Недостижимая мечта

* Название главы — это идиома 不谙世事的春秋大梦, где 不谙世事 (bù ān shìshì) означает букв. Несведущий, простодушный, наивный; а 春秋大梦 (сhūnqiū dà mèng) — букв. Весенние и осенние сны.

В весенне-осенний период правители часто мечтали о господстве на центральных равнинах, так что эта фраза превратилась в синоним нереалистичных ожиданий, несбыточных мечт.

«Продолжайте мечтать о весне и осени, а я, пожалуй, продолжу читать свою книгу».

Пока глава клана Янь страдал от противоречивых чувств, Чэн Цянь, к сожалению, ничего об этом не знал.

В данный момент он лишь притворялся, что его не трогают события, происходящие вокруг. В их группе трое из четырех подходили под описание: старый, молодой, больной и калека. Чэн Цянь никогда не отличался хладнокровием, как он мог медитировать при таких обстоятельствах?

На его долю лишь несколько раз выпадал шанс встретиться с владыкой острова. Чэн Цянь был из тех, кто ко всем людям относился с подозрением, и для владыки острова он не делал исключений. Теперь же, используя это время, чтобы выровнять дыхание, он освободил свое сознание, прислушался к окружающей обстановке и, видя эту сбивающую с толку ситуацию, пришел к мысли о том, что их неизбежно ждет еще один бой. Лучше всего было бы смешаться с бродячими заклинателями. На острове Цинлун их было так много, что эти грозные учителя уже не обращали на них особого внимания. Возможно, им удастся воспользоваться хаосом, чтобы сбежать.

А потом он подумал: «Если ничего не выйдет… Тогда нам придется сражаться. В худшем случае я умру здесь. Если бы я мог хоть ненадолго задержать этих людей, чтобы защитить своих шиди, я бы упокоился с миром».

Стоило ему прийти к такому выводу, как он, почему-то, сразу же перестал беспокоиться обо всем на свете. Основа его самосовершенствования, его ядро, застывшее глубоко внутри, наконец, вышло из оцепенения.

Стоя среди беспокойной толпы, владыка острова, наконец, заговорил:

— Десятки лет назад я вместе с другими заклинателями сражался с великим врагом. Моя душа была повреждена, поэтому я совершенствовался в уединении, чтобы залечить раны. Что именно вы все хотите увидеть?

— Значит, владыка Гу не собирается показывать нам свое отражение? — настаивал Бай Цзи.

Владыка острова холодно посмотрел на него.

— Если вы действительно хотите подставить меня, то найдете способ сделать это, несмотря ни на что. Даже при столь нелепом обвинении. Владыка Бай, вы сами вольны выбрать, доверять мне или нет. Этот скромный человек никогда не видел вашего внука, более того, у меня определенно никогда не было Поглощающей души лампы. Что же касается Призрачного Пути…

Он холодно рассмеялся, и в его тихом голосе послышалась насмешка, будто бы он больше не хотел принимать участие в этом фарсе.

Чжоу Ханьчжэн слегка приподнял брови, хлопнув веером по ладони:

— Справедливости ради, позвольте и мне кое-что сказать. Утверждать, что кто-то вроде владыки острова практикует Призрачный Путь, откровенно смешно. В великой битве, разразившейся десятки лет назад, один из Четырех Святых погиб, а остальные трое были ранены. То была поистине жестокая схватка. Поскольку владыка острова объяснил нам причину, по которой он жил в уединении, восстанавливая поврежденную душу, я думаю, что больше нет нужды использовать это зеркало. Во всяком случае, я верю его словам.

С видом праведника, Чжоу Ханьчжэн щелкнул пальцами, намереваясь вернуть зеркало души обратно. Бай Цзи, ранее бросавшийся обвинениями во владыку острова, в мгновение ока остался в полном одиночестве.

Он чувствовал себя так неловко, что его лицо покраснело. Позади раздался чей-то холодный смех:

— Похоже, жизненные силы старика Бая почти иссякли. Поиски внука — это ложь. Ведь на самом деле ты пытаешься вознестись любыми возможными способами, не так ли?

