Экстра II

Однажды, ремонтируя мебель в зале Неизвестности, Нянь Дада и Ю Лян стали свидетелями того, как их второй дядюшка с ревом спускался с вершины горы, будто сбежавшая дикая собака.

— Оставь меня! Я хочу уйти в уединение… уйти в уединение… — кричал он. 

Нянь Дада и Ю Лян удивленно переглянулись. В конце концов, они еще не знали, что значит «уйти в уединение».

Прежде, чем звуки его голоса стихли вдали, Ли Юнь, словно ветер, влетел в безымянную пещеру, лежавшую на полпути со склона и, протянув руку, ловко запечатал вход.

Но в следующее же мгновение с неба опустился сияющий меч, полностью разрушив запрет, созданный неизвестным старейшиной. Глава Янь, наконец, показал свое истинное лицо. Лицо человека, одержимого жаждой убийства.

Полный обожания Нянь Дада легко толкнул Ю Ляна локтем и воскликнул: 

— Боже мой, твой учитель действительно хорош. 

Но Ю Лян предпочел промолчать.

Порой ему казалось, что они с Нянь Дада должны были поменяться учителями. Так они смогли бы избавиться от чувства, что один из них ошибся дверью.

Спасаясь от неминуемой гибели, Ли Юнь завыл еще громче: 

— Мастер! Старший брат собирается убить человека! Прошу вас, откройте же глаза и посмотрите на это! Вы так рано ушли. Никто, кроме вас не в силах его контролировать. Больше некому отвечать за ваших учеников. А теперь он обрел власть и может одной рукой закрыть все небо... Боги, помогите!

Нянь Дада был ошеломлен. Впервые он услышал такие отчаянные вопли.

Ю Лян поднял голову и посмотрел вверх, увидев в горном лесу красный отблеск. Это Лу... Нет, младшая тетушка Хань Тань и белый журавль спокойно проскользнули мимо. Спустившись ниже, девушка заняла удобное место, желая понаблюдать за шумихой, чтобы при этом не попасться никому на глаза.

Сколько еще раз жизнь подарит им такой изощренный опыт? Когда городские ворота охватывает пожар, даже рыбе в пруду приходится не сладко¹.

¹ 城门失火，殃及池鱼 (chéngménshīhuǒ, yāngjíchíyú) — когда городские ворота охватывает пожар, рыбе в пруду приходится плохо (обр. при большом несчастье даже малому трудно уберечься).

Но Ю Лян был совершенно спокоен. Решив последовать примеру своего старшего, он заставил Нянь Дада опустить голову и быстро закрыл двери зала Неизвестности. Две пары глаз: одни сверху, другие снизу, с любопытством подсматривали в щель между створками.

Похоже, для осиротевших детей это была очень долгая история. Одним словом, все это случилось из-за того, что Ли Юнь напился дешевого вина, так что, преследовали и били его совершенно заслужено. 

Это были первые дни праздника середины осени. Кроме Чэн Цяня, все на горе немного выпили. Увидев у Ли Юня книгу о различных заклинаниях, Чэн Цянь хотел было одолжить ее, чтобы прочитать. Но как только он открыл ее, из книги выпала «закладка». В этот момент второму брату можно было смело отравляться в нирвану… Это оказалась та самая записка, которую Ли Юню передал Янь Чжэнмин. Записка об «Эликсире чистого сердца».

Разумеется, Чэн Цянь сразу же узнал почерк их старшего брата. Однако он не стал принимать это близко к сердцу. Он просто спросил.

Услышав его слова, Ли Юнь жутко растерялся. Юноша уже был изрядно пьян, и вопрос поставил его в тупик. 

— Старший брат! Старший брат, это не моя вина, что у тебя снова неприятности!

Чэн Цянь удивился, но не сказал ни слова.

Он лишь случайно упомянул об этом, и, услышав ответ, захотел узнать, что это было.

Но позже… На следующий же день Чэн Цянь отправился в уединение на вершину горы, чтобы попрактиковаться с мечом. За все это время он так и не появился у дверей павильона Цинъань.

