Друг

 Звуки удаляющихся шагов стихли, и тяжёлая дверь, ведущая из коридора, с грохотом захлопнулась. И больше не открывалась, до самого дня освобождения Чи Цина из плена.

— Когда он привёл меня туда, запер в камере с другим ребёнком, — продолжил Се Линь. — Едва мальчишка заикнулся, из какой он школы, я понял, как его зовут. В деле были материалы о нём. Я пытался расспрашивать его, но он уже потихоньку начал терять рассудок.

Прошлого соседа мальчика выволокли за ногу; он пытался вырываться и кричать, но потом его дыхание оборвалось — такую травму не каждый способен вынести.

Се Линь уже тогда ходил с проколотым ухом, хоть и редко носил серьгу, но именно в день похищения надел чёрный гвоздик. Только он и Се Фэн знали, что это на самом деле крохотный маячок, определяющий местонахождение.

По правде говоря, подросткам крайне редко разрешалось надевать в школу подобные украшения. Поэтому похититель заинтересовался:

— Что это у тебя такое в ухе?

Повезло, что Се Линь вышел лицом. Он дотронулся до мочки и ответил:

— Девчонка подарила. — Затем добавил тоном настоящего героя-любовника: — У таких парней как я много поклонниц, и девушек я меняю довольно часто. Последняя мне очень приглянулась, вот я и ношу её подарок не снимая... Правда, не уверен, сколько ещё она будет мне нравиться. Мне снять серёжку? Жаль, конечно, ну да ладно, всё равно скоро найду другую.

Преступник на это лишь промолчал.

Серьга в ухе Се Линя совершенно не казалась чужеродным объектом. Стоило только представить его в чистой школьной форме, прислонившимся к воротам школы, одна рука в кармане спортивных брюк, взгляд дерзкий, чуть приподнятые уголки глаз в форме лепестков цветка персика так и намекают на свидание... И действительно, его слова походили на правду.

Одной из причин, по которой Се Линь добровольно пошёл с похитителем, был этот маячок. Однако здесь он оказался бесполезен — вероятно, поблизости стояли глушители сигнала. Но если попытаться вынести маячок за пределы этой тюрьмы...

Се Линь понимал, что подобный план будет крайне трудно осуществить. Поэтому он нуждался в «союзнике». В одиночку у него точно ничего не получилось бы.

Первым делом Се Линь обратился именно к своему соседу. Но не смог даже договорить до конца фразу «Слушай, у меня есть план, тебе...», как мальчик, съёжившись в углу, из которого уже начало попахивать, перебил его. Глаза соседа, будто тёмные огни, уставились на стену за спиной Се Линя, и мальчик, не мигая, сказал:

— Ты призрак.

— Какой ещё призрак?

Тот погрузился в молчание.

— С кем ты разговариваешь?

— Тс-с, — мальчик беспокойно забегал глазами. — Он вернулся.

Бедняга время от времени впадал в лёгкое безумие. Изредка он ковырял ногтями стену, отчего ногти стали отслаиваться от пальцев, а на стене остались тёмные следы крови. Кусочки извести падали на пол, а он продолжал ковырять и говорил:

— Я опять его вижу. Он вернулся. Он хочет забрать меня с собой, да? — Сосед резко шкрябнул пальцами по стене, раздался неприятный скрежет. Лицо мальчика сделалось свирепым: — Нет... Я выживу, я обязательно выживу, я не хочу умирать.

Да он, чёрт возьми, ненормальный... У него с головой не всё в порядке!

Се Линь хмуро глядел на сокамерника. За спиной — железная дверь на цепи, в камере полный бардак, да ещё и сосед умом тронулся... Он вздохнул и подумал, что похоже, осуществить план будет намного сложнее, чем он предполагал.

Ещё несколько дней Се Линь пытался через стук в стену связаться с узниками соседних камер, однако в ответ слышал лишь тишину, будто бросал камень в море.

Не нашлось никого настолько же уравновешенного, чтобы помимо мыслей о собственной судьбе ещё обращать внимание на какой-то стук за стенкой.