Бай Цзи взорвался от ярости:

— Кто это? Убирайся отсюда!

В ответ на это вперед вышла еще одна группа людей, возглавляемая мужчиной средних лет. От мужчины веяло холодом, а его манера держаться создавала впечатление, что он не из тех, с кем можно шутить. Он презрительно огляделся, будто смотрел на кучу собачьего дерьма, и, наконец, повернулся к владыке острова Цинлун.

— Я — Тан Яо с горы Мулань. Старший ученик моего клана, Тан Чжэнь, пропал сто лет назад. Недавно я услышал, что здесь есть новости о нем, и решил заглянуть к вам. Я не смог поприветствовать владыку острова как подобает, пожалуйста, простите мне эту вольность.

Увидев вновь прибывшего, Тан Ваньцю была ошеломлена. После долгого молчания она, наконец, медленно произнесла:

— Глава клана…?

Тан Яо снисходительно посмотрел на нее. Дружелюбием он не отличался и лишь слегка кивнул женщине.

Тан Яо и Бай Цзи, казалось, заранее договорились искать своих людей на острове Цинлун. Но теперь, среди вовлеченных сторон был и ее клан. Даже покинув гору Мулань на столько лет, Тан Ваньцю не могла не чувствовать себя застрявшей между двух огней.

Чжоу Ханьчжэн насмешливо поинтересовался:

— Как интересно. Неужели остров Цинлун стал местом поиска пропавших людей?

Похоже, все жители горы Мулань от природы были прямодушны и прямолинейны. Услышав эти слова, Тан Яо бесстрастно сказал:

— Я здесь не для того, чтобы искать его. Недавно кто-то прислал на гору Мулань письмо, в котором говорилось, что изначальный дух Тан Чжэня видели в районе Восточного моря. Я не знаю, у кого может быть настолько благородное сердце, чтобы так заботиться о члене другого клана. Особенно по прошествии более ста лет. Есть ли у учителя Чжоу какие-нибудь мысли на этот счет?

Чжоу Ханьчжэн мягко ответил:

— Конечно, всегда найдутся праведные люди.

— Праведные? Я слышал, как говорят: «Отбросившие великий Дао остаются праведниками, мудрецами и великими лицемерами».

Тан Яо, чья позиция в этом конфликте оставалась загадкой, даже не взглянул на Чжоу Ханьчжэну. Он повернулся к владыке острова и сказал:

— Гу даою, я никогда не был знаком с тобой, но моя недостойная ученица стала твоим союзником, и ты заботился о ней в течение стольких лет. Теперь же я пришел сообщить вам всем одну вещь — мы прибыли в Восточное море в поисках информации, но случайно узнали, что темный заклинатель, с которым некогда сражались Четверо Святых, владыка демонов Господин Бэймин, держал в своих руках необычный камень, что впоследствии попал на остров Цинлун.

Тан Яо замолчал, не обращая никакого внимания на выражение лица владыки острова, а после продолжил:

— Говорят, что ты был ранен повелителем демонов и уже давно должен был умереть. Ты выжил лишь благодаря этому редкому камню, но теперь твои силы на исходе. Учитель дворца Бай, должно быть, тоже наслышан об этом и прибыл сюда сегодня именно поэтому?

Бай Цзи не ожидал, что его так легко раскроют. От стыда он пришел в ярость:

— Абсолютная чушь!

— Учителю Баю лучше знать, действительно ли это так. Я слышал, что этот камень обладал небывалой силой и назывался «камнем исполнения желаний». С его помощью можно было творить чудеса. Достичь высот в самосовершенствовании? С таким артефактом это сущий пустяк! Что же это получается, владыка Бай жил так долго и вдруг забеспокоился о вечности? Почему бы тебе не подумать о том, какая, мать его, сила таится в этом предмете, если им владел сам Господин Бэймин!

Чжоу Ханьчжэн многозначительно произнес:

— Глава клана Тан, вы хотите сказать, что жизнь владыки острова зависит от демонического камня? Это… это не то, о чем стоит говорить вслух.

Янь Чжэнмин не на шутку разволновался, слушая слова Тан Яо и Чжоу Ханьчжэна. Остальные, возможно, и не знали всей истории, но он помнил о происхождении господина Бэймина. Он слышал только, что в клане Фуяо был старший, сошедший на Темный Путь. Неужели существовал еще и демонический артефакт?

Стоило Янь Чжэнмину подумать об этом, как его прошиб холодный пот. Он чувствовал себя так, будто теперь с них заживо сдерут кожу и бросят в огонь.

Но владыка острова так ничего и не ответил, вместо этого он сказал:

— Господин Чжоу, вы пробыли на острове Цинлун десятки лет и все это время вам удавалось скрывать свою личность. Наверняка, у вас тоже есть грандиозный план.

Он полностью избегал вопросов Чжоу Ханьчжэна и Тан Яо, но для всех остальных он практически признался во всем.

Заметив, что обстановка изменилась, Бай Цзи сразу же сказал:

— Гу Яньсюэ, ради выживания ты полагался на демонический артефакт, неужели свой титул одного из Четырех Святых ты тоже получил обманным путем?

— Методы совершенствования кланов всегда оставались тайной для посторонних, — раздался в толпе громкий голос бродячего заклинателя. — Владыка острова Гу был единственным, кто каждые десять лет принимал на своем острове бродячих заклинателей. Неужели вы думаете, что он действительно был таким щедрым? Неужели вы думаете, что он действительно проявлял доброту из истинной доброжелательности? Перестаньте мечтать, кто в этом мире может быть настолько добр!

Но стоило бродяге договорить, как он тут же разразился рыданиями. Его хриплый голос среди шума волн заставил всех присутствующих почувствовать странное сочувствие, присущее единомышленникам, попавшим в беду. Рухнувший в море водяной дракон вновь зашевелился и, казалось, готов был вот-вот прорваться сквозь толщу воды. Ученики острова Цинлун и Дворца Сисин снова подняли свое оружие, но на этот раз бродячие заклинатели одновременно отступили назад, насторожившись.

Никто их них не понял, кто ударил первым, и никто из них не знал, сколько всего сторон было в этой битве. В мгновение ока остров погрузился в хаос.

Вдруг не пойми откуда раздался странный низкий гул. Из отступившей толпы внезапно вырвались несколько десятков бродячих заклинателей. Они выглядели крайне странно. Никто из них, казалось, не боялся смерти, когда они бросились прямо на людей из Дворца Сисин.

Уровень совершенствования этих бродячих заклинателей был не слишком высок. Тот, что несся впереди всех, был мгновенно поражен личным слугой Бай Цзи и рассыпался на части.

Но именно тогда произошло нечто пугающее.

Внутренности бродячего заклинателя превратились в кровавый туман, но оторванные части тела продолжили двигаться вперед, как у одержимой марионетки.

Хотя его противник — мечник из Дворца Сисин, был довольно силен, он никогда не видел такого зрелища. Опешив, он немедленно отступил на три шага назад.

Приглядевшись повнимательнее, можно было заметить, что глаза этих заклинателей горели ярко-красным. За их спинами клубились облака темной энергии. Обнажив клыки, они принялись размахивать когтистыми руками.

Бай Цзи воскликнул от ужаса и гнева:

— Гу Яньсюэ, какие у тебя теперь будут оправдания?!

Прежде чем он успел договорить, заклинатель, что ранее яростно доказывал свою точку зрения, внезапно испустил нечеловеческий вой. Кожа на его груди разорвалась, обнажая кровеносные сосуды и вены. Окровавленный человек голыми руками ударил Бай Цзи в спину.

Бай Цзи совершенствовался почти тысячу лет, и, конечно же, его было не так-то просто поразить. Он развернул руку и достал из рукава скипетр размером с ладонь. Он дважды взмахнул своим оружием, удлинив его примерно до человеческого роста, и безжалостно всадил в макушку окровавленного человека, пригвоздив того к месту.

Но удар его не убил. Даже будучи проткнутым насквозь, он не перестал бороться. Мгновение спустя он вдруг взорвался, превратившись в бесчисленные куски плоти, окутанные темной аурой.

Отовсюду из толпы послышались крики. Кровавая плоть оказалась пропитана ядом, к ней нельзя было прикасаться.

Выражение лица Чжоу Ханьчжэна изменилось.

— Эту темную технику называют «Душа художника». «Художник» накладывает невидимое заклинание на души других людей без их ведома и заставляет подчиняться всем его приказам.

Стоило ему произнести эти слова, как вокруг Гу Яньсюэ немедленно освободилось большое пространство. Даже ученики острова Цинлун смотрели на него с подозрением — среди нынешних грозных учителей, кроме Четырех Святых, кто еще обладал способностью создавать невидимые заклинания?

Тан Яо, казалось, ждал этих слов. Он повернулся к владыке острова, размахивая длинным мечом. Искры, вспыхнувшие на тонком лезвии, были результатом слияния клинка с его ядром.

Тан Яо сказал:

— Владыка Гу, как ты это объяснишь?

Владыка острова горько рассмеялся:

— Этому нет оправдания.

— Значит, тот дьявольский камень действительно у тебя?

Наконец и он показал свои истинные намерения. Несмотря на то, что Тан Яо так тщательно скрывал свои мысли, его целью все еще был камень.

Но был и тот, кто отказывался понимать ситуацию. Тан Ваньцю немедленно вышла вперед, вставая рядом с владыкой острова и упрямо сказала:

— Глава клана, я клянусь своей жизнью, что владыка острова не темный заклинатель и у него совершенно точно нет никакого демонического артефакта!

— Закрой свой рот, — прорычал Тан Яо низким голосом. — Тан Ваньцю, ты становишься все наглее. Пусть ты больше не младший ученик, но ты все еще часть горы Мулань. Ты собираешься пойти против своих шисюнов?

Глаза Тан Ваньцю расширились, стоило ей услышать эти бесстыдные злобные речи. В этот момент, как бы она ни пыталась обмануть себя, она все равно понимала: пусть слова главы клана с горы Мулань звучали достойнее, чем речи Чжоу Ханьчжэна, но его истинные намерения были ничуть не лучше.

Тан Ваньцю побледнела. После долгого молчания она запинаясь проговорила:

— Тогда… Тогда я попрошу главу изгнать меня из клана.

Владыка острова вздохнул:

— Если слава о человеке распространится по всему свету, то распространится и ложь. Все в порядке, Ваньцю, тебе не нужно этого делать.

Тан Ваньцю стиснула зубы и осталась невозмутимой.

Владыка острова хотел еще что-то сказать, но вдруг среди бушующего моря резни, он услышал, как Чжоу Ханьчжэн медленно произнес:

— Я все еще не верю, что владыка острова стал бы незаконно хранить такие вещи? Глава клана Тан, откуда вы узнали, что этот необычный камень находится на острове Цинлун? Разве он не мог быть уничтожен вместе с повелителем демонов? Вам известно истинное происхождение этого Господина Бэймина?

Как только эти слова были произнесены, поведение владыки острова изменилось. Его фигура, казалось, выросла, а рука метнулась к Чжоу Ханьчжэну. Спокойный, всегда казавшийся усталым, человек, наконец рассердился:

— Кто твой хозяин?!

Чжоу Ханьчжэн неловко уклонился от атаки, делано встревожившись:

— Я лишь пытаюсь защитить вас. Владыка острова, что все это значит?

Но тут вмешался Тан Яо и встал между Чжоу Ханьчжэном и Гу Яньсюэ:

— Что, ты собираешься убить свидетеля, чтобы никто не смог раскрыть твои секреты?

Пока эти грозные мастера обменивались ударами, совершенно сбитый с толку Янь Чжэнмин вдруг услышал в своей голове голос владыки острова. Словно убеждая юношу, мужчина произнес:

— Возьми своих шиди. Смешайтесь с толпой. Поторопись и уходи. Отныне никогда больше не упоминай гору Фуяо и тем более имя своего старшего. Запомни — ты ничего не знаешь!

Среди ярких вспышек молний и огня, в затуманенном разуме Янь Чжэнмина наконец-то родилась мысль. Чжоу Ханьчжэн явно знал о связи клана Фуяо и господина Бэймина. Это было слишком опасно.

Если владыка острова откажется признать, что камень находится в его владениях, Чжоу Ханьчжэн поднимет вопрос о том, что Господин Бэймин был родом из клана Фуяо. Если камень не достался Четырем Святым, то, конечно же, он был на горе!

С артефактом, исполняющим желания, даже малейшее подозрение может навлечь на них большие неприятности. Будет ли кому-то интересно, виновны они или нет?

Наблюдая за развернувшейся кровавой бойней, Янь Чжэнмин чувствовал себя добычей среди хищников. Опасность подстерегала его везде, куда бы он ни повернулся, и ждала, чтобы наброситься.

Несмотря на свой страх, он знал, что должен забрать отсюда сяо Цяня и всех членов своего клана. Но как он мог оставить владыку острова, не испытывая при этом угрызений совести?

На мгновение Янь Чжэнмин застыл на месте, не в силах принять решение.

Владыка острова вдруг воскликнул:

— Тан Ваньцю!

Услышав его голос, Тан Ваньцю вздрогнула, будто ее ударила молния. Выражение ее лица несколько раз переменилось. Наконец, она стиснула зубы и повернулась к Янь Чжэнмину:

— Я провожу вас, идем.

— Но…

Тан Ваньцю сощурилась:

— Зачем ты тянешь время? Дела предыдущего поколения не имеют к вам никакого отношения, не создавайте помех!

Ли Юнь соображал быстрее всех, поэтому то, что могло прийти в голову Янь Чжэнмину, он наверняка уже обдумал. В этот момент его единственным страхом было то, что глава их клана бессмысленно пытался изображать героя, поэтому он поспешно воскликнул:

— Дашисюн, сяо Цянь ранен, а наша шимэй еще слишком мала… Послушай старшую!

Янь Чжэнмин в изумлении повернулся к нему. И тут он снова услышал, нетерпящий возражений, голос владыки острова:

— Я отсылаю тебя.

Владыка острова, яростно сражавшийся с Тан Яо в воздухе, внезапно выплюнул маленький разноцветный треножник (1). Тан Яо удивленно уставился на него. Увидев, что все пошло не так, как он ожидал, он тут же попытался отступить, но было уже слишком поздно. Из треножника вырвался тайфун и, словно пробудившийся дракон ветра, бросился к земле, сметая всех без разбора.

(1) 鼎 (dǐng) — бронзовый треногий сосуд с ручками-ушками. Служил для приготовления пищи, жертвоприношений и казни через вываривание.

В ушах Янь Чжэнмина зажужжало. Прежде, чем он успел среагировать, его затянуло в водоворот. Бесчисленные крики смешались с ревом стихии, уносившей его все дальше и дальше. Юноша не знал, как далеко его отбросило, тошнота накатывала на него, заставляя голову пульсировать.

В следующий момент Янь Чжэнмин почувствовал, как что-то сдавило его пояс. Длинный кусок ткани рванулся к нему, обвиваясь вокруг его талии. Таинственная сила потащила Янь Чжэнмина прочь, и он снова упал на землю. Когда он открыл глаза, то увидел, что другой конец ткани был зажат в руке Тан Ваньцю. Сразу после этого Тан Ваньцю бросила в его сторону еще одного человека. Янь Чжэнмин рефлекторно поймал его и увидел, что это был Чэн Цянь. Мальчик выглядел не очень хорошо.

— Владыка не может никому доверять, поэтому он велел мне увести вас. Поскольку он доверил эту задачу мне, я должна ее выполнить, — сказала Тан Ваньцю. — Вставай и иди.

Ли Юнь мягко подтолкнул его:

— Дашисюн, давай поторопимся.

Янь Чжэнмин не мог не смотреть на Чэн Цяня. Чэн Цянь, наконец, поднялся на ноги, опираясь на меч. Должно быть, восстановив дыхание он восстановил и часть сил. Встретив пристальный взгляд Янь Чжэнмина, Чэн Цянь произнес лишь несколько слов:

— Все зависит от тебя. Решай.

Свирепый ветер и темные тучи накрыли остров. Дракон ветра отбросил их на большое расстояние. Фигура Гу Яньсюэ утонула в бесконечном хаосе, что даже его силуэт нельзя было различить. Сердце Янь Чжэнмина болело так сильно, что казалось, будто внутри у него бушует море.

В этот момент он, наконец, понял, что «возвращение на гору Фуяо и совершенствование вдали от мира» было всего лишь мечтой, недостижимой идеей, которой он тешил себя, ничего не ведая о внешнем мире.

Все вокруг подобно приливу. Даже такому человеку, как владыка острова, оставалось лишь плыть по течению, как они вообще могли на что-то надеяться?

Почему путь самосовершенствования непременно должен быть таким трудным?

— Идем, — тихо сказал Янь Чжэнмин. — Идем скорее.

Но куда же им деваться?

Их группа осторожно последовала за Тан Ваньцю через холмы в лес. Крики и шум резни постепенно стихали вдали.

Когда они достигли берега, Тан Ваньцю подбросила в воздух изодранную полоску ткани. Ткань принялась расти, пока не достигла нескольких метров в длину. Тан Ваньцю жестом велела им садиться, сказав:

— Лодок больше нет, вы можете уйти только этим путем. Мой уровень совершенствования не так уж велик, эта полоска ткани не сможет лететь вечно, море вы на ней не пересечете. Найдите поблизости необитаемый остров, чтобы немного передохнуть. Переждите опасность, потом выбирайтесь.

Янь Чжэнмин почувствовал, что его горло сжалось еще сильнее.

— Старшая, а как же ты?

— Мое место здесь, — Тан Ваньцю повернулась к центру острова Цинлун. — Глава клана Янь, тебе не о чем беспокоиться. Владыка острова делает это не ради вас. Этот Чжоу проник на остров Цинлун много лет назад. Скольких заклинателей он подчинил «Душой художника»? Кто-то намеренно замышлял зло против величайшего мастера Поднебесной. Он сказал мне, что я, несмотря ни на что, должна отослать вас всех отсюда в целости и сохранности. Жизненные силы владыки острова почти исчерпаны, ему недолго осталось. Но пока он жив, он будет верен обещанию, данному старому другу, и защитит вас всех.

Тан Ваньцю закатала рукава и помогла Хань Юаню, Чжэши и Луже забраться на изодранную ткань.

— Отныне некому будет вас защитить. Берегите себя.

Вскочив на свой изношенный меч, Тан Ваньцю больше не обращала на них никакого внимания. Она бросилась прямо в бой и вскоре полностью исчезла вдали.

Женщин заклинательниц часто называли «феями». Даже не имея ниспадающих шелков, феи всегда носили с собой красную нить, чтобы подвязывать волосы. Но у Тан Ваньцю была лишь рваная полоска ткани, которую она обычно использовала в качестве пояса.

Заклинатели не страдали от несправедливости мира, их сердца и кости были свободны от грязи. Даже без красоты, способной повергать в хаос города, все они были очень приятны для глаз. Но она была изгоем, с ее сурово сдвинутыми бровями и лицом сборщика долгов.

Она не признавала никаких ограничений и часто обижала других. Каждый раз, когда она говорила что-либо, это всегда было тем, чего не стоило бы произносить вслух…

Возможно, кроме силы, у Тан чжэньжэнь действительно не было никаких достоинств.