Любой, кто решил бы подняться на вершину горы, чтобы «помешать его уединению», должен был приготовиться к тому, что Шуанжэнь сбросит его вниз. Вершина горы Фуяо, похоже, превратилась в царство холода и снега. Еще пара дней, и жители лежавшей у подножия деревни начали бы рассказывать страшные истории о том, что «у хозяина священной горы умерла жена, и волосы несчастного побелели за одну ночь».

Янь Чжэнмин места себе не находил. Он ничего не мог поделать с Чэн Цянем, потому у него попросту не осталось другого выбора, кроме как заполнить собой горы и долины², отправившись выслеживать во всем виноватого Ли Юня.

² 漫山遍野 (màn shān biàn yě) — заполнять горы и долины (обр. в знач.: заполнять собой всё; быть повсюду).

— Помогите! Убивают! Младшая сестра! Третий брат! — кричал Ли Юнь.

В глухом горном лесу Лужа, притворяясь мертвой, гладила по шее белого журавля.

— Сдается мне, вернуться на задний склон горы и отправиться сражаться в Долину демонов будет куда безопаснее, тебе не кажется? — с тревогой произнесла девушка.

Белый журавль потерся о ее ладонь, будто поддержав решение Лужи вернуться и узурпировать трон.

Ли Юнь издал свирепый рев, но звучало это так, словно кто-то пытался прирезать свинью.

— Вы бессовестные люди... Лужа! Я приложил столько усилий, чтобы поставить тебя на ноги, а ты бросаешь меня на произвол судьбы... Сяо Цянь! Неужели у тебя хватит духу позволить старшему брату, которого ты сам вынудил и соблазнил, пойти из-за тебя на такое преступление?! Ах, ах! Старший брат, это была ошибка. Я бы не посмел. Пожалуйста, пощади мою собачью жизнь...  

Но вдруг, вой Ли Юня и разрушения Янь Чжэнмином внезапно прекратились. Нянь Дада с сомнением посмотрел вверх и увидел своего грациозного учителя, похожего на изгнанного с небес небожителя. Чэн Цянь стоял на огромной скале с мечом в руке и холодно наблюдал за этим фарсом.

— Похоже, мой учитель явился, чтобы спасти мир, — произнес Нянь Дада.

Глава Янь, не растеряв при этом своего высокомерия, в миг превратился из холодного, как лед³, дьявола в мягкого и скромного юношу в белых одеждах. Он опустил брови⁴ и воскликнул: 

³ 冷若冰霜 (lěngruòbīngshuāng) — холодный, как лёд и иней (обр. в знач.: быть бесчувственным, равнодушным).

⁴ 低眉 (dīméi) — опустить брови (обр. в знач.: покориться, подчиниться).

— Сяо Цянь...

Чэн Цянь непонимающе посмотрел на него.

Янь Чжэнмин нервно ковырнул землю носком сапога. Весь его вид говорил о «снисхождении и уговорах». Он сдержанно кашлянул: 

— О, забудь об этом, я все тебе объясню.

Чэн Цянь усмехнулся и медленно ткнул Шуанжэнем в землю, приготовившись внимательно слушать.

Янь Чжэнмин облизнул сухие потрескавшиеся губы. Он прекрасно знал, что последствия употребления «Эликсира чистого сердца» были слишком ясны. Здесь нечего было объяснять. Но, что бы Янь Чжэнмин ни сказал, чем больше он бы ни рассказывал, Чэн Цянь становился все мрачнее и мрачнее.

Глава Янь на мгновение лишился дара речи. Наконец, решив, будь, что будет, он поставил себе цель идти до конца. Юноша указал на Ли Юня и толкнул его вперед.

— Это он добавил масло с уксусом⁵, чтобы посеять смуту. Я передал ему эту записку, чтобы попросить сделать для меня несколько обычных пилюль! Ли Юнь, ты так желаешь принести в мир хаос? Я ведь и дня не могу прожить без глазных капель, не так ли? С самого детства твои помысли были нечисты, потому ты так ничего и не добился! 

⁵ 添油加醋 (tiānyóu jiācù) — добавлять масло и уксус (обр. приукрашивать факты, искажать действительность, преувеличивать).

Янь Чжэнмин имел невероятный талант выдавать черное за белое и, указывая на оленя, называть его лошадью⁶. 

⁶ 指鹿为马 (zhǐ lù wéi mǎ) — показывая на оленя, называть его лошадью (обр. выдавать черное за белое, сознательно извращать истину, дурачить).

Сказав это, он едва сам себе не поверил. Сперва он во всей красе демонстрировал свою слабость, но в тот момент, как он согласился, что во всем виноват Ли Юнь, его настроение тут же переменилось.

Ли Юнь высунул голову из пещеры, вход в которую был только что уничтожен заклинателем меча, и подумал: «Может, еще не поздно предать этот клан?»

Но Янь Чжэнмин злобно посмотрел в его сторону.

Ли Юнь тут же вжал голову в плечи и решительно наступил на горло собственной совести. 

— Не так ли? Сяо Цянь, пилюли, о которых просил меня старший брат, были средством от расстройства живота. Это помогает лучше приспосабливаться к новому климату. К «Эликсиру чистого сердца» это не имеет никакого отношения! Это все я... я… я… Я не знал, что говорю. Согласно правилам клана, я заслуживаю того, чтобы глава собственноручно убил меня... Ой!

Прицельным ударом изначального духа Янь Чжэнмин ловко опрокинул Ли Юня на землю.

Внутренне Чэн Цянь все больше и больше закипал, но внешне он по-прежнему был спокоен и безразличен. Он чувствовал, что Янь Чжэнмин не только не желал признавать свою ошибку, но и научился врать, не моргая.

К этому Чэн Цянь привыкнуть не мог.

Увидев, что юноша развернулся, намереваясь уйти не попрощавшись, Янь Чжэнмин поспешно окликнул его:

— Подожди, что ты собираешься делать?

Но Чэн Цянь даже не оглянулся.

— Старший брат, я собираюсь спуститься с горы и отправиться в путешествие на сто лет. 

Янь Чжэнмин опешил. Он, наконец, почувствовал, что шутка вышла из-под контроля.

Ли Юнь и прятавшаяся в отдалении Лужа были ошеломлены. Не в силах больше занимать позицию стороннего наблюдателя, Лужа вместе с белым журавлем спустилась вниз. Если ее маленький старший брат действительно решит уйти, на горе Фуяо не останется никого, кто смог бы пресечь злодеяния главы. 

Но даже этого будет недостаточно! 

— Третий брат, не уходи! — закричала девушка, и ее крик казался таким пронзительным, что любой, кто услышал бы ее голос, непременно разрыдался бы.

Губы Янь Чжэнмина слегка шевельнулись, и в глубине его сердца поднялось странное неуловимое чувство. Их младшая сестра не зря появилась на свет. И пусть обычно она только и делала, что бездельничала, но в нужный момент она твердо стояла на своем.

Лужа тут же расправила крылья, преграждая Чэн Цяню путь. Лицо девушки было залито слезами.

— Если хочешь уйти, возьми меня с собой!

Янь Чжэнмин лишился дара речи. 

С ума сойти! В этом клане не было никого, кто не переметнулся бы на сторону противника!

Вдруг, посреди всего этого хаоса, с заднего склона горы донесся пронзительный крик. Все участники ссоры разом замерли и прекратили скандалить.

Чэн Цянь вскочил на клинок и всего за несколько мгновений оказался на вершине. В глубине далекой пещеры было неспокойно. Из-за сильной вибрации по поверхности всегда неподвижного холодного омута пошли белые волны.

— В чем дело? — тихо спросил Чэн Цянь.

Янь Чжэнмин на мгновение прислушался и задумчиво произнес:

— Похоже, в Долине демонов что-то произошло... Как странно.

В этот самый момент они увидели, как холодные воды омута разделились надвое, и в образовавшемся проходе появилась Цзыпэн чжэньжэнь. Казалось, она совершенно не изменилась за эти сто лет. Взгляд старой курицы все еще был острым как у сокола, однако, теперь для стоявших перед ней заклинателей он больше не имел той устрашающей силы.  

Янь Чжэнмин снисходительно посмотрел на нее, ожидая, что она скажет. Его лицо оставалось холодным и равнодушным, но не трудно было догадаться, что юноша блефовал.

Кто знает, узнала ли Цзыпэн в молодом человеке того, кто сто лет назад грозился сделать из ее перьев метелку. Она посмотрела на стоявшую неподалеку Лужу, а после вежливо поклонилась и сказала: 

— Не так давно в Долине демонов вспыхнуло восстание. Король монстров погиб. Но вам не стоит в это лезть. Я прошу главу на время закрыть проход на гору.

Новость пришла внезапно, но в ней не было ничего удивительного. С давних времен смена власти сопровождалась кровопролитием и убийствами. Никто не мог с уверенностью сказать, был ли нынешний король тем же, что правил в тот год, когда они отправились в Долину демонов искать Хань Юаня.

Янь Чжэнмин слегка нахмурился. Он стоял на вершине горы, заложив руки за спину.

— Спасибо, что сообщили мне. Если мы можем чем-то помочь Долине демонов, прошу вас, скажите мне об этом, Цзыпэн чжэньжэнь. 

Это прозвучало несколько высокомерно. Янь Чжэнмин никогда не пользовался уважением у демонов долины. Но все же Цзыпэн знала, откуда у него эта уверенность.

Нынешнее поколение клана Фуяо было не слишком процветающим, но их сила была поистине беспрецедентна. Заклинатель меча, достигший уровня «Божественного Царства». Заклинатель с полубессмертным телом, переживший множество Небесных Бедствий. Лужа, унаследовавшая опыт трех тысяч лет совершенствования. Даже самый никчемный из них уже вовсю совершенствовал свой изначальный дух, опираясь на «девять звеньев»... Не говоря уже о том, что на Южных окраинах, запугивая всех вокруг, поселился великий демон Хань Юань.

Цзыпэн какое-то время наблюдала за тем, как Янь Чжэнмин боролся со своими эмоциями. Столько времени прошло, откуда ему было знать, как теперь обстоят дела? Сто лет пролетели, словно по щелчку. В тот год Хань Мучунь уже почти превратился в призрака. Даже будь в его руках печать главы, он не смог бы запечатать всю гору. Тогда ему пришлось придумать правило, призванное не пускать его учеников на задний склон. Ведь, если бы Небесное Чудовище проявило себя, даже душа Господина Бэймина не смогла бы вернуться и восстановить равновесие.

В своем мире она прожила один единственный долгий день, а в мире людей в это время сменилась солнце и луна.

Стоявший перед ней человек был гордым и сдержанным, а его манера держаться делала его похожим на настоящего наставника. Он больше не был тем ребенком, которого она когда-то знала. Цзыпэн могла лишь поприветствовав его сложением рукавов⁷.

⁷ 敛衽 (liǎnrèn) — стар. приветствовать сложением рукавов (о женщинах), женское приветствие (поклон) со сложенными и спрятанными в рукава кистями рук. 

— Спасибо, глава. 

Затем она медленно возвратилась в холодный омут.

Во всей этой неразберихе Чэн Цянь ненадолго забыл о своем гневе.

— Она попросила запечатать гору? — спроси он. 

— Просто установить запрет. Не думаю, что кто-то осмелится заявиться в горную пещеру, — ответил Янь Чжэнмин. 

Услышав его самодовольный вздох⁸, Чэн Цянь, наконец, вспомнил, что они все еще находились в состоянии холодной войны. Он тут же отвел глаза и иронично произнес. 

⁸ 好大的口气 (hǎodà dekǒuqi) — представляет собой насмешку над каким-то хвастливым действием или непрактично завышенными требованиями.

 — Ах, старший брат снова пытается выглядеть внушительнее.

У Янь Чжэнмина от страха земля ушла из-под ног. Он вынужден был продолжить претворяться, пытаясь найти выход из положения. 

— Нет... нет, гора Фуяо переживает не самые лучшие времена. В прошлый раз учитель потратил часть своей души, чтобы предотвратить назревающую в Долине демонов катастрофу. Ты не можешь оставить свой клан в такой момент! 

Чэн Цянь посмотрел на него, а затем развернулся и зашагал прочь.

Янь Чжэнмин бросился следом за ним, выкрикивая всю дорогу:

— Куда ты? Назад в павильон Цинъань? Вот и правильно, старший брат согреет для тебя чашку сливового чая... Мне есть, что тебе рассказать. Ты и в самом деле такой избалованный... Сяо Цянь, подожди меня!

Ли Юнь многозначительно молчал.

Проводив братьев взглядом, он медленно повернулся к Луже, все еще смотревшей на холодный омут в глубине горы.

— Сестрица, на что ты смотришь? Я ухожу.

Лужа слегка нахмурилась. В этот момент она выглядела очень серьезной, будто стояла на пороге какого-то важного решения. 

— Что случилось? — спросил Ли Юнь.

Лужа подняла голову.

— Второй брат, я хочу отправиться в Долину демонов.

Ли Юнь остолбенел.

— Я — Небесное Чудовище, унаследовавшее демоническую пилюлю. Почему я должна наблюдать за тем, как Долина демонов погружается в хаос? В клане демонов тоже много хороших. Заслуживают ли они быть впутанными в эту войну? Те старые ублюдки только и делают, что чешут языками, говоря, что я приношу несчастья.... Но это не так, и я собираюсь позволить им хорошенько себя рассмотреть!

Говоря это, Лужа выглядела так, словно была с ног до головы объята пламенем, и Ли Юнь на мгновение лишился дара речи. 

Три дня спустя весь клан Фуяо собрался на заднем склоне горы. В руках у Лужи была целая куча различных амулетов, о действии которых девушка совершенно ничего не знала. Цена каждого из них была просто заоблачной. Янь Чжэнмин безостановочно ругался, вынужденный прибирать за ней беспорядок: 

— По-моему, тебе просто нечем заняться. Хорошему человеку незачем желать главенства над всеми птицами... Если тебя там побьют и оставят реветь на улице, домой с жалобами можешь не возвращаться!

— Я хочу быть Небесным Чудовищем и королевой монстров! — сердито заявила Лужа. 

— Глупости. Небесное Чудовище. Ты с самого детства была у нас на виду… ох, будь же благоразумнее. Ты можешь просто прийти в Долину демонов и назвать имя своего старшего брата. Никто из демонов не осмелится вызвать недовольство заклинателя меча. — вздохнул Ли Юнь. 

Не поднимая глаз, Чэн Цянь внезапно прервав его болтовню.

— Мне лучше пойти с тобой.

Прежде чем Лужа успела возразить, Янь Чжэнмин пронзительно закричал:

— Что? Ни за что!

Но несколько мгновений спустя глава Янь и сам подумал об этом. 

— Если ты пойдешь, я тоже пойду! — сдавшись, воскликнул юноша. 

Лужа предусмотрительно молчала.

Ее поход превращался в однодневное семейное путешествие. Вдруг, высоко в небе промелькнул силуэт огромного черного орла. Какое-то время птица плавно парила в вышине, а после спустилась на землю. Бросив на Янь Чжэнмина и остальных опасливый взгляд, орел медленно приземлился на другом берегу холодного омута. Его тело было окутано темной энергией, и вода в омуте пошла волнами.

Орел протяжно закричал, а затем произнес голосом Хань Юаня:

— Я слышал, эти несчастные в Долине демонов снова недовольны своей судьбой? Мне пришлось одолжить тело этой птицы. Если не сможешь победить этих отбросов, то погибнешь и больше никогда не вернешься домой!

С этими словами орел резко закричал и, взмыв в воздух, приземлился рядом с Лужей, окинув девушку высокомерным взглядом. Вдруг, птица смиренно склонила голову и неохотно позволила Луже коснуться себя. 

Лужа... Хань Тань тут же распахнула свои огромные крылья, и небо вспыхнуло яркими красками. В тот день она вошла в Долину демонов в сопровождении огромного орла и трех старших братьев, держа в руках целую гору амулетов. 

— Я собираюсь завоевать весь мир! — громко произнесла Лужа и, не оглядываясь, взмыла вверх, заслонив собой все небо и поднимая ветер. Наивная маленькая королева. 

— Мир? Что за ерунда. Это горная глушь. Ты должна вернуться в день празднования Нового года. Нечего болтаться снаружи. Ты меня слышишь? Или я сломаю твои птичьи лапы! — недовольно произнес Янь Чжэнмин.

От его речей Лужа покачнулась и упала в холодный омут.

…ее завоевательный поход начался с унизительного падения лицом в грязь.