помимо искусства владения мечом, он должен также обладать твердой основой для развития.

Чжоу Ханьчжэн повернулся к Янь Чжэнмину и спросил:

— Могу я поинтересоваться, как давно глава Янь научился поглощать Ци?

Янь Чжэнмин на мгновение замолчал.

Клан Фуяо никогда не уделял особого внимания методам совершенствования. Первое, что усваивали ученики после вступления, было бесконечное вырезание амулетов для тренировки меридианов. Иногда они могли погрузиться в медитацию или испытать ощущение энергии, но Мучунь чжэньжэнь никогда не заставлял их медитировать специально, чтобы сформировать свою основу для совершенствования, как другие кланы.

Чжоу Ханьчжэн, казалось, был убежден, что Янь Чжэнмин — бесполезный ученик, далекий от серьезных тренировок. Он с усмешкой продолжил:

— Глава клана Янь, что случилось?

— ...три года, — ответил наконец Янь Чжэнмин

Чжоу Ханьчжэн хлопнул в ладоши и улыбнулся:

— Поглощая Ци в течение трех лет, вы, должно быть, приобрели довольно много навыков. Позвольте нам это увидеть.

В тот момент, когда он закончил говорить, над платформой поднялся странный ветер, и тут же направился к Янь Чжэнмину. Янь Чжэнмин рефлекторно выставил перед собой меч, собрал Ци вокруг своего тела и сформировал щит.

Обращаясь к зрителям, Чжоу Ханьчжэн спокойно сказал:

— Эта техника называется «Река в саду камней» (7), она была создана нашим кланом, для проверки мастерства учеников. Я уверен, что некоторые из вас уже столкнулись с ней на испытании Цинлун. Эта форма называется «Летящие пески и парящие камни» (8) и направлена на учеников, которые только собираются вступить в клан. Те из них, кто совершенствовался в течение трех лет и был достаточно прилежен и талантлив, смогут продержаться до нескольких дней. Те, кто находится на уровень ниже, смогут выдержать несколько часов, а следующие продержатся час или около того. Что касается…

(7) 假山 (jiǎshān) — сад с декоративными каменными горками; декоративная горка.山河 (shānhé) горы и реки (обр. в знач.: территория родной страны, родина). В зависимости от того, как вы разбираете фразу, значение может быть разным.

(8) 飞沙走石 (fēi shā zǒu shí) — досл. вздымать песок и двигать камни (обр. о сильном ветре, плаче, вопле и т.п.)

Янь Чжэнмин мог слышать лишь звон в ушах. Он никогда по-настоящему не тренировал основу своего совершенствования, поэтому он не знал, как регулировать свою Ци. Довольно скоро его конечности потеряли всякую чувствительность. Прежде чем Чжоу Ханьчжэн закончил говорить, защитный барьер вокруг его тела разрушился. Мощная, непостижимая сила врезалась прямо в грудь Янь Чжэнмина, а затем хлестким вихрем обрушилась на его тело. Его ноги не выдержали вес, и в следующий момент он был сброшен с платформы.

Чжоу Ханьчжэн равнодушно посмотрел на него и неторопливо продолжил:

— Что касается тех, чьи природные способности слишком бедны, кто прибегал к эликсирам для улучшения развития... Поскольку они вошли в Дао через «прием лекарств», можно ожидать, что времени, которое они продержаться, хватит на то, чтобы допить чашку чая или сжечь ароматическую палочку, но я, кажется, переоценил... глава Янь из клана «Фуяо» (9), вы в порядке?

(9) Здесь используется фраза 服藥派 (fúyào pā). 服藥 (fúyào) буквально означает «принимать лекарство» и также пишется пиньинем как «Фуяо».