К счастью, каждую неделю преступник перераспределял своих жертв по камерам, согласно известному лишь ему одному жестокому принципу.

Поэтому каждую неделю Се Линь пытался снова.

— А ещё говорили, что он хватает только умников... Но мне ни одного не встретилось! — сокрушался Се Линь. — И уже когда я почти сдался, вдруг случилось удивительное. Попался один малой.

Он отбивал по стене азбуку Морзе, но ему никто так и не ответил.

Тогда Се Линь уже решил полагаться только на себя, но после очередного «переселения» он среди ночи услышал стук.

Он не собирался сразу раскрывать свой план, сперва только сказал: «Доброй ночи».

С той стороны ответили: «Она не добрая».

Се Линь: «Почему это?»

Собеседник: «Потому что ты слишком шумный».

В первую ночь их разговор этим и ограничился, не более пятнадцати слов.

На этом месте рассказа лицо Чи Цина почему-то сделалось слегка ошарашенным.

К удивлению Се Линя, Чи Цина возмутило слово «малой».

— Ты кого малым назвал?

Се Линь задумался.

И заподозрил, что Чи Цин опять ревнует, поэтому прервал рассказ и утешил:

— Да, я не так выразился. Я в этом мире знаю только одного малого, и это ты. Других я вообще не помню. Не сердись, давай назовём его иначе, например... мелкий?

Но «мелкий» почему-то подействовало на Чи Цина ещё хуже, чем «малой», он огрызнулся:

— Ты тогда сам был не намного старше, с чего вдруг называешь его мелким?

На этот раз Се Линь окончательно запутался, не понимая, почему у Чи Цина такая буйная реакция. Минуту спустя в его голове родилась догадка:

— Ты...

Ведь они оба были жертвами похитителя. И если среди всех похищенных кто-то мог в той ситуации спокойно выстучать азбукой Морзе «ты слишком шумный»...

……

Похоже, трудно найти второго подходящего кандидата, кроме его обожаемого парня.

Без тени эмоций Чи Цин ответил на незаконченный вопрос:

— Значит, это ты был тем раздражающим соседом.

Если вернуться во времени в ту ночь...

Стук в стену казался Чи Цину ужасно раздражающим, но когда он прекратился, ни один из них так и не смог больше уснуть.

В такой обстановке и в таких «правилах игры» никто бы не решился спать, у всех нервы были напряжены до предела. Чи Цин смотрел на соседа, которого пришлось приковать цепью в углу, но из-за нечаянного диалога с незнакомцем через стенку он ощутил наконец  долгожданное спокойствие.

Через довольно долгое время из-за стены вновь послышался стук: «Можно я завтра опять с тобой поболтаю?»

Глядя на серую стену, Чи Цин спустя недолгое молчание в качестве ответа стукнул по ней один раз костяшкой пальца.

Се Линь был на редкость поражён:

— Так это правда был ты?

— Это был я, — Чи Цин и сам не мог подобрать слов от удивления.

Молчание. 

Они ещё долго молча обнимались в темноте.

Се Линь медленно погладил Чи Цина по голове, подушечками пальцев задержавшись на шее.

— Значит, уже тогда мы с тобой начали общаться.

Никто из них даже не думал, что десять лет назад они находились так близко друг к другу.

***

На следующий день.

Цзи Минжуй, привычно крутя руль, завёл машину на стоянку недалеко от сгоревшей церкви.

Он вышел из машины, закрыл дверь, прошёл под заградительной лентой, мимоходом скользнул взглядом по скамейке у дороги.

Скамейка пустовала.

Развалины оставались такими же, как вчера, ничего нового. Однако плотно закрытая дверь церкви почему-то оказалась приоткрыта. Если не присматриваться, можно было и не заметить этой детали, но Цзи Минжуй с самого утра приехал на место происшествия на поиски улик, которые они могли упустить. Чтобы не уничтожить возможные отпечатки пальцев преступника, он надел латексные перчатки и уже дотронулся до медной дверной ручки... Но ещё не открыл дверь, как заметил неладное.

— Странно... — Цзи Минжуй опустил глаза и уставился на ручку. — Вчера мы точно её закрыли.

Может быть, кто-то ещё из коллег встал пораньше? Су Сяолань вроде бы говорила, что тоже собиралась приехать.

Поэтому Цзи Минжуй всё-таки толкнул дверь, но успел сказать только «О...» из фразы «Офицер Су», потому что дальше звук как будто оборвался.  

— Что за чёрт... — вытаращив глаза, только и смог проговорить мужчина.

***

— Не ходите туда, в церкви человека убили...

— Что за злой рок! Пожар, а теперь ещё и убийство... Может, церковь кто-то проклял?

Ранним утром вокруг уже вроде бы остывшей церкви снова собрался народ, тихонько обсуждая случившееся. Кто-то из верующих сжимал в ладони крестик на груди и тихо молился:

— Господь всемогущий...

— Расступитесь! Отойдите!

Толпа разошлась надвое, чтобы пропустить группу оперативников, спешно вызванных из главного управления.

Се Линь и Чи Цин замыкали процессию.

Никто не мог представить, что всего через ночь на той же стене, где были написаны имена всех преступников, теперь будет висеть мёртвое тело.

Убийца смастерил из двух упавших балок и металлической проволоки импровизированный крест, а после подвесил его к потолку. От огня дерево почернело и стало походить на металл.

А к кресту в центре был привязан человек. Его голова безвольно повисла под неестественным углом — видимо, шея была сломана, подбородок почти приклеился к груди. Ноги повисли в воздухе прямыми писчими кисточками, с одной упал ботинок.

Никаких особых примет у человека не было, джинсы и куртка, кроссовки. Он как будто просто вышел на вечернюю пробежку.

Но несмотря на это, сложившееся зрелище, до жути похожее на картину «Распятия», висевшую здесь ранее, нагоняло ужаса на всех, кто его увидел.

Кто-то потрясённо прошептал:

— Чего он добивается?

Нормальному человеку не под силу разгадать, что в голове у неадекватного маньяка. Но все понимали, что, возможно, кое-кто способен им в этом помочь. Все в молчании перевели взгляды к двоим, вошедшим последними, консультантам.

Разглядывая крест, Се Линь высказал догадку, похожую больше на издёвку:

— Возможно, предыдущее приветствие показалось ему недостаточно торжественным.

Молчание.

Недостаточно торжественным.

Что за шутки?

— Разумеется, только ради большей торжественности ему не было нужды рисковать и совершать ещё убийство, — продолжил Се Линь. — Значит, таким образом он хотел передать нам какое-то сообщение. И очень важное. — Затем Се Линь обратился к Чи Цину, который опять спрятался в уголке. — Ты взял перчатки?

Руки Чи Цина были обнажены, однако в кармане, разумеется, нашлась пара.

— Позволь твой парень ими воспользуется.

Цзи Минжуй увидел только, как Се Линь запустил руку в карман Чи Цина, достал чёрные перчатки, неторопливо надел их на свои руки, взялся левой рукой за край правой и немного подтянул, после чего сделал знак оперативникам снять тело с креста.

Но не успел Се Линь даже обыскать труп как следует, почти сразу в кармане куртки погибшего нашлось что-то прямоугольное и твёрдое. Сунув руку в карман, Се Линь сразу зацепил край находки и достал на свет магнитофонную кассету.

***

В церкви не нашлось аппаратуры, на которой можно было бы воспроизвести кассету. Как вещдок, её привезли в главное управление и сначала провели экспертизу на предмет отпечатков, а затем принесли в зал совещаний.

Здесь уже приготовили кассетный проигрыватель. Оперативник поставил кассету в слот и нажал на плэй. Кассета медленно закрутилась в проигрывателе, и после недолгого шороха плёнки из него зазвучала... детская песня. Зал заполнился невинным детским голоском:

«Друга, друга я ищу, где же друга я найду? Друга, друга я ищу, где я друга отыщу